— Ты не звал, но я пришёл.
— Благодарю... Что ты можешь сказать мне? — я подождал, пока тяжёлая птица с ветки опустится на плечо — уже зажившее, но всё ещё чувствительное сквозь простой лён домашней рубашки. Когти слегка царапнули по коже — перья прошлись тусклым сполохом радужного перелива. Сила... Как легко они берут нашу силу — и как долго помнят об этом.
Он хрипло каркнул, словно собираясь с мыслями.
— Старший с посланием улетел — мы проводили. В городе тихо — все прячутся. Над крышами никого — только мы. Боятся все — в Низине тишина. Мы следили за ночным — он никого не убил. Завод догорел — там никого больше нет. Ещё дымится — не присесть, и ходят по краю, боятся люди. Тишина — говорят, с севера идут грозы.
Я улыбнулся последней его фразе — видимо, в городе, не считая взрыва, и в самом деле необычайно тихо, раз даже это он решил достаточно значимым, чтобы донести до меня.
Я направился к веранде, чуть поглаживая птицу по спине, одновременно помогая ей держать равновесие. Там должны были остаться вчерашние колбаски, несколько креветок в соусе... В прошлый раз ему досталась ветчина, теперь что-то ещё. Какая разница — они видели меня наверняка после попоища. Ещё бы — такое разве что слепой не увидел.
Посадив его на край стола, я поставил перед ним тарелку с колбаской и пододвинул соусницу. Он даже прижмурил тонкими туманными плёнками глаза, когда я перехватил его на руки — скорее всего, впервые позволял кому бы то ни было так себя коснуться.
Кивнув, чтобы ворон приступал к трапезе, я вернулся в дом, услышав как в библиотеке заворочались. Должно быть, Юстин сейчас только-только просыпается. Несколько раз стукнув легонько в дверь библиотеки, заглянул туда — за столом стоял, поправляя смятую во сне рубашку, волчонок. Волосы у него торчали в беспорядке, а на щеке медленно бледнела полоска от складки на воротнике. Плед, которым я его укрыл перед тем, как лечь спать, лежал рядом с креслом — кажется, он его сбросил во сне.
— Ой... — он смутился, поняв, что остался здесь на всю ночь, и плохо ориентируясь спросонья в незнакомой обстановке.
— Доброе утро... Ты вчера так хорошо уснул, что Даниил оставил тебя досыпать прямо здесь. Ванная внизу и направо в конце коридора. Если хочешь, оставайся на завтрак. Выходи на веранду — тебе ведь вчерашний ужин, как я понял, понравился. Позавтракаешь, а уж потом пойдёшь... домой. Если нашёл что-то интересное — бери, почитай. Потом занесёшь — я ещё нескоро уеду.
— А... Спасибо, я... Очень вкусно было.
Ещё раз улыбнувшись, я выскользнул за дверь — всё, что нужно, он найдёт, а смущать его излишним вниманием не хотелось. Ребёнок.
Когда пришёл Юстин, я уже убрал грязную посуду и подогрел остатки каши и окорока. Три пирожных, одно из них пришлось частично обрезать — на него налип мотылёк, являли собой десерт. Шевелюра у волчонка так и пребывала в относительном беспорядке — кажется, он расчесал её пальцами, но вот сонного оцепенения в глазах поубавилось. Что-то виделось в нём от ребёнка, попавшего в сказку. Странную, но, несомненно интересную.
— Приятного аппетита, — он сперва потянулся рукой к ломтю мяса, но на полдороге всё же вспомнил про этикет — рука плавно, словно это было просто неловкое движение не окончательно проснувшегося юноши, завернула к ложке. Кашу съесть он тоже был не против. Мы молчали — я наслаждался тишиной мягкого позднего утра, а он из природной, или ещё какой застенчивости. К тому же он был занят — рвать мясо, как вчера, ему показалось неприлично — одно дело, ужин по соседству с Огоньком и Навь — по контрасту с ними многое выглядит нормальным. И совсем другое — молчаливый поздний завтрак с хозяином дома. Причём этот хозяин едва не убил опекуна... Интересно, какого он всё же мнения обо мне?
Закричали далеко галки — где-то за домами, в полях. Должно быть, фермеры прогоняли стаю, чтобы она не потравила урожай. Мяукала за стеной дома кошка — Юстин прижмуривался и поводил носом. Словно и кошки иногда были ему не чужды в качестве завтрака.
— Ты что-то читал... интересная книга? — на мой вопрос он отвлёкся от еды.
— Это книжка Вильгельма Гауфа, — он замялся, чуть розовея щеками. — Сказки...
— Интересная, и очень приятная книга. Конечно, восточные реалии у него далеки от жизни — но полёт фантазии поистине завораживающий, — я про себя хмыкнул. Большая часть придуманных историй о востоке разительно отличались от реальности. Тот же калиф Гарун-аль-Рашид был далеко-о не таким альтруистом, как описывался. Скорее даже наоборот. — Возьми почитать — недочитанная книга, если она интересна, вызывает те же муки, что висящий под потолком окорок у голодной лисы.
— Спасибо, — он прихлебнул горячего чаю и поморщился, чуть обжёгшись. Сказки, как я понял, читать хотелось, но было несколько стыдно — словно он не дочитал своего в детстве, и теперь, считая себя взрослым, гадал, не странно ли это — юноша и читает сказки.
— Не стесняйся своих желаний — но и не афишируй их. Мне так Гауф нравится — даже удивительно, сколько он сумел угадать, — я отставил чашку с чаем, глядя, как по тропинке возвращается Данни. Вид он имел настолько довольный, насколько это вообще возможно. Да, сегодняшняя ночь для него вышла лучше, чем для всех нас, вместе взятых. Кроме Огонька, конечно.
— Доброе утро... — Данни кивнул волчонку. Юстин вежливо поприветствовал его.
Интересно — Данни ходил к своей даме сердца с подношением, или просто так гулял? Да и в том, что Даниил оставил столь спокойно Юстина у меня, была, как теперь казалось, некоторая доля корысти — вряд ли он встал бы с утра пораньше, чтобы что-то приготовить...
Я придерживал вилочкой кусочек, отделяя его от основной части. Юстин, специально для которого всё делалось столь медленно и неспешно, копировал мои движения — получалось очень даже неплохо.
Я меланхолично наблюдал, как Данни, что с ним бывало достаточно редко, сам ушёл суетиться на кухне. Чай он уже подогревал — его остатки мы с Юстином как раз и распивали.
— Спасибо... — Юстин облизнулся — это почему-то выглядело по-звериному. Нужно серьёзно поговорить с Навь по поводу манер — мне, если всё сложится удачно, придётся покинуть город — а в окружении своего опекуна, и особенно этой фэйри, Юстин даже не желая того, неизвестно чего может нахвататься.
Я аккуратно взял лежащую справа от тарелки салфетку, промокнул уголки губ и, небрежно скомкав одним движением, положил на край тарелки. Волчонок внимательно проследил — наверняка запомнил.
— Пока я здесь, нужно тебе почаще бывать у меня в гостях — и если возникнут какие-то вопросы — обращайся. Возможно, что-то Даниил тебе рассказать не сможет — а я сумею разъяснить, — я отставил чашечку, аккуратно вставая, и только после этого отодвигая стул, вместо того, чтобы с шумом елозить им по полу. Волчонок повторил, незаметно отряхивая налипшие на ладони крошки от пирожного.
— Спасибо за завтрак... Ну, я, пожалуй, пойду? — Юстин нюхал воздух — запах роз ему явно не нравился — слишком резкий для чувствительного носа.
— Стой, а книга? — я вопросительно на него глянул. — Не знаю, есть ли у Навь такая, да пока искать будешь, — я вспомнил, что у него валялось по всему дому — одной из составляющих беспорядка были именно книги. Если даже больше похожие на волшебные истории, чем на обычные сказки произведения Гауфа у ночного и есть, их ещё нужно отыскать, и даже самый изощрённый нюх в этом не подмога.
— Точно... Я сейчас... — волчонок уже собрался подниматься наверх.
— Не суетись — я сам принесу, — я с улыбкой остановил его, придержав за рукав. Он ощутимо дёрнулся — остро чувствует границы собственной территории, или же не привык, к чужим прикосновениям?
Взбежав наверх, я нашёл богато иллюстрированную книжку с толстыми плотными листами. Она лежала открытой на странице, изображающей караван, идущий по пустыне — с верблюдами, цепочками коней и невольников. Восточные истории. Оторвав кусочек заготовленной для писем бумаги я заложил страницу и поспешил к мнущемуся внизу уже на дорожке волчонку. С благодарностями приняв книгу он тут же направился к воротам. Проводив Юстина, я неожиданно для себя помахал ему вслед, когда тот обернулся — как зверь на нору. Небо, это я после вчерашнего вечера так непозволительно-сентиментально расклеился? Тут идти-то недолго.
Волчонок шёл скоро, зажимая книгу под мышкой, и держался поближе к берегу озера, словно готовый в любой момент сигануть с дороги в ивняк. Воспитывать да воспитывать... Дорогу мазнула тень — в серовато-светлом небе плавно скользил по потокам воздуха ворон. В следующую же встречу поручу им глаз не спускать с Даниила — когда вернётся, по его словам, ненадолго отлучившийся Прядильщик, тут же начну обряд — чтобы не успел перехватить добычу на свою голову.
Жаль, безмерно жаль, что я не могу сплести такую же сеть — но зато и меня сложнее найти, и просьба ворону не оставляет следов. При всём желании не узнать, поймав птицу, с кем она связана — сила при передаче обезличивается, а нитей между нами не видно — они глубже, они в ушедшей ко времени клятве, и только давшие её видят их. И сила сберегается. Правда, её и так и так постоянно приходится принимать из-за этого ночного. Не одно, так другое...
Заперев воротца, я поднялся к себе в комнату. Прибрать документы и всё надёжно спрятать — чтобы только прибывшие в случае моей гибели соратники смогли забрать их. Взяв уголёк из рябинового костра, горевшего в ночь полнолуния я тщательно, задумываясь над особенно заковыристыми значками, вывел три охранных круга. После уселся за стол и вдумчиво записал отчёт, из которого будет ясно, почему я оказался в такой ситуации и с какой целью полез в столь опасное место.
Хотя какие причины — идиотизм чистой воды.
Наверное — это заразно. Укусил же он меня тогда в плечо! И... брудершафт этот. А, к тлену всё это!
Завершив запись поскорее, чтобы не оставить в ней чего лишнего и слишком эмоционального, я уложил кристалл в самый центр кругов и завершил охранный наговор, установив на девяти знаковых точках белые кварцевые камни, извлечённые из шкатулки.
Данни я застал за поеданием пирога, спрятанного для единоличного своего пользования в духовом шкафу, Он чуть не подавился, когда услышал мой краткий план на эту ночь.
— Что? Ты думаешь, это возможно? Кххе... А если нас поймают!! Я ещё так молод! Я не могу!!!
— Успокойся, животное. Я иду не с тобой, а с ночным. Будешь сидеть дома, и стеречь. Если что — не хочу возвращаться пешком — придёшь и отвезёшь меня обратно.
Ковырнув корочку пирога, он недовольно воззрился на меня. Впрочем, перспектива оставаться в безопасности во время сумасбродного предприятия его вполне устраивала.
— Ладно... А... А если ты не вернёшься? — честные лошадиные глаза пытались выразить тревогу за меня, но почему-то в них светилось предвкушение перемен и озабