Я всю школу в прошлой жизни делала вид, что изучаю английский язык. Но кроме счёта до двенадцати и десятка слов так ничем особенно похвастаться не могу. Вообще, моё глубокое убеждение, что главная задача всех учителей иностранного языка — воспитать в детях лютую ненависть к предмету. Думаете, я одна такая? Примерно такой же уровень знаний вынесли из школы две трети учеников. А треть, язык освоившая — просто сами этого захотели, и заслуг учителя в этом нет. Поэтому и в отношении заявленного изучения французского языка особенных надежд не питала. Была совершенно уверена, что по уже знакомой мне методике учительница потыркается в мою лингвистическую тупость, я выучу несколько расхожих французских фраз и на этом все сделаем вид, что я программу-минимум выполнила. Но оказалось, когда с тобой только на нём разговаривают и чтобы что-нибудь получить ты тоже должна парлекать иначе ничего не получишь — это даёт результат. Нет, меня не морили голодом, но через две недели я уже начала что-то понимать, а через полтора месяца в качестве поощрения приезжающему меня навестить Суминскому уже разрешили даже разговаривать по-русски, а я должна была вести разговор на чужом языке. К слову, до этого мадемуазель ему выставила условие во время наших встреч говорить только на французском. Надо было видеть как он старался. Похоже с французским у него не так хорошо, как с русским — матерным. Вы бы слышали, как он склонял и спрягал, когда однажды вышел из кибитки прямо в здоровенную лужу, даже через закрытые окна номера было слышно. Хотя при этом письменности французской меня не учили, что значительно упростило ситуацию, говорят у французов письменность жуткая, но меня эта чаша миновала. По крайней мере, если при мне что-нибудь на языке д'Артаньяна скажут, смогу понять и ответить, а без французских романов я наверно смогу пережить. Может потом, и выучу письмо, но не в такой спешке, как сейчас.
По поводу этикета и манер. Хоть и пришлось напрячься, но я всё-таки не селянка из глухой уральской деревни и кино всякое смотрела не раз. Да и книжки читала, где так или иначе многих вещей касаются. Самым интересным для меня оказалось, что единых неукоснительных правил сервировки и столовых приборов не существует в принципе. Есть ряд более или менее устоявшихся европейских школ, часть которых Россия приняла и впитала (если не куражиться, то англы тупо заявили себя законодателями изысканных манер и многие в это поверили). На самом деле разница между ними довольно велика и сама сервировка сильно различается в зависимости от повода трапезы и её состава. О каком английском абсолюте можно говорить, если даже блюда и их подача в разных странах разная? Так при домашнем завтраке будет откровенным дурным тоном подавать шесть видов вилок, если подан просто английский завтрак с овсянкой, яйцом и гренками. Да и пяти видам бокалов на столе тоже делать нечего, на завтрак бокалам вообще на столе не место, все напитки могут обойтись стаканами и чашками. То есть не так уж всё страшно, как часто рассказывают. Это наши рестораторы из выпендрёжа выкладывают все какие у них есть вилки и ложки на стол, чтобы клиент чувствовал себя дебилом и терялся от их количества...** Этакая мелкая месть кухаркиных детишек, как я это теперь понимаю.
И почти шоком для меня стало, когда во время очередного визита Суминского, в мой номер вдруг ворвался Ковырин. Я и накануне чувствовала себя не очень хорошо, похоже, что мясо в рагу было не очень свежим, не зря наверно меня смутило, что слишком сильно говядина была переперчённой и залита томатами, а после обеда меня даже вырвало. Но тут приехал ротмистр, и я была очень рада тому, что Элен наверно вместе со мной отравилась и после обеда быстро ушла и у меня была возможность побыть одной с моим Николаем. Ну, что сделать, если сердечко в его присутствии стукает с перебоями? Нет, первого опьянения чувствами уже нет, но и не прошло всё совсем. Татьяна как не бурчала, но не стала наше общение пресекать полностью, тем более, что кроме него я и не общаюсь ни с кем, так и заговариваться можно начать. Формально, Татьяна мне поручила на нём отрабатывать умения лёгкого светского флирта, то есть он у меня теперь не предмет обожания, а учебный тренажёр. Вот! И если в дороге гусар вёл себя очень напористо, то здесь резко изменил поведение и стал тихим и даже робким, что позволяет мне даже немного вольничать и поддразнивать его. К примеру, подсаживаться к нему на подлокотник кресла и играть в его волосами, или подходить и в разговоре близко заглядывать в глаза так, что он теряется между тем, что сделать вид, что ничего не происходит или попытаться меня обнять и поцеловать. Да и целовались мы с ним уже, но едва он попробовал меня чуть сильнее прижать, как я сразу отстранилась, и он тоже сдал назад. Хотя, как же вкусно его губы с колючими усами захватили мой ротик... М-м-м-мняма просто...
Вот в такой момент, когда меня с одной стороны немного подташнивало после обеда, с другой настроение довольно игривое, и я сижу сбоку на кресле Суминского и накручиваю на пальчик его чёрный кудрявый локон, распахивается дверь и врывается Ковырин. Вообще, вид у него был жутковатый, не бритый, весь какой-то чёрный, всклокоченный и ворвался буквально откинув в сторону Надю, которая кинулась ему наперерез, чтобы не пустить. Шок — это по нашему!? Я попыталась резко встать, перед глазами всё поплыло, и я пришла в себя на диване, когда Ковырина в номере уже не было. Первым делом убедилась, что с Надей всё хорошо, мне ведь показалось, что от толчка она упала. Всё оказалось не страшно. А Ковырина я вычеркнула из своей жизни сразу и совершенно не предполагала увидеть снова. Тем более, когда знаю, что он мне не родной и никакого долга перед ним у меня нет.
Как рассказала Надя, Суминский выставил Ковырина из номера и вроде как распорядился его ко мне больше не пускать. Надя же от толчка отлетела к стене и не упала, больше испугалась, всё-таки Ковырин — мужик рослый. Гораздо труднее было позже успокоить Татьяну, которая порывалась сказать каким-то знакомым людишкам, которые точно сделают так, что его больше уже никто никогда не увидит. Но я не захотела брать грех на душу, тем более, что прекрасно знаю его, и то, что он не способен на какие-то долгие продуманные каверзы. В принципе он — мужчинка не опасный, нормальный спивающийся алкоголик, скорее, он будет показательно страдать, чем продумывать злодейства в мой адрес...
А через два месяца после приезда в Москву началась эпопея принятия мной православия. Сначала я ничего не понимала, пока Татьяна не сунула мне в руки паспорт гражданки лютеранского вероисповедания выписанный в Лодзи. Оказалось, что я теперь панночка или паненка Агнесса-Анна-София-Стефания Рогальская. Смысл в том, что здесь привычных паспортов с фотографиями не существует. Вместо них могут выступать патентная грамота офицера, купеческая гильдейская грамота, выписанная подорожная, свидетельство о крещении или любой из кучи других документов. У мужчин таких больше, у женщин почти нет, тем более, что личность женщины пока она маленькая удостоверяет отец, старший брат или мать, если мужа уже нет, и она вдова, которая ведёт дела. Дальше личность женщины удостоверяет муж или старший мужчина семьи мужа. Часто даже в подорожной женщину вписывают как "с женой" или "с сестрой", то есть даже без указания имени. Но при этом не нужно думать, что это облегчает скрытность и можно приехать куда угодно и объявиться под любым именем. Учёты бумажные, многократно продублированные и очень жёсткие. И если полицейские учёты не абсолютные по полноте, потому как ориентированы на преступные контингенты, то церковные учёты самые полные, ведутся и хранятся веками. А ведь церкви не минует ни рождение, ни брак, ни смерть. То есть по этим учётам можно чётко отследить все важные вехи жизни любого человека. А при нужде почти всегда найти священника или служку, который искомого человека лично знает или как минимум близко видел. Так, что скрыться от такого рентгена не получится, все записаны и посчитаны. Даже в дальних районах, как Василий мне предлагал уехать за Урал, мол там вольница. Не такая уж и вольница. Может перепись кочующих по тундре со стадами оленей племён и не так качественна, как крестьян в деревнях Тульской волости, но всё равно есть хотя бы среди глав семей и всех проживающих достаточно оседло. Где-то в тайге попов нет, но из тайги ведь выходить нужно, а детей крестить все хотят, вот, и приносят сами и записывают себя и детишек. Заметьте, просто запись о крещении, но в ней указаны родители чада, крёстные и часто ещё и свидетели, то есть в одной записи охвачена целая группа связанных между собой людей. То есть при желании получаем взаимоперекрывающие упоминания любого и каждого со знакомствами и родственными связями. Вот это мне Татьяна на пальцах объяснила. А в отношении иноверцев, кто не попадает под эту церковную систему учёта, работает в основном полиция, так, что и они сосчитаны и не нужно себя обманывать. Стоит, кому нужно задаться вопросом, концы поднимут и выяснят достаточно быстро и чётко. Но и здесь найдены хитрые ходы и лазейки. Так эта Агнесса с кучей имён при выезде из родной Лодзи получила паспорт в местной полиции и подорожную. И фактически с этим паспортом я так и должна быть привязана к Лодзи. И даже периодически должна получать подтверждение своему паспорту, то есть отписываться на Родину, где будут отмечать, что я ещё жива, и нахожусь в Москве или ещё где, так как паспорт имеет срок действия и требует продления и подтверждения в департаменте полиции. Но если Агнесса решит принять православие, то её будут крестить и она перейдёт под юрисдикцию православной церкви, а в Лодзь просто напишут об этом и там снимут с учётов, пани Рогальская будет уже не их проблемой. То есть при крещении человек как бы рождается заново. Для чего человек хочет креститься? Причин множество, как по религиозным мотивам, так и, к примеру, чтобы выйти замуж, ведь венчают только единоверцев. Или с коммерческими целями, как иудейские выкресты при изменении веры выходят из-под действия ценза оседлости и прочих ограничений на иудеев наложенных...
― А что с этой Агнессой? Она сейчас где?
― Вот же любопытная ты! Да вот привезла тётка из Польши племянницу сиротинку, чтобы в бордель продать. И продала бы, девочка на тебя была похожа и красивая. Вот только в конце пути она подхватила лихорадку и сгорела за пару недель уже здесь в Москве. Ну, а тут умные люди подсуетились вовремя, документы изъяли, тётке денег дали и домой отправили, а тело в общей могиле безымянным похоронили. Тётка счастлива. Её в лютеранский костёл сводили, и она там узнала, сколько с неё возьмут, для того, чтобы единоверцы её племянницу похоронили. Короче, пообещали ей, что все эти вопросы без неё решат, а она ещё и заработает немного, единственное условие, чтобы она о смерти племянницы дома не говорила, а сказала, что девушка в Москве работу нашла. Подробностей она и сама не знает, что истинная правда, как ты понимаешь. А вот теперь девушка лютеранского вероисповедания — то есть ты, желает принять православие. Поняла?
― Это как делать? Я должна прийти в церковь и по этому паспорту попросить меня крестить?
― Ну, не так всё просто. Нужно эту процедуру обговорить, записаться на обряд и оплатить. Тебе нужно ещё прийти на беседы с назначенным тебе на время крещения духовником, тебе нужно будет исповедаться, показать ему, что ты выучила основные молитвы, что знаешь православные обряды, тогда он даст разрешение на твоё крещение. Потом крещение и уже под новым православным именем ты станешь полноценной православной подданной.
― Ужас какой! А можно как попроще?
― Можно и в деревне тебя покрестить, там и денег возьмут меньше и сделают всё быстрее, да ещё благодарить будут. Но, тут понимаешь какое дело... Если тебя будут крестить в Москве в большом кафедральном соборе, то ни у кого никогда в твой адрес не возникнет никаких вопросов. А вот если в затрапезной церквушке в какой-нибудь Верхней Мухоморовке при том, что ты сама в ней не родилась, то вопросы останутся... Пусть их не станут задавать, но... Поверь мне, что так как я предлагаю надёжнее и вопросов в том числе у самих священников будет меньше... Кстати, вот познакомься, это Елизавета Максимовна, она будет тебя в этом вопросе вести...
