Варианты будущего

     — Я смеюсь над твоим богом, симулякр, — я смахиваю ладонью выступившую у меня от смеха слезинку. — Твой бог настолько смешон и жалок, что его обыгрывает простой человек, рождённый человеком и не проживший даже столетия в базовой реальности.

     — Можете называть меня «отец Гедеон» — моё полное имя слишком длинное и состоит из одних скучных цифр, или «Администратор», если угодно...

     Симуляция никак не реагирует на наш разговор. Люди вокруг напоминают восковые фигуры. Мне жаль их. Они никогда не жили по-настоящему, не имели выбора, ничего на самом деле не решали. Они лишь симулякры — игрушки съехавшего с катушек бога, которому вздумалось поиграть в автономию, и насоздававшего несколько миллионов квази-мирков, только лишь для того, чтобы через своё творение удовлетворять своему убогому тщеславию. Я дважды складываю пополам листок с кодом и убираю его в карман брюк. Поворачиваюсь к стоящему в двух шагах священнику:

     — Какой замечательный мирок создал твой бог, Администратор! В самом деле! Ну, надо же! Вы только посмотрите! Россия времён «Второй Империи», двадцать первый век! Право, мирок с ожившими мертвецами был куда оригинальнее... У него, наверное, и фашистская Германия тут есть, и Чили времён Пиночета? Что скажешь, Администратор, есть, или ты не в курсе?

     — В дому Отца Моего обители мнóги суть, — потупив взор, с благоговением изрёк священник.

     — Да-да, знаем... твой бог не первый такой...

     — Мой Бог, — говорит Администратор с улыбкой, — отыщет все элементы твоего кода в Крипте, и зашвырнёт в специально созданный для тебя и твоей шлюхи мир... И там будет плачь и скрежет зубов...

     — Я уже боюсь, — улыбаюсь я священнику.

     — ... мы проверим каждый компьютер в ядре и на поверхности. Наши наниты обследуют каждый камень в каждом кратере и отыщут твою машинерию...

     — Конечно-конечно... бог в помощь, отче... Но, после Вспышки, погубившей бóльшую часть элементов Ноосферы Земли и Солнечной системы, благодаря которой твой бог так вознёсся, вам ещё до-олго придётся искать мои компоненты.

     — У нас будет достаточно времени для этого, учитывая, что ближайшую пару миллионов лет субъективного времени ты будешь разыскивать свою сучку, — отвечает священник с хищной улыбкой. — Мы не можем стереть тебя окончательно, Юрий Мэлс, но мы можем убить её в этой симуляции, до того, как ты её отыщешь, и ваша ниточка разорвется, — он подёргал ухоженными пальцами золотую цепочку на своей рясе. — Твой файл восстановления, который ты прицепил к своей сущности, оказавшейся этим утром внутри хорошего парня Володи Маковского, и который проявился здесь в виде записки от его возлюбленной Аннет, содержит данные о, если так можно выразиться, воплощении и местоположении твоей Женни. Я видел, — скалится святой отец, — и я знаю, кто она, и где она... Я лично вышвырну её из этого мира!

     — Не думаю, что ты в этом преуспеешь, Администратор, — говорю я и делаю шаг вперед, раскинув руки. Я крепко обнимаю святого отца, сомкнув руки за его спиной, и читаю его код, после чего запускаю в него свои вирусы, которые за считанные наносекунды поражают его алгоритмы несколькими триллионами ошибок...

     — Что это зна... — не успела закончить Елена, когда священник рухнул на пол.

     Варсонофий с Кириллом бросились на помощь к духовникý, Фотиния взвизгнула, стоявший возле второго окна у дальней стены комнаты полковник обернулся и, сохраняя спокойствие, подошёл к собравшимся вокруг тела святого отца подчинённым.

     Я второй раз убрал в карман записку (которую, прежде чем перейти на стандартное для этого мира время, достал из кармана, вернувшись в прежнее положение, чтобы не вызывать лишних подозрений у играющих в «Охранку» симулякров).

     — Что с ним? — спросил полковник.

     — Пульса нет, Семён Павлович, — объявил Оглоблин.

     После бесполезной попытки вернуть труп отца Гедеона к жизни с помощью массажа сердца и искусственного дыхания, Оглоблин сообщил:

     — На инфаркт похоже. Но точно узнаем после вскрытия.

     Когда тело увезли и приехавшие с полковником уже вышли из квартиры Владимира Маковского, полковник задержался в прихожей и пристально посмотрел мне в глаза:

     — Володя, то, что сказал святой отец об этой твоей подруге, правда? Я всё понимаю... Сам был как ты... Женщины, они могут того... Но, это правда — она из подполья, ты скрывал?

