🌿 Второе дыхание. Часть 3. Серафимов подарок

— Счастливчик!

Феликс тут же вскарабкался ей на грудь и радостно фыркнул.

— Ты ел? — спросила она.

'Нет'.

Принцесса позвала Валькирию, распорядилась принести звериной еды, прижала к себе горностая и замерла, погружённая в свои мысли. Знать бы, о чём она думает! Вернее, не о чём, а что именно думает — вряд ли у неё мог сейчас быть другой предмет для размышлений, помимо недавнего известия. Вчера Эрика говорила, что ужасно рада ребёнку. Но вчера она была нездорова и возбуждена. Наутро случившееся могло предстать перед ней совсем в другом свете. 'И ведь не спросишь!' — рассердился Многоликий, всеми фибрами души ненавидя свою временную немоту. Что же, придётся, значит, угадывать по глазам.

Только вот заглянуть в глаза девушки, будучи притиснутым к её груди, он не мог физически — поэтому терпеливо ждал, когда она его выпустит, и слушал, как стучит её сердце.

Горничная принесла на блюдечке мясо, порезанное так же, как вчера, и так же аппетитно пахнущее.

— Кушай, — сказала Эрика горностаю и посадила его на стол. — А мне — картофельного пюре и рыбы. Есть у нас сегодня какая-нибудь рыба, Вальда?

— Есть, конечно, как не быть, — кивнула Валькирия и проворчала, открывая судки с картошкой и жареной форелью: — Вы бы эту зверушку ещё из собственной тарелки кормили, ваше высочество!

Принцесса не ответила. Многоликий, наконец, получил возможность заглянуть ей в глаза. И сразу же перестал терзать себя сомнениями, излеченный мягким сиянием её взгляда — немножко лукавого, обращённого внутрь взгляда женщины, хранящей в себе огромную и прекрасную тайну. 'Не бойся, любимый, — говорили её глаза. — Всё правильно. Всё так, как должно быть!'

Час спустя поезд прибыл в Эмбарру. В вагоне прибавилось стражников, снова явился Олаф, но снаружи ничего особенного не происходило. Сославшись на недомогание, Эрика спряталась от суеты в своём купе. Феликс немного побыл с ней, а потом отправился на разведку, намереваясь воспользоваться тем, что состав стоит на месте и можно без риска для жизни перебраться в соседний вагон. Осмотреть временные жилища Скагера и Ингрид он ещё успеет, а сейчас было бы неплохо заглянуть в гости к начальнику Охранной службы. Может, там найдётся хоть что-нибудь, что прольёт свет на его странное поведение.

Однако в купе у Олафа что бы то ни было необычное отсутствовало напрочь. Минимум вещей, как и должно быть у старого холостяка, главный и единственный интерес которого — его служба. Из излишеств — курительная трубка вишнёвого дерева, которой, впрочем, почти не пользовались. Потрёпанная толстая книга в кожаной тиснёной обложке — как выяснилось, сборник мемуаров военачальников. Небольшой портрет Короля в овальной металлической рамке — в случае Олафа, не столько демонстрация верноподданнических чувств, сколько знак его искренней привязанности к монарху. И ни единой мелочи, позволяющей заподозрить, что верный служака не настолько прост, каким его привыкли считать!

Дверь в соседнее купе стояла открытая, и, разумеется, Многоликий сунул свой любопытный нос и туда. Там тоже было пусто. Намного просторнее, чем в соседнем помещении, отметил оборотень, но кроватей не одна, а две. Он присмотрелся к одежде на вешалке и узнал среди вещей те, что видел на Ваймене и Керугере. Выходит, это купе имперских вельмож. Отлично! Его тоже не помешает обследовать.

Внимание Феликса тут же привлекла объёмистая лакированная шкатулка для бумаг, водружённая на стол под окном. Забравшись наверх, Многоликий поддел мордочкой крышку, но та была заперта. Раздосадованный, он побродил вокруг шкатулки, переступая через раскиданные на столешнице счета и письма. Последние, судя по адресам и именам на конвертах, написали вельможам их матери или жёны. Но ведь эти двое наверняка строчат отчёты Императору и сами от него что-то получают! Желание пошуровать в шкатулке становилось почти нестерпимым.

