Аластер Рейнольдс "Алмазные псы, дни Бирюзы"

Когда она была в двадцати километрах от Рва, Наки позволила себе на мгновение оглянуться назад. Сооружение представляло собой тонкую белую линию, очерченную на горизонте, башни и теперь запечатанный разрез были едва различимы как прерывания плавности линии. Струйки темного дыма поднимались из дюжины мест по всей длине сооружения. Для Наки было слишком далеко, чтобы быть уверенной в том, что она видела языки пламени, вырывающиеся из башен, но она сочла это вероятным.

Ближайший внешний узел появился над горизонтом пятнадцать минут спустя. Он никак не был таким впечатляющим, как тот, который захватил Мину, но все же это было более крупное и сложное сооружение, чем любой из узлов, образовавшихся внутри Рва, — возможно, крупный городской мегаполис, а не город среднего размера. На фоне горизонта Наки увидела шпили, ротонды и зеленые венцы, соединенные узором из приподнятых усиков. Спрайты представляли собой быстро движущиеся силуэты. Там было движение, но оно в основном касалось летающих существ. Узел еще не показывал тех бешеных изменений, которые она наблюдала во Рву.

Неужели Вейр ушел куда-то еще?

Она продвигалась вперед, слегка замедляя ход лодки, когда вода загустела от микроорганизмов и было необходимо огибать попадающиеся время от времени более крупные плавучие сооружения. Гидролокатор лодки засек десятки подводных усиков, сходящихся в узле, подвешенном чуть ниже поверхности. Щупальца тянулись во все стороны, до пределов досягаемости гидролокатора лодки. Большинство из них ушло бы за горизонт, к узлам, находящимся на расстоянии многих сотен километров. Но топологическая достоверность заключалась в том, что некоторые из них были соединены с узлами внутри Рва. Очевидно, инфекция Вейра никогда не проникала через разрез. Наки сомневалась, что двери закрылись вовремя, чтобы помешать каким-либо химическим сигналам передавать фатальное сообщение. Более вероятно, что сработал какой-то скрытый механизм самозащиты жонглера, умирающие узлы посылали сигналы аварийного прекращения соединения, которые заставляли усики разрываться без помощи человека.

Наки только что решила, что ошиблась в своих предположениях о планах Вейра, когда увидела прямолинейную борозду, пробитую прямо через одно из крупнейших вспомогательных сооружений. Рана заживала сама по себе на ее глазах — она должна была исчезнуть через считанные минуты, — но осталось достаточно, чтобы она могла сказать, что лодка Вейра, должно быть, совсем недавно пробилась сквозь толщу воды. В этом был смысл. Вейр уже продемонстрировал, что он не заинтересован в выживании жонглеров образами.

С новой решимостью Наки направила лодку вперед. Она больше не беспокоилась о нанесении локального ущерба плавающим массам. На карту было поставлено гораздо больше, чем благополучие одного узла.

Она почувствовала тепло на затылке.

В то же мгновение небо, море и плавучие сооружения впереди нее запульсировали с жестокой яркостью. Ее собственная тень зловеще вытянулась вперед. В течение следующих нескольких секунд яркость померкла, и тогда она осмелилась оглянуться, наполовину зная, что увидит.

Масса горячего, клубящегося газа поднималась в воздух из центра Рва. Она тянула за собой столб материи, похожий на узловатый позвоночный столб чудовищно раздутого спинного мозга. На фоне грибовидного облака она увидела крошечное движущееся пятнышко делегатского шаттла.

Минуту спустя до нее донесся звук взрыва, но, хотя это, несомненно, было самое громкое, что она когда-либо слышала, он оказался не таким оглушительным, как она ожидала. Лодка накренилась; море вскипело, а затем снова затихло. Она предположила, что стена Рва поглотила большую часть энергии взрыва.

Внезапно испугавшись, что может произойти еще один взрыв, Наки снова повернулась к узлу. В то же мгновение она увидела лодку Вейра, мчавшуюся метрах в трехстах впереди нее. Ее движение начало отклоняться и замедляться по мере приближения к непроходимому периметру узла. Наки знала, что у нее нет времени медлить.

Именно тогда Вейр увидел ее. Его лодка снова набрала скорость, резко уходя в сторону. Наки немедленно взялась за руль, уверенная, что ее лодка быстрее и что теперь это только вопрос времени, когда она догонит его. Минуту спустя лодка Вейра исчезла за изгибом периметра узла. Возможно, у нее был шанс уловить эхо от его корпуса, но так близко к узлу все сигналы гидролокатора были слишком искажены, чтобы от них был какой-либо толк. Наки все равно плыла, надеясь, что Вейр совершит тактическую ошибку, ударив по другому узлу. В открытой воде у него не было вообще никаких шансов, но, возможно, он понимал и это.

Она обошла треть периметра узла, когда снова догнала его. Он не пытался убежать от этого. Вместо этого он остановил лодку в относительном укрытии бухты по периметру. Он стоял на корме лодки, держа в руке что-то маленькое и темное.

Наки замедлила ход своей лодки, приближаясь к нему. Она откинула полог, прежде чем ей пришло в голову, что Вейр, возможно, оснащен тем же оружием, что и Крейн.

Она сама встала. — Вейр?

Он улыбнулся. — Мне жаль, что я доставил столько хлопот. Но не думаю, что это могло произойти по-другому.

Она пропустила это мимо ушей. — Эта штука у вас в руке?

— Да?

— Это оружие, не так ли?

Теперь она могла ясно видеть это. Это была всего лишь стеклянная безделушка, размером чуть больше детского шарика. Внутри было что-то непрозрачное, но она не могла сказать, содержалась ли в нем жидкость или темные кристаллы.

— Не думаю, что на данном этапе стоит это отрицать. — Он кивнул, и она почувствовала, как с плеч, по крайней мере частично, свалилось какое-то ужасное бремя. — Да, это оружие. Убийца жонглеров.

— До сегодняшнего дня я бы сказала, что такое невозможно.

— Сомневаюсь, что это было очень легко синтезировать. Бесчисленные биологические существа проникли в их океаны, и ни одно из них никогда не приносило с собой ничего такого, что жонглеры не могли бы усвоить безвредным образом. Несомненно, некоторые из этих существ пытались причинить преднамеренный вред, хотя бы из нездорового любопытства. Ни одному из них это не удалось. Конечно, вы можете убить жонглеров грубой силой...— Он посмотрел в сторону Рва, где рассеивалось грибовидное облако. — Но дело не в этом. Не утонченно. Это же действует по-другому. Оно использует логический изъян в собственных алгоритмах обработки информации жонглеров. Это коварно. И нет, люди, безусловно, не изобрели его. Мы умны, но не настолько.

Наки старалась поддержать его разговор. — Кто это сделал, Вейр?

— Ультра продали его нам уже в предварительно синтезированном виде. До меня доходил слух, что оно было найдено в самой верхней камере сильно укрепленного инопланетного сооружения... Другой — что он был синтезирован конкурирующей группой жонглеров. Кто знает? Кого это вообще волнует? Оно делает то, о чем мы его просим. Это все, что имеет значение.

— Пожалуйста, не используйте это, Рафаэль.

— Я должен. Это то, ради чего я сюда пришел.

— Но я думал, вы все любите жонглеров.

Его пальцы ласкали стеклянный шар. Он выглядел ужасно хрупким. — Мы?

— Крейн... Ее делегаты.

— Они любят. Но я не один из них.

— Скажите мне, в чем дело, Рафаэль.

— Было бы лучше, если бы ты просто приняла то, что я должен сделать.

Наки сглотнула. — Если вы убьете их, вы убьете нечто большее, чем просто инопланетную форму жизни. Вы стираете память о каждом разумном существе, которое когда-либо входило в океан.

— К сожалению, так уж получилось, что в этом-то все и дело.

Вейр уронил стекло в море.