Татьяна представила высокую худощавую женщину с вытянутым "лошадиным" лицом при тяжёлой челюсти, которую позвала в номер, когда мы должны были перейти к подробностям. Женщина должна представить меня, как свою дальнюю родственницу, а сама она выросла в Кракове и подобную процедуру прошла много лет назад. Мы долго оговаривали, что и как мне нужно будет говорить в церкви. Польским языком я не владею, а вот священник может его знать. И если я жила среди поляков, то не знать его не могу. Моё польское прошлое должна удостоверить Елизавета Максимовна, в речи которой до сих пор сохранился неистребимый панский акцент. Пришлось придумывать и заучивать легенду, как разведчице, что я всю свою жизнь прожила безвылазно на лесном хуторе, где мои родители умерли, а местный помещик меня никуда не отпускал, и едва подросла, стал приставать с непристойными предложениями. Что в костёле я в сознательном возрасте была всего один раз в соседнем городке, названия которого я не знаю, так как никто мне его не говорил. И если бы моя тётя — сестра Елизаветы, не увезла меня оттуда, то шансов выбраться у меня бы и не было... А русский я знаю от своей русской матери, отец тоже был не поляк, а из русинов приехал когда-то из Австро-Венгрии и вообще говорил очень мало. Ну, вроде ничего сложного, договорились и обговорили, кто из нас что говорит. А такие сложности потому, что синод ещё со времён Петра выполняет регистрационную и учётную функцию и предоставляет сведения полиции по первому требованию. И священники тоже не дураки, прекрасно понимают, что такая процедура — прекрасная возможность для официальной легализации. И вы думаете, что они готовы животы свои положить на защите рубежей Отчизны? Хорошо вы про наш клир думаете или наивны до неприличия. Ведь если какую нестыковку сумеют найти, то это прекрасный повод лишнюю денежку с клиента содрать, как же мимо такого подарка пройти можно. Но и заиграться в этих гешефтах чревато, бывает, что и враги так пытаются на Русь проникнуть и здесь нужно бежать в полицию с докладом. К счастью, в женщинах они опасности не видят и меньше цепляются, а вот в отношении мужчин проверка может больше года тянуться. И чем не показатель — что сама Татьяна официального женского документа не имеет, то есть по церковным учётам она до сих пор Тимофей Голдин из Нижегородского купеческого сословия. Хотя, тут причина может быть совсем другая, ведь из работы самой Татьяны о её мужском начале знают все клиенты, откуда здесь взяться женским документам?...
Я старательно не упоминаю свои наряды, о них очень много можно говорить, а из того, что они для меня в новинку, я могу это делать долго и эмоционально. Но про наряд, в котором мы поехали в церковь, я расскажу, не могу удержаться. Когда в мастерской к моему лицу приложили штуку сочной жёлтой саржи я даже в зеркало смотреть не стала. Ну, это же любому ясно, что жёлтый цвет делает лицо блёклым и иногда даже с болезненной желтизной и идёт только жгучим брюнеткам и то не всегда. Но после настояния портного глянула. Этот удивительный оттенок чуть отливающей ткани лицо словно озарил солнечным светом. Из этой саржи мне сшили восхитительное строгое платье, у которого из украшений были только узкие атласные чёрные ленты отделки и обшитые чётным атласом круглые маленькие пуговицы манжетов. А в довольно выразительном большом квадратном вырезе затянутом чёрной кисейной тканью, корсет, поджавший мои едва начавшие расти грудки, даже кокетливую ложбинку изобразил. Грудки уже почти год, как впервые заболели и набухли, потихонечку растут. Вот тут я оценила корсеты, которые в плане обеспечения им защиты и неподвижности дают сто очков вперёд любому бюстгальтеру. И сейчас продолжающие ныть и чесаться грудки уже вполне торчат двумя маленькими конусами, что для меня непривычно, ведь в той жизни у меня вырос хороший второй размер и грудки торчали и ужасно мешали, пока я к ним не привыкла. К сожалению, подобрать к платью шляпку не получилось, ведь с моими светлыми волосами нельзя даже пойти по простому пути — выбором чёрной шляпки. Пышные в верхней части рукава, как рассказывали нам на рукоделии, потому, что многие века портные не могли придумать, как втачивать рукава, чтобы сохранилась подвижность рук при не эластичных тканях. Но самым необычным и очаровательным был подол, который сзади над турнюром присборивался в подобие объёмной розы и зрительно добавлял три четверти объёма моему S-изгибу, а при ходьбе по улице достаточно было чуть прогнуть талию, из-за чего турнюр приподнимает заднюю часть подола, а переднюю можно изящно чуть приподнять пальчиками. Это "чуть" даже тренировать пришлось, ведь прилично чуть показать носок ботиночка, но никак не лодыжку. Этих ухищрений достаточно, чтобы пройти не испачкавшись от коляски до ступенек входа куда-нибудь. Пешеходные экскурсии в таких платьях не предусмотрены. Чтобы покрыть голову подошла тёмная пепельно-серая кружевная накидка, которую я заколола в волосы подаренным ещё баронессой Ольгой костяным гребнем. Сверху надета пепельного оттенка мантилья с чёрной вышивкой по краю, портной мне долго объяснял, что хоть она очень похожа на бурнус, но на самом деле это именно настоящая мантилья, а не бурнус или тальма.
* * *
На ногах ботиночки на каблучке рюмочкой со шнуровкой, на руках вязанные кружевом из шёлковой нити чёрные перчатки. В руках закрытый зонт от солнца, парасолька, простите. Это не собачья кличка, как я была уверена, это название такое...
