Больше чем враги

Они устроились за столиком у окна, Марк — спиной ко мне, Маргарита — лицом. Она то и дело улыбалась, что-то говорила и пыталась дотронуться до руки собеседника. Марк отодвигался от нее все дальше, так, что вскоре его поведение стало выглядеть почти что неприличным. Дышать мне стало легче, и боль, сжавшая сердце, начала отступать. Похоже, Марк вовсе не жаждал общаться с Маргаритой. Но почему тогда он оказался с ней здесь, в этой кофейне?

Парочке принесли заказ — кофейник, сливочник, две чашки и тарелку с пирожными для Маргариты. Она аккуратно отламывала кусочки и отправляла их в рот, а потом внезапно протянула один Марку. Я испытала нестерпимое желание поступить с нахальной особой так, как это было принято в лагере: подойти и нахлобучить чашку с горьким напитком прямо на безупречную прическу Маргариты. На мой пристрастный взгляд, подобные изменения во внешности, несомненно, пошли бы ей на пользу. Но я сдержалась, и поступила, как подтвердили дальнейшие события, абсолютно правильно.

Марк твердо, но решительно отвел руку бывшей пассии. А колокольчик у входа вновь прозвенел, возвещая о прибытии очередных посетителей. Тех, чье появление определенно стало сюрпризом как для меня, так и для Марка. И только Маргарита явно наслаждалась происходящим.

Впереди небольшой компании вышагивала долговязая мужеподобная дама с неровно обрезанными ниже подбородка темно-русыми волосами. Ярко-красная губная помада и лихорадочный румянец на впалых щеках придавали ей сходство с персонажем из страшных сказок о пьющих кровь чудищах. Шея ее была прямо-таки увешана многочисленными нитками самых разнообразных бус: жемчужных, стеклянных, грубо сработанных из полудрагоценных камней. Все это богатство раскачивалось и побрякивало в такт ее шагам. За дамой низенький пухлый мужчина средних лет катил, тяжело отдуваясь, огромный ящик на колесах. И замыкал шествие худенький остроносый парнишка.

— О! Господин Грен! Какая неожиданность! — фальшиво изумилась дама. — И госпожа Крейн тоже здесь! Дружеский обед?

Марк медленно поднялся из-за стола. Одновременно с ним покинула свое место и я, поскольку узнала вошедшую. Это была та самая журналистка, что брала интервью у дядюшки Вильгельма. Довольно популярная в определенных кругах особа, она писала под псевдонимом Фифа Правдолюбка и снискала себе славу острой на язык и неподкупной акулы пера. Впрочем, я не сомневалась, что Марк способен заткнуть рот и Фифе, и ее свите, равно как и вовсе прикрыть "Еженедельный вестник", но вот допускать этого не собиралась. По чьей наводке корреспонденты внезапно оказались в ничем не примечательной кофейне, у меня тоже никаких сомнений не было. Ладно, право разбираться с Маргаритой я оставила за Марком, а сама же попыталась исправить ситуацию. Я скользнула к столику, за которым сидела уже в открытую ухмыляющаяся бывшая любовница моего жениха, и опустилась на свободный стул.

— А вот и я! Марк, дорогой, закажи мне еще кофе и булочку с заварным кремом.

Лицо Маргариты при моем появлении прямо-таки перекосилось. Сначала на нем проступило недоумение, потом — разочарование, а следом — настоящее бешенство. Присутствие журналистов сдерживало ее, не то, подозреваю, я бы услышала немало нелестных слов в свой адрес. Зато Марк справился с изумлением довольно быстро и теперь усиленно улыбался Фифе и ее приспешникам.

— Мы с невестой договорились перекусить вместе, — доверительно сообщил он госпоже Правдолюбке. — А уже возле кофейни случайно столкнулись с госпожой Крейн. Она столь бурно выражала радость по поводу нашей скорой свадьбы, что было бы просто неуместным не пригласить ее выпить чашечку кофе. Не так ли?

