Маг. Новая реальность

Ладно, пора и мне ноги делать. Организм активно протестовал против такого обращения, но я его утихомирил, ярко и в красках представив последствия знакомства с разъяренными обитателями замка. На фантазию никогда не жаловался, поэтому буквально в течение пяти минут смог совершить целых три подвига: сначала встал на ноги, потом пошел, а когда тело немного расходилось — даже побежал.

"Ой вы, ноги, мои ноги, уносите быстро ж%пу. Ой вы, ноги, мои ноги, уносите быстро ж%пу..." В мозгу крутилась одна и таже строчка, а тело тем временем неслось среди деревьев, кустов и камней, стараясь наступать исключительно на последние...

* * *

— Пять тысяч сто восемьдесят четыре золотых, не считая истраченных ранее десятков тысяч! Три родовитых оруженосца, из которых со временем вышли бы отличные братья Светлого Духа! Сам этот ублюдок, который теперь только на паперть годен! Годами выстраиваемая политика на всем протяжении Подножья! Все, все это пошло прахом в один-единственный миг!

Спокойный человек с неприметным лицом вежливо слушал излияния Первого, внутренне кривясь от подобного проявления слабости. Разнос продолжался уже больше получаса, но высший иерарх Ордена и не думал утихать, наоборот, он распалялся все больше и больше, только что не брызжа слюной в лицо Безымянному. "Как это символично — во главе Ордена Света Очищающего стоит скряга и сутяжник, вся заслуга которого в том, что он когда-то первым принял Дар. Его бы давно задвинули остальные Пальцы... если бы не тот маленький факт, что на него замыкается весь поток окормляющей Силы. Попробуй, шевельнись — враз лишишься благодати Света. Но каков шельмец — ворочает всей казной Ордена, а это сотни тысяч, миллионы, однако помянул все все до последней монетки, попавшие в руки наемников. Напрасно попавшие, надо отметить."

— Как это вообще могло произойти? На них же были лучшие защитные артефакты Ордена, вокруг находилась полная пятерка самых опытных братьев Длани! На что они тогда вообще годны? Мы тратим гигантские средства на их содержание, а они не могут защитить даже одного человека! Может, будет лучше, если мы начнем приглашать наемников вместо них? Что молчишь, Бавор?

— Кгхм, примас, давай уже по существу. Как мы установили, нападение произвел один человек. Маг, уровнем не ниже магистра, возможно даже Амматум из Высоких.

— Почему сразу маг? Может, у убийцы был боевой артефакт?

— Именно потому что у Данария были наши лучшие амулеты. Они действуют не так, как обычные поделки — или защищают, или нет. Они большую часть времени находятся в спящем режиме, однако скорость реакции такова, что защита перехватывает практически любые заклятия, и тогда щит, который не держит даже комара, внезапно становится способен остановить бревно из крепостной баллисты.

— И что из этого?

Безымянный терпеливо продолжил:

— Артефакт выдает фиксированное количество Силы в заклятии, а в этом случае шло очень быстрое, скачкообразное, но все-таки нарастание мощности. Братья с Кафедры подтверждают это точно. Значит, это был маг. Кроме того, мы нашли следы в лесу. Он был один, сначала долго наблюдал, потом, выбрав момент, ударил.

— Маг такой силы, что не заметил четыре Белых Щита ? Ему не было нужды прятаться и наблюдать, он мог просто войти в замок, прикончить всех, кого считал нужным, и спокойно удалиться — и никто бы его не остановил.

— Мои ребята считают, что он не такой сильный. Все дело в использованном заклятии. Оно нам неизвестно. Непонятное разрушающее воздействие каким-то образом было сфокусировано в очень тонкий луч, не более пальца, и активировано очень резко, настолько резко, что щиты почти не успели среагировать. Никто из присутствовавших не был ослеплен, что неизбежно случилось бы, сработай они на полную мощность, опрошенные свидетели в один голос говорят только о бледном ореоле вокруг шуна и его сыновей — и это притом, что заклятие пробило каждый щит насквозь, то есть дважды! Мало того, после этого оно углубилось в землю, и мы не смогли установить, насколько глубоко. По крайней мере, оно точно дошло до слоя грунтовых вод, а там мокрый песок и галька сразу же завалили дыру.