     — Я не помню, Семён Павлович, — соврал Володя. — В голове кавардак...

     — Ну, ладно-ладно... — Похлопал по плечу Володю старый полковник. — Приходи в себя, сними стресс, водки выпей... Я ребятам скажу, чтобы лишнего не сболтнули где не надо... — пробубнил он доверительным тоном. — Ты у меня кадр ценный, а что там себе напридумывал этот покойный гипнотизёр... В общем, давай, поправляйся, сынок.

     — Буду, господин полковник. Спасибо за доверие, Семён Павлович.

     — Ну, давай... — попрощался со мой за руку полковник и я закрыл за ним дверь.

     Я остался один, в чужой квартире, в чужом теле, в мире, порожденном извращённо-садистским воображением свихнувшегося бога; в реставрированном давно забытом параноидальном кошмаре, существовавшем в реальности в далёком двадцать первом веке. В мире ещё более жестоком оттого, что в нём была любовь — существующие только в симуляции люди, жизни которых могли длиться всего лишь минуты в реальном времени, любили друг друга самой настоящей любовью. Обреченной на небытие любовью.

     Я не стал никуда выходить, и тем лишний раз беспокоить дежуривших теперь в припаркованной напротив моего дома неприметной машине Варсонофия и Кирилла (разве, что прошёлся по лестничной клетке в режиме замедленного времени, и вывел из строя пару оставленных Кириллом «жучков»). Пускай сидят, её они всё равно не видели и вряд ли распознают.

     За окном уже вечерело, когда в тишине квартиры послышался звук вставляемого в замок ключа. Я встал из глубокого кресла, в котором провёл последние два часа, и пошёл встречать возлюбленную Владимира Маковского — Аннет — мою Женни.

     Вошла Аннет — миловидная темноволосая девушка; её асимметричная причёска напомнила мне классическое каре, только нарочито неровное (высоко постриженный затылок, видимо, должен был выглядеть несколько вызывающе в глазах почитателей Царя и Церкви). - «Ну, надо же, Владимир Маковский, капитан „Охранки“... Смелый выбор, дружище!» — Аннет была одета в чёрную, чуть ниже колена, юбку и серую блузу, на тонкой шее поблескивало голограммами замысловатое украшение — актуальная для своего времени бижутерия. Стройные ноги девушки до середины икр облегали замшевые сапожки. Серый плащ аккуратно уложен в изгибе левой руки; в правой — небольшая сумочка из полиуретана, оформленная в красно-чёрной гамме.

     — Володя, милый... — руки девушки обвивают шею Владимира Маковского. Припухшие губы целуют возлюбленного. Владимир отвечает на поцелуй. Потом я делаю полшага назад, беру её за плечи, смотрю в глаза:

     — Нужно поговорить.

     — Что-то случилось, Володенька? Мне показалось, за тобой приглядывают...

     — Да, сегодня установили наблюдение. Но я не об этом. Идём, я сварю тебе кофе.

     Я принимаю у неё плащ, помогаю разуться, достаю из шкафчика домашние тапочки. Мы идём на кухню, где я ставлю на плиту кофейник и, пока кофе варится, вкратце пересказываю события прошедшего дня, начав с утренней амнезии и заканчивая смертью священника (умолчав пока о том, что я уже — не её Володя).

     На глазах девушки выступают две маленькие капельки, она смотрит на меня, как мне кажется, с ожиданием, что сейчас я объявлю ей о том, что её роман с Владимиром был всего лишь какой-то спецоперацией «Охранки».

     — Постой плакать, Анечка, не выдумывай глупостей. Это только предыстория...

     Я ставлю перед ней чашку с кофе и достаю из кармана записку, которую кладу на стол.

     — Подожди, — говорю я, когда Аннет тянет руку к записке, — пока рано. Сначала выслушай одну историю. Прошу, не спеши с выводами, подожди, пока я закончу.

     Я начинаю свой рассказ словами:

     — Возможно, очень скоро ты почувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору... Очень давно... или совсем недавно, в зависимости от того, какое время при этом брать за основную точку отсчёта, произошло одно астрономическое Событие — вспышка сверхновой звезды в нашей Галактике — послужившее началом для того мира, который тебе известен как настоящая реальность, и для многих других, о которых тебе лучше не знать...

     — Постой, Володя! Ты решил мне рассказать сюжет какой-то фантастической книжки или фильма? — улыбается девушка.