Шар ударился о воду, нырнул под нее, а затем снова вынырнул, плавая на поверхности. Маленький шар уже был погружен в солоноватую пену серо-зеленых микроорганизмов. Они начинали подниматься все выше по сторонам инопланетного шара, исследуя его. Пара миллиметров обычного стекла поддалась бы эрозии жонглера примерно за тридцать минут... Но Наки догадалась, что это было не обычное стекло, что оно было сконструировано так, чтобы разлагаться гораздо быстрее.

Она запрыгнула обратно на свое сиденье управления и направила лодку вперед. Она поравнялась с лодкой Вейра, зажав шар между двумя судами. Отчаянно стараясь не столкнуть корпуса друг с другом, она остановила лодку и наклонилась так далеко, как только могла, не свалившись в воду. Кончики ее пальцев коснулись стекла. Сводило с ума то, что она никак не могла взять себя в руки. Она предприняла последнее отважное усилие, и он уплыл за пределы ее досягаемости. Теперь это было вне ее досягаемости, как бы сильно она ни напрягалась. Вейр бесстрастно наблюдал за происходящим.

Наки соскользнула в воду. Слой организмов-жонглеров лизнул ее подбородок и нос, теперь, когда она находилась в такой непосредственной близости, запах стал мгновенным и ошеломляющим. Ее страх был абсолютным. Это был первый раз, когда она вошла в воду после смерти Мины.

Она поймала шар, взявшись за него с такой изысканной осторожностью, с какой могла бы взяться за редкое птичье яйцо.

Стекло уже приобрело пористую текстуру пемзы.

Она подняла его, чтобы Вейр мог видеть.

— Я не позволю вам сделать это, Рафаэль.

— Я восхищаюсь вашей заботой.

— Это больше, чем беспокойство. Моя сестра здесь. Она в океане. И я не позволю вам забрать ее у меня.

Вейр сунул руку в карман и достал еще один шарик.

Они умчались прочь от узла на лодке Наки. Новый шарик лежал в его руке, как подарок. Он еще не уронил его в море, хотя до такой возможности оставалось всего мгновение. Сейчас они были далеко от любого узла, но шар гарантированно рано или поздно вступит в контакт с веществом жонглера.

Наки открыла герметичный шкафчик с оборудованием, отодвинув в сторону ракетницу и аптечку первой помощи, которые лежали внутри. Она осторожно поместила шарик внутрь, а затем с ужасом наблюдала, как стекло немедленно треснуло и растворилось, выпустив свой яд: маленькие черные крупинки неправильной формы, похожие на жженый сахар. Если бы лодка затонула, шкафчик в конечном счете был бы поглощен океаном вместе со своим смертоносным содержимым. Она подумывала использовать ракетницу, чтобы сжечь остатки, но опасность одновременно рассеять их часть была слишком велика. Возможно, срок службы токсина был ограничен, как только он вступал в контакт с воздухом, но на это она не могла рассчитывать.

Но Вейр не выбросил инопланетный шар в море. Еще нет. Что-то из того, что она сказала, заставило его заколебаться.

— Твоя сестра?

— Ты знаешь эту историю, — сказала Наки. — Мина была конформалом. Океан полностью ассимилировал ее, вместо того чтобы просто записывать ее нейронные образы. Он взял ее в качестве приза.

— И ты веришь, что она все еще присутствует, в каком-то разумном смысле?

— Да, это то, во что я предпочитаю верить. И есть достаточно неофициальных свидетельств от других пловцов о том, что конформалы действительно сохраняются в более связной форме, чем другие сохраненные образы.

— Я не могу позволить неподтвержденным данным повлиять на меня, Наки. Сообщали ли другие пловцы конкретно о встречах с Миной?

— Нет... — осторожно сказала Наки. Она была уверена, что он раскусит любую ложь, которую она попытается солгать. — Но они не обязательно узнали бы ее, даже если бы услышали.

— А ты? Ты сама пыталась плавать?

— Корпус пловцов никогда бы мне этого не позволил.

