Отродье

Новый король по-прежнему не шевелился. Рвазар знал, что он жив, чувствовал ту самую силу, что заставляет биться сердце, течь кровь в жилах одухотворённых созданий. Хотелось зачерпнуть жизненную энергию, испить её до дна, целиком.

Он отдёрнул себя. Это не его мысли. Всё, что нужно ему — это обычная еда и питьё. Его тело испытывает голод и жажду, оно держалось на одном 'духе пустоты' много дней. Велер закинул в камеру множество продовольствия, прежде чем решился войти в его логово. Пришло время воспользоваться дарами и как следует перекусить. Тогда, возможно, не придётся есть своего пленителя. Такая благодарность тоже стоит немало, особенно когда ты один на один с монстром, способным поглотить целый мир.

* * *

Велер не понял, открыл он глаза или нет. Не было видно ни зги. Вроде бы он моргал: зажмурился, широко открыл глаза — ничего, хоть убей!

Голова, шея, спина — вот их он чувствовал без всяких сомнений. Те болели так, что хотелось завыть. Но глаза... неужели он ослеп?

— Видишь голодного гнома? И я не вижу, а он ест.

Чьи-то шуточки? Велер напрягся, вздрогнул, когда понял, кому принадлежит этот голос. Инстинктивно отполз в противоположную сторону, но ненамного.

— Не ссы, страж дурака не обидит. Хотел бы убить, не дал очухаться.

Король гномов сел на колени, помотал головой. Отсутствие зрения ошеломляло, он не мог думать о чём-то ином.

— Ну сотвори свет, что ли, раз тебе так неуютно спокойно посидеть в темноте.

Только сейчас Велер понял, что отсутствие зрения может означать не слепоту, но кромешную тьму. Выдохнул с облегчением. Пошарив в карманах, вытащил небольшой кусок мела — не столь хороший инструмент, как специальные кристаллы, найденные в личных покоях Предателя, но для пустяковой магии подойдёт.

Накарябав нечто, как он надеялся, напоминавшее нужные руны, Велер вдохнул силу в символы. На сей раз никакого противодействия колдовству не последовало, камеру осветил слабый колышущийся синий свет. Он снова прозрел!

— Тогда откроются глаза слепых, и разум тупиц наконец-то проявится. Тогда безбородый поведёт за собой безобразных, и язык вражды стихнет, вспомнив про забытое древнее слово. Ибо час тьмы станет концом и началом, и чего-то пафосное там дальше бла-бла-бла. Никогда не понимал повального восторга по поводу пророчеств Мерхилека, хоть и изучал для общего развития, когда обучался на стража. Да, красиво, да, будоражит сознание, но такая муть, можно трактовать, как душе вздумается, подгоняя задним числом под любые события. Ох уж эти пророки, шарлатаны все как один.

Расфилософствовавшийся 'пленник' сидел в другом конце камеры, с аппетитом поедая принесённое продовольствие. Что же, хорошая трапеза во все времена располагала к рассуждениям планетарного масштаба. Известно любому взрослому гному: высокие материи хорошо идут под пивко.

— Я вот что подумал, — откупорив кувшин с хмелящим напитком, Рвазар надолго присосался к посудине. — Отличное пойло! Что я там говорил? Вы все, короли, похожи друг на друга как две капли мочи. Вначале вами движут вполне благородные помыслы: хотите сделать мир чуточку лучше, облегчить жизнь простого народа, приструнить других власть имущих. Потом быстро понимаете, что без этих самых других власть гребущих руководить не получится. Иерархия, мать её, субординация, все дела. Ну ладно, упёртых противников устранили, подхалимов приблизили, вроде что-то как-то теперь управляется. Кто из общественных деятелей чем-то там недоволен — заткнули, нехрен мешать строить великое светлое будущее. Заодно 'немного' улучшили своё материальное положение, негоже королю испытывать неудобства! Надо помочь и тем, кто помогает тебе, а народ ещё чуток подождёт. Да народ вроде уже и не вякает шибко, значит, всё хорошо, можно проблемы более масштабного характера порешать. Подхалимы, то есть проверенные подчинённые, преподносят выбранную правителем эпичную идею фикс, как вполне осуществимую, надо только решительно начать действовать. Превращение в тирана заканчивается, для общества вновь начинается полная жопа. Которая может длиться веками, покуда не наберёт силу новый герой. Желающий сделать мир чуточку лучше, мечтающий приструнить охреневших власть имущих...

