Метко запущенный комок пламени влетел в окно на первом этаже бакуровского особняка, не заметив сопротивления деревянных ставен. И тут же вся комната изнутри осветилась оранжевым светом. По стенам, по мебели, по роскошным коврам, растекаясь, заструился огонь. Занила еще ни разу не видела, что бы пламя разгоралось так стремительно! Волна несдерживаемого восхищения, долетевшая со стороны Байда, заставила Занилу фыркнуть, а вопли обитателей дома, понявших, что в одно мгновение оказались в огненной ловушке, — довольно усмехнуться!
Точнее, радовалась смерти своего врага Занила, а вот была довольна — Кай'я Лэ — Владеющая Истинным Знание о Сути. И теперь она точно знала, что значат эти слова!
* * *
В одном из самых роскошных дворцов салевской столицы стремительно разгорался пожар, заставив черную ночь расцвести оранжевыми всполохами пламени, а всех его обитателей забыть, что такое сон. И в бараках восставших галерных гребцов на берегу Догатской бухты этой ночью тоже никто не спал. Оборотни, белоснежными стремительными тенями соткавшиеся из ночной темноты, были страшнее любого кошмара. Всего лишь потому, что были реальными! Кто-то из рабов попытался прорваться к выходу из барака, но до дверей, скрывавших за собой ночь, ставшую единственной надеждой, не добрался никто. И сейчас те, кому каким-то чудом удалось уцелеть в кровавом безумии первых минут нападения, разделились на два лагеря. Одни пытались спрятаться, забившись в самый темный угол той части барака, из которой в свое время не стали выносить нары. Они надеялись просто переждать, молясь всем известным им Богам, чтобы их не нашли. Вторые же, обезумев от отчаянной решимости, пытались защищаться. Любыми способами, любым оружием, которое им удалось раздобыть... Вторые оборотням нравились больше: за ними было так интересно охотиться! Их даже можно было назвать своими противниками... Не жертвами, не добычей. Хотя была ли разница? Хотя бы для тех, кого убивали? Потому что для оборотней — уж точно никакой, ведь свежая кровь в любом случае одинаково хороша на вкус!
Человек взмахнул мечом, снизу вверх, очерчивая сияющую в тусклом свете масляных ламп полосу. Клинок глухо свистнул, рассекая полутьму барака, а человек с шумом вздохнул, втянул воздух сквозь судорожно сжатые зубы. Раб не помнил, сколько времени уже длится этот кошмар. Казалось, всего секунду назад ничего этого не было, и барак был погружен в сонную тишину, в уверенность в собственных силах, в планы, которые строили на следующий день... Или нет? Казалось, этот кошмар уже длится целую вечность. Криков, первые минуты бывших просто оглушительными, уже почти не слышно, зато воздух пропитался удушающим запахом страха и свежей крови, от которой стал предательски скользким пол под ногами... И лучше не смотреть: что там еще кроме просто крови.
Да, все верно, эта ночь длится уже целую вечность. Именно поэтому меч кажется просто неприподъемным, а пальцы каждое мгновение грозят разжаться, выпуская рукоять. Но человек вновь со свистом втягивает воздух сквозь зубы, уже не ощущая боли в до крови закушенной губе, и взмахивает мечом. Клинок падает сверху вниз справа налево, описывая сияющую дугу, чтобы в самой нижней точке на секунду замереть и вновь быть вскинутым вверх. Человек знает, что не остановится, не перестанет снова и снова взмахивать мечом, пока руки сами не опустятся не в состоянии больше поднять его. И лучше бы и ему самому в этот момент рухнуть замертво! Потому что сверкающие дуги, которые выписывает клинок, — это единственная защита, отделяющая его от огромной белоснежной кошки, идущей за ним след в след, наблюдающей за ним, ждущей, пока клинок замрет в руке человека. Чтобы в ту же секунду кинуться, мгновенно сокращая то расстояние, которое сейчас дарит человеку свистящий и сверкающий меч. И да, человек знает, что произойдет тогда: он уже достаточное количество раз видел это за сегодняшнюю слишком длинную ночь!
Ула проследила взглядом за клинком, в очередной раз взметнувшимся снизу вверх и слева направо, пропустила его в тефахе от собственной морды и коротко рыкнула, заглянув в глаза человека своими серо-голубыми и совершенно человеческими глазами. Раб вздрогнул от сочетания этого взгляда и рыка, хотя за эту ночь уже, наверное, должен был навидаться всякого, чтобы на всю свою, совершенно точно, весьма не длинную жизнь отучиться пугаться чего бы то ни было. А человек отступил на шаг назад, вскидывая руки с мечом для нового замаха. Ула тут же шагнула следом за ним. Клинок опустился, рассекая воздух перед ее мордой. Темные Боги, как же медленно двигался этот раб! Ула уже с десяток раз могла поднырнуть под меч, ударом когтей выпуская ему кишки, или перехватить руку за запястье, или перегрызть сухожилия на ногах... Но просто и то, и другое, и третье этой ночью она уже делала, и сейчас ей хотелось совсем иного! А для этого нужно было заставить человека сделать шаг назад. Вот так, как сейчас! И еще один. И еще...
Натара, уже несколько минут неподвижно лежащая на одной из верхних нар и дожидающаяся, пока раб поравняется с ней, стремительно метнулась вниз. Передние лапы врезались в голову человека, задние — в плечо. И тот рухнул на пол, сметенный силой ее удара. Меч с глухим стуком полетел прочь, и на запястье, разрывая и дробя его, в ту же секунду сомкнулись клыки Улы. А вторая кошка уже рвала грудь и шею, подставляя морду под хлещущую во все стороны кровь, утробно рыча, длинным розовым языком слизывая сладко-соленые капли со своей шерсти, прислушиваясь к хрусту тонких косточек под зубами, вырывая один за другим куски плоти из еще живого человеческого тела, еще вопящего, еще дергающегося под лапами, прижимающими его к полу!..
Что-то довольно тяжелое и отчаянно вопящее упало сзади на спину Натары. Кошка туи же оторвалась от своей добычи и попыталась стряхнуть с себя человека. Но, очевидно, безумный страх и такая же безумная решимость придали ему силы, потому что рабу удалось перехватить оборотня за шею, еще плотнее прижимаясь всем телом. Натара мотнула головой, яростно рыча. Она видела, что в руке человека зажат тускло поблескивающий стальной клинок. И рука эта совсем близко от ее горла! Так близко, что не извернуться, не перехватить клыками, не сомкнуть пасть на тонком запястье!.. Но и человеку тоже не полоснуть оборотня по горлу: он сам себя перехитрил, так плотно прижавшись к его спине. А теперь, как только он все же решится ударить, ему придется отвести руку с ножом... И в то же секунду пасть зверя сомкнется на ней!
Натара утробно зарычала: она не собиралась ждать, пока человек совершит оплошность. Она должна избавиться от него, стряхнуть его со своей спины прямо сейчас! Кошка подогнула передние лапы, приседая к самому полу, а в следующее мгновение вскинула свое тело на задние, будто и не почувствовав тяжести человека, висевшего на ее спине! Раб закричал то ли от страха, то ли просто от понимания, что из нападавшего очень быстро превратился в жертву. А оборотень переступила на задних лапах пару шагов, и в следующее мгновение позволила весу человеческого тела утянуть себя и рухнула спиной вперед на твердый угол двухъярусных деревянных нар. Впрочем, сама она удара даже не почувствовала: между тем, на что она упала, и ее собственной спиной оказалось зажатым тело человека. Раздался хруст костей и позвоночника, и кошка, коротко удовлетворенно рыкнув, опустилась на все четыре лапы, чувствуя, как тело раба неподвижным безвольным грузом сваливается с ее спины и остается валяться возле нар.
Оборотень встряхнулась, словно только что вылезла из воды, и огляделась по сторонам. Аммах в четырех от нее, под соседним рядом коек, возле самого пола что-то шевелилось. И, судя по запаху, это что-то было человеком — одним из рабов, которому до сих пор почему-то удалось уцелеть! Расстояние до койки, под которой он прятался, Натара преодолела в два прыжка и тут же рухнула вниз, брюхом распластываясь по земляному полу барака, заглянула под нары. Так и есть! Человек, сжался в комок, забился в самый дальний угол и надеется, что его не найдут! Оборотень вытянула лапу с выпущенными длинными когтями и цапнула ей за ногу раба. Судя по отчаянному полу всхлипу полу воплю, когти глубоко вонзились в плоть человека, надежно зацепив его. Натара дернула лапу к себе, выволакивая из-под койки такую упрямую добычу. Вопль стал еще пронзительнее. Сначала человек поддался легко. Тонкий слух оборотня улавливал, как в тщетных попытках зацепиться скребут по полу его ногти, но потом вдруг движение резко остановилось: очевидно, рабу все-таки удалось ухватиться за что-то.
Натара коротко раздраженно рыкнула и дернула с новой силой. Ответом ей был новый вопль. Она почувствовала, как ее когти вспарывают человеческую плоть. Если бы Натара была сейчас в другом обличье, она бы грязно выругалась: если она дернет еще сильнее, она просто разорвет мышцы и сухожилия, но вытянуть раба из-под нар не сумеет! Короткий яростный рык... Натара в недоумении вскинула морду: в голосе оборотня были все те эмоции, которые испытывала сейчас она, вот только голос был не ее! Он раздавался с противоположной стороны нар. Оборотень резко выпрямилась и подняла голову, чтобы глаза в глаза столкнуться со взглядом Улы. Кошка сидела точно также: припав грудью на передние лапы и явно что-то пытаясь вытянуть из-под койки. И Натара, кажется, догадывалась, что именно! Коротко фыркнув, она вытащила когти из ноги злополучного раба, отпуская его. И в ту же секунду Ула одним мощным рывком вытянула его наружу со своей стороны нар. Человек всхлипнул, совершенно безумными глазами оглядывая морды двух оборотней, а в следующее мгновение челюсти Улы уже сомкнулись на его шее, жадно метя свою очередную добычу!
Натара одобрительно рыкнула и, развернувшись, короткими прыжками бросилась в центр барака. Неужели здесь больше не на кого было охотиться?!
Масляная лампа, каким-то чудом не опрокинутая, по-прежнему тускло горела на столе. И в круге отбрасываемого ею света постепенно собирались оборотни, один за другим выскальзывая из густо темноты по углам барака. Окровавленные, облизывающиеся, довольные... Натара подождала, пока соберется вся стая. Потом сосредоточилась, слухом и совершенно иным чутьем определяя, не остался ли в живых кто-нибудь из рабов? Чутье уверенно говорило, что нет. Слух соглашался с ним. В бараке оставались только оборотни. А значит, и им тоже здесь больше нечего было делать! Натара еще раз встряхнулась, расправляя слипшуюся местами от пролитой крови шерсть, и скользнула к выходу из барака.
Снаружи по-прежнему была ночь: не так уж и долго длилась сегодняшняя охота. Ночь была непроглядно черной, теплой и пахла солью с моря и нартовыми деревьями, цветущими в городе. Натара повернула голову в сторону Догаты. Высоко на холме, за городской стеной, в самом центре аристократического квартала, на фоне черного неба плясали ярко-оранжевые языки пламени. Натара довольно оскалилась, глядя на бушующий пожар. Она догадывалась, от чьего именно дома к утру останутся лишь остывающие головешки. Она знала: это значит, что сегодня ночью для Кай'я Лэ стаи охота тоже удалась!
* * *
Занила подняла голову вверх, любуясь разводами плотного черного дыма на фоне черно-звездного неба. Дым был настолько густым, что третий этаж дома было уже почти невозможно разглядеть. Но Занила все равно смотрела на окна покоев Рашида Бакура. Кай'я Лэ не знала, там ли еще человек, ради которого она пришла сюда этой ночью, задохнулся ли он от дыма, сгорел в огне или все еще пытается выбраться? Спастись она ему не позволит. Именно для этого она и продолжает стоять в нескольких десятках аммов от дома, ощущая на своей коже жар неистовствующего пламени. Если он выберется из дома, здесь он встретится с ней. Если же она его больше не увидит?.. Что ж, значит, этой ночью все прошло именно так, как она и задумывала! В любом случае она успокоится только тогда, когда от этого дома останется лишь обгорелый почерневший остов! Пока Рашид Бакур не будет мертв. Пока ее ненависть не спалит все, до чего сумеет дотянуться!
Человек выпрыгнул из окна на первом этаже дома и, громко вопя, покатился по траве, пытаясь сбить пламя со своей одежды. Судя по перевязи с оружием и отсутствию ошейника, это был кто-то из охранников Бакура. Человек Занилу интересовал мало. Правда, лишь до того момента, пока не вскочил на ноги и не кинулся бежать в ее сторону! Рука Кай'я Лэ метнулась вперед, собирая на кончиках пальцев силу быстрее, чем Занила успела сообразить, что она делает. Раньше с такой скоростью она выхватывала из ножен свои норлы-клинки, потом извлекала меч из энергетического кармана, а теперь концентрирует в руке сгусток силы — самое смертоносное оружие! Энергия хлестнула вперед. Не лезвием клинка, и не плеткой — чем-то средним и гораздо более совершенным. Сгусток силы встретился с телом человека... Только что он бежал вперед, стремясь уйти подальше от готового в любой момент рухнуть дома, и вот уже на его груди стремительно распускается кровавый цветок сквозной раны! Тело падает на траву, а энергия на кончиках пальцев Занилы растворяется без следа...
Только ты можешь сделать силу физически ощутимой...
Оборотни не способны концентрировать в своем кружеве достаточное количество энергии...
Понимание пришло мгновенно и неотвратимо. Родилось само, не спрашивая ничьего позволения. Шагнуло внутрь сознания и заняло приглянувшееся ему место...
Она была магом. С того самого дня, когда на запорошенной первым снегом лесной поляне серебристо-серая сила соткала из ничего ее кружево. Она стала оборотнем. В тот самый момент, когда кровь Хозяина Леса сформировала в ее теле второй слой энергетического каркаса, позволив ей выбирать между ними, меняя облики. Она не перестала быть магом, став оборотнем. Натара говорила ей об этом, но одновременно утверждала, что это невозможно. И Занила не понимала, чему верить. Теперь она знала правду. Да, она была магом, но никто не учил ее этому. И самое главное — никто не обучал ее, как концентрировать энергию внутри собственного кружева. Она просто не умела делать этого! И значит, ей пришлось искать другой, свой собственный путь! Она не собирала силу окружающего пространства внутри собственного тела, она раскрывала свое кружево, напрямую соединяя его с силовыми потоками, управляя ими, приказывая им, добиваясь всего, что ей было необходимо! Именно поэтому она не перестала быть магом, став оборотнем.
Крики, раздавшиеся сбоку и сзади Занилы, заставили ее обернуться: со стороны ворот к дому неслись несколько мужчин — судя по их одежде и кирасам, городская стража, которую бакуровские охранники позвали на помощь, поняв, что не справятся с пожаром собственными силами. Кай'я Лэ обернулась к Байду и, не говоря ни слова, сделала приглашающий жест рукой в сторону бегущих людей. Оборотень усмехнулся, выхватывая из ножен меч: когда Хозяйка зовет на охоту, этого сложно не понять! Они рванулись вперед сквозь парк одновременно, вскинув в жадном замахе стальные клинки, только Занила держала меч одной рукой — на кончиках пальцев левой вновь нетерпеливо дрожал сгусток силы! Она метнула его вперед, метя по ногам человека, бегущего впереди остальных. Тот закричал от боли и кубарем покатился по земле. Занила, не задерживаясь возле него ни на одну лишнюю секунду, сверху вниз опустила клинок на его тело, даже не обратив внимания, куда пришелся удар. Он в любом случае уже не встанет и не помешает ей — клинок в ее руке отлично знает свое дело!