— Это не ответ на мой вопрос. Ты когда-нибудь плавала?

— Однажды, — сказала Наки.

— И что?

— Это не считалось. Это было в то же время, когда умерла Мина. — Она помолчала, а затем рассказала ему обо всем, что произошло. — Мы наблюдали больше активности спрайтов, чем когда-либо регистрировали. Это выглядело как совпадение...

— Не думаю, что это было так.

Наки ничего не сказала. Она подождала, пока Вейр соберется с мыслями, сосредоточившись на управлении лодкой. Впереди лежало открытое море, но она знала, что в течение нескольких часов почти любое направление приведет их к скоплению узлов.

— Все началось с "Пеликана в нечестии", — сказал Вейр. — Сто лет назад. На том корабле был человек с Сиона. Во время остановки он спустился на поверхность Бирюзы и поплавал в вашем океане. Он вступил в контакт с жонглерами, а затем снова поплыл. Во второй раз этот опыт был еще более впечатляющим. В третий раз море поглотило его. Он был таким же конформалом, как и твоя сестра. Его звали Ормазд.

— Для меня это ничего не значит.

— Уверяю тебя, что на его родине это значит гораздо больше. Ормазд был несостоявшимся тираном, бежавшим от политической контрреволюции на Сионе. Он убивал и обманом прокладывал себе путь к власти на Сионе, сжигая своих соперников в их домах, пока они спали. Но последовала ответная реакция. Он вышел как раз перед тем, как кольцо сомкнулось вокруг него — его и горстки его ближайших союзников и преданных родственников. Они сбежали на борту "Пеликана в нечестии".

— И Ормазд умер здесь?

— Да, но его последователи этого не сделали. Они добрались до Хейвена, нашего мира. И как только они оказались там, они начали размножаться, распространяя свое слово, вербуя новых последователей. Не имело значения, что Ормазд погиб. Совсем наоборот. Он сам принял мученическую смерть: дал им фигуру святого для поклонения. Оно превратилось из политического движения в религиозный культ. Фонд Вахишты — всего лишь прикрытие для секты Ормазда.

Наки обдумала это, затем спросила: — При чем тут Амеша?

— Амеша — его дочь. Она хочет вернуть своего отца.

Что-то осветило горизонт, вспышка с розовыми краями. Через минуту последовала еще одна, почти в том же положении.

— Она хочет с ним пообщаться?

— Более того, — сказал Вейр. — Они все хотят стать им, самостоятельно принять его нейронные образы. Они хотят, чтобы жонглеры запечатлели личность Ормазда на всех его последователях, переделали их по его собственному подобию. Инопланетяне сделают это, если будут предложены правильные подарки. И это то, чего я не могу допустить.

Наки тщательно подбирала слова, чувствуя, что малейшая мелочь может подтолкнуть к тому, что маленькие субстанции освободятся из шара. Она предотвратила его последнюю попытку, но он не даст ей второго шанса. Все, что ему нужно было бы сделать, это раздавить шарик в кулаке и смотреть за тем, как содержимое высыпается в океан. Тогда все было бы кончено. Все, что она когда-либо знала; все, ради чего она когда-либо. жила.

— Но мы говорим только о девятнадцати людях, — сказала она.

Вейр глухо рассмеялся. — Боюсь, дело не только в этом. Почему бы тебе не включить радио и не послушать, что я имею в виду?

Наки сделала, как он предложил, воспользовавшись консолью общей связи лодки. На маленький потертый экран поступали телевизионные изображения, передаваемые по сети коммуникационных спутников. Наки пролистала каналы, обнаружив помехи на большинстве из них. Официальная служба новостей Совета снежинок была отключена от эфира, и никаких личных сообщений не поступало. Были некоторые предположения, что сама сеть спутников была повреждена. И все же, в конце концов, Наки обнаружила несколько слабых широковещательных сигналов из ближайших городов-снежинок. В передачах чувствовалось отчаяние, как будто они ожидали, что в любой момент умолкнут.