Последние слова его, обращенные к Маргарите, были произнесены столь зловещим тоном, что она побледнела и пролепетала:

— Да, я так рада, что господин Грен и госпожа Торн обрели свое счастье. Они — прекрасная пара, поистине прекрасная. Желаю им долгих лет семейной жизни и скорейшего появления наследников.

Марк довольно скалился, Фифа разочарованно поводила носом, чутким на всякого рода скандалы. Она мгновенно осознала, что сегодня порадовать читателей сенсацией у нее не выйдет. Толстячок принялся стягивать со своего ящика плотный темный чехол.

— Давайте сделаем снимок жениха с невестой, раз уж мы здесь.

— И непременно снимок нашей подруги госпожи Крейн, — распорядилась я. — Вашим читателям будет приятно видеть, что наши друзья искренне радуются предстоящему событию.

И я склонилась к опешившей Маргарите и обняла ее за плечи. Искушение ущипнуть ее посильнее мне удалось успешно побороть.

— Ну хорошо, — кисло процедила Фифа, сообразившая, что заметка о счастливых женихе и невесте хуже, чем скандальная статья об измене оного жениха, но гораздо лучше, чем совсем ничего. — Значит, делаем снимки. Первый: господин Грен и госпожа Торн вместе пьют кофе. Второй: госпожа Крейн поздравляет своих друзей и дарит им букет орхидей.

— Почему орхидей? — растерянно спросила Маргарита. — И где я их возьму?

— Орхидеи в тренде! — уверенно провозгласила госпожа Правдолюбка. — В двух шагах отсюда есть прекрасная цветочная лавка, сейчас я напишу ее владельцу записку. Он с удовольствием предоставит нам букет.

А самой Фифе, надо понимать, подкинет определенную сумму за упоминание его лавки в статье о Марке Грене. Молодец Правдолюбка, что и говорить!

— Я предлагаю вам эксклюзивный кадр, — внезапно сказал Марк. — Страстный поцелуй жениха и невесты.

— И чего вы хотите взамен? — тут же деловым тоном осведомилась Фифа.

— От вас? А разве вам есть что мне предложить?

Журналистское трио потупилось. Они прекрасно понимали, что Марку нет нужды торговаться с представителями "Вестника". Если бы ему что-либо понадобилось, то достаточно было бы просто отдать приказ.

— Начинаем! — хлопнула в ладоши Фифа, призывая к порядку смутившихся коллег. — Эмиль, бегом в цветочную лавку за букетом. Скажешь, я послала. Так, на госпоже Торн платье цвета слоновой кости, на госпоже Крейн — кремовое. К одежде светлых тонов хорошо подошли бы пурпурные цветы, но они не соответствуют поводу. Эмиль! Возьмешь тигровые орхидеи. Я знаю, скряга-лавочник будет ворчать, но ты ему шепни, в репортаже о каком событии мы упомянем его жалкое заведение.

— А какая разница, желтые, белые, пурпурные? — не поняла пришедшая в себя Маргарита. — Снимки в газете все равно будут черно-белые.

Фифа смерила ее презрительным взглядом.

— Мы — профессионалы, — сквозь зубы процедила она. — Нам надо, чтобы все было безупречно. Неважно, что там увидят читатели, в данный момент для нас главным является та картинка, что предстает перед нашими глазами. Понятно?

— Нет, — честно призналась Маргарита.

Марк взирал на поднятую Правдолюбкой суматоху с насмешливым любопытством, а я не могла дождаться, пока сеанс съемки и интервью закончатся. Мне очень хотелось домой, забраться в горячую ванну с пеной, закрыть глаза и ни о чем не думать.

— Не забивайте себе голову, госпожа Крейн, — отмахнулась от Маргариты Фифа. — Так, вы пока нам не нужны, постойте где-нибудь в сторонке. А мы займемся женихом и невестой.

Все попытки поставить его в наиболее выгодную для снимка позу Марк решительно пресек. Он просто притянул меня к себе, обнял за талию и поцеловал.

Первоначальная неловкость быстро растворилась в привычном тепле. Я обвила руками шею Марка и ответила на поцелуй. Прервали нас возгласы:

— Чудесно! Замечательно! Еще раз!