Злясь на собственное неуёмное любопытство, Многоликий спрыгнул со стола и выглянул из купе. Коридор был пуст, лишь в дальнем конце маячил стражник. Была не была, решился Феликс — и превратился в человека. После чего аккуратно притворил дверь и кинулся к шкатулке.

Не слишком мудрёный замок поддался мгновенно. Шкатулка оказалась полнёшенька — целая гора листов, исписанных мелким разборчивым почерком: должно быть, писаниной занимался только один из вельмож. На каждом листе в правом верхнем углу пометка — 'копия'. Подробнейшее описание всех событий, свидетелями которых Ваймен и Керугер стали за время их путешествия, и всех обитателей замка Эск, с которыми им довелось столкнуться. Читать всё это было некогда и незачем. Феликс лишь убедился, что об Эрике соглядатаи Императора рассказывали в самых восторженных выражениях. Он даже начал жалеть, что пошёл на ненужный риск — письма от Джердона, если они были, очевидно, лежали в другом месте, — как вдруг откуда-то сбоку выпал маленький белый конверт со сломанной сургучной печатью и без каких-либо опознавательных знаков. В конверте обнаружилась картонная карточка, а на карточке — короткий машинописный текст.

'Уважаемые господа! Принцесса Эрика не так невинна, какой хочет казаться. Если вы желаете получить доказательства, проведайте её в два часа ночи, перед тем как поезд пересечёт границу Империи', — вот что там было написано.

* * *

— Анонимное письмо? И каким таким 'господам' оно адресовано? — Аксель озадаченно рассматривал карточку, лежащую в ладони у его невесты.

— Ваймену и Керугеру, — чуть слышно ответила Эрика.

Как и в прошлый раз, чтобы иметь возможность поговорить, они уселись рядышком в принцессином купе и принялись изображать воркующих голубков. Только так они могли быть уверены в отсутствии чужих ушей: тем из попутчиков, кто проходил мимо слегка приоткрытой двери, вежливость не позволяла даже задерживать взгляд на 'влюблённых', а не то что прислушиваться к их беседе. Единственным и непременным слушателем был горностай, пушистым клубком свернувшийся на коленях у Принцессы.

— Ваймену и Керугеру... Конечно, — покивал Аксель. — Кому ещё могли это подбросить? Но как оно попало к вам?

— Феликс нашел его у них в купе, — объяснила Эрика.

— В распечатанном конверте?

— Да. Они уже прочитали, если вы об этом.

— А мне ничего не сказали, мерзавцы, — он поморщился и посмотрел в сторону.

Она пожала плечами:

— Ну, коль скоро их задача — собирать сведения...

— Да всё с ними понятно, — Аксель вздохнул, — просто очень противно. Если кто-то вознамерился испортить вам репутацию, адресатов он выбрал безошибочно. Но что должно произойти в два часа ночи? Вы будете не одна? Ваш возлюбленный хотел...

— Нет, Аксель, нет! — перебивая, замотала головой Принцесса. — Ни в коем случае.

'Нет!' — приподнявшись, подтвердил Многоликий и улёгся снова.

— Мы бы не стали так рисковать, — продолжила она. — Феликс всю дорогу будет горностаем.

— Простите, пожалуйста, — неловко сказал принц. — Я должен был спросить. Но тогда о чём тут идёт речь? Может, автор этой гадости думает, что мы с вами... не утерпели до заключения брака? И рассчитывает в два часа ночи застать нас вместе?

— Не знаю, — нахмурилась Эрика. — Может быть. Но если бы это было правдой, какой смысл придавать её огласке? Дело всё равно идёт к свадьбе...

— Да вот же. Если бы нас увидели в одной постели, это, скорее, меня бы скомпрометировало, а не вас! И сделало бы свадьбу неизбежной — я бы уже не смог по своему желанию расторгнуть помолвку. Но я ведь и так...

