Самый главный тест

— Какого дня? — переспросил Андрей.

— Седьмого, — повторил гангрел. — Называются они так: адвентисты седьмого дня.

— Стремно как-то. А почему не пятого или шестого?

— Да хрен их знает, я те что, богослов что ли? — пожал плечами Алексей.

— А диспут-то о чем был? — подключилась к разговору Вика.

— О природе божественных сил дискутировали.

Услышав ответ, Ночка с Андрюшкой переглянулись — вот, мол, психи, нашли из-за чего спорить.

— И чем все закончилось? — поинтересовалась я.

— Ты что, нашу натуру не знаешь? Известное дело чем — сначала общим мордобоем, а потом дуэлями. Еле выбрался с этого диспута.

Ночка с Андреем загоготали, видимо окончательно убедившись в полной неадекватности малкавиан.

Подошли кришнаиты.

— Харе бо, — поприветствовали нас девушки.

— Хари чего-о?.. — начал, было, Андрей, но ему вовремя наступил на ногу Алешка, и он заткнулся.

— Харе бо, — ответили мы с Викой.

Кришнаиты расцвели улыбками.

— Вы ведь из Коалиции? — спрашивают.

— Да, — киваю я.

— В одном из ваших кланов есть девушка, у которой были малкавианские видения. Передайте ей, что с ней хотела встретиться наш лидер преподобная Каталина дочь Изяслава.

Ночка хотела что-то сказать, и я сделала ей страшные глаза.

— Хорошо, — говорю, — обязательно передадим.

Кришнаиты снова одарили нас своими улыбками.

— Она может взять кого-нибудь с собой, — добавил один из них. — Мы всем рады. Угостим прасадом. Очень полезная для духовного здоровья пища, и к тому же не отягощающая карму.

Если я ничего не напутала, прасад у индуистов какое-то ритуальное кушанье, как просвиры у христиан, или маца у евреев. Только ведь вот в чем загвоздка: насколько мне помнилось из курса, эта пища должна обязательно быть чем-то либо растительным, либо молочным, но мы-то все это не едим. Так каким тогда может быть каинитский прасад? Заело любопытство, спросила.

— Кровь животных с отварами различных растений, — ответили мне. — Приходите. Попробуйте. Вам обязательно понравится.

Если б сейчас пила — наверняка бы поперхнулась. Покорно благодарю! Очень надо питаться черт-те чем, когда есть нормальная человеческая кровь!

— Спасибо большое, — выдавила я из себя. — Как-нибудь обязательно заглянем и попробуем.

Кришнаиты в очередной раз улыбнулись, и пошли дальше, распевая свои: "Харе Кришна, харе Кришна..." Мне кажется, по отражению они все равно увидели, как я отнеслась к их предложению. Глядя им вслед, я вполголоса пробормотала: "Интересно, они действительно верят в свои индуистские заморочки?" Алешка услышал, и почему-то принял этот вопрос на свой счет. "Черт его знает, — пожав плечами, проговорил он. — О малкавианах ничего нельзя сказать наверняка. Может, и придуриваются".

Поравнялись с заведением, из которого вышли кришнаиты. Кафе-закусочная "Уют", прочитала я. Неброская вывеска, не претендующее на оригинальность название — пройдешь, и внимания не обратишь. И все же, что там делал встреченный нами патруль? Вновь обратилась к Лексею — нашему кладезю информации о местных делах. Гангрел почесал в затылке, и говорит: "Ну, могли поесть придти, или встречались там с кем-нибудь. Больше ничего в голову не лезет". Мы разом уставились на Лешку. "Что ты сказал? Пришли поесть?" С его слов выяснилось, что кое-кто из форсеров начал открывать кафе и даже рестораны (не только в Красноуральске, кстати), где питаться могли и люди, и каиниты. В таких заведениях для наших соплеменников обустраивали отдельные залы, куда посторонние попасть не могли. Вход через фейс-контроль (а, если точнее — отражение-контроль). Маргарита наверняка бы одобрила такой подход к делу. Действительно, зачем искусственно сужать круг потребителей твоих услуг? Особенно, если учесть, что сами городские власти выступают гарантом сохранения Маскарада. "Здешняя закусочная из недорогих, — рассказывал Алексей, — Да это даже по месту видно — окраина. Самые крутые кафе, да рестораны — ближе к центру. Там, ясное дело, дорого. Ну, а здесь цены вполне терпимые. К тому же в меню всегда есть говяжья, или свиная кровь. И та, и другая раза в три-четыре дешевле человеческой. Так что эта забегаловка по карману даже малообеспеченным. Я думаю малкавиане-кришнаиты сюда, как раз из-за животной крови и заглянули. В более дорогих заведениях в меню можно не найти ее". "Давайте зайдем, посмотрим, как тут все организовано, а потом уж полезем в подземку, — предложила Ночка. — Время-то есть". Почему бы и нет? Группа идет с небольшим опережением графика, так что время действительно есть. Мы с Викой "проголосовали" "за", парни тоже не возражали. Зашли.

Маленький холл. У двери на стуле секьюрити, или попросту вышибала — невысокий, но плотный мужчина лет тридцати на вид. Стандартный вышибала: пистолет, дубинка, черная форма охраны. Ничего особенного, за исключением... его самого. В истинном зрении я видела — охранник не человек. Секьюрити окинул нас взглядом (в его отражении я читала легкую неприязнь и зависть): "Господа, вам в дальнюю дверь. Она закрыта. Рядом на стене звонок. Позвоните — вам откроют". "Я знаю, бывал тут, — кивнул Алексей, и потопал через холл к дальней двери. Мы за ним. По ходу, гангрел пояснял: "В последнее время форсеры все чаще берут каитифов на службу, особенно в охрану. Это выгодно: платить можно меньше, чем охранникам-форсерам, а каитифы, хоть и слабы, но по-любому покруче обычных людей будут. Конечно, настоящий каинит не станет служить человеку, ну, а каитифам некуда деваться. Если хочешь жить добропорядочным гражданином, значит, должен иметь стабильный доход, прописку и все такое. Вот каитифы и устраиваются на работу к форсерам — в каинитские-то фирмы их практически не берут". Позвонили. Открылась дверь. За порогом — молоденький белобрысый парень в такой же, как у охранника на входе черной форме. Наш соплеменник, естественно. В отражении те же самые зависть и неприязнь. "Проходите", — парень посторонился. Мы прошли. Он запер дверь, провел нас по коротенькому коридору, и отворил следующую.

Небольшой зал был, можно сказать, пуст. Лишь справа от входа один столик занимали два каких-то типа в помятой, и, кажется, не очень чистой одежде. Они тихо о чем-то говорили, время от времени прихлебывая из своих фужеров. Зал как зал. Круглые пластиковые столики, рядом с ними такие же пластиковые тубареты. Окон не было (надо полагать, из соображений предосторожности). Ярко светили плафоны на потолке. Какого черта половину их не отключат, с раздражением подумала я. (Свет резал глаза, приходилось щуриться). Играла музыка, к счастью достаточно тихо. Крутили какой-то из последних шлягеров, с, как всегда, прилипчивой мелодийкой, и безобразно убогим текстом. "Ну, куда сядем?" — Лексей посмотрел на нас. Уселись за столик в углу с противоположной от входа стороны. У нас, похоже, паранойя развивается: неосознанно выбрали место, чтобы были прикрыты спины, и хорошо виден вход. Ведь мы же не в тылу врага, и все равно бессознательно стараемся подстраховаться. Подошла официантка. Вежливо поздоровалась, положила на стол листок меню, и ненавязчиво отошла в сторону. Хм, а выбор-то оказался куда лучше, чем можно было ожидать от кафе на окраине. Помимо животной, человеческая кровь тоже имелась и в очень даже неплохом ассортименте. Что касалось цен, то они были не на много выше, чем у нас на базе. Народ склонился над меню, прикидывая, что бы заказать. У меня-то таких проблем не возникает. Каждый раз я беру свою любимую третью артериальную, если, конечно, она есть в продаже. (Здесь она была). Наконец, все определились с выбором, сделали заказы. Официантка ушла. Несколько минут, и на столике появились наши напитки. Быстро сработано, ничего не скажешь. Обслужив нас, девушка подошла к тем двум, что сидели рядом с дверью. О чем-то спросила, один из них покачал головой. Убедившись, что нам она пока не нужна, официантка взялась протирать столики. Серьезное отношение к делу невольно вызывало уважение. Я пригляделась к девушке. Симпатичная. Высокая (заметно выше меня), стройная, светловолосая, она, конечно, не была такой красавицей, как Вика, но имела очень гармоничные, приятные черты лица. (Даже и не подумаешь, что эта девушка всего лишь каитиф). Впрочем, дело было не в привлекательности безродной, удивило меня совсем другое. В ее отражении я не заметила неприязни к нам. Зависть, да, была. Официантка отчаянно завидовала нам. А неприязни я не нашла. У тех охранников я ее чувствовала. Двое за столиком, когда мы проходили мимо, буквально обдали нас своей неприязнью, а у девушки-официантки ее не было. Даже странно как-то. Обиду я заметила, но, опять-таки, не столько на нас, сколько на саму себя, а вернее на свою судьбу. Необычная девушка, подумалось мне, оказывается, не все каитифы...

Я не успела развить свою мысль. Дверь широко распахнулась, с десяток человек, шумно топоча, вошли в зал. Именно людей, не каинитов. А этим-то, какого здесь надо? В дверях мялся растерянный парнишка-охранник. Так-так, и кто это к нам пожаловал? Освященные амулеты-обереги таскают и Охотники и форсеры, но спецназовцам-форсерам здесь делать нечего. Те в основном всяких важных господ охраняют, и к каинитам не лезут. А вот Охотники — запросто. Так что, похоже, это они. Может, ловят кого-то, вот и пришли с проверкой? Не знаю, как полагается им вести себя при проверках-досмотрах, но эти держались нагло. Сразу оккупировали три столика в центре зала, стали шумно переставлять табуреты. Парочка, что сидела у двери, обернулась, и тут же последовал грубый окрик: "Что уставились?! Быстро отвернулись!" "Может, прописку проверить? — предложил кто-то из Охотников, — А то рожи у них какие-то... Вдруг бомжи?" "Нехер, Ленька. Раз сидят в кафе, значит, имеют деньги. Раз есть деньги, значит, работают. Ну их в зад". Н-да, "вежливые", ну, просто слов нет. Определенно эти типы нравились мне все меньше и меньше. "Иван, — послышался чей-то голос, — Ну, и зачем ты нас сюда притащил? Тебе что, на работе вампиры не надоели? Мы бы и в общем зале могли поесть". Я начинала медленно закипать. Вот уроды! Ведь сознательно всех нас оскорбляют. Ну, не могут Охотники не знать, как мы относимся к этому дурацкому прозвищу! Толкаю Вику в бок, шепчу: "Диктофон включи". (Для тех, кто не в курсе, поясню: диктофоны в патрульных группах на случай, фиксации показаний свидетелей). Было бы неплохо, на Совместной Комиссии прокрутить эту запись. Пусть там послушают, как "корректно" Охотники себя ведут! "Уже включила", — ухмыльнулась тореадорша. "Вот сразу видно, Серега, что ты у нас без году неделя, — ответил... надо полагать, Иван (он, похоже, был у них командиром десятка), — Мы здесь, чтобы все эти не расслаблялись, и помнили, на чьей земле они живут. Понял, зелень? А обслужить нас и здесь обслужат. Никуда не денутся, — и заорал, — Официант! Сколько можно ждать?!" Девушка-официантка подскочила к Охотникам: "Я к вашим услугам, господа, но у нас нет ничего такого, что едят люди". "Ну, так сходи в общий зал на кухню, и принеси то, что люди едят! — осклабился десятник Иван, — Для начала одиннадцать порций первого. Если будут щи, бери их, нет, что будет. Мы не привередливые!" "Прошу прощения, но я не могу оставить свое рабочее место, — пролепетала девушка, — По инструкции я не должна общаться с персоналом общего зала". Сидевшая у двери парочка по-быстрому допила содержимое своих бокалов, и тихо смылась. Иван схватил официантку за руку, подтянул к себе. Встал. Продолжая удерживать девушку, приподнял ей подбородок, и заглянул в глаза: "Когда Охотник приказывает, вампирша, — медленно, словно учитель отстающему ученику, проговорил он, — такие, как ты должны все бросить, и выполнять приказ. Тебе понятно?" И вдруг... Много чего случилось вдруг — своей наглостью Охотники спровоцировали целый водоворот событий.

"Отпусти мою сестру, скотина!" — закричал парнишка-охранник, и кинулся на Ивана. При этом молодой каитиф вошел в "Ускорение", настоящее тореадорское "Ускорение". Оно было даже чуть более глубоким, чем это получается у тореадоров-учеников. Охотник оттолкнул девушку, и встретил каитифа серией ударов. Иван, может, и уступал парнишке в скорости, но силы и опыта ему было не занимать. Одного пропущенного удара молодому охраннику хватило, чтобы вылететь вперед спиной в раскрытую дверь. Такой удар, пожалуй, мог убить человека, и уж, наверняка, лишил бы его сознания, но парнишка-охранник человеком не был. Он встал, потряс головой, вытащил дубинку (отец Каин миловал — хватило ума не хвататься за огнестрел), и... оказался под прицелом Ивана. Тот уже держал пистолет, хороший такой пистолет, мощный — нашу великоросскую "Гюрзу". "Один шаг, вампиреныш, и я вышибу тебе мозги", — проговорил он. "Дима! Не смей!" — закричала официантка, и, кажется, хотела кинуться к брату, но ее удержал вдруг оказавшийся рядом гангрел Лешка. В следующую долю мгновения Вика исчезла, войдя в глубокое "Ускорение". Крохотная частица времени еще не успела закончиться, а наша тореадорша уже стояла рядом с молодым каитифом, удерживая его за плечи. "Стой, парень, — убеждала она охранника, — нападение на Охотника карается смертью. Ты погибнешь за просто так, а ему ничего даже и не будет, подонку этому!" "Вот именно, — ухмыльнулся десятник Иван, и тут до него дошел смысл Викиных слов, — Ты что сказала, сука?!" "Эй, мужик! — ехидно поинтересовался Лешка, — Тебе зубы не жмут? Могу помочь в беде!" Охотник повернулся к гангрелу, при этом его пистолет по-прежнему был в положении наизготовку. "Быстро опустил оружие!" — надеюсь, мой голос прозвучал достаточно требовательно. Я уже стояла напротив Ивана — не одна Вика умеет входить в "Ускорение". В правой руке я держала свой МП, сеточка молний "Электроудара" покрывала ладонь левой — как говорится, готова к неожиданностям. "Тебе не терпится пострелять? — вкрадчиво проговорила я, — Могу предложить дуэль. Правда, вы и мы никогда раньше не выясняли отношений на дуэлях, но ведь все когда-нибудь случается впервые. Верно? Если ты не трус, можешь бросить мне вызов. На дуэли я с большим удовольствием убила бы такую мразь, как ты". В отражении Ивана перемежались злость и возмущение, побуждавшие к действию, но в это же время он чувствовал еще и неуверенность. Осторожность победила — рука с пистолетом опустилась. Видя, какой оборот принимает дело, самые нервные из Охотников потянулись к оружию. "Кто поднимет ствол — схлопочет пулю", — послышался голос Ночки. Спокойный такой голос, в котором не было и тени эмоций. Нет, она не угрожала, и даже не предупреждала — просто констатировала факт, и это равнодушное спокойствие убеждало куда лучше криков и угроз. Ни один из Охотников не рискнул направить оружие на нас. Ситуация зависла в состоянии неустойчивого равновесия. Кто знает, чем бы все это обернулось? Может, мы, и в самом деле, перестреляли бы друг друга? Но тут раздались настойчивые трели звонка. Кто-то пришел, и этот кто-то не собирался ждать у закрытой двери. Вика с охранником пошли открывать.

В зал прошли двое — мужчина и женщина. Охотницу Яну — командира СГ-22, я узнала сразу, мужчину видела в первый раз. Охотница моментально оценила диспозицию, и поняла, что здесь у нас что-то произошло. Да, сложно не понять, честно говоря. Напряжение буквально в воздухе висит — любой почувствует. Мы с Иваном стоим напротив друг друга, у обоих в руках оружие. Ночка с Андреем держат Охотников на прицеле. Ну, насчет "держат", это я вообще-то образно выразилась. Но оружие у ребят действительно наготове, и разместились они так, что моментально возьмут на прицел любого, позволившего себе резкие телодвижения. У обоих бруйян физиономии невозмутимые до дрожи. В углу всхлипывает официантка, кажется, у нее начался отходняк после стресса. Рядом с Викой помятый с разбитым лицом охранник. Все это, ясное дело, не укрылось от глаз командира СГ.