— Так какой же силы был маг?

— В амулетах израсходовано не более пяти сотых вложенной Силы, так что на заклятие он затратил не так и много. Но вот само это неизвестное заклятие, его скорость и огромное расстояние, с которого он ударил... это уровень не ниже магистра.

— С каких пор у нас магистры разрабатывают столь ужасные заклятия? Амматум, кто-то смог нанять мага Амматум.

Безымянный пожал плечами. Маг мог получить это заклятие от кого-то еще, мог действительно использовать артефакт, только подпитывать его своей Силой, мог... Десятки, сотни возможностей — только объяснять что-либо сидящему напротив него примасу было бессмысленно. В призму!

Более беспокоило его другое. По докладам Дланей, визитер кроме магических способностей проявил еще и навыки следопыта. Его следы удалось разыскать с огромным трудом, лишь подняв каждую веточку в районе нанесения удара, который определили, приблизительно визировав линию луча. Аурный отпечаток снять не удалось, то ли он развеялся по прошествии упущенного времени, то ли гость его вовсе не оставил. Один из пятерки, у которого были слабые способности к иллюзиям, доложил еще и об имевшем место тремя днями ранее инциденте на дороге. Спешно присланные дополнительные силы обследовали весьма значительную площадь, но единственной найденной зацепкой стал еле заметный след, даже четверть следа в том месте, где стопа гостя немного соскользнула с камня. Самый опытный следопыт из братьев смог определить, что здесь бежал человек, мужчина, чуть выше среднего роста, тяжелый, но не очень, носящий обувь с обычной подошвой, каких в этих горах десять на дюжину. Замечательные приметы! Даже возраст неизвестен! Разыскать гостя по ним не составит никакого труда!

Но слишком уж силен и точен был удар. Орден сделал большую ставку на шуна Данна, намереваясь значительно упрочить свое положение в Долинах Подножья, вложил крупные средства в его усиление — и одно короткое заклятие враз уничтожило плоды этих трудов. Такое спускать было нельзя. Кроме того, Безымянный с содроганием представлял себе, как неприметный, подобный ему самому человек целится сквозь прищур холодных глаз и убивает... ну хотя бы примаса. Пока Свет не примет нового — а это пара дней как минимум, весь Орден становится практически бессильным. Кто он? Кто стоит за ним? Каковы их цели?

Потому-то и начинала набирать обороты слегка застоявшаяся машина Ордена. Неслись в ближние и дальние области новые инструкции и приказы, проводились внеплановые встречи с... хм, нужными людьми, из рук в руки перекочевывали изрядные кожаные мешочки, выходили на дороги скромно одетые люди с очень цепкими и внимательными глазами и принимались еще десятки иных мер, о коих знал лишь очень ограниченный круг иерархов. Гигантская, неимоверно разветвленная и сложная система постепенно выходила на режим.

Двое в одеждах Дланей вновь сидели в секрете, как и несколько дней тому назад. Утомленные бесконечными поисками уже остывших следов, они бдили по очереди, один бодрствовал, другой отсыпался. Однако сейчас не спали оба. Младший, чья очередь дежурить была следующей, слегка поерзал, но все же спросил:

— Почему мы ничего не сделали?

Второй воин, старше почти вдвое, но нисколько не погрузневший и опасный поболее младшего, ответил:

— Воля Нирра. Златовласый приказал наблюдать и запоминать.

— И что теперь будет?

— Да ничего. Всю пятерку крепко обругают, тебя и меня вообще пропесочат с золой, а потом — отправят на новое задание. Безымянный впишет пару строк в наши дела... и все. Ордену нынче не до жира, каждый брат на счету, тем более, Длани.

— Но что будет с этим — странным магом?

— Ты слишком много болтаешь. Тебя поставили подсматривать, а ты подслушиваешь. На это есть другие... люди.