— Достаточно, — возразил Марк, не выпуская, тем не менее, меня из объятий.

Фифа быстро сообразила, что настаивать не стоит. Они с толстячком стали готовить сцену для следующего кадра. Подозвали официантов, велели подвинуть столик поближе к окну, затем отодвинуть подальше от окна, принести новые чашки, еще кофейник, пирожные, вазочки с мороженным, положить на столик свежий номер "Ежедневного вестника", убрать лишний кофейник, унести успевшее растаять мороженное... Вернулся Эмиль со слегка несвежим букетом — видимо, цветочник решил, что отдавать даром качественный товар слишком накладно. Фифа рассмотрела орхидеи, скривив узкие губы, и процедила:

— После съемки сходишь и обменяешь на белые. Они больше подойдут к обоям в моей гостиной.

Суета в кофейне привлекала любопытных прохожих. Они заглядывали в окна, а самые смелые пытались проникнуть внутрь, но журналисты быстро выставляли их за дверь. Хозяин попытался было заикнуться об утерянном доходе, но Правдолюбка вполне резонно заметила, что после выхода статьи посетители будут ломиться в его заведение и выручка вырастет многократно. Она даже намекнула на вознаграждение, но не на того напала — владельца заведения при ее словах поразила внезапная глухота.

Обозленной донельзя Маргарите сунули в руки букет и велели вручить его мне. Вот эту сцену выстраивали долго и со вкусом. Бедолаге Крейн пришлось поворачиваться так и эдак, наклоняться, приседать, а толстячок с камерой все был недоволен. Когда же он наконец-то сделал удовлетворившие его кадры, Маргарита со стоном рухнула на стул.

— Моя спина! Поясница будто вот-вот разломится.

— Освободите стул! — рявкнула Фифа. — Нам надо снять жениха с невестой вдвоем, вы мешаете!

Вконец замороченная Маргарита безропотно подчинилась. К счастью, на сей раз нужные кадры отсняли быстро, и корреспонденты, забыв попрощаться, наконец-то ретировались, оставив после себя в кофейне страшный беспорядок. К тому же за время съемки и короткого интервью они успели выпить не меньше десяти чашек кофе и слопать две тарелки реквизита в виде пирожных. Впрочем, хозяин все равно выглядел довольным — очевидно, решил возместить ущерб за счет будущих посетителей.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — произнесла я и поднялась со своего места. — Поговорим дома, дорогой.

Идя к двери, я еще успела заметить краем глаза, как побледнела оставшаяся с Марком наедине Маргарита. И немудрено. То, что мой жених не просто зол, а очень сильно зол на бывшую любовницу, угадывалось без труда.

— Мы встретились случайно, — пояснял Марк. — Точнее, как я довольно быстро понял, якобы случайно. Маргарита предложила пройтись, а потом пожаловалась на внезапное головокружение. Мы как раз проходили мимо кофейни, вот я и вынужден был зайти туда с теряющей сознание дамой.

— Для страдающей головокружениями больной она заказала слишком много пирожных, — язвительно заметила я.

Марк сжал мою руку.

— Не волнуйся, больше она тебя не побеспокоит. Маргарита прекрасно осознала свою ошибку. Более того, сейчас она спешно собирает вещи для поездки на побережье.

— Но ведь сезон еще не начался.

— Действительно? — деланно удивился Марк. — Я как-то упустил это из виду. Ничего, одиночество пойдет слабой здоровьем женщине на пользу.

— Наверное, ее мы можем вычеркнуть из списка подозреваемых, — со вздохом сказала я. — Даже жаль немного, от нее я как раз могла бы ожидать подлости без сердечной боли. Но, похоже, убийство — попросту не ее уровень. Она способна только пакостить исподтишка.

— Я бы не был так в этом уверен. Но с тем, что мы ищем другого человека, пожалуй, все же соглашусь. В результате покушений на тебя Маргарита ничего не приобрела.

— Только потеряла, — вставила я.

— Вот именно. Я и раньше не слишком верил в ее причастность, а теперь полностью согласен с тобой. Нам нужна не Маргарита.