Рвазар целиком осушил кувшин с пивом, которого должно было хватить на несколько дней. Отшвырнул посудину в сторону.

— Все, все вы забываете об одном: став тираном, вы не превращаетесь в Бога. Не становитесь бессмертными, даже если магия может продлить жизнь на тысячу лет! Когда вы перестанете устраивать своё окружение, то найдёт способ свергнуть очередного диктатора, какими стенами ни ограждайся от всех. Именно элита организует переворот, толпа и народный гнев всего лишь её инструменты. Ты — лучшее тому подтверждение! И будь уверен, с тобой произойдёт когда-нибудь то же самое. Неважно, спасёшь ты мир или нет, твой подвиг забудут, раньше или позже тебя предадут. Как предал в своё время ты сам. Как предал людей и эльфов Предатель, спасший всех нас. Предательство порождает предательство, и, чем ты его ни оправдывай, расплата придёт именно оттуда, откуда не будешь её ожидать. Замкнутый круг, такой же как та временная петля, которая удерживает Оплот от падения в бездну! Меняются декорации, но, по существу, всё остаётся по-прежнему. Власть совершает одни и те же ошибки, за которые приходится расплачиваться поколениями. Чтобы снова повторить всё опять...

Наконец-то гном выговорился, в камере наступило молчание.

Велер не спешил отвечать, так как пропустил большую часть тирады мимо ушей, думая о том, как выбраться и действовать дальше. Да и ясное дело, его все эти глупости не касаются, это остальные короли дураки, он-то прекрасно понимает, что делает. И вообще, оправдываться и кого-то в чём-то там убеждать — не королевское дело.

— Очень здорово, что ты сохранил свой рассудок и рассуждаешь о столь высоких материях, но сейчас меня гораздо больше волнует, что с Импером. Он... завалил проход, да?

Рвазар печально вздохнул:

— Увы, герой пытался любой ценой не пустить бездну в город. И преуспел, хоть и ценой своей жизни. Действительно, преданный гном, я даже стал немного уважать тебя, Велер. Иметь правой рукой такого помощника — делает тебе честь как не совсем уж безнадёжному повелителю. Почтим его память.

Ненасытный гном откупорил второй сосуд, сделал чокающийся жест в сторону Велера, вновь присосался к хмельному напитку.

Король гномов грустно вздохнул, это была большая потеря. Он жалел, что дал Имперу приказ запечатать в случае беды коридор, не стоило вообще втягивать его в эту мистику. Бывший дознаватель прекрасно умел обращаться с гномами, но рунописец вышел из него весьма слабый. Надо было оставить Импера следить за Оплотом, глядишь, не профукали бы очередное восстание. А ладно, чего теперь рассуждать...

— А вот твоя левая рука, то бишь Солкис, та ещё мразь. Так разжигать в гномах ненависть... надо быть настоящим отродьем, чтобы пойти на подобное. Абсолютное отсутствие чести и совести, один только исторгаемый яд. Король, имеющий такой 'голос', достоин глубочайшего презрения. Нельзя позволять вести от имени власти такую риторику. Решая сиюминутные проблемы, ты отравляешь таким образом души и сердца поколений. Поверь, эта злоба утроится и вернётся, уж мало тогда не покажется.

Велер снова вздохнул, теперь от раздражения. Нравоучения он любил читать другим, но не слушать:

— Парень, я понимаю, после долгого похода и заточения хочется выговориться, но давай побеседуем по душам в другой раз. Когда выберемся отсюда и спасём чёртов город. Делов-то раз плюнуть! Надо всего лишь совершить невозможное.