Младший недовольно засопел, но ничего более не произнес. Старший же поднес левую руку к глазам и несколько мгновений вглядывался, как исчезает крохотная черная точка под ногтем большого пальца — точно такая же, как и у его товарища.

Я возвращался назад. Правы были учителя, когда-то заставлявшие двигаться, не обращая внимание на красный туман в глазах и непроизвольные стоны изможденного тела. Только предельное напряжение сил позволяет раздвинуть горизонты возможностей, только стремление подняться над собой приводит к росту — и похоже, позавчера я достиг новой ступени. Тогда я кое-как отмахал пару десятков километров и, совершенно обессиленный, завалился в какую-то расселину в скалах. Огня не разводил, доел всухомятку последние крошки и заснул мертвым сном. А в середине ночи проснулся от нахлынувшего потрясающего ощущения. То, о чем говорила Дарзин, обрело ясность. Ее собратья по профессии называли это состояние Безбарьерным Нюхом. Это было невероятно! Вот, значит, как нюхачи воспринимают мир... Словно с меня содрали кожу и я каждым живым обнаженным нервом чувствовал, как копошится мышиное семейство в хвое под деревом, как могучие корни тянут холодную влагу из глубин и поднимают ее по стволу, с тем, чтобы ярче зеленела крона и скорее наливались крупные шишки. Как бесшумно расступается воздух под крыльями неспешно плывущей совы, как режут его хаотично пляшущие тени летучих мышей, как осыпаются мелкие камешки под лапой неосторожного молодого волка, как беспокойно крутит рогатыми головами стадо пятнистых диких лайде... Это было гораздо, гораздо больше, чем дивьяшротра — грандиозное комплексное ощущениевосприятие, радиус и глубина которого ограничивались лишь текущими возможностями нервной системы.

Через несколько секунд я не выдержал этой невозможной феерии чувств и отключился. В смысле, не потерял сознание, а "выпал" из сферы Нюха в обычное состояние... ну, почти обычное. Где-то на периферии теплыми угольками тлел след пережитого всплеска — и я откуда-то знал, что теперь он останется со мною всегда. Теперь понятно, почему от этого юрай Дарзин постоянно теряет сознание, скручиваясь всем телом в сладких муках — немудрено, при таком-то накале чувств! Даже его слабое эхо вышибает меня в такие дали, что потом с полчаса могу только лежать и глупо улыбаться.

Говорят, подобным образом мог ощущать мир Нагарджуна, согласно преданию, его слуха доставало, чтобы слышать, как растут ногти учеников, а лучи ночных звезд освещают крышу монастыря. Также я знал, что когда в двадцатые годы прошлого века в Империи был впервые достоверно зафиксирован визит Сарахапады-Лучника, он тоже демонстрировал свойство достигать чувствами необычайно удаленных мест. Собственно, считается, что от него и пошло знание людьми этой практики. Сразу после его визита школой Гэлуг был, гм, интронизирован, если можно так сказать, семилетний мальчик Бидия Дандарон, впоследствии ставший реформатором буддизма и сыгравший гигантскую роль во вхождении его в Церковь Объединенного Человечества. Он успешно освоил и развил переданное ему таинство, а также передал его далее своим ученикам, те — своим... Особенно широкого распространения практика не получила, поскольку требовала громадных усилий и массы времени для овладения ей, но и отнюдь не была забыта... В общем, семена методов и навыков Дарзин упали на плодородную, удобренную ранее почву — именно этим я объяснял столь скорые успехи в освоении Безбарьерного Нюха. По словам шуньяты, большинство начинающих нюхачей добивались первого переживания на третьем-пятом году обучения, а некоторые не добивались никогда — что являлось основным критерием отсева. Ну а Великие, вроде Соколицы, являлись таковыми, поскольку находились в нем непрерывно.

Новая ступень, как немедленно выяснилось, имела громадную практическую ценность. Теперь не нужно было по часу осматривать местность перед следующим переходом, я мог двигаться все время, засекая изредка встречавшихся охотников раньше, чем они имели хоть малейший шанс заметить меня. Огибая их по большим дугам, я быстро продвигался к своему замку. Незамеченным миновав оба селения, вышел уже к дороге на перевал, вскоре должен был показаться скорбный столб — но не зря говорят, что считать себя дома можно только заперев дверь и тщательно осмотрев все комнаты.

Навстречу из-за большого валуна внезапно шагнул человек в длинном сером плаще с глубоким капюшоном.

— Мир тебе, путник! — раздался звучный глубокий голос. Мужской.

К тому времени, как отзвучала фраза, я уже присел между двух камней, хоть как-то прикрывающих с наиболее опасных — боковых — направлений, широкий срезневый наконечник болта смотрел точно в живот незнакомцу, а все органы чувств в темпе пытались обнаружить еще каких-нибудь засадников. А что — этот ведь смог как-то избежать обнаружения, почему бы ему не прихватить с собой еще парочку помощников? Таковые нашлись, причем в количестве аж восьми единиц. Две четверки сидели в кустах по обе стороны дороги — шагах в двадцати дальше говорившего. Сзади никого не было.

Ничего не понимаю. Или засада расположена совершенно по-дурацки, или это сделано специально, например, как демонстрация мирных намерений. Возможно. Надо сказать, теперь я чувствовал всю девятку — нужно было только чуть сместить акценты восприятия. Ранее я отслеживал только живые организмы крупнее десяти килограммов, полностью отстроившись от фона растительности и всякой шустрой мелочевки, потому что воспринимать окружающее во всей полноте пока выходило не дольше десятка секунд, в зависимости от заданного радиуса. А так, обращая внимание только на одну узкую категорию объектов, получалось поддерживать концентрацию часами. Так вот, эти товарищи не воспринимались как нечто живое. Восемь засевших в кустах объектов ощущались как крупные, с человека, куски странно фонящей субстанции, наподобие тухлой глины, а девятый, что стоял передо мной, был, несомненно, живым — я даже слышал стук его сердца — но от него разило этим необычным фоном так, что он напрочь забивал слабые проблески жизни. И как это понимать?

— Не стоит меня опасаться, я здесь затем, чтобы просто поговорить.

Он молодец. Голос поставлен как надо, богатый и выразительный, сейчас всеми оттенками уверяющий в миролюбивости его владельца. Слово "бояться" не произнес, "я" на "мы" не заменил непроизвольно, пустые руки в широких рукавах плаща продемонстрировал — в общем, все по науке.

— Да? — скептически сказал я, — А те восьмеро, что засели в кустах за твоей спиной, они тоже?

Человек засмеялся и откинул капюшон. Под ним оказалось молодое, вполне человеческое лицо истинного арийца — прозрачные голубые глаза в обрамлении длинных блондинистых локонов. Глаза слегка щурились и метали искорки дружеского смеха. Затем он махнул рукой и громко выдал в пространство:

— Эй вы там, выходите, покажите себя.

Кусты затрещали и на дорогу высыпала небольшая толпа странного вида людей. На первый взгляд это были самые обычные воины — в нагрудниках из толстой кожи с нашитыми металлическими пластинами, в кожаных же шлемах, четверо были вооружены парами боевых топориков на длинных рукоятках, еще четверо — копьями и большими умбонистыми щитами. Вот только... Я еле подавил желание протереть глаза — двое из восьми отличались от остальных пустотой над плечами! На том месте, где должна была сидеть голова, торчали лишь неровные обрубки шей, что нисколько не мешало туловищам крепко стоять на ногах и сжимать в руках свои топоры. Остальные же при ближайшем рассмотрении могли похвастаться совершенно бесстрастными, прямо-таки безжизненными выражениями бледных лиц и крайне неприятными взглядами абсолютно пустых глаз — я такое видел только однажды в своей жизни, у одного наемного убийцы. А еще они не дышали — ни один. Гм. Гм! Выходит, и такое бывает на белом свете. Теперь понятно, почему он сказал "я".