Р.А.Ц.

Выпью я росинку в холодной траве -

Может быть, спасет, может, спасет.

Или все же была?

...Яблони над крышей и сиреневый цвет -

Чья мечта о доме, тот победит.

Кто же меня встретит, скажет: 'Привет'?

Верю и надеюсь, что все впереди,

Верю и надеюсь — все впереди...

Под потолком зала медленно затихали последние аккорды, люди возвращались в себя, и реальность казалась странно не-реальной после путешествия в жестокое Далеко. А потом лич внезапно повернул голову, и кипящий луч изумрудно-зеленых глаз встретил глубокую льдистую синь бездонных северных озер. Ксения почувствовала что летит.

40.

Они были бы красивой парой. Она — средоточие немыслимых достоинств, богиня, единственный взгляд на которую долго еще кровоточит восхитительной раной на душе, он — похожий на обсидиановый скальпель символ хрупкости бытия.

После концерта тихие и окрыленные слушатели споро погрузились в прибывшие транспортеры и деликатно не заметили двинувшую пешком пару. Последним захлопнул люк мрачный и задумчивый авиатор. Всю дорогу он вспоминал сказанные девушкой, которую с невероятным апломбом он считал уже наполовину своей, слова. Отнюдь не дурак, летчик сразу заметил тот взгляд, да и трудно было бы это упустить.

Бесконечно долго длилось это мгновенное единение. Когда взгляды их нехотя, с явственным скрипом разомкнулись, каждый знал друг о друге если и не все, то самое главное точно. Он теперь понимал, сколь изумительно чиста пронизанная теплым светом душа стоящей напротив девушки, омрачаемая лишь пережитым когда-то страшным горем и вызванной этим горем в противоход ненавистью — костылем сильных. И заранее, без всяких причин закипала в груди, стягивалась тугой пружиной испепеляющая ярость; при одной мысли о том, что ее укусит какой-нибудь комар хотелось сдуть невесомым прахом с ладони весь комариный род. Он молча поклялся, без слов, в общем-то, даже не до конца оформленной мыслью, что никто никогда ее не обидит, даже мухи на нее не будут садиться, ибо чревато. Даже лужа расступится и не замочит ног, иначе будет обращена в омертвленную плазму вместе с породившей ее тучей и всем циклоном, частью которого та является. Горы будут снесены и раскатаны в блин, чтобы ей было удобно идти и ничто не заслоняло вид, да и сама планета умерит биение плюмов, иначе...

— Не говори ничего. Охота была хороша, но лань оказалась синей птицей. Не понимаешь? Тогда так — крылья есть не только у 'Беркута', твои могут быть гораздо шире.

Истребитель все время думал над странными для него словами, он чувствовал, что в них есть некий скрытый от него смысл. Временами ему казалось, что он начинает улавливать то, что хотела сказать девушка, и какое-то непривычное чувство стягивало мурашками кожу, а в животе возникали ощущения, до боли схожие с теми, что он испытывал при разгоне до динамического потолка своего самолета. Может, парень и смог бы подняться над обыденностью, расправить незримые крылья, но свое слово сказала война. Не судьба.

На этот раз враг приглядываться и заниматься экспериментами не собирался. Командование осуществлял не политик и администратор, пусть и могучий маг, а кадровый военный, имеющий на руках четкий и недвусмысленный приказ — очень редкую, а оттого непреходящую ценность для эльфийских армий. Расчет сил и средств произведен, выделено неожиданно еще почти вдвое от запрошенного, открыт доступ к наиболее секретным и могущественным разработкам, большего и желать было нельзя.

Транспортеры не успели доехать до входа. Сначала была серия вспышек. Они располагались далеко за горизонтом, и только поэтому никто не ослеп, но свет проникал, казалось, даже через броню. Это сработали термоядерные фугасы, заложенные в местах вероятного проявления порталов. Специальных боеприпасов такого типа в арсеналах не имелось, и военные инженеры соорудили их за сутки из 'Муравьев' и кусков отработанного лейнера. Вертолет-'корова' доставил автобуровую, та быстро высверлила дырку, в которой залили быстротвердеющим бетоном заваренный с одного конца кусок лейнера. Пара сенсоров, чип, аккумулятор и механическое реле — вот и вся конструкция. Просто и неубиваемо. Инженеры подумали даже о возможном наличии у врага гипотетического 'поля подавления', исключив всякие навороты и хитрую электронику. Устройства сработали штатно. Когда сенсоры зафиксировали знакомые комбинации колебаний физических полей, старые, еще пороховые 'макаронные' заряды вышвырнули 'Муравьев' на высоту около километра, где те подорвались по сработке временнОго взрывателя.