Глава 25. Цель и средство

И вот, отчаявшись найти справедливость, люди ухватились за силу...

Блез Паскаль

— Главы Домов прячутся в Школе искусств и ремёсел. Непохоже, что они собираются в контратаку.

Скалозуб пренебрежительно отмахнулся от донесения:

— Это ссыкло только за спинами других смелое. Те, кто мог загребать жар своими руками, во время свержения Предателя и последующей грызни либо возвысились, либо погибли. Оставшиеся мужчины, — он выделил интонацией последнее слово, — слегли или сдались у Верхних и Нижних ворот. А эти будут сидеть и трястись, покуда с голоду не подохнут. Выставьте дюжину бойцов на виду, чтоб из норы эти крысы не вылезли, потом разберёмся. Воинство короля отступило как-то уж слишком поспешно, это тревожит меня куда более.

— Тоже испугались сражения! — сделал однозначный вывод никогда не утруждавший себя серьёзным анализом ситуации Торк.

— Ну конечно, как только увидели разъярённого Торка, все сразу попрятались, — похлопал товарища по плечу могучий Хог. — Перегруппировываются, поняв, что опоздали на помощь союзничкам. Кого-кого, а этих со счетов нельзя раньше времени списывать.

— Не думаю, — подал голос Кирчим. — Зачем им теперь высовываться из Королевской пещеры? У них большой сад и запасы продовольствия. У нас огромная толпа и два маленьких садика. Даже с учётом отобранного у законнорожденных провианта, долго мы всех не прокормим. Придётся идти на штурм дворца.

— Что?! — Скалозуб не поверил в услышанное. Кто-кто, а пришибленный все последние месяцы Кирчим не отличался кровожадностью. Даже ломая по необходимости чью-то конечность, он не проявлял ни капли злости и ярости. — Ты хоть понимаешь, сколько народу поляжет? Да мы десять своих садов сделаем, и пусть в своей Королевской пещере удавятся!

Однако странного гнома словно бы подменили. Ещё час назад беспокоившийся о каждом раненом воине, теперь он рвался в бой так, будто желал утопить в крови целый город:

— Сейчас или никогда! Пока народ на подъёме нужно добиться окончательного решения вопроса власть имущих! Уже завтра ты никого силком на войну не затащишь, семьи воссоединяться с родственниками, о самопожертвовании во имя справедливости можно будет забыть.

Теперь на Кирчима смотрел как на полоумного даже Торк:

— Эээ, братиш, может на фиг уже всю эту справедливость? Своих спасли, законнорожденных запугали, можно праздновать.

Бывший капитан стражей не слышал:

— Они тоже не ожидают атаки. Ждут, что мы начнём хозяйничать в Пещере ремёсел, забыв на время о главном зачинщике бед. Если решительно напасть всеми силами прямо сейчас — успех гарантирован! Да, жертв будет много, но они будут единовременны, а не растянутся на года.

Кирчим безумным взглядом обводил всех собравшихся, страстно желая перетянуть их на свою сторону:

— Торк, ты всегда проклинал власть имущих. Хог, не ты ли грозился перерезать как скот подлецов во дворце?! Безбородый, когда ты восстанавливался после свержения Маронона-Спасителя, то был готов свергнуть самопровозглашённого короля любой ценой! Даже хотел освободить нас, стражей, но не успел.

От переполнявших его эмоций, одержимый гном буквально физически задыхался:

— Теперь у нас появился реальный шанс довести до конца это дело. Покончить раз и навсегда с узурпаторами! Установить в Оплоте мир, относительное равенство и свободу. Другой такой возможности больше не будет! Сейчас, сейчас, надо идти на штурм сразу!

Скалозуб посмотрел на своих спутников. Всегда готовый на самые радикальные действия Торк сник и сжался. Хог сопел как разъярённый бык, но его ярость была направлена на несущего пургу стража, а не на власть имущих. Пастырь так и остался в Квартале, так что роль миротворца вновь ложилась на плечи Безбородого пророка:

— Кирчим, друг мой сердечный, ты прав, мы действительно кидали в адрес власти обвинения и проклятия. Грозись жестоко наказать за совершённые преступления и всё прочее. Это правда, — он вздохнул. — Но сие значит лишь то, что мы вели себя безответственно! Позволяя себе такие суждения, мы незаметно превращались в таких же чудовищ как те, кого порицали. Мир и справедливость не строятся на насилии! Они созидаются десятилетиями совместных усилий и поиском компромиссов. А уж всеобщее равенство — идея настолько сомнительная, что я бы не поставил на неё даже грош, не то что чьи-либо жизни!

Друг мой, очнись! Ты предлагаешь нам совершить такое преступление, по сравнению с которым меркнут все злодеяния власти! Штурм Королевской пещеры скосит всё мужское население Оплота практически на корню! Ты ведь знаешь, наши бойцы отличные ребята, но они не профессиональные воины. На каждого королевского наймита придётся пять наших! Ради чего платить такую цену? Какое такое окончательное решение вопроса, если тот стар как мир?! Это не возможность, это безумие. Это предательство тех, кто доверился нашей мудрости. Такое нельзя допустить.

Торк согласно кивал в такт утверждениям пророка. Хог неотрывно смотрел в глаза Кирчиму. На лице последнего отразилось отчаяние:

— Но ведь... Победоносная война... Народный подъём... Великое светлое будущее... — неожиданно он сел прямо на пол пещеры и громко заплакал.

От удивления, глаза Торка готовы были вылезти из орбит:

— Братиш, ты в порядке? Может, тебе тоже во время битвы прилетело в голову что-нибудь? Дай посмотрю.

Раненный на голову гном принялся заботливо осматривать напарника, небезосновательно подозревая схожесть проблемы. Однако физических следов повреждения замечено не было.

— Дело не в голове, — вдруг совершенно спокойно произнёс Кирчим. — Внутри что-то неудержимо тянет меня во дворец. Буквально распирает, рвёт душу на части! Разум лишь ищет подходящее оправдание. Мне нужно туда, понимаете? Во что бы то ни стало надо попасть к королю, иначе от меня ничего не останется!

Ты прав, Безбородый пророк. Прав во всём полностью. Штурм Королевской пещеры — самоубийство. Спасибо, что не поддался на это безумие. Риторика разжигателей ненависти воистину преступление, ибо легко может втянуть в круговорот насилия даже порядочных гномов. Без системы сдержек и противовесов, в виде таких мудрецов, как вы, такие вояки, как я, быстро приведут народ к катастрофе. Нельзя давать подобным товарищам волю. Ты прав.

Но тем не менее мне нужно попасть во дворец, причём срочно.

* * *

Велер вжался в угол камеры. Не столько от страха, сколько от нестерпимого жара. Отродье, точнее, симбиоз твари и гнома, с шипением и грохотом расчищало проход на свободу.

Изначально призрачная, тварь начинала всё больше материализовываться, влияя на окружающий мир напрямую, а не через тело владельца. Щупальца плавили и дробили камни, отбрасывали тяжёлые булыжники в сторону. Велер не мог однозначно сказать хорошо это для его цели или, наоборот, скверно. Чудовище набирало силу, отчасти даже подчинялось воли носителя, но утрачивало связь с пустотой. Сумеет ли материализовавшееся небытие сдержать проявление изначального ничего, или то утечёт от него, как вода утекает сквозь пальцы?

Велер ясно осознавал, что оттягивать захват истинного отродья и ритуал раскрутки временной петли долго нельзя. Трансформация Рвазара происходила стремительно, предугадать её последствия было решительно невозможно. Эксперименты Предателя показывали самые разные результаты, впрочем, всегда плачевные для носителя бездны. На симбиоз отродья и гнома влияло множество факторов, далеко не всегда очевидных. Ставка на Рвазара могла не отыграть должным образом.