В бурных обсуждениях закона "О служебной ответственности" Симус тоже увидел что-то знакомое. Он помнил жалобы отца на домогательства отдела собственной безопасности маггловской полиции. Тестирования, собеседования, проверки — волшебники собирались ввести подобное в Министерстве Магии. Честно говоря, Симус был удивлён, что подобного еще не существовало в волшебных учреждениях.
Его положение в Совете магов практически ничем не отличалось от позиции лорда Арчибальда Флеминга. Тот, по его словам, также "сидел в углу, открывая рот только при вынесении решений". Но у деда были другие причины — Совет магов в его время был многочисленным и шумным. Участвовать во всех спорах означало лишь портить себе нервы. В случае Симуса, проголосуй он даже против чего-то, это вряд ли бы изменило окончательное решение. В уменьшившемся более чем в пять раз Совете магов верховодил Альбус Дамблдор. Ни один закон, ни одно правило, не могли избежать его пристального внимания. "Главу Визенгамота, победителя Гриневальда и прочее" поддерживало двадцать магов. В том числе Лонерган, Ковач и та толстая дама, носившая красивое имя Ивэнджелин. Симус от имени лорда Арчибальда Флеминга и еще четверо волшебников старались занять нейтралитет или, хотя бы создать впечатление нейтралитета. Оппозиционной партии не было вовсе.
Не было.... пока в октябре одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года в Совете магов не появился Драко Малфой. Точнее, вернулся, когда прекратил действовать запрет на посещение Министерства Магии.
В бывшем сокурснике всё было абсолютно неправильно. Научившийся видеть Симус заметил это сразу же. Он прекрасно помнил сына Люциуса Малфоя в Хогвартсе. Самая лучшая одежда, обувь, драгоценности, родовое кольцо на пальце, идеальная прическа и выражение скучающей брезгливости на лице. Принц. Слизеринский принц.
Они не виделись всего полтора года, но Драко Люциус Малфой изменился также сильно, как и сам Симус. Надменное, но, в общем-то, человеческое лицо сменила непроницаемая маска, словно черты свело судорогой, зафиксировав выражение холодного спокойствия. На этом лице жили лишь глаза — светло-серые и оценивающие. Приемлемая для чистокровного волшебника прическа — волосы ниже плеч, уложенная в "голубиное перо", исчезла. На голове Драко Малфоя красовались волосы от силы дюйм длиной. Сверкающие перстни, браслет на левой руке, запонки, булавка для галстука, фибула, удерживающая воротник мантии, — всё это исчезло. Лишь серебряное кольцо со странным светящимся камнем осталось на его руке. Знак наследника и временного Главы семьи. Одежда....
Нет, Драко Малфой не прятал под пурпурной мантией Совета залатанное одеяние, как это делал "лорд" Шилдс. Его мантия была новой и благородно-серого цвета, а обувь из драконьей кожи. Но это были не те роскошные наряды, в которых слизеринец блистал в Хогвартсе. Симус упрямо не верил слухам о разорении семьи Малфой, но они оказались правдой.
Драко Малфой занял кресло рядом с ним. Между ними было всего одно свободное место.
Молодой мистер Малфой, поздравляю вас с возвращением.
Симус ненавидел престарелого лорда Ковача. При виде этого человека у него во рту появлялся отвратительный гадкий привкус. Ковач не сделал лично ему ничего плохого или оскорбительного, но молодой волшебник почему-то доверял своей интуиции. Кассиан Ковач был опасен и жесток как мантикора. К тому же лорд Арчибальд Флеминг отзывался о нём как о неприятном типе.
Был счастлив увидеть вашу мать вчера в Косом переулке, — добродушно проговорил лорд Ковач.
Мышцы на шее Малфоя напряглись.
Просто удивительно, что в сложившихся обстоятельствах ей удалось сохранить свою изысканную внешность.
Драко Малфой молчал.
Насколько я слышал ей необходимо занятие, — улыбка Ковача стала откровенно издевательской. — Хотел бы сообщить, что в одном из моих магазинов как раз свободна вакансия продавца...