— Скорее всего, это кто-нибудь из моих родственников. Ну или Лилиана, желавшая заполучить Гарта. В этом случае покушений больше не будет. Думаю, что и Вильгельму моя смерть теперь тоже без надобности. Он добьется успеха в любом случае. Если бы я была уверена, что целью отравителя на свадьбе был Фойль, как он о том трубит, то точно бы решила, что виноват кто-то из этих двоих, ведь больше покушений не было.

— Если не считать таковым поступок Двина, запершего тебя на заброшенном складе, — упрямо возразил Марк. — Его я по-прежнему не сбрасываю со счетов.

— Да, и Двин, — грустно согласилась я. — Самые близкие люди...

Марк молча обнял меня, не став утешать словами. Да и любые утешения сейчас были бы бесполезны. Гораздо более важным для меня являлось сильное мужское плечо, на которое я опустила голову.

На следующее утро Марк за завтраком развернул газету и поперхнулся кофе. Заинтересовавшись, что именно его так поразило, я вскочила, подошла к нему сзади и заглянула через его плечо. В самом центре страницы располагался тот самый снимок, запечатлевший наш вчерашний поцелуй. Но реакцию Марка вызвало, похоже, название статьи: "Страсть, леденящая душу. От удара ножом до свадьбы."

— Ну я ей покажу, — пробормотал Марк сквозь зубы.

— Да брось, — фыркнула я, успев просмотреть первые строки. — Мне даже нравится. Оказывается, я страшно ревнивая особа. Хорошо еще, что Фифа не написала, будто я ранила тебя из-за того, что осталась недовольна подарком ко дню рождения.

— А ты действительно ревнивая? — заинтересовался внезапно Марк. — Я спрашиваю так, на всякий случай, чтобы знать, чего ожидать в будущем.

Я вспомнила мерзкое вчерашнее чувство, когда я увидела его с Маргаритой — будто у меня разом все внутри оборвалось — и тихо ответила:

— Очень. Даже не сомневайся.

— Буду знать. Во всяком случае, теперь я предупрежден.

— А ты не давай мне поводов для ревности, — предложила я. — И все будет хорошо.

— Тиа, — Марк очень серьезно посмотрел на меня. — Тиа, мне никто не нужен кроме тебя. Ты и сама прекрасно это знаешь. Когда мы разберемся в происходящем, то уедем куда-нибудь, где будем только вдвоем. Только ты и я. Королю я уже сообщил, что после свадьбы беру две недели отпуска, пусть справляется без меня.

— Постой-ка, Марк Грен! — прищурилась я. — О какой это свадьбе ты сейчас говоришь?

— О нашей, конечно, — до странного равнодушным тоном ответил мой жених. — По-моему, это вполне естественно, что за помолвкой следует свадьба.

— Это что — предложение?

— Предложение за завтраком — какая пошлость, — поморщился Марк. — И потом, сама рассуди, как я могу делать предложение собственной невесте. А вот одну мелочь я чуть было не позабыл.

И он вытянул из кармана халата изящную красную коробочку. Чуть не позабыл о такой мелочи, да? И кого он пытается обмануть?

— Примеришь? — вопрос прозвучал так, будто Марк поинтересовался, в меру ли прожарены гренки.

Колечко было тоненькое, изящное и явно очень дорогое. В центре отражал бесчисленными гранями солнечные лучи редкий черный бриллиант.

— Ты думаешь, мне пойдет? — будто сомневаясь, спросила я.

— Уверен.

— Тогда пробуй.

И я протянула руку. Кольцо скользнуло на палец так, будто было выбрано после долгой и тщательной примерки. Бриллиант на мгновение вспыхнул, признавая хозяйку.

— И что оно делает? — сурово спросила я.

Марк выглядел — необычное дело! — несколько смущенным.

— Ты всегда сможешь позвать меня на помощь, — пояснил он. — Если тебя не запрут за антимагической решеткой, конечно.

Понятно. Значит, у него должен быть парный артефакт. И что-то мне подсказывало, что всего лишь возможностью зова о помощи действие моего подарка не ограничивается.