— Несколько людей, — сказала Гома. — И я никогда не видела, чтобы она была заперта.
И все же Ру был прав: Гома очень редко встречала кого-либо еще в комнате знаний. Даже после того, как другие люди начали проводить там больше времени, ей удалось сохранить представление о ней как о своем личном королевстве, анклаве уединения, куда вряд ли забредет даже Ру.
— Я передумала, — сказала она. — Теперь мы идем прямо к капитану.
— Согласен.
Гандхари Васин готовилась к предстоящему дню, когда ее потревожили, хотя она все еще была в ночной рубашке. Если Гома и ожидала негодования по поводу их раннего прибытия, то оно не было очевидным.
— Вы были права, что сказали мне об этом, — сказала она, потратив несколько минут на то, чтобы одеться для остальной части корабля. — Вы уже должны были найти его, и сомневаюсь, что у него были средства проникнуть через какую-либо из запечатанных дверей. Однако будьте уверены — он все еще на корабле, и мы его найдем.
Гома упомянула комнату знаний. Они еще раз проверили ее по дороге к Васин и обнаружили, что она по-прежнему заперта.
— Я не отдавала никаких приказов запирать ее, и не понимаю, почему это должно было быть так. Было ли это место, куда Мпоси ходил очень часто?
— Я так не думаю, — сказала Гома.
И это было правдой. Поскольку данные в комнате знаний практически не изменились с момента отъезда, мало кто видел какую-либо причину вообще заходить туда. Все было бы по-другому, когда они приблизились бы к Глизе 163, но для большинства из них это были десятилетия сна.
— Мпоси все равно не ученый, — сказал Ру.
— Знаю. И слава богу за это, — сказала Васин. — Он единственный человек на этом корабле, с которым могут поговорить и ученые, и участники "Второго шанса".
— А также вы, — сочла своим долгом указать Гома.
— Рядом с Мпоси я заурядная любительница. Вашего дядю любят и ему доверяют все стороны, и это делает его таким же бесценным для меня, как и любую часть этого корабля. Я содрогаюсь при мысли о том, как бы мы вообще справлялись без него.
Васин выдвинула ящик стола и защелкнула браслет у себя на запястье. — У нас было несколько продолжительных дискуссий о функциональности этих устройств. Они обеспечивают доступ в комнаты, но явно способны на гораздо большее. Вы когда-нибудь задумывались, почему мы не предусмотрели средства связи, локализации?
— Теперь да, — сказала Гома.
— Правда в том, что браслеты могут делать все это и даже больше, если им понадобится, но наши психологи были против этой идеи. Динамика корабля отличается от динамики города или даже планеты. Они сочли неразумным внедрять полный функционал. Иногда хорошо иметь возможность не быть найденным, не разговаривать с кем-либо — особенно на звездолете. Этого достаточно, чтобы свести нас с ума, и без того, чтобы вычеркнуть из нашей жизни последние следы уединения. — Но она изобразила полуулыбку. — И все же ранг имеет свои привилегии. Мой браслет может определить местонахождение любого из вас, если возникнет необходимость.
— Вам не нужно было говорить нам об этом, — сказал Ру, и Гома кивнула в знак согласия — они оба понимали, что этой уверенностью Васин продемонстрировала свое доверие к ним.
— Рано или поздно вы бы все равно догадались. — Васин коснулась гвоздика на ободке браслета и поднесла ее запястье к губам. — Найди Мпоси Экинья, пожалуйста. Скинь его местоположение на мою стену и открой голосовой канал на его браслет.
На пустой части стены Васин появилась схема корабля, обведенная светящимися красными линиями. Сиреневое перекрестие появилось над частью передней сферы, а затем все это увеличило масштаб этого участка.
— Это его комната, — сказала Гома, — но он не открывает свою дверь.
— Мпоси? Это Гандхари. Вы там? Отзовитесь, пожалуйста. Мы беспокоимся о вас.