Благодарю, мы в этом не нуждаемся, — голосом Драко можно было резать металл. — Спасибо за участие, мистер Ковач.
Семья Малфой впала в бедность и была вынуждена распродавать имущество, вплоть до мебели. Нарцисса Малфой, "ледяная леди", даже стала работать. Но Симус не знал, насколько правдивы эти сплетни. Учитывая реакцию Малфоя — близки, но не настолько, чтобы быть соответствовать действительности полностью.
Мистер Флеминг, не хотите ли сменить место? — участливо поинтересовался Ковач, обратившись к нему.
Симус ответил быстрее, чем успел подумать.
Благодарю вас. Мне удобно и здесь.
Ковач улыбнулся оскалом голодной гиены и вернулся к своему месту.
Это было началом всего. В первую очередь, конечно, началом сотрудничества Симуса Флеминга и Драко Малфоя.
Ты Флеминг? — спокойно уточнил Малфой и, дождавшись кивка, продолжил. — Никогда бы не подумал. Ты, в самом деле, не хочешь пересесть?
Здесь невысоко и прохладно, — ответил Симус, не добавляя, что рядом с Ковачем ему придётся нюхать ароматическое зловоние, исходившее от Ивэнджелин Срирдак и разговаривать с Дамблдором. — И близко к двери. Мне удобно, Малфой.
Драко. Это моё имя.
Драко Малфой. Отголосок счастливой школьной жизни. Белокожий, светловолосый, сыплющий острыми словами, привычный, как небо над головой.
Когда Симус вернулся в замок и привычно слил воспоминания о заседании в думосброс, разразился скандал. Лорд Арчибальд начал кричать сразу же, как только выбрался из артефакта.
Кретин! Идиот! Слабак! Как тебе только в голову пришло связаться с Малфоями? Я... я бьюсь изо всех сил, чтобы сохранить наследие предков. А ты рушишь всё одним словом! Жалкий полукровка! Малфои прокляты! Глава семьи сидит в Азкабане. Они разорены и уже не поднимутся!
Но дело было сделано, потому что тем же вечером в "Ежедневном Пророке" был опубликован отчет о заседании Совета магов. Пускать в древний зал репортёров волшебных газет изначально было отвратительной идеей. Ушлые писаки назвали Драко Малфоя и Симуса Флеминга "близкими друзьями".
Эта газетная статья имела ужасные последствия — в "Золотые поля" зачастили авроры с обысками, несколько раз Симуса вызывали "на беседу" в Аврорат. Это оказалось, по меньшей мере, неприятно, но винить было некого.
Земли семьи Флеминг, в конце концов, удалось сохранить в целости. Лорд Арчибальд заплатил множество тысяч галеонов чиновникам Министерства Магии, чтобы они прекратили проверку. Один из немаленьких сейфов семьи опустел полностью.
Симус остался представлять интересы семьи Флеминг в Совете магов, несмотря на то, что лорд Арчибальд порывался лишить его этого права. Порывался... но пришлось ему ограничиться поркой. Оказывается, как глава семьи он имел право на физические наказания. Симусу после этого несколько месяцев снился свист кнута и красные полосы на коже.
Изнеженный, как всем казалось, Драко Малфой сумел вывернуться из лап Министерства Магии, сохранить родовое поместье и даже какое-то прибыльное дело. Он вертелся, как уж на раскаленной сковороде. По крайней мере, раз в неделю его вызывали в Аврорат на допрос. Симус видел, что он скрывает следы от кандалов на запястьях и ходит, как сильно побитый человек.
Министерство Магии накладывало на семью Малфой какие-то штрафы, исчислявшиеся сотнями галеонов. Драко беспрекословно выплачивал их все. Симус старался не думать, откуда он берёт деньги. По слухам Малфоям пришлось продать всё и даже библиотеку. Драко имел право забрать часть "финансового ядра". Из ста тысяч галеонов он мог беспрепятственно взять половину и лишиться права заседать в Совете магов. Кресло и ничего не значащий голос против кучи золота. Это решило бы множество проблем.
Но Драко Малфой не искал легких путей. Он бледнел, терпел оскорбления и никогда не пропускал заседаний в Совете магов. Он стал оппозицией Альбусу Дамблдору и большинству магов. Симус без колебаний присоединился к нему.
Нет, Драко Малфою он не верил нисколько. Между ними сложились неплохие приятельские отношения, но без особой теплоты. Для дружбы Малфой был слишком слизеринец и "проклятый", а Симус слишком гриффиндорец и под Нерушимой клятвой.
Присоединение к Драко Малфою было для Симуса своего рода протестом, который дозволялся условиями клятвы. Актом восстания против своей жизни, которую на годы вперёд расписал лорд Флеминг. И особенно против навязанной супруги — Катарина Кнеллер. Ведьмы старой колдовской крови из Германии.
Представляя её будущему мужу, лорд Арчибальд пошутил, что "искал как будто себе".
Не слишком-то у деда хороший вкус, подумал Симус, оглядывая спутницу жизни.
Фройляйн Кнеллер не отличалась особой красотой. Она даже не была симпатичной или очаровательной. Не уродина, но внешне довольно неприятная особа. Маленькое личико, острый нос, мелкие зубы, темные глаза и русые волосы с рыжиной. Крыска, да и только. Приданого, как узнал Симус, у неё не было. Из всех вещей только два чемодана с мантиями. Одно только и достоинство, что древность рода.
Лорд Арчибальд отвесил внуку полновесный подзатыльник, заявив:
Тебе полукровному кретину и своей красоты достаточно! Гордиться должен! Катарина из тех самых Кнеллеров! — фамилию лорд произнёс с особым значением. — Знатоки рунической магии, идиот. Знаешь, сколько мне пришлось умолять главу их рода и сколько платить, чтобы они младшую дочь грязнокровке отдали?
Симус не стал уточнять, насколько в очередной раз опустел сейф и поспешил прикусить язык. Иногда он просто физически ощущал тиски Нерушимой клятвы. Это был как ошейник, сжимавшийся в минуты сомнений.
К счастью, их общение до свадьбы ограничивалось приветствиями за общими трапезами, на которые мисс Кнеллер спускалась как принцесса из башни — нарядно одетая и в сопровождении тощей мрачной дамы. Последнюю к Катарине приставили родители, чтобы не случилось "добрачного падения". Симус мрачно думал, что и "послебрачное падение" вряд ли состоится. Если только лорд Арчибальд не приберёг какой-нибудь афродизиак на этот случай.
На свадебной церемонии, состоявшейся в первый день весны одна тысяча девятьсот девяносто девятого года, руки у молодого волшебника тряслись как после пьянки.
Это конец, почему-то думал Симус, надевая на вялую сухую руку Катарины свадебный браслет. В брачную ночь ему, в самом деле, понадобилось зелье. Во все последующие он просто закрывал глаза. Катарина девственницей не была, чтобы там ни заявляли её родственники при составлении контракта. Очнувшись наутро после свадьбы чуть раньше, чем положено, Симус сквозь ресницы наблюдал, как она пачкает простыни кровью из порезанной ладони. Деду говорить он не стал, зная, что в лучшем случае огребёт еще один подзатыльник. Да и зачем? Не разведут же их после такого? У волшебников понятия развода просто нет.
Через полгода тошнотворных усилий молодая жена, наконец, стала полнеть, а Симус переселился в отдельные покои и с облегчением занялся Советом магов и всем, что там творилось. По непонятной причине лорд Арчибальд мешать ему не стал.
Возможно, дед понял, что ошибался, говоря "они разорены и уже не поднимутся!". Малфои не тонут и с чем бы их не сравнивали!
Откуда-то у Малфоев появилось золото. Очень много золота. Ходили слухи, что казнённые в Азкабане родственники оставили им огромное наследство. Учитывая, что очень близкими родичами светловолосой семейки были Лестранжи, легко в это верилось. В Министерстве Магии встрепенулись было, рассчитывая вновь начать налагать "штрафы" и склонять к благотворительности, но было поздно. Драко уже точно знал, кому и сколько нужно регулярно отдавать, чтобы никаких "штрафов" и "пожертвований" не было. И этот неизвестный миру взяточник был достаточно высокопоставлен, чтобы уберегать семью Малфой от опасности, и достаточно жаден, чтобы отказаться делить ежемесячную... а возможно, и еженедельную взятку с другими волшебниками.
Постепенно положение семьи начало выравниваться, а в глазах Драко порой светилось самое настоящее довольство. Особенно ярко это проявилось, когда Совету магов представили полный текст закона "О защите волшебных детей". Симус еще не знал, что означает этот блеск, но весь внутренне подобрался. В опасности Малфоя он уже не сомневался и на всякий случай решил быть ближе к нему. Тем более что лорд Арчибальд это одобрил.
Малфои всегда плавали хорошо. Хоть в болоте, хоть в реке. Вот ещё Люциус выйдет...
Поговаривали, что у старшего Малфоя в одном из сейфов банка "Гринготтс" хранятся папки с позором всего Министерства Магии. Даже на самого мелкого чиновника есть информацию, крупицы которой достаточно для отправки в Азкабан. Сказки вроде детских историй про говорящих зайцев, как считал Симус. Но почему-то многие недоброжелатели Малфоев вдруг примолкли. Может быть, потому что аврорам отправили в Азкабан богатых Пожирателей Смерти из известных семей, но почему-то забыли о том, что в том же Лютном переулке хватает волшебников, которые считают идеи темного мага Волдеморта просто отличными. Колдовское дно. Собрание великолепной в своей мерзости швали. И Люциус Малфой знал, с какой стороны и с чем к ним подходить.
Малфои все ещё были опасны.
Волшебные газеты уже в открытую называли их оппозицией "великому Дамблдору". Симуса Флеминга, Драко Малфоя и Теодора Нотта.
С последним Симус сдружился так же крепко, как в своё время с Дином Томасом в Хогвартсе. Он не понимал, как это могло вообще произойти. Просто однажды Теодор Нотт появился в зале Совета магов и занял место между Драко Малфоем и Симусом. После заседания они сидели в маггловском ресторане, хрустели жареной картошкой и разговаривали о том, как давно не виделись.
История Теодора была обычна для чистокровного волшебника, чья семья оказалась уличена в принадлежности к Пожирателям Смерти. Приговор Визенгамота, конфискация имущества в пользу "жертв действий Пожирателей Смерти".... Никто никогда не видел этих "жертв". Потом многочисленные штрафы, ограничения на волшебную палочку, запрет на аппарацию, запрет на использование порталов, запрет занимать любые должности в Министерстве Магии, запрет....
Но Теодор Нотт выплыл из своей ямы. Причем сделал это другим способом, нежели Малфой. По слухам он завел в маггловском мире своё дело. Очень немногие чистокровные волшебники могли общаться с простецами. Единицы могли зарабатывать на этом общении золото. И Теодор Нотт принадлежал к их числу.
Чьё-то прыткое волшебное перо поставило их на одну линию и они стали держаться вместе, как будто так и было запланировано изначально.
Когда об этом узнал лорд Арчибальд, а узнал он почти сразу, в замок вызвали мага, который несколько лет назад скреплял Нерушимую клятву.
Я оставлю твою обязанность действовать во благо семьи, — говорил старый волшебник. — В остальном... у тебя и своя голова на плечах есть. Сдохнешь — сам виноват будешь. Но не вздумай семью за собой тянуть.
Собственная голова у Симуса действительно была. И водились в ней порой интересные мысли. Он доверял своей интуиции, которая твердила, что находиться рядом с Дамблдором просто опасно. Это всё равно, что залезть в логово к мантикоре — станешь едой. И Симус не лез. Он стал частью оппозиции.