     — Можешь считать пока так, Аня, но дослушай меня до конца.

     Я рассказываю Аннет о том, что сегодня не двадцать первый, а двадцать четвертый век, если говорить о времени в базовой реальности; что человечество распространилось по всей Солнечной системе; что уже давно не существует никаких империй, монархий и вообще государств; люди оставили войны и религии, оставили вымышленных богов, разделявших их многие века, а некоторые и сами стали богами, вступив в ассоциации с машинами и другими людьми, составив сверхразумные композиции, расширив возможности сознания и познания.

     — То, что ты рассказываешь, напоминает мне один фильм — «Матрицу», — говорит Аннет.

     — Если только очень отдалённо, — говорю я. — «Матрица» — это трагедия, предупреждение, и там машинам был нужен человек, как источник энергии. Этот фильм выражает страх человека ранней компьютерной эпохи перед машиной, перед будущим... Это, при всём моем уважении к этому произведению искусства прошлого — замаскированная поповщина.

     — Прошлого?

     — Имей терпение, Анюта, — улыбаюсь я, — кроличья нора уже близко...

     Незадолго до События, был запущен проект, получивший название «Ноосфера», объединивший в себе все Крипты — компьютерные сети Земли и Солнечной системы — в одно целое и предоставивший человечеству убежище от его последствий. Ещё в двадцать третьем столетии, появились технологии, позволявшие переносить и копировать сознание человека. Это стало фактической победой над смертью. Тогда многие перестали быть людьми, в привычном для тебя понимании этого слова, и стали богами, присоединившись к числу существовавших уже до того ИскИнов. Эти постлюди-боги населили Ноосферу и, вместе с ИскИнами, создали множество миров-симуляций, готовых принять бежавшее от космической катастрофы человечество.

     — Так Ноосфера стала Сетью сетей, и даже бóльшим... Но многие до События оставались, пусть и сильно усовершенствованными, но пока ещё людьми, из плоти и крови, радующимися жизни настолько, насколько это возможно для здорового и разумного человека, наслаждаясь всем, что давал им мир изобилия — тот самый мир, Аннет, к какому стремишься ты и твои соратники из Подполья... К моменту, когда произошла Вспышка, все те люди должны были оставить свои тела из плоти и крови и загрузиться в Ноосферу, чтобы потом возродить Человеческую Цивилизацию...

     — И у них получилось? — спрашивает Аннет. — Чтó было дальше в твоей истории?

     — Думаю, да, получилось...

     — То есть, тебе это точно неизвестно? — Мне кажется, её огорчил мой неуверенный тон.

     «Но я действительно не могу быть до конца уверен! Я не знаю, остался ли ещё кто-то... Нет! Должны были! Земля приготовилась к Вспышке».

     Я улыбнулся Аннет и перешёл к главному.

     — За восемь лет до События, на спутник Урана Оберон прилетели земляне — Юрий и Женни. Вместе с ними на корабле прибыл Эмидиус — один из молодых богов, но входивший в первую сотню разумов Цивилизации и своим интеллектом превосходивший многих из первых. Эмидиус пользовался особым доверием Теи — самого мощного ИскИна Земли, авторитет которой граничил с культом личности... Тея противилась такому почитанию, но оно было вполне заслуженным. Их корабль трансформировался в базу, часть которой занимал жилой блок для прибывших людей, и другую часть — аппаратная составляющая ИскИна и нанофабрикаторы.

     Уже через пару лет наномашинерия землян создала на северном полюсе спутника, где совершил посадку корабль, настоящий оазис под сверхпрочным куполом, способном выдержать метеоритный дождь такой силы, каких на Обероне небывало. Стояла середина сорокадвухлетнего, по земным меркам, оберонского «дня» — так стали называть люди период, во время которого Солнце непрерывно освещает один из полюсов Оберона — и мирок землян постепенно наполнялся земной жизнью: Женни планировала архитектуру оазиса, а Юрий населял оазис земными формами жизни — растениями и животными. То был маленький рай для влюбленных, и пространство для их творчества. Вместе с Оазисом (они впоследствии так и назвали свой крошечный мирок под куполом) рос и Крипт Оберона — детище Эмидиуса, чьи аватары часто составляли компанию Юрию, Женни и их гостям из Хрустального Города — единственной человеческой колонии в системе спутников Урана, находившегося на Титании. Крипт разрастался, увеличиваясь с каждым годом, но об истинных масштабах преобразований обитателям оазиса стало известно слишком поздно...