Ответа не последовало.
Васин опустила свое запястье. — Сначала мы посетим его каюту, а потом рассмотрим другие возможности.
В поисковой группе не было необходимости — у Васин были все необходимые инструменты и полномочия. Они быстро направились в покои Мпоси, где нажатием другой кнопки на ее браслете отперлась его дверь. Когда они вошли в его покои, Гома приготовилась к худшему, но через минуту или две стало ясно, что его здесь нет. Постель была лишь слегка смята, на столе стояла остывшая чашка чая с медом.
Васин нашла его браслет засунутым под подушку.
— Возможно, он оставил его здесь по ошибке, — сказала она. — На Крусибле никто из нас не привык к подобным вещам.
Это было правдой, но после стольких дней, проведенных на корабле, Гома теперь чувствовала себя голой без своего браслета. Она не могла представить, чтобы Мпоси чувствовал себя иначе. Все такой же рассеянный старый Мпоси. Она предполагала, что это возможно.
— Я бы хотела заглянуть в комнату знаний, — сказала Гома.
— Конечно.
Они были там через несколько минут. Васин открыла дверь, приказав Гоме и Ру подождать на пороге, пока она войдет внутрь. Мало того, что дверь была заперта, так еще и в комнате было совершенно темно. Прошла секунда или две, прежде чем зажегся свет.
Гома уловила, как у Васин перехватило дыхание — единственный резкий звук в тишине.
— Гандхари?
Она снова вышла, явно потрясенная, и самым мягким образом не позволила Гоме войти или заглянуть в комнату знаний. Она закрыла дверь и поднесла браслет к губам. — Гандхари, — выдохнула она, как будто от шока у нее из легких вышел весь воздух. — У нас чрезвычайная техническая ситуация. Доктор Нхамеджо... Назим, Айяна... все, кто слушает, немедленно приходите в комнату знаний.
— Что происходит? — спросила Гома.
— Мне очень жаль, Гома. Я видела там Мпоси. На дисплее... в самой комнате знаний. Он мертв, Гома.
— Откройте дверь.
— Вам не обязательно это видеть. Я хочу, чтобы здесь были мои техники, люди, которые понимают...
— Гандхари. Откройте дверь. Я хочу его видеть.
Это говорила Гома, но слова звучали почти как чьи-то чужие, запихнутые ей в рот. Нет, она вообще не хотела его видеть. Последнее, чего она хотела, — это очевидных и неоспоримых доказательств смерти своего дяди. Ей хотелось убежать, биться головой о стену, пока она не очнется от этого ужасного сна. Но самым смелым и благородным поступком было притвориться, что это не так. Позволить всем думать, что у нее хватило смелости даже на это.
Ру взял ее за руку. — Впусти нас, Гандхари. Будет лучше, если мы посмотрим.
Гандхари с сожалением кивнула и открыла дверь. — Вы не должны ни к чему прикасаться, — сказала она, — как бы вам этого ни хотелось. С ним случилось что-то плохое. Это может быть небезопасно. — А затем, как будто эти слова требовали повторения: — Случилось что-то плохое.
Мпоси был в комнате. Гома сразу поняла, что это он, хотя и стоял спиной к двери. Он стоял, прислонившись к стенке корпуса дисплея, свесив голову, левая рука свисала через борт так, что его пальцы касались пола, на котором сейчас стояла Гома. На лбу у него была глубокая рана, вокруг раны виднелись следы запекшейся крови, но никаких признаков более серьезных повреждений. Он выглядел в высшей степени расслабленным — как человек, который задремал в джакузи.
— Мпоси, — сказал Гома.
Ее инстинктом было броситься к нему, но она знала, что это не так. Что-то было очень не так с колодцем. Когда она обошла его стороной, то увидела, что под поверхностью колодца не было видно ни одной части Мпоси. Вместо того чтобы быть прозрачной, матрица наномашин стала непрозрачной и мутной. Цвет задрожал у нее перед глазами, а поверхность, обычно безупречная, покрылась рябью и вздыбилась. Мпоси, насколько она могла видеть, был раздет. Она обошла колодец, чтобы лучше видеть его откинутую голову. Его глаза были закрыты, выражение лица расслабленное, как будто он действительно погрузился в сон. Но он был слишком спокоен для этого, и их присутствие наверняка уже разбудило бы его.
Она посмотрела вниз на его угловатый торс, туда, где он встречался с неспокойной поверхностью колодца. Его правое предплечье было погружено ниже локтя. Гома не смогла устоять. Она не хотела прикасаться ни к какой части колодца, но ей пришлось прикоснуться к своему дяде. Ее пальцы погладили его по плечу.
— Дядя.
Не потому, что она ожидала ответа, а потому, что ничего не сказать было хуже.
— Гома, — тихо сказала Васин. — Сейчас вам следует отойти назад, пока не приедут техники.
Это было нежнейшее из прикосновений, почти никакого контакта, но прикосновение ее пальцев нарушило некоторое равновесие. Мпоси начал отползать от нее, еще больше наклоняясь к колодцу. Когда он наклонился, увеличивающийся угол оторвал его правую руку от поверхности. Ниже локтя рука почти отсутствовала. Гома уставилась на него в безмолвном ужасе. Она не была отрезана или сожжена, просто растворилась, оставив молочно-белые нити, растворяющиеся остатки костей и мышц, нервов и плоти. И по мере того, как Мпоси все больше падал, становилось ясно, что аналогичный процесс затронул и все остальное в нем.
Ру закрыл глаза Гомы ладонью, резко повернул голову.
— Не смотри, — прошептал он.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Маркграф Подземья, естественно, принес извинения за неудобства, которые они испытали на пути через воды Европы. — Было время, когда Регалы что-то значили, — посетовал он. — Да, у нас были свои разногласия, наши разногласия по поводу территории и прав на переговоры с внешним миром, но у нас было гораздо больше общего, чем того, что могло бы нас разделить. Мы знали, чего стоим друг перед другом. Эти хулиганы едва ли знают, что они родились. Как они смеют требовать от вас платы за проход через мои воды!
— Не думаю, что они сделают это снова, — сказал Кану.
— Они получили свои мягкие предупреждения, — сказал маркграф. — К сожалению, мы уже давно не в состоянии спорить с этими головорезами. Сила — это единственный язык, который они понимают, и если это не грубая сила, вы напрасно тратите свое время. Вы оказали мне услугу — рано или поздно мне пришлось бы пресекать эти вторжения в зародыше, так что с таким же успехом это могло произойти сегодня. Мне просто жаль, что вам пришлось впутаться во все эти неприятности.
— Я почти думала, что у нас ничего не получится, — сказала Нисса. — Эти корабли Консолидации на ближней орбите — это все связано с неприятностями здесь, внизу?
— Если они прикоснутся к этому спутнику, они извлекут ценный урок.
— Надеюсь, ради вашего же блага, — сказал Кану, — что этот урок не будет слишком болезненным ни для одной из сторон.
— Сказано как настоящий посол. Нет такой мутной воды, которую нельзя было бы смазать маслом.
Они дышали сухим воздухом Подземья в комнате, обставленной для нужд посторонних посетителей. Регалы маркграфа сопровождали "Наступление ночи" всю дорогу, пробираясь сквозь густеющий лес подводных сооружений, пока они не вышли на своего рода огороженную поляну, пузырь океана в укрепленном сердце Подземья. Регалы пришвартовали корабль Ниссы и подключили подводный шлюз, чтобы Нисса и Кану могли высадиться.
