Осел и морковка

Его можно было снять и разложить, и тогда он превращался во все, что угодно. Постаравшись, можно было построить из него вполне пригодный для жилья домик, только очень крошечный, на одного. А еще в этом ящике содержалось такое хозяйство, какое мне и не снилось. Он был весь набит ящиками и ящичками, коробками и коробочками, ларцами и ларчиками. Заклинание расширения пространства здесь использовалось многократно и такими экзотическими способами, что я только рот раскрыла, когда Вэнь мне это показал и объяснил. Если бы выложить все, что содержалось в ящике-повозке, можно было бы хороший дом обставить. А как все это достать при необходимости? Я же запутаюсь.

Хотеец рассмеялся и сообщил, что сделает мне привязку. Тогда я смогу вызывать из повозки все, что мне понадобится, одной силой мысли. Достал свой пенал, смешал краски, дунул, поворожил и нарисовал у меня на запястье иероглиф. Тот вспыхнул золотом и исчез. Вэнь довольно хмыкнул:

— Ну-ка, позови котелок. Представь себе, что он у тебя в руке.

Представила, и котелок действительно появился. Не совсем такой, как я рисовала в воображении, но вполне себе настоящий. Медный, с посеребренным нутром, чеканным ободком и длинной, изящно изогнутой ручкой. Можно супчик варить.

— Вот так всегда и будешь вызывать то, что тебе понадобится. Только учти: для этого ты должна касаться повозки, все равно чем. Сидеть на ней — тоже годится. И забудь, что надо точно представить нужную вещь. Это необходимо только при наложении иллюзии или создании нового. А тут достаточно того, что ты знаешь, что ею станешь делать. Так что иди готовь, остальные припасы в корзинке.

Ее мы не убирали, чтобы иметь возможность подкрепляться в пути.

Я расстаралась: аккуратно нарезала овощи, обжарила на сковородке морковь и лук, положила в вар сушеное мясо, заправила супчик крупой и сдобрила душистыми травами, набранными тут же, вдоль ручья, у которого мы остановились.

Вэнь попробовал и остался доволен. Сказал:

— А ты должна быть знатным зельеваром, Динь. Почему ты не выбрала это направление обучения?

Я пожала плечами. Не рассказывать же Вэню, что наш профессор зельеварения сам мог бы у меня поучиться. Я-то с раннего детства помогала бабушке, знала наизусть кучу популярных рецептов и могла сварить по прописи все, что угодно. В том числе и супчик.

— Ну, если ты думаешь, что тебе нечему было учиться, я дам тебе книгу рецептов моей жены. Посмотрим, как потянешь классические зелья моей родины. Только сначала мне надо обучить тебя нашему языку и письменности. Займемся этим после обеда.

И вот осел снова бежит за морковкой, а я сижу и разглядываю листы, на которых нарисованы всевозможные иероглифы и под каждым подписано на нашем языке, что данная закорючка значит и как читается. Толку ноль, по-моему. Никогда я этого не запомню.

Вэнь сидит рядом и суетится. То руку мне на лоб положит, то по спине постучит, то привяжет к волосам какую-то ленточку, то наденет мне на все пальцы кольца, то снимет. Так мы развлекались до самого вечера. Когда мои глаза уже перестали различать написанное, за поворотом показалась деревня. Мой учитель предпочитал ночевать в комфортных условиях, поэтому мы добрались до трактира, заехали во двор и попросились на ночлег. В общий зал выходить не стали: хозяйка провела нас черным ходом на второй этаж, где располагались комнаты для постояльцев. Она же и принесла нам ужин — тушеное мясо с овощами в горшочках. Вэнь достал откуда-то оправленный в серебро флакон из синего стекла, налил в кружку, принесенную хозяйкой., чистой воды из кувшина, накапал зелья из флакона и заставил меня выпить.

Затем послал спать.

Самое время: у меня уже глаза слипались. Стоило дотянуться до подушки, как сознание выключилось. Зато утром я проснулась веселая и бодрая, готовая петь, как щегол. После завтрака мы двинулись дальше.

На этот раз учитель достал стопку бумаги, чернильный стилос и предложил игру: он рисует иероглиф, а я говорю, как он читается и что означает.

Я была уверена, что не отвечу ни на один вопрос, но, к моему удивлению, ответила почти на все. Затем он стал рисовать группы иероглифов, а меня заставил читать и переводить.

Ничего сложного, как оказалось. Вэнь только несколько раз поправил произношение. И пошло-поехало! Он давал мне для прочтения все новые и новые листы, поил зельем из флакона и менял на мне амулеты, а я читала, не отрываясь. Пялилась в листы с иероглифами даже когда помешивала суп.

Мы прошли какой-то город и свернули к горам, но для меня это прошло практически незамеченным. Все мое время и внимание поглощало изучение хотейского языка и письменности. Хотя вот именно письмо я пока не изучала, только чтение и перевод. Так прошло три или даже четыре дня. А на пятый Вэнь обратился ко мне по-хотейски и я ему ответила, даже не сообразив, что говорю на чужом языке.

— Ну вот ты и выучила мой язык, — удовлетворенно потер ручки учитель, — Теперь еще писать научишься и сможешь овладеть нашей магией.

Увидев мой изумленный взгляд, пояснил:

— Большинство заклинаний динь-ли основано на применении иероглифов. От правильности начертания зависит результат. Тебе понравилась моя повозка?

— Очень. Особенно нравится количество вещей, которое в нее упихнуто.

Вэнь не повелся на подначку, а стал объяснять дальше.

— В ней применены заклинания расширения пространства третьего и четвертого порядка. Так вот, без иероглифов невозможно такое сделать. Ты же обратила внимание: на все ларцы и коробочки нанесены символы?

Уж это точно: каждая фиговинка тут украшена иероглифами, да и сама повозка тоже. Просто они в глаза не бросаются, прячутся среди растительного орнамента.

— Так вот: теперь ты будешь учиться рисовать эти символы, комбинировать и наполнять их силой.

Он достал из повозки еще один пенал с кисточками, баночки с разноцветной тушью, пачку бумаги и вручил мне.

— Это когда-то принадлежало Ти. Теперь ты будешь владелицей этого сокровища, если только сумеешь освоить.

Когда-то в детстве я очень любила рисовать и у меня неплохо получалось. Но в Академии я это дело бросила: некогда, негде, да и у окружающих вызывало нездоровый интерес. В смысле все спрашивали, зачем мне это надо. Антонио, кстати, первый. Так и бросила. А теперь мне дают кисти в руки и говорят, что с их помощью я смогу творить магию? Ура!

Поблагодарив как положено учителя, я принялась осваивать кисти. Надо ли говорить, что поначалу у меня получалась такая дрянь, что просто чудо! Мои иероглифы на оригинал походили очень отдаленно, больше на разъевшихся пауков. Вэнь даже решил остановиться на пару дней в небольшом городке у перевала, чтобы я смогла сосредоточиться на задаче.

Мы вместе засели в комнатушке, придвинув стол к окну, и началось. Учитель показывал, а я по сорок раз повторяла, безуспешно, но настойчиво.

Он не знал, как мне помочь. Рисовал на длинных лентах череду знаков и обвязывал ими то мою многострадальную голову, то неловкие руки. Ничего не помогало: иероглифы из-под моей кисти выходили кривыми и уродливыми.

А потом вдруг все изменилось. Что-то щелкнуло в голове и я перестала тужиться, стараясь изобразить очередную каракатицу. Рука сама стала выводить легкие, изящные черточки и соединять их единственно возможным способом. Изрисованные мною листы уже можно было не бросать в огонь, из уродливых они стали красивыми.

Вэнь назвал это прорывом. Велел, правда, каждый день тренироваться, чтобы не потерять обретенный навык, но в целом был доволен. Сказал, что теперь сделает из меня мага и динь-ли, каких на этом континенте и не видано.

Эти занятия почти полностью изгнали из моих дум бедного Армандо. Хотя почему бедного? Он умный, опытный, знающий и осторожный, да и деньги у него тоже водятся. С ним все должно быть в порядке. Так что я без остатка посвятила себя учебе. Только ночью вдруг наплывали странные сны. Снова меня звал мой попутчик, снова спрашивал, жива ли я, снова обо мне волновался. А я вспоминала дорогу, Вэня, ослика и молчала, молчала...

С тех пор как дела с письменностью пошли на лад, мы больше не останавливались. Шли себе и шли. Перевалили через хребет, но направились не туда, куда я думала, а свернули на столицу. Вэню приспичило посетить своего друга, у которого он останавливался пять лет тому назад.

Меня совсем не беспокоила эта задержка в пути. Ведь я еще не всему выучилась из того, что мог мне преподать старый маг, так что чем дольше продлится наше путешествие, тем больше я успею узнать, тем лучше выучусь.

Вот только сегодня изучала свиток, посвященный зельям, и поняла, что мне еще работать над собой и работать. В сравнении с тем, что знали и умели динь-ли и маги с Хотея, мой диплом мага широкого профиля недорого стоил. Зато когда Вэнь меня выучит, я буду уникальным специалистом и смогу наняться хоть к королю во дворец.

Я слышала, что, для того, чтобы стать придворным магом элидианского короля, нужно участвовать в соревновании и победить. Но многие маги приходят туда просто чтобы испытать себя. На сегодня я уступаю самому слабому кандидату, но придет время, и я смогу всем показать, чего можно достичь упорным трудом и талантом. Если в счастье мне судьбой отказано, буду делать карьеру. Сначала стану вольным магом в вольном городе, затем получу степень магистра, а может быть и до архимага дорасту. Мои личные качества всегда при мне и не подведут.

А уж архимаг может на многое претендовать. До сих пор ни одна ведьма не удостаивалась этого звания. Но все когда-то случается впервые.

Так что свиток с зельями надо выучить наизусть. А если к зельям добавить магии... Ну, например, нанести подходящий иероглиф на флакон и влить в него силу.

Вэнь меня уже научил защищать зелья от порчи таким способом, а еще показал, как сделать заклинание самоподдерживающимся. Чистая ведьминская магия: иероглиф потихоньку тянет силу из близлежащих потоков, и все. Маг этого сделать не в состоянии, зато ведьма... О, тут открывается такой простор для творчества! Можно, например, сделать корзину со стазисом и держать в ней продукты. Надо только иероглифы подобрать...

Когда я прицепилась к учителю со своей идеей, он махнул рукой: придумала — воплощай. Даже корзинкой снабдил. Только предупредил, что если испорчу вещь, то куплю ему новую на ближайшем рынке.

Он еще в начале наших занятий предупредил: неверно начертанные символы могут самое лучшее обратить в самое ужасное. А еще... Неправильный подбор иероглифов и их неверное расположение могут давать непредсказуемые эффекты. Он сам рассказывал, что в молодости разрушил дом своего отца, хотя хотел только прочистить магией трубу. К счастью, никто не пострадал, но всей семье пришлось ночевать на улице. Получение леща от папаши вправило Вэню мозги и отучило от поспешности и самонадеянности.

Я тоже спешить не буду. Я хорошенько подумаю и потренируюсь на маленьких бумажных коробочках.

В общем, пока мы двигались в сторону столицы, я раздумывала над этим заданием учителя. Пробовала и так, и эдак. Спалила кучу бумаги, но в конце концов придумала.

И это не считая того, что никто не отменял ежедневных занятий с Вэнем, готовки и работы по хозяйству. Далеко не каждый день удавалось переночевать на постоялом дворе и поесть в харчевне, а уж обед приходилось готовить каждый день: Вэню нравились мои супчики и он подгадывал, чтобы сделать дневной привал где-нибудь на природе.

Надо сказать, за это время я очень привязалась к нашему ослику. Милое, добродушное, трудолюбивое и целеустремленное создание! Он так и не изменил своей морковке, хотя я время от времени подкармливала беднягу то лепешкой, то куском хлеба с солью, то яблочком... Вэнь звал его Бак-хо, сокращенно Бак, я тоже стала так называть славное животное.

Кстати, именно Бак навел меня на мысль о корзине-стазисе. Не нарочно, просто я оказалась немножко раззявой, увлеклась чтением, а ослик мордой залез в корзину, в которую мы сложили закупленные в очередном трактире кушанья. Там сверху лежали пирожные с кремом. Вэнь предупреждал меня, что крем на жаре испортится, но я уверила его, что все съем до этого печального момента.

Не съела. Ослик успел раньше, в результате чего весь день мы принуждены были обонять его излишне духовитые испражнения, которыми он загадил всю дорогу. И у ослов, оказывается, бывает понос.

Вэнь не разрешил мне ничего сделать, чтобы не чувствовать запах, видно хотел, чтобы я получше затвердила урок о невоздержанности и жадности к еде, но результат был несколько другой. Я задумалась о длительном хранении быстропортящихся продуктов.

Короба с ледяными заклинаниями давно вошли в обиход, а вот стазис... До сих пор он считался опасным боевым заклятием и даже не входил в программу Академии. Его изучали только те, кто специализировался по боевке, но уже после основного курса обучения, а я вычитала в одном из пособий из закрытой секции. Кажется, мне чуть ли не первой пришло в голову применить его для мирных целей.

Накануне того дня, как мы должны были прибыть в столицу, я добила-таки проклятый стазис и присобачила его к корзине, нисколько ей этим не повредив. Правда, успех пришел не сразу. Столько бумаги на коробочки извела, пока доперла, как надо сделать! Наконец догадалась одну часть заклинания расположить на крышке, а другую — на самой корзине, ничего не получалось. А тут все срослось, как будто так и было. Поставленная в корзинку чашка кипящего чая и через три часа так же кипела, но это не нанесло вреда ни вкусу напитка, ни запаху.

Вэнь выпил чай и одобрительно закивал:

— Ты неплохо справляешься. Динь. Подумала головой и все получилось. Это изобретение может тебя прославить. Но не торопись его обнародовать. Вот прибудешь в безопасное место...

Это он мне хорошо посоветовал. Сначала надо стать свободным магом вольного города, а потом хвастаться и брать патенты на изобретения.

Чем ближе мы приближались к столице, тем больше менялся ландшафт. Стоило спуститься с гор, как леса кончились, вместо них вокруг расстилались поля и фруктовые сады. Реже попадались обширные пастбища, на которых островками располагались тенистые рощи знаменитых элидианских элин.

В тот вечер Вэню чем-то не понравилась морда трактирщика и он проехал деревню без остановки. Пришлось остановиться в маленькой рощице. Спать было неудобно: в лесах мы устраивали постель из лапника или из сухих листьев, но широкие кожистые листья элин для этого не годились. Да и сама роща, так приветливо выглядевшая со стороны, мне не понравилась. Там ничего, кроме этих самых элин, не росло. Вверх как колонны в храме уходили толстые серые стволы, которые довольно высоко начинали ветвиться и своими листьями полностью закрывали небо, а на земле лежал плотный темно-коричневый ковер из опавших, но не перегнивших за зиму листьев. Через него не пробивалась ни одна травинка.

В общем, спать было неудобно и я не выспалась. Поэтому днем, сидя на повозке с очередной книгой в руках, задремала. И вдруг явственно услышала голос Армандо:

— Дина, Дина, ответь мне, пожалуйста. Я уже не спрашиваю где ты. Скажи, почему ты мне не отвечаешь? Дина!