Но... это было зря. Враг тоже умел думать и учиться. В разбалансированных порталах сгорело по одной твари — далекий от равноценности размен! Новые же открылись высоко в воздухе спустя пару минут. Сквозь порталы прошли не какие-нибудь твари, а начала изливаться магия. Высшая магия. Задействованные силы люди оценить могли лишь косвенно — и даже так они поражали, а вот лич почуствовал все очень даже хорошо. Они с Ксенией одолели половину пути до входа, когда накатило. Тонкая угловатая фигура в камуфляже вытянулась струной, силясь всеми доступными чувствами упредить смертельную угрозу, шипы налились черным сиянием, от них оно змейками метнулось по телу, заключая его в пульсирующий кокон. Девушка с криком повалилась в дорожную пыль, зрачки ее закатились, но почти тут же все ушло. Она с трудом раскрыла слезящиеся глаза и увидела, что вокруг лича бушует, несется с сумасшедшей скоростью нечто вроде черного бликующего урагана, заключенного в пределы тесного кокона. Самого Мринна видно было плохо сквозь эту мельтешащую круговерть. Он висел в воздухе примерно в метре над землей, широко раскинув руки и прогнувшись назад. Голова была запрокинута, и из вихря то и дело вниз, в глаза ему били короткие серые молнии. Ксения удивилась, почему она еще жива. Ей рассказывали, когда Мринн работал на гораздо меньшей мощности, птицы дохли за сто метров, а она лежит практически у него под ногами — и ничего. Кольнуло запястье, девушка перевела взгляд на руку и вопрос тут же отпал. Тоненькая черная змейка трижды обернулась вокруг на манер изысканного браслета, изумрудные глазки хитро поблескивали на узкой вытянутой мордочке. Похоже, пока змейка на ней, мор не опасен. Но что происходит?

Окружающая реальность, данная в ощущениях, поспешила прояснить вопрос. Небо на юге — вновь на многострадальном юге! — взялось пятнами ядовитой плесневой прозелени, эти пятна слились в единый фронт и тот понесся на них, зримо вырастая над горизонтом. И такой нестерпимой могильной угрозой повеяло от него, что девушка как была, начала неосознанно отползать назад на спине. Вдруг ее подняло, закружило, швырнуло куда-то, и она через миг осознала себя находящейся в кольце рук Мринна, внутри ураганного щита. Они стояли на каком-то камне, а щит прореза̀л в нем волосяную канавку. Ксения узнала камень — на нем лейтенант сидел во время концерта, другие еще называли его алтарем. И впрямь было похоже на алтарь, мелкая, но глубокая резьба покрывала все его боковые поверхности, всматриваться было некогда, но странной чуждостью веяло от нее. Мринн ободряюще кивнул ей и вновь запрокинул голову.

Он видел гораздо больше. То, что очень быстро надвигалось на них, имело в основе одно из великих заклятий некромантского клана, 'Последний туман', однако было сильно перестроено и вдобавок накачано силой так, что в ином зрении сияло как полоса солнечной короны. Нечего было и думать ему развеять такое заклятие, деми-лич из самых могущественных еще мог бы попытаться, но не новорожденный лич, куколка Пепельного дракона. Впрочем, сейчас, в момент смертельной опасности память вдруг сбросила оковы забвения, и Мринн вспомнил и бытность драконом, и то, что ей предшествовало. А был он до трансформы ни много ни мало — одним из высших магов клана. Близилось заклятие, калейдоскоп разнообразнейших знаний несся в голове, тщась собраться в приемлемое решение — а оно все не находилось. И тогда он решил спасти не всех, а только то, что мог, самое дорогое. Ксению. Но даже и с такими условиями задача не решалась. Лич перебирал десятки и сотни вариантов, в мгновения конструировал головоломной сложности плетения, однако по-прежнему не видел никаких путей. Ему самому 'Последний туман' был абсолютно не опасен, он действовал только на живое, обращая его в свою противоположность — но вот девушку он убивал с многократной гарантией, какие бы щиты не вешал на нее лич.

Тогда он посмотрел ей в глаза и произнес:

— Прости, Ксюша, только так я могу спасти тебя. — и на когтистой ладони вспух клочок непроницаемо-черного мрака. Она не колебалась, доверчиво подставив грудь и шею с синей пульсирующей жилкой на ней. Боли не было, просто погас свет. Мринн осторожно опустил девушку на камень, убрал щит и максимально распахнул все свои чувства.

Заклятие налетело песчаной бурей. Мир вокруг странно померк и выцвел, словно бы обратившись в собственную черно-белую фотографию. Лич подумал, что это похоже на то, будто стерся барьер между сознанием и подсознанием. Затем пришла волна неимоверной силы — это тысячи в мгновения погибающих людей выплескивали эманации некро. Пока ум колебался, рефлексы все сделали за него, раскрыли врата внутренних кладовых и принялись черпать разлитую в пространстве силу. Однако ее было слишком много. Гигантский черный смерч вился над головой лича, прорываясь даже в реальность в виде призрачного столба, похожего на перегретый воздух от костра. Крыша бункера вывернулась лепестками наружу, это трехметровый железобетон-то, а грунтовую подушку небрежно расшвыряло окрест. Водопад все нарастал и нарастал, грозя погрести под собой некромага. Он с ужасом ощущал в каждой капле силы знакомые нотки — в этим он лежал в госпитале, с этим пел на пару вчера, с теми здоровался в коридорах, а эти ребята ходили с ним в бой. И даже после смерти они помогали ему, питали его мощь, чтобы он мог достойно ответить врагу, наславшему на них такое. Ксения...

Сверхновой полыхнула ненависть. Не ярость, нет, ее он берег для тех, кто осмелится встать с ним лицом к лицу, а белизной слепящая и неизмеримая ненависть, выходящая за пределы всякого воображения. Она, эта ненависть, в единый миг сожрав все без остатка силы, выплеснулась из каких-то неимоверных глубин и как по рельсам скользнула по толстенным канатам питающих жгутов к далеким порталам. Маги, державшие жгуты, насторожились, холодное и жуткое дуновение коснулось тренированных разумов, словно бы ужасный лик богини глянул каждому из них в затылок. Затем все оборвалось.

41.

Старший маг ворвался в шатер, где собрались главы кланов, с такой скоростью, будто за ним гнались все демоны мира. Перекошенное лицо и вылезающие из орбит глаза придавали впечатлению законченный вид. Все собравшиеся разменяли свою тысячу лет, но даже их совершенный самоконтроль дал трещину при виде обезумевшего старшего мага. Представитель клана Ручной Совы на правах принимающей стороны спросил с некоторой нервозностью:

— Что у вас, Онситэль?

— Хр-рр. Хт-рр. Т-там... Все погибли! Все!

Весьма рослый для эльфа старейшина распрямился еще более, хотя казалось, что больше невозможно, и приказал с ледяной строгостью:

— Тэр мар! Опомнитесь! Доложите нормально!

Маг прижал кулаки ко рту и чудовищным усилием воли взял себя в руки.

— Двадцать минут назад мы начали первую фазу операции. Согласно плану было приведено в действие доработанное заклятие 'последнего тумана'. Порталы первой серии открылись и были почти сразу уничтожены, как и предполагал штаб. Одновременно задействовалась вторая серия, через нее прошли фрагменты заклятия. Самосборка на месте прошла штатно, активация каскадов тоже. Однако при непосредственном воздействии маги-операторы почувствовали неладное.

— Точнее, тэр мар. Что значит неладное?

— Было зафиксировано слабое, но активное противодействие на основе силы Морэтанн.

Все взгляды обратились к главе некромантского клана. Тот сидел с невозмутимым видом, только едва пожал плечами в знак того, что тоже не понимает о чем речь. Маг тем временем продолжил, произошедшее потрясло его настолько, что он не мог молчать более пары мгновений.

— Никто не предполагал, что у людей могут найтись маги, ранее они не демонстрировали ничего подобного, потому абстрактная защита на высшие функции заклятия не ставилась. Через полторы минуты после начала воздействия неизвестное заклятие прошло через портал с той стороны. Судя по проседанию силовых жгутов, они использовались как длинномерные маяки для наведения и одновременно как материальная опора. Тонкая работа. Заклятие сработало почти сразу, как оказалось у нас. Все маги-операторы, маги, запитывавшие силовое кольцо и дежурная смена — все они умерли.

Маг закрыл лицо руками. Плечи его ходили ходуном, его трясло, и тем страшнее выглядела новая белая прядь в иссиня-черных волосах. Главный некрос решил поторопить его, и это была плохая идея:

— Тэр мар Онситэль, вы же не вьюнок. Говорите яснее, что за заклятие?

Тот сказал, по-прежнему не отнимая ладоней от лица, с отчетливыми визгливо-истерическими нотками в голосе:

— Я думал, что повидал достаточно черноты, глядя на вашу работу. Но это... Они погибли так, что ваша казнь у Пепельного — детская страшилка. Заклятие... Не знаю. Что-то неизмеримо черное. Оно убивает все, абсолютно все. У нас был с собой Тонкий Глаз, я постарался проникнуть в структуру заклятия, но она не формализуется! Все операторы перекручены, часть функций никто никогда не видел, а сложность его выходит за всякие рамки. Не знаю.

* * *

Спустя несколько часов эльфам пришлось эвакуировать лагерь. Главы кланов вновь были в сборе, выслушивая отчет объединенной комиссии магов.

-... неизвестно. Принципиально новый способ оперирования, основанный на недоступной нам глубине знаний о природе Смерти. Мне, дипломированному магу с почти тысячелетним опытом противно это говорить, но мы вынуждены опираться лишь на предположения. Это что-то вроде полуразумного полифакторного проклятия, вызывающего деградацию, искажение, распад и неизбежное омертвление любых мыслимых процессов. Воздействие идет на все известные нам уровни разом, от нарушений в цепочках Спиралей Жизни до растрескивания подстилающих горных пород, от деформации структуры сознания до разрушения молекулярных связей в веществе. В этой области невероятным — и всегда максимально негативным образом искажается действие магии, недоступны для зова божественные сущности и даже благодать Урр-казад проявляется с сопутствующими страшными мутациями.