Когда наступит завтра

— Ну, тогда отдай её своим дружкам и дело сделано, — улыбнулся старик, а Волков схватил сигарету и подкурил её. — О, сасидит, угости дедулю своей сигареткой, я уж лет тридцать не курил.

— Стоп, так не должно быть! Мы не можем отдать Двенадцати такую силу! Не можем! — злился Максим.

— А что ты предлагаешь? — затянулся Эгель.

— Нужно найти другой способ!

— Другой? Другой?! Ты в своем уме, Дагод?! Чему вас только учат, недоноски! — взревел дедуля, вмиг преобразившись из добродушного Дагода в озлобленного, и заметался по кухне. — Какой другой способ?! Ты за задницу свою, что ли, боишься, да?! Так тебе её и так открутят! Хотя знаешь, есть способ! — так же в ярости кричал он. — Давай перережем ей глотку и заберем силу, так её будет больше половины! Вот тебе другой способ!

— Так, спокойно, — произнес Лука, встав между ними.

— Я тебя понял, Эгель, — злобно отозвался брат. — Ты залез в её голову и знаешь, что я на это никогда не пойду. Делай, что должен, избавь её от силы.

Эгель расплылся в довольной улыбке.

— Вот и чудненько, — проговорил он, и я предположила, что все его предыдущие эмоциональные высказывания не более, чем попытка склонить Макса к определенному решению. Хитрый дедуля.

— Только запомни, — продолжил Януш, с ненавистью глядя на довольного старика, — я не настолько дорожу своим местом, чтобы шутить жизнью сестры. А ты, хитрый сукин сын, знаешь, что есть еще способы, но хочешь побольнее ударить по Двенадцати, верно?

Старик улыбался и пускал из дыма колечки, демонстративно не смотря в сторону Максима.

— Верно. И меня закопать заодно. Что ж, я согласен. Спаси её, — уже спокойней проговорил Макс и приобнял меня за плечи, а я перепугалась после слова "закопать" и вцепилась в локоть брата.

— Спасу, — кивнул Эгель. — Не поверите — у меня и сосуд как раз лишний завалялся!

— Что значит, тебя закопать? — спросила я, а Максим улыбнулся и подмигнул, словно чушь все это, но мне-то было известно, что он врет.

— Макс, ты... может, пропадешь на время? — предложила Алекса, положив руку на другой его локоть.

— Ага, пропадет он, как же, — хмыкнул Эгель, — Дагоды народ гордый, да Януш? Да и папаша его из-под земли достанет.

— Я не иду против правил. Мне поручено её защищать — я защищаю, — упрямо произнес брат.

— У Двенадцати просто не будет выбора. Либо такая сила, либо никакая, — добавила Алекса.

Они еще долго спорили, но я их не слушала, не отпуская руки Макса, а мысли, приходящие в голову, были одна страшнее другой. Кого нам бояться? Дэв или Дагод? Кто страшней? Кто прав? Черти бы их всех побрали!

И тут я вспомнила Тутто.

"Скажи, мой брат останется жив?"

"Да".

— Макс, а Тутто когда-нибудь врет? — невпопад спросила я, и все уставились на меня.

— Тутто? — улыбнулся Эгель. — Почему ты спросила?

— Ну, так врет или нет?

— Нет, никогда, — ответил старик и внимательно на меня посмотрел. — Я не видел в твоих воспоминаниях Тутто.

— Это не значит, что его не было, — ответила я, сжав кринит и радуясь, что это существо никогда не врет.

— Хитрец. Помогать, значит, вам вздумал... — добродушно улыбнулся старик, погрузившись в свои мысли.

— Так что, займемся делом? — спросил брат, видя что дискуссия подошла к концу.

— Каким? — спросил Эгель.

— Сила.

— А, ну да. Только, есть одна проблема.

— Какая? — У Макса, казалось, глаза налились кровью и он вот-вот бросится на нашего веселого старичка.

— Ей сегодня здорово досталось.

— Дагод, — не выдержав, вступил Волков, — давай просто покончим с этим.

— Я не против, но боюсь намотать её мозги на сосуд, — пожал плечами старик и на этот раз будто был действительно серьезен. — Ваш нэт, конечно, искусно умеет убирать боль, но рана ещё не зажила.

Апп недовольно фыркнул.

— У нас нет времени! — добавил Стас.

— Заткнись, человек! — вскинулся Эгель, злобно зыркнув на него, и мне показалось, что аура Дагода приобрела зеленоватый оттенок. — Я вижу твою гнилую душонку, Золотов. Из-за таких, как ты, я и был изгнан, — Эгель приблизил к нему лицо. — Потому что убивал.

Все замерли, уставившись на старика, а я посмотрела на ошарашенного Стаса. Мне стало его жаль. Не такая уж он и сволочь, ведь не бросил нас. Спасал брата, помогал. Я сочувственно поджала губы, когда парень на меня посмотрел, и его взгляд немного потеплел. Эгель, тем временем, откинулся на барный стул и проговорил:

— В общем, дайте девчонке отдых. А пока предлагаю по пивку!

Он подскочил к холодильнику и выудил оттуда упаковку Чешского пива.

— И сколько нужно отдыха? — поинтересовался Волков.

— Думаю, завтра сделаем, — пожал плечами тот, — ну, край — послезавтра. А пока, пусть ваш лекарь её подлатает, а завтра я девчонку еще раз посмотрю.

На том и порешили.

Я, гонимая любопытством, подсела к старикашке и, скромно потупившись, проговорила:

— А можно спросить?

Он разулыбался и хитро на меня посмотрел:

— Валяй.

— За что вы убивали тех людей?

Эгель хмыкнул и открыл было рот, как Макс его перебил:

— Помягче...

— Потому что люди — не собаки. Это разумные существа, которые в состоянии за себя постоять и принимать решения, — Эгель нахмурился, но продолжил: — И если какая-то скотина совершает преступление, она обязана нести за это наказание! — старик все больше распалялся. — Вы ничем не слабее нас. У нас магия, у вас технологии и неприкосновенность фейри. Дагоды абсолютно не думали своей башкой, когда приняли закон о невозможности убивать людей. Среди людей есть настоящие скоты, подобных в Параллели отродясь не было, даже среди поганцев дэв.

— Так вы прям всех людей не любите? — изумился подсевший рядом Ромка.

— Только половину, — тут же улыбнулся Эгель, — людских женщин я очень уважаю.

— Ясно, — хихикнула я и поспешила за Аппом, который отделяясь от всех, последовал на кухню.

Народ вернулся к телевизору и сериалу. Кстати, тот, оказывается, был записан на диске. Мы же с Аппом остались в кухне, и нэт сосредоточенно начал варить какую-то вонючую гадость, громко при этом сопя.

— Апп, — я положила руку ему на плечо, — ты самый лучший лекарь из всех на свете!

Он лучезарно улыбнулся и чмокнул меня в макушку, не забыв незаметно оглядеть многострадальное ухо, чем вызвал ухмылку.

— Слушай, а не мог бы ты сделать мне еще раз то зелье...

Аппий внимательно на меня посмотрел, сделав вид, что не понимает.

— Ну, то самое, которое ты мне в лесу дал, — последнее я проговорила тише, косясь на Волкова, то ли с сожалением, то ли с надеждой.

Нэт заулыбался и, хитро на меня посмотрев, проговорил:

— Amor tussisque non celantur*.

— Ничего не поняла, — хмыкнула я, а он кивнул, схватил чайник, налил из него воду в кружку, и аккуратно сыпанул туда какой-то травы, после чего пододвинул варево мне. — Это оно?

Апп утвердительно кивнул.

— Хорошо, — я взяла напиток и долгим взглядом посмотрела на Волкова, который над чем-то смеялся, сверкая белозубой улыбкой.

Зажмурившись, выпила до дна и поставила кружку на стол. Почему-то в тот момент мне стало жаль, что могу потерять свои чувства к фолену, но я была решительна и знала, что это правильно.

— Спасибо.

Нэт склонил голову и внимательно за мной наблюдал, при этом в его взгляде было тихое веселье.

— Ты туда ничего лишнего не подмешал? — с подозрением спросила я, а он засмеялся, взъерошил мои волосы, отрицательно покачав головой, и ломано произнес:

— Если настоящая — он укрепит.

— Ага, — кивнула я.

Короче, влипла. Хотя, кто знает?

— Все равно спасибо.

* Любовь и кашель не скроешь (лат.)

ГЛАВА 21

Некоторое время спустя, я присоединилась к остальным и постаралась вникнуть в сериал, который мне уже давно рекламировал Ромка, но из-за чувства противоречия так и не посмотрела ни одной серии. Я долго сидела со всеми, тупо пялясь в экран и не понимая, что же там происходит. Окончательно разуверившись в том, что сериал мне однажды все же понравится, начала приставать к Эгелю с просьбой о телефонном звонке. Он был немногословен и быстро остудил мой пыл, заставив обиженно засопеть, поэтому я изъявила желание прогуляться во дворе. Старик махнул рукой на протесты Макса и бил себя в грудь, что его территория безопасна, поэтому я беспрепятственно вышла на улицу.

Меня обдул прохладный ночной воздух, и хоть на мне надет всего лишь халат, было нисколечко не холодно. Я приметила во дворе лавку и с удовольствием на неё улеглась, всматриваясь в звездное небо. Передо мной начался настоящий звездопад, поэтому то и дело загадывала желания. Тут до меня донеслись знакомые шаги.

— Следишь за мной? — улыбнулась я, всматриваясь в силуэт Волкова.

— Слежу, — кивнул он, засунув в рот сигарету. Я ловко забрала её и откинула подальше. Лука не стал возражать.

— Брат против, — тихо проговорила я, слушая свои чувства и ожидая действия напитка, который всё таки после ванны выпросила у Аппа, — Знаю. Думаешь, мне не все равно?

— Мне лень сейчас о чем-то думать, — улыбнулась и судорожно начала придумывать, о чем еще спросить, чтобы прервать тот поворот беседы, который сама и начала.

Но тут взгляд остановился на его одежде. Я с любопытством оглядела фолена с ног до головы и, не удержавшись, хихикнула. На нем были чужая майка и просторные шорты, которые смотрелись так, словно Лука снял их с ребенка.

— Классный прикид.

— Ага, — кивнул он и сел возле моей головы.

— Ты зачем пришел? — поинтересовалась я, вглядываясь в его лицо на фоне неба. Он напомнил мне какого-нибудь античного Бога, спустившегося с Олимпа, который участвовал во многих войнах, где и заработал себе шрам.

— Апп сказал, что тебе одиноко, — нахмурившись, ответил Волков, словно до него только сейчас дошло, что этот повод, по меньшей мере, звучит глупо.

Я протянула руку и дотронулась до складки на его лбу, разглаживая её, в очередной раз пожалев, что из-за перчаток не могу пальцами почувствовать его кожу.

— Ох уж этот Апп. А мне одиноко? — спросила я.

— Не знаю. А что ты здесь делаешь?

— Загадываю желания. Звездопад, — указала на небо, одновременно подтянувшись и устроив голову на его коленях.

— Да? Что загадываешь?

— Много всего. Звезд много падает.

— Например?

— Например желаю, чтобы родители не переживали за нас, чтобы брат не пострадал из-за меня, — лениво начала перечислять я, — чтобы Ромке родители не надрали задницу, когда все закончится, а то у него отец суровый, ну и еще много всякой всячины.

Я замолчала, а Волков задумчиво спросил:

— А для себя?

— А это все для меня, — засмеялась, а потом ответила по-другому: — Знаешь, я всегда так. Переживаю за всех. А когда дело дойдет до меня, звездопад заканчивается.

— Ну, — Лука глянул на небо, — он пока не закончился. Загадывай.

Я улыбнулась, всматриваясь в его светящиеся в темноте глаза. Похоже, зелье Аппа не сработало. И мне от этого стало радостно.

— Загадала, — прошептала я.

Лука долгим взглядом посмотрел мне в глаза, словно пытаясь найти в них какой-то ответ, или возможно, давал время чтобы передумать. Но я была далека от этого, и лишь легко улыбнулась. Тогда Волков бережно приподнял меня, усадил на колени и поцеловал.

Казалось, звездопад начал падать вокруг нас. Я вдыхала его запах, чувствовала вкус его губ и была счастлива. Одной рукой он осторожно обнял меня за талию, а второй поглаживал шею, от чего по всему телу побежали мурашки, заставив меня вздрогнуть.

Мы нехотя оторвались друг от друга, внимательно вглядываясь в глаза и шумно втягивая воздух в легкие. Лука поцеловал меня в нос и лоб, где была царапина, и прижал к груди. Я удобно устроила голову на его плече, почувствовав, как на моем лице растянулась глупая улыбка. Так приятно было прижиматься к нему, чувствовать тепло тела, руки, запах.

Мы просидели в тишине минут десять, пока я её не нарушила:

— Можно спросить? Только не обижайся.

— Разумеется, — улыбнулся он.

— Откуда у тебя этот шрам? — я пробежалась пальцами по рубцу.

— Не нравится он тебе? — не весело усмехнулся он.

— Глупый ты, — я подтянулась и поцеловала его в этот самый рубец. — Шрамы украшают мужчину.

Он как-то отчаянно на меня посмотрел, словно не поверил в то, что я только что сделала, и потер щеку рукой.

— Это клеймо, а не шрам. Всех фоленов при рождении клеймят Дагоды.

— Зачем? — ужаснулась я.

— Чтобы знали свое место, а другие фейри не забывали, что мы в первую очередь демоны, а не ангелы, — Волков улыбнулся и провел по моим волосам рукой, — а демонам негоже светить своими красивыми рожами.

— Дагоды жестоки, — опечалилась я.

— Как и всякий кто сильнее.

— Да, наверное. И что оно означает?

— Victis, это значит "побежденные".

— А так ли это? — улыбнулась. — Может, они просто вас боятся?

— Ну, пусть будет так, если тебе так больше нравится, — согласился Лука и снова меня поцеловал.

— Волков, а как ты стал наемником?

— Ты может, когда-нибудь назовешь меня по имени? — хмыкнул он.

— Лука, — тихо произнесла я, но создалось впечатление, будто озвучила что-то интимное и сугубо личное.

— Звучит как музыка, — отозвался он и в глазах заплясали бесята, а я покраснела как помидор.

— Перестань, — отмахнулась и поспешила вернуться к теме вопроса: — Ну, так как?

— Да нечего рассказывать, — пожал он плечами, — это все, что я умею. Убивать, забирать и получать за это деньги.

— И все?

— И все, — ухмыльнулся он. — Сколько себя помню, всегда этим занимался.

— А родители? У тебя же были родители?

— Были. Но я их не помню. Мальцом попал в школу "защиты" для фоленов, с тех пор и воюю.

— Печально все, — огорчилась я.

— Не думай об этом, — отмахнулся он, поцеловав меня в макушку.

— А когда все закончится, что будет? — спросила, зажмурившись и закопавшись носом в ложбинке между его шеей и плечом.

— Ты о чем сейчас спрашиваешь? — улыбнулся Волков, откинувшись назад и пытаясь заглянуть в мое лицо, но я упорно прятала его на теплом плече. — Посмотри на меня.

Я нехотя отодвинулась и снова утонула в его глазах.

— Блонди, если я тебе понадоблюсь, я буду рядом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я не блондинка, кстати, — проговорила, опьянев от счастья.

— А я не демон, — соврал он и снова поцеловал.

Ночью, лежа на диване в холле, где изъявила желание спать, я пялилась в темноту под тихое сопение пристроившегося на полу около моего дивана, Ромки. Мысли скакали в голове словно блохи, и я снова и снова вспоминала сегодняшний вечер. Точнее ту его часть, где была с Волковым. С ужасом поняла, что влюбилась без памяти, да так, что готова была идти за ним на край света вприпрыжку и при этом глупо улыбаться. Я, конечно, осознавала, что природная вредность и гордость не позволит мне вести себя последней идиоткой, но осознание сего, все же было не очень приятно.

Былые чувства к Золотову начали казаться просто детским лепетом, ведь я никогда не испытывала к нему ничего подобного. И сейчас задавала себе вполне логичный вопрос: о чем, собственно говоря, тогда горевала? Ответа не было, а вот при мысли, что подобное может сотворить Волков, отражалось холодными мурашками вдоль спины и чувством сродни паники.