Маркграф оставался полностью погруженным в глубоководные условия океана. Посередине комнаты, от пола до потолка, возвышалась стеклянная труба, бронированная таким образом, чтобы выдерживать перепад давления в сотни мегапаскалей. Стекло было тонированным, маркграф казался не более чем смутной фигурой. Кану разглядел намек на какой-то головной убор или шлем, твердую, ребристую форму, но он не мог решить, было ли это украшением или каким-то костным выступом измененной анатомии маркграфа. Что касается лица, то он увидел только отблеск защитных очков над чем-то вроде морды мандрила или маски.
— Я никогда не хотел причинять вам никаких неприятностей, — сказал Кану. — Этого уже было достаточно, когда дело касалось моей семьи.
— Беда надвигалась, нравилось нам это или нет, так что, пожалуйста, не расстраивайтесь из-за меня, Кану.
— Подождите, — сказала Нисса, поднимая руку. — Давайте проясним это прямо сейчас, хорошо? Кану — мой гость. Он приехал только для того, чтобы прокатиться, так что не могли бы мы, пожалуйста, перестать разговаривать так, как будто этот визит предназначен для его блага, а не для моего?
Кану заерзал на своем черно-фиолетовом стуле. Стоять в условиях гравитации Европы почти не составляло труда, но стулья были предоставлены из вежливости. Гостям даже подали чай, который им принесли дышащие воздухом водные животные.
— Предметы искусства здесь, — подтвердил Кану. — Они были здесь с тех пор, как Санди впервые привезла их на Европу. Вот причина визита Ниссы.
— Хорошо, — сказала она. — По крайней мере, в этом мы согласны.
— Ты бы пришла сюда со мной или без меня, — продолжал Кану. — Но поскольку я знал о твоем интересе к Санди и о связи Санди с Европой, я знал, что в конце концов ты совершишь эту поездку. Было крайне важно, чтобы я путешествовал с тобой. У тебя был корабль и юридическое разрешение на посадку на Европе. У меня не было ничего этого, и если бы я начал их искать... что ж, вопросов, связанных с моей честностью, и так было достаточно. Мы не выдержали бы такого пристального внимания.
— Мы? — одновременно спросили Нисса и маркграф, момент единения удивил их обоих в равной степени.
— Машины и я. Роботы Марса. Маркграф? Нисса все еще сомневается во мне. Я ни в малейшей степени не виню ее, так что не могли бы вы рассказать ей о корабле?
Форма в воде не дала прямого ответа. Нисса посмотрела на Кану, и на мгновение он тоже был готов усомниться в себе. Возможно, это был момент, когда его заблуждения достигли точки надлома, и их грандиозная абсурдность стала очевидна даже Кану.
Но маркграф сказал: — Простите меня, если я думал, что никто никогда не придет. Прошло так много времени.
— Так и есть, — согласился Кану. — Но сейчас нам это нужно. Корабль цел?
— Да.
— Подожди, — сказала Нисса. — Какой корабль? О чем ты говоришь?
Кану постарался ответить как можно более разумно и открыто. — Ему около ста лет. Он был построен здесь, вне поля зрения, и оставлен для ремонта и модернизации по мере необходимости. Он был быстрым для своего времени, а сейчас еще быстрее.
— Ты лжешь... — Но затем она покачала головой, не находя слов, чтобы выразить свое отвращение к нему, к тому, до какой степени ее использовали. Кану знал, что заслуживал худшего. Он совершил мерзкий, ненавистный поступок.
— Другого выхода не было. И я не стал предателем человечества. Это касается всех нас — плоти, крови, стали.
— Что вам известно? — спросил маркграф.
— Роботы по-прежнему ограничены Марсом, но их возможности по сбору информации гораздо обширнее, чем кто-либо из нас когда-либо подозревал. И они кое-что обнаружили, маркграф — сигнал из другой солнечной системы. Он даже не был нацелен на эту систему. Он был зафиксирован системами прослушивания людей вокруг Крусибла, но в процессе он также попал в поле зрения устройства сбора разведывательной информации роботов. Новость о послании была засекречена правительством Крусибла, но она уже дошла до роботов на Марсе.
