Коннорс завис, чтобы перехватить линию горящей травы. Он зашел с подветренной стороны, остановив пламя потоком от своих винтов. Я вновь перешел в висение и присоединился к нему и еще одному вертолету, словно загоняя зверя. Столкнувшись со стеной ветра, огонь погас.
Пока мы были в Иадранг, начали прибывать рождественские посылки. Подарки, ветчина в консервах, печенья, открытки. В нашу столовую даже принесли большую картонную коробку с письмами от школьников со всей Америки. 'Дорогой американский солдат', — писалось в одном из них. — 'Я тобой очень горжусь. Я знаю, что ты победишь. Бекки, пятый класс, класс миссис Лейк'. Еще я получил пирог, который Пэйшнс послала мне в сентябре. После трех месяцев в дороге есть его было нельзя.
За две недели до рождества мы вновь начали штурмовать Счастливую, высаживая солдат не внизу долины, а на вершинах холмов.
Теперь мы с Реслером летали вместе. Мы были самыми молодыми уоррентами в роте и то, что нам доверили собственный вертолет — это была честь. Обычно я записывал свой налет, как командирский.
— Это еще почему? Знаешь, мы оба равны, — сказал Реслер.
— Не совсем. Я выпустился на месяц раньше твоего.
— И что?
— А то, что я выше тебя по старшинству. Ты второй пилот, а я командир.
— Мы будем меняться!
— Возможно.
Летая с более опытными пилотами, мы оба натренировались садиться на вершины. Это все равно что заходить на остров, плывущий по небу. Некоторые из вершин возвышались над долиной на восемь с лишним сотен футов. Фокус был в том, чтобы держать место посадки ниже уровня горизонта. Если оно поднялось выше, вы идете слишком низко и оказываетесь во власти взвихренного ветра с подветренной стороны холма. С тяжелым грузом, который мы возили, вертолет, попав в нисходящий поток, мог провалиться прямо до склона холма. Восстановить управление было сложно, потому что вам некуда было пикировать, чтобы набрать больше скорости. Несколько дней назад один капитан в соседнем взводе совершил ошибку — его машина опрокинулась и покатилась по склону, расшвыривая из дверей и людей, и имущество. Он выпрыгнул наружу и приземлился руками и коленями на батарею кольев-пунджи. Не так плохо, если учесть, что два других человека на борту погибли. Теперь ему пришлось ехать в Японию, чтобы там из дыр в коленях вытащили всю эту дрянь [31].
У нас с Реслером получилась хорошая команда. Мы не давали друг другу попасть в неприятности.
Пилотировал Реслер, сбрасывая скорость на подходе к вершине травянистого холма. Из-за восьми 'сапог' проседали мы быстро и оба знали, что посадка будет жесткой.
— Добавь газу, — сказал я.
— Это максимум.
— Тогда подорви сильнее. Ты слишком жестко ударишься.
— Слушай, Мейсон, я тут пилотирую. Справлюсь.
К счастью, было ветрено. К счастью — потому что ветер трепал траву и как раз там, где мы собирались сесть, я увидел часть большого валуна. Удар об него опрокинул бы нас; мы скатились бы по другому склону холма.
— Камни!
— А? — Гэри не видел их, потому что сидел справа и не мог выглянуть вниз. Мы шли к удару.
— Камни! — я схватил шаг-газ и резко рванул. Ноги на педали не поставил, из-за этого вертолет рыскнул вправо. Мы неуверенно заколыхались над валунами, поток винта прибил траву и Гэри тоже их увидел. Машина лениво проплыла над ними. Когда мы прошли над вершиной, Гэри повел вертолет вниз, чтобы набрать падающие обороты несущего винта.
— Я только что спас твою жалкую жизнь, — сказал я.
— Да ну? И от чего же ты ее спас?
— От этих камней, мудак ты слепой.
— Каких еще камней? — Гэри начал закипать. — Ты чего так за шаг-газ хватаешься? Чуть нас не угробил.
Пока мы набирали высоту, выходя из долины, Гэри с серьезным видом качал головой:
— Что бы ты без меня делал.
Даром, что мы летали каждый день, всегда находилось время, чтобы сделать нам прививки — от чумы, от желтой лихорадки, от гепатита. На регулярной основе. Прививочный день мы, естественно, все ненавидели.
Ожидая внутри палатки, я смотрел, как солдату обрабатывают палец. Я внимательно наблюдал, как хирург осматривал ноготь. Раздавленный, почти черный. Когда хирург начал его вытягивать, хлынул черный гной. Когда ноготь освободился, я опустился на колени. Я глазам не верил: простенькая операция поставила меня на колени. Чуть сознание не потерял.
— Вы уж не смотрите, если не можете, — сказал медик.
— Вы правы, — я слабо кивнул с пола. — Может, была бы это обычная кровь...
Коннорс должен был водить вертолет со съемочной группой CBS, сопровождая нашу с Гэри машину.
— В общем, ребята, сделайте красиво, — Коннорс подошел к моей кабине?
— В смысле?
— В смысле, развороты покруче, полет пониже, подрывы вообще крутые. Типа того. Ну, вы поняли: сделайте красиво.
В общем, пока мы носились по долине, высаживая солдат — в этот день войны не было — нас снимали. В развороте на предельно малой я прошел так близко от дерева, что причесал листья винтом. В зоне высадке сделал такой подрыв, что 'сапоги' вскрикнули.
— Недурно, — заметил Коннорс.
Пэйшнс видела эту запись по телевидению. Она знала, что это был я, потому что на двери был квадрат, опознавательный знак нашей роты и надпись 'Этот пилот летает так, как вы водите машину'.
Как-то утром Нэйт, Реслер и я отправились в город. Дел на сегодня не было, а потому мы зависали в барах и смотрели на девушек. Нэйт заявил, что у него иммунитет к вьетнамскому трипперу, а потому почти все удовольствие досталось ему.
И тут что-то началось, но поскольку нас на месте не было, рота улетела без нас. Когда мы вернулись после обеда, то попали в лагерь-призрак. Не было никого, кроме штабных близнецов.
— Прямо к северу от Лимы большой бой, — сказал Оуэнс. — Где вы вообще были? Майор злится. Увольнительная есть? Там жарко. Нет правда, майор здорово злится.
Нэйт решил, что настала пора открыть консервированную ветчину, которую он сберегал на Рождество. Мы тихонько посидели в палатке. Ветчина была хорошая.
Сразу после рассвета в палатку ворвался Лиз:
— Новый Парень погиб.
— Что? — сказал Гэри.
— Новый Парень. Ну, знаешь, тот, кто прибыл на замену. Попали в голову. Так, ребята, давайте собирайтесь.
Я подумал: если что, мне уделили бы столько же внимания? 'Мейсону попали в голову. Так, ребята, давайте собирайтесь'.
— Что там? — спросил я.
— Жарко, — ответил Лиз. — Плотный автоматический огонь. И все в том же месте, где мы шарились последние две недели. Вчера чарли решили повоевать. Вы должны взять две машины, которые сейчас вернутся. Моя пошла по пизде. Нэйт, мы с тобой берем первую, а вы с Гэри займете следующую. Ага?
Между отлетом Лиза с Нэйтом и прибытием нашего вертолета был почти час. Мы с Реслером в одиночестве сидели в уголке палатки. Я курил. Реслер похрустывал костяшками пальцев.
— Милях в двадцати от Кинхон есть островки, — сказал Гэри.
— Знаю.
— В двадцати милях. Еще и совершенно необитаемые.
— А ты откуда знаешь?
— Рассказывали.
— Потрясающе.
— Никогда не думал о том, чтобы смыться?
— Иногда.
— Вот и я. Иногда. Получается, мы с тобой трусы.
— Выходит так. Но мы же летаем, верно? Не такие уж, значит, и трусы.
— Да, наверное так, — он сделал паузу. — Когда начинается штурм, я чувствую себя храбрым, мне почти хорошо в гуще всего этого. Я как ястреб, что ли.
— И я тоже. Когда в гуще. Но вот сейчас я бы смылся при малейшем поводе. Так кто я? Цыпленок или ястреб?
— Ты цыпленок-ястреб, — улыбнулся Гэри.
— Ага.
Наступило молчание. Да, подумал я. Мы оба перепуганы до безумия. Я чувствовал себя так, словно меня ведут на казнь.
— Как думаешь, на сколько бы нам хватило вертолета с полным грузом пайков? — спросил Гэри.
— Ну блин, на несколько лет, наверное. Две тысячи фунтов еды.
— Может, стоит взять меньше еды и вместо нее прихватить несколько девчонок, когда полетим.
— Куда полетим?
— На остров.
— Знаешь, а ты прав. Такое можно сделать.
— Я знаю, что можно, — Реслер гордо улыбался.
Я был в восторге от идеи. Да, Боже, мы можем такое сделать!
— Вот и все. Вот и ответ. Мы просто продолжаем летать. У нас будет большой груз пайков. Мы можем задержаться в Кинхон, взять нескольких женщин, долететь до острова, приземлиться, выгрузить и то, и другое. Потом один из нас должен увести вертолет от острова и избавиться от него.
— А зачем избавляться? Можно ведь его просто замаскировать. Может, там хватит деревьев и всякой хрени, чтобы спрятать 'Хьюи'. А если не будет, тогда мы его выбросим.
— Согласен. Если не будет.
— И еще бухла возьмем. Видал? Мы с тобой, плюс две офигенные девчонки лежим под пальмами. Нужно еще радио взять, чтобы следить за событиями на войне. Ну, типа чтобы знать, что мы пропускаем.
Гэри стал озабоченным:
— Может, надо сначала залететь в Плейку.
— Зачем?
— Ну, не знаю, хочу ли я там жить вообще с любой девчонкой. Помнишь Мэри, там, в Плейку, где я провел целую ночь?
— Ага.
— В общем, она меня любит.
— Ах, Гэри, она... — не любит она тебя, ей нужны твои деньги. На билет из этой долбаной страны. — ...Она хорошая, да?
— Она меня любит.
И вдруг мы оба замолчали. Каждый смотрел в сторону, погрузившись в мысли. Мои силы ушли. Что за дурацкая идея. Ебаное желаемое за действительное, не больше. Посмотри правде в глаза. Правде в глаза. ПРАВДЕ В ГЛАЗА!
— Гэри, похоже, в Плейку нам нельзя. У нас может выгореть, только если мы будем нормально лететь, а потом исчезнем. Может, нам сойдет с рук посадка в Кинхон. Там плотное воздушное движение.
— Только с Мэри.
— Гэри, не сходи с ума.
— Так, ребята, ваша очередь, — в палатку нырнул Уэндалл. Остров с пальмами и бронзовые девичьи тела растворились в воздухе. — Борттехник латает кое-какие дырки, но лететь можно будет уже через минуту.
Уэндалл выглядел бледноватым:
— Старик хочет, чтобы вы присоединились к группе в Лиме. На сегодня есть кое-какие задания. Надеюсь, так вам будет лучше.
Борттехник вместе со старшим инженером осматривал вертолет. Их беспокоили пробоины в хвостовой балке, потому что пули могли пробить трансмиссионный вал рулевого винта или тяги управления. Но этого не случилось. Борттехник заклеил дыры зеленой лентой, почти совпадавшей по цвету с краской обшивки. Теперь это был наш вертолет.
Небо, словно намекая на что-то, было затянуто облаками. На перевале Анкхе Гэри пришлось опуститься до пятидесяти футов, чтобы не терять видимость. Мы приземлились в Лиме.
— Что там такое на дороге? — спросил я Коннорса. Пока мы кружили над Лимой, выполняя заход, то заметили толпу людей вокруг какой-то большой кучи, накрытой брезентом и перевернутый 'мул'.
— 'Сапог', водитель мула, потерял управление и перевернулся.
— Покалечился?
— Нет. Погиб.
— Вы с Реслером — Красный-4, — сказал Лиз и помчался к голове строя. Зона Лима просто бурлила. Солдаты перебегали в небольших группах, разыскивая назначенные им вертолеты. Несколько 'Хьюи' поднимались в воздух с грузом на подвеске. На посадку заходил 'Чинук', принесший с зоны Гольф толстую черную топливную емкость.
— Сэр, моим людям занять места? — спросил меня сержант Кавалерии.
— Давай, сержант. Забирайтесь, — я поглядел на другие отделения, выдвигающиеся к машинам. — Уже скоро вылетаем.
Он обернулся:
— Пошли!
Они вскочили в вертолет секунд, наверное, за пятнадцать.
Строй был чудовищный, больше сорока машин. Я такие особенно ненавидел. И мы опять занимали четвертую позицию. Нам приходилось здорово разгоняться, оказавшись на внешней стороне разворота и сбрасывать скорость, как бешеным, если строй поворачивал в нашу сторону. И потом, машина была развалюхой. Когда мы взлетали, турбулентность от строя прибила нас к земле и вертолету пришлось изо всех сил напрягать свои бедные потроха. Мы нагнали строй уже на крейсерской высоте и смотрели, как идет подготовка. Дым поднимался длинными полосами, уходящими на запад. Жокеи из ВВС с грохотом промчались обратно на базу — их работа была окончена. Теперь по зоне работали наши ганшипы — ракетами и пулеметами. Пилотировал Гэри, а я просто смотрел на шоу, покуривая сигарету. Будто в кино. 'Сапоги' позади меня орали друг на друга сквозь вертолетную какофонию, ухмылялись, смеялись, курили, напуганные до одури. Машины в строю поднимались и опускались по волнам воздушного моря. Когда вы летите в строю, он всегда выглядит неуклюжим, потому что два вертолета никогда не бывают на одной высоте. Если смотреть с земли, то вы видите плоскую букву V, и она смотрится красивей. Одним из радиошумов был голос полковника:
— Желтый-4, ближе. Это что, по-вашему, строй?
Полковник, будучи полковником, летел выше нас. Не зря их называют полканами, это у них такая должность — должность пса. Другого от них ждать и не приходится.
— Стрелки, готовы? — спросил Гэри. Теперь мы быстро теряли высоту, пройдя стартовую точку, жалкую хижину возле высокой изгороди, означавшей финальный участок маршрута. Зона высадки была от нас в двух милях.
— Готов.
— Готов.
— Стрелять только по моему приказу, если не увидите что-то очень явное. Не стрелять по хижинам.
— Есть, сэр.
— Есть, сэр.
По хижинам стрелять нельзя. Если выстрелить по хижине, можно убить ВК.
Когда мы помчались к земле для захода на предельно малой, я мягко положил руку на ручку управления, ноги прикасались к педалям, левая рука потрагивала шаг-газ.
— Подрыв.
За полсотни футов от земли Гэри справлялся хорошо. Он отвернул хвост от нескольких деревьев как раз тогда, когда я подумал, что он в них врежется. Строй выполнил посадку. Солдаты выскочили наружу, ведя огонь.
— Желтый-1, впереди слишком жарко. Рекомендую развернуться в висении и вернуться тем же маршрутом, которым вы прибыли, — это говорил один из 'Герцогов', ганшипов, атаковавших что-то на дальнем конце зоны. Ребята спереди орали, что там непрерывная стрельба, но с моей позиции видно ничего не было.
— Вас понял. Звено, возвращаемся старым маршрутом. Ждите своей очереди.
Ведущий поднялся повыше, завис и развернулся, чтобы пролететь над нами. Так же сделали и все, проходя над нашей машиной один за другим. К тому времени, как наступила наша очередь, первые вертолеты уже начали сообщать о попаданиях. Когда мы присоединились к ним, то удар получила машина впереди; нас обдало плексигласовой крошкой. А потом я услышал звук 'цок-цок-цок' и над нашими головами в плексигласе появились пулевые дырки. Гэри дал полный газ, чтобы подняться повыше, но даже пустой вертолет оставался развалюхой — мы отставали от остальных. 'Цок'. Куда-то в фюзеляж.
Где-то на тысяче футов я закурил сигарету и оглядел новые пробоины. Неудачно как попали — в дождь будет течь.
До Лимы мы не долетели. Нас и еще три вертолета из звена 'Красных' отозвали для нескольких срочных эвакуаций. Мы с Гэри последовали за Фаррисом и Кайзером на Красном-3, чтобы вытащить раненых из горячей зоны. Две другие машины болтались где-то еще.
