— Я быстро обернусь, полчаса всего лишь! Хотите, побожусь?
Оба вампира рефлекторно замотали головами.
— Не хотим.
— И тебе не советуем.
— Ну, иди, раз невтерпеж, — смилостивился лорд Марсден. — Задержишься — бифштекс из тебя сделаю и портером запью.
Как только хозяин сообщил Фанни его новый адрес, юноша выскочил из проклятого дома и понесся по улице, почти не касаясь земли.
...По старой памяти, службу он начал с обмана.
Через порог Дарквуд Холла новый секретарь перевалился только минут за пять до рассвета. Рубашка, жилет и кюлоты были заляпаны кровью и землей, чулки сползли, одного башмака не хватало. Иными словами, зрелище он являл нелицеприятное. Хозяин, поджидавший его в фойе, присвистнул, долго и переливчато.
— Стало быть, полчасика? — уточнил вампир, подходя вплотную и уже занося руку.
— Завтра, милорд, — только и сумел попросить Фанни.
Он устал до одури, до оцепенения, и не сразу сообразил, зачем хозяин настойчиво трясет рукой у его лица.
— Кусай, — приказал вампир. — Только ты того, грязь с клыков сотри, а то я заразу от тебя подхвачу. Да шучу, шучу! Пей давай! Ведь прямо тут окочуришься, мне потом пепел из ковра вытрясать. Вот, то-то же, — ухмыльнулся Мастер, когда новообращенный прижался ртом к его запястью, — я о тебе позаботиться сумею. Со мной не пропадешь.
Украдкой, каким-то вороватым движением, он погладил юношу по голове. А тот пил, вслушиваясь в шум крови, который почему казался похожим на шум дождя.
...Положив руки на флорариум, Фанни давил на стекло пока оно не треснуло, наполнив ладони острым крошевом. Отряхнувшись, посмотрел на орхидеи. Цветы жадно глотали воздух.
ГЛАВА 16
27 декабря 188* года
Тем временем слухи о кровососах расползлись по Лондону. Уж очень красочно анонимный автор статьи расписал найденный труп, не упустил ни одной детали, включая и части тела, развешанные на фонарных столбах, а так же алые брызги на окнах третьего этажа. В заключение газетчик выразил надежду, что у читателей застыла в жилах кровь.
Пока еще есть, чему стыть.
Последствий у сей статьи было множество. Кто-то достал с антресолей пылившиеся там воротнички с шипами: лет двадцать тому назад в городе орудовали банды душителей, а с помощью таких приспособлений горожане надеялись обезопасить свои шеи от коварной петли. Против вампиров тоже сгодятся, особенно если окропить шипы святой водой.
В этом сезоне уже не ананас, но крупная головка чеснока стала главным украшением праздничного стола.
Лондонцы сметали с прилавков серебряные безделушки, а церкви, обычно настолько пустые, что впору было сносить их за ненадобностью, зашатались от наплыва прихожан.
В связи с наметившимися тенденциями, в "Панче" появилась карикатура, изображавшая ювелира и священника в сутане. Вооружившись двузубой вилкой, они гнались за уличной девицей. "Ищи, кому выгодно" гласила подпись.
Обеспокоенная общественность хлынула и в Скотланд-Ярд, но блюстители порядка наотрез отказались связывать произошедшее с вампирами. Вот ведь ересь какая! Вы хоть вдумайтесь в свои слова! Одно дело — убийство на бытовой почве, и совсем другое — нападение, совершенное мифическим существом! А дальше что прикажете делать? Объявлять лепреконов фальшивомонетчиками? Штрафовать домовых за незаконное вторжение в амбар? Сажать баньши за нарушение общественного покоя после 11ти вечера? Все таки уголовный кодекс — это не сборник сказок и потешек! Не в бирюльки играем, господа!
Еще раз прикрикнув на ходоков, старший инспектор Скотланд-Ярда выдворил их из кабинета и, утерев лоб, настрочил записку в Дарквуд-Холл со строжайшим наказом принять меры. Подумав, дописал благодарность за контроль над поголовьем бродяг.
Уверившись в бездействии властей, граждане сунулись в "Британское Ламиеологическое Общество," чем изрядно обрадовали ученых мужей. Прежде общественность не проявляла интереса к их деятельности. Разве что гувернантки приглашали их прочесть лекцию разбушевавшейся ребятне во время тихого часа. Действовало безотказно. Дети засыпали на бегу. Согнав посетителей в лекционный зал, доктор Элдритч разразился двухчасовой лекцией об исторических предпосылках вампирского фольклора. Вскоре даже работники швейных фабрик, день-деньской мотавшие нитку на бобины, заерзали на месте. Но когда на робкий вопрос о том, как правильно пользоваться осиновым колом, доктор Элдритч предложил обсудить трансцендентную форму его бытия, обезумевшая от скуки толпа ринулась к дверям. К счастью, в фойе им повстречался вежливый, понимающий джентльмен. Сочувственно кивая, он выслушал их и пообещал препроводить к главному консультанту по вампирам.
И вот в гостиной Уотлера, обычно такой тихой и уютной, было не протолкнуться. Со стороны могло показаться, что здесь заседает тайная антиправительственная партия, ну или по крайней мере собрался клуб охотников и рыболовов... Хотя последнее было в определенной мере правдой. Мужчины толпились, шумели, выкрикивали что-то, пытаясь быть услышанными, и в целом создавалось впечатление, что их значительно больше, чем было на самом деле.
Сам радушный хозяин притулился к камину и с понурым видом разглядывал и гостей, и Генри Томпсона, устроившего ему вечеринку-сюрприз, и особенно апельсины на елке. Их количество с каждой минутой уменьшалось. Ковер уже топорщился от апельсиновых корок, которые предусмотрительные гости запихивали под него, дабы не раздражать хозяев неприглядным зрелищем объедков. В стеклянную же чашу, которую миссис Стивенс принесла специально для этих целей, они стряхивали пепел дешевых папирос. Уолтеру подумалось, что этим вечером жена его порешит. Может, позвать ее прямо сейчас? Пусть лучше на них отыграется. Но Эвике возилась на кухне — полировала скульптуру перед завтрашней выставкой. Поддержки от нее ждать не приходилось.
Уолтер вздохнул украдкой. Речь про вампиров он действительно произнес, но какую-то невнятную, без огонька. От вопросов про свои приключения в Трансильвании тоже уклонился. Тем не менее, Генри рассыпался в похвалах, а гости вяло поаплодировали и вернулись к более насущным делам.
— Вы только посмотрите на это, — произнес один из них — совсем еще молодой человек, пылом и экспрессией напоминающий студента на очередной забастовке. — Кровопийцы лютуют! Опасность грозит каждому! Неужели мы ничего не предпримем?!
— Но что мы можем?
Посыпались Дельные Предложения:
— Комендантский час! Никто не должен покидать дом после заката.
— Главное, листовки напечатать, и побольше!
— Нет, устроить облаву на этих тварей...
— Пробраться в их логово днем и всех перебить...
— Мы должны объединиться!
Неряшливо одетый мужчина с густой щетиной на щеках покачал головой.
— Облава-то дело хорошее, но вот в ихнее логово я не сунусь. Нашли дурака! Дома, как говорится, и стены помогают. В прямом смысле слова, — он подхватил апельсин и недвусмысленно раздавил его между ладонями. — Небось, у них по всюду ловушки понапиханы.
— А что ты предлагаешь? По улицам ходить их ловить? Да ты хоть знаешь, как эти вампиры выглядят? — распалялся студент.
— Я вот знаю, — выделился еще один голос, обладателем которого оказался непримечательного вида господин средних лет.. — Они лысые, у них длинные уши и вытянутые пальцы. Страшные — жуть! Такого ни с кем не перепутаешь!
— И с хвостом!
— С каким еще хвостом?
— Точно говорю, что с хвостом! — затараторил паренек в латанной куртке. — Я водил дружбу с одним румыном, покуда его с нашей фабрики не турнули, так тот мне порассказал про враколаков! О-го-го! Они, бестии, как вылезут из гроба, сразу возвращаются домой. Грязи могильной натащат, напакостят по всякому, да еще и кашу из горшков стырят! А если не найдут каши, так просто горшки побьют. Вот такая в них злобища! А опознать их можно по хвосту.
— Ну так за чем дело стало? — вытирая липкую пятерню о скатерть, проговорил небритый. — Хвост в освященное масло окунуть, поджечь, и все, хана упырю!
— Отличный план!
— Позвольте, — начал было Уолтер, но договорить ему не дали. Куда интереснее было обсуждать никогда не виденных вампиров, чем слушать хозяина дома. Он, небось, попросит не пачкать ковры.
— А что от них помогает? Ну, убить-то их как?— был озвучен волновавший всех вопрос.
— Ясное дело — распятие от всей нечисти первейшее средство.
— И что ты этим распятием делать будешь? — скептически поинтересовался небритый. — По голове бить, пока всю дурь не выбьешь? Нужно что-то сразу и наверняка!
— Осиновый кол, — пискнул парень, знакомый с выходцем с исторической родины вампиров. — И в сердце! Они сразу же в пепел рассыпятся, очень удобно! Еще я слышал, будто надо сердце у них вырвать и в вине сварить!
— Да послушайте же вы!
Но гости уже были всецело поглощены идей такого своеобразного глинтвейна и жарко спорили лишь о том, за чье здоровье его выпьют — королевы или мирового пролетариата? Заскрежетав зубами от бессилия, Уолтер посмотрел на приятеля. Генри прятался за бордовой гардиной и что-то разглядывал в окне.
— А видел ли кто из вас вампира? — негромко спросил он, оборачиваясь. Шум сразу же стих.
— Н-ну... — в наступившей тишине голос студента зазвучал неуверенно, без былой бравады. — Однажды на улице я видел тень... И она была один-в-один вампир!
— А бухгалтер в нашей конторе все время считает, — нажаловался кто-то. — Прямо не расстается со счетами, все время костяшками стучит, работать не дает! Ну а вампиры, они тоже того... любят это дело.
— А моя квартирная хозяйка...
— В таком случае, мы снова предоставим слово мистеру Стивенсу, — Генри доброжелательно подмигнул приятелю. — Расскажи, как с ними бороться.
Все взоры устремились на Уолтера.
— Никак, — брякнул он.
— Че-го? -протянул небритый.
— Послушайте, мистер... Как вас там?
— Грег Понс.
— Так вот, мистер Понс, вы не понимаете. Они наши создания! — в сердцах выкрикнул Уотлер. — Наша воля вызвала их из небытия! Именно поэтому их невозможно истребить.
— Как это невозможно? — возмутился сторонник интернациональной дружбы. — Румын сказывал, будто вурдалаку можно иголку в пупок вогнать, а после окурить могилу коноплей...
— А за что его с фабрики прогнали? — поинтересовался Генри.
— Да за коноплю, — нехотя признался тот. — Он ее в цеху поджег. Хотел нашего управляющего изгнать, а то он, скотина, жалованье задерживал. Упырь и есть, а кто ж еще? Зато дирекция обхихикалась, пока румыну штраф выписывала. И управляющий как-то расслабился с того дня. Уже не лютует.
Собравшиеся замолчали, представляя это самое веселое в истории увольнение.
— Вот видишь, Стивенс, — обрадовался Генри, — а ты говорил, ничего нельзя поделать. Откуда такой пессимизм? Да мы с упырями в два счета справимся!
— Даже так! — упорствовал Уолтер. — Они явятся в другом обличье. Быть может, это будут уже не вампиры, а что-то еще, но какая разница? Пока теплится в наших душах этот огонь, чудовища придут погреться.
— О чем ты, Стивенс? Какой огонь?
— Сам не знаю. У каждого он, наверное, свой. Любопытство, похоть, самодовольство... страх... Да, страх!
— Страх? — отозвался Генри.
Уолтеру показалось, что он стоит посреди пещеры и беседует с эхом.
— Страх чего?
Как объяснить?
Он вспомнил средневековые карты, испещренные белыми пятнами, по которым скакали одноногие люди или морские чудища выгибали чешуйчатые спины. Сны мира, запечатленные неловкой рукой картографа. Нетронутые участки воображения. Но год за годом человечество отвоевывало пространство, вытесняя чудовищ сначала на края карты, потом на поля, где они превращались в красивые виньетки, а затем...
Ведь драконов убивают не мечом. Компас и циркуль, железные дороги и безжалостный в своей правдивости электрический свет куда лучше справятся с этой задачей. И уходят чудовища, помахивая хвостами, задевая головами облака, а на смену им приходят другие. Недоумевая, озираются по сторонам. Осторожно шевелят лапами. Трогают свои клыки. Мнут полу плаща.
"Почему именно мы? Почему вы нас пригласили?"
Что им ответить?
Что бесконечной зимней ночью даже монстр под кроватью — уже хоть какая-то компания? Иначе мы останемся наедине с другими людьми или, того хуже, наедине с собой, а от такого одиночества хочется выть громче любого вервольфа.
Что мы уже не боимся обнаружить в чудом оставшемся нетронутым уголке мира полукита-полусвинью с перепончатыми ушами.
Наоборот, что ее там не окажется.
— Страх пустоты, — сказал Уолтер. — Я жаждал смысла и позвал их. Вампиров. Вот только они вбили в мою жизнь столько смысла, что она едва не треснула по швам. Теперь я не знаю, чего хочу. Наверное, просто взять передышку. И подумать, нужны ли мне чудовища. А если нужны, то какие.
Притихшие гости исподволь разглядывали комнату, выискивая, из чего бы соорудить смирительную рубашку. Понадобится она скоро. Стало очевидно, что мистер Стивенс только что с блеском сдал экзамен в Бедлам.
Фабричный рабочий даже повесил обратно на елку надкусанный пряник и начал пробираться к двери.
Только Генри смотрел на хозяина понимающе, но от его взгляда Уолтеру сделалось совсем тошно. Наверное, из-за сегодняшнего оттенка его глаз. Они впитали цвет штор, но сгустили его, и теперь казались красновато-карими, как запекшаяся кровь. Почудилось, что если долго вглядываться в его зрачки, из их глубин, как из зеркального лабиринта, что-то двинется на тебя. Стоит только присмотреться получше и увидишь еще что-то... кого-то... но Уолтер отвернулся.
— Ты вправе подбирать чудовищ на свой вкус, — произнес Генри, — Но как насчет миссис Стивенс? Неужели не защитишь ее от немертвой родни? Она, конечно, живет с упырями душа в ду... хмм... дружно, в общем, с ними живет, но глава семьи все же ты! Ты перед Богом отвечаешь за ее безопасность.
— Чего?! — взвился Понс. — Евонная, значит, женушка с упырями путается? Ну и ну! А на вид приличные люди, вон, домище у них, как у благородных.
Чтобы в полной мере выразить свое презрение к хозяевам, он схватил со стола щипцы для монпасье и сунул в карман. Нечего перебежчикам шиковать! Но уже в следующий момент вжался в спинку дивана, потому что мистер Стивенс, порастеряв свойственную ему робость, навис над наглым типом и так рванул его за грудки, что затрещала ветхая ткань рубашки.
— Еще одно слово про мою жену — и я вам голову проломлю! Это ко всем тут относится! И к тебе, Томпсон!
— Я-то при чем? Говорю лишь, что миссис Стивенс весьма привязана к своей немертвой сестре-трибадке.
— Семейка, однако! — сплюнул студент, поднимаясь с места. — Вы как хотите, а я пойду отсюда.
— И то верно, — подхватили еще несколько голосов.
— Знали бы вы, сколько моя жена натерпелась от вампиров! — бросил Уолтер, отступая от мистера Понса. — И если после всего пережитого она готова их простить, что ж, пусть так и будет! Она выстрадала это право! Эвике — самостоятельный человек, ей и решать!
— При всем моем уважении к тебе, Стивенс, твоя жена сейчас не человек. Она два человека.