— Вы и так не собираетесь её расторгать! — подхватила Принцесса. — Да и анонимку, в таком случае, послали бы моему отцу или Олафу, а не вашим сопровождающим. И содержание она бы имела другое. Нет, разумеется, цель того, кто её написал — скомпрометировать меня. Но я даже представить себе не могу, что он имел в виду!

— Кстати, об Олафе, — после короткой паузы проговорил Аксель. — Эрика, вы не хотите показать это ему? В конце концов, разбираться с такими вещами — его прямая обязанность.

'Нет', — вмешался Многоликий.

— Нет, — вслед за ним ответила девушка. — Во-первых, — заметила она, холодея, — что, если автору записки всё-таки известно про нас с Феликсом? Не знаю, что именно известно, но нечто такое, из-за чего он уверен, что сегодняшнюю ночь мы проведём вместе. Нельзя, чтобы Олаф начал копаться в этом... сейчас. Мало ли, что он накопает? Во-вторых, как я ему объясню, откуда взяла эту записку? Она же не валялась где попало. Она лежала в запертой шкатулке, понимаете?

'А в-третьих, с самим Олафом что-то нечисто', — добавила про себя Принцесса, но вслух этого говорить не стала — её подозрения в отношении начальника Охранной службы по-прежнему оставались бездоказательными.

— Понимаю, — согласился Аксель. — Значит, нам остаётся только одно. Дождаться двух часов ночи и посмотреть, что будет. Полагаю, я смогу позаботиться о том, чтобы ваша репутация осталась в целости и сохранности, — улыбнулся он.

'Да, — встрепенулся Феликс. — Да!'

— Ах, принц, вы золото! — с облегчением прошептала Эрика и улыбнулась в ответ. — Я так надеялась, что вы это предложите! Признаться, мы не смогли придумать никакого другого выхода.

Жених поцеловал ей руку:

— В таком случае, решено, дорогая принцесса. Нынче ночью мы будем с вами бодрствовать и ждать. Что бы ни случилось, теперь мы готовы к неожиданностями — это самое главное!

Не сказать, чтобы разговор с принцем вернул Эрике душевное равновесие — она понимала, что об этой чудесной вещи после вчерашних новостей ей придётся надолго забыть. Но всё-таки ей стало немного спокойней. По крайней мере, ушёл страх — парализующий страх перед неведомой опасностью, который охватил Принцессу, когда она прочитала анонимное письмо. Феликс оставил его у неё под подушкой, снабдив ещё одной запиской, написанной собственноручно и содержавшей нужные пояснения и просьбу всё рассказать Акселю. Сделать это устно её любимый не рискнул, и девушка, как ни скучала она по Феликсу-человеку, сознавала, что он поступил правильно.

Его послание она сразу же порвала на клочки и выбросила, а анонимку, после того как показала её принцу, спрятала за корсаж. До назначенного времени оставалась ещё половина суток. Эрика прилегла на постель — горностай тотчас растянулся у неё на животе, — закрыла глаза и попыталась хоть чуть-чуть упорядочить разбегающиеся мысли.

Известие о том, что Принцесса беременна, одинаково сильно потрясло обоих будущих родителей, но последствия для них имело разные.

Феликс, хоть и рвался теперь немедленно умыкнуть Эрику и спрятать её от всех напастей разом, всё равно не мог избавиться от подозрения, что происходящее ему мерещится. Протри глаза — и очнёшься не пойми где! Ладно ещё, если в принцессиной спальне или, скажем, на печке в Лагошах. А то ведь можно увидеть над собой покрытый трещинами и плесенью потолок паршивого постоялого двора, а за окном — имперскую конную полицию. Поди догадайся, в какой конкретно момент ты провалился в забытьё?

Принцессу же, наоборот, как будто вышвырнуло в реальность. Три с лишним недели, прошедшие от 'возвращения' до вчерашнего вечера, она провела как во сне. Иногда этот сон был странным, иногда — страшным, иногда — прекрасным до полного неправдоподобия; время от времени ей казалось: ещё чуть-чуть, ещё один вдох, и сновидение закончится. И только вчера, после прозаического замечания доктора Коркеца о том, как часто первенцев в благородных семействах приходится выдавать за недоношенных, Эрика, наконец, уверовала, что не спит.

Она готова была поклясться, что сама чувствует внутри себя чистейшее сияние едва зародившейся жизни, о котором говорил доктор. Может, и правда, что-то чувствовала — особенно если младенцу предстояло появиться на свет Одарённым.

И она не хуже Феликса понимала, чем ей грозит, если выяснится, что отец её ребёнка — не Аксель. Вернее, понимала даже лучше — она почти наверняка знала, что обман не удастся. Достаточно крошечного подозрения в её адрес — а желающие распускать о ней слухи непременно найдутся, недавняя анонимка тому свидетельство! — и отцовство принца придётся подтверждать магическими методами — обычное дело для монархов, всегда озабоченных чистотой крови наследников. Случится чудовищный скандал, брак, скорее всего, будет расторгнут, дитя у неё отберут... при условии, что ему вообще позволят родиться... а её саму... У Эрики испарина выступила на лбу, когда она одним глазком заглянула в открывшуюся перед нею бездну. Нет, нет, не стоит даже пытаться кого-либо водить за нос! Бежать нужно до того, как по Замку разнесётся весть о её беременности.

Однако Принцесса, так же, как Многоликий, совсем не была уверена, что придворный врач не разболтает её секрет, и сомневалась, что у них есть в запасе хотя бы пара месяцев. И так же, как Многоликий, пока не видела ни единого способа осуществить побег.

'Мы придумаем! Силы Небесные, мы обязательно придумаем!' — мысленно повторяла она, пытаясь обуздать тревогу, не разрешая себе отчаиваться.

Но странное дело: ни тени сожаления в её душе не было. Хотя вчера Эрика сказала любимому чистую правду: 'Понятия не имею, как выбираться из этой истории, но ужасно рада, что у нас будет ребёнок!' — погружаясь в сон, она опасалась, что к утру её радость растает, как туман под палящим солнцем. А вышло наоборот: теперь Принцесса ощущала себя средоточием восторга и нежности, и предвкушения будущего материнства. Ей казалось, что никогда в жизни она не получала от Судьбы лучшего подарка. Это чувство столь явно противоречило безвыходности нынешнего положения, что Эрике стало смешно.

'Недаром говорят, что беременные глупеют', — подумала она, кладя ладонь на живот. Горностай зашевелился и устроил голову сверху. Передать ему частичку своего восторга Принцесса не могла — оставалось надеяться, что Феликс если не разделяет его сам, то хотя бы понимает, как она счастлива.

Её физическое самочувствие было сейчас ниже среднего. Познабливало, горло и грудь всё ещё саднило после удушья, в руках и ногах была противная слабость. Но Эрика хорошо помнила, что прошлые попытки уйти от Короны обошлись ей гораздо дороже: она по неделе потом проводила в кровати, и ещё многие месяцы ей чудилось, как железные колдовские пальцы сжимаются вокруг её шеи. Теперь ей было не в пример легче. Может, оттого что она заранее знала, что её ждёт. Может, оттого что стала старше. Может, причина была в том, что со времён предыдущей встречи с магической удавкой Принцесса пережила немало куда более неприятных вещей. А может, сам браслет вдали от Замка действовал на неё иначе, чем рядом с ним.

Что, если требовалось просто перетерпеть, и действие магии прекратилось бы через несколько шагов? — внезапно пришло в голову девушке. Всего лишь несколько шагов до свободы, которые не были сделаны!.. Идея попробовать ещё раз, на первый взгляд, выглядела очень заманчивой, но, поразмыслив, Эрика её отбросила. Вчерашнюю 'случайность' повторить не получится — стражники, подозревала она, станут теперь ходить за ней по пятам и за шиворот приведут обратно, если она 'забудется'. Значит, единственное, что можно сделать — пойти на риск и, не снимая браслет, попытаться сбежать по-настоящему. Но Феликсу такого не стоит и предлагать — он ни за что не согласится проверить опытным путём, погибнет Эрика или нет, если помощь не подоспеет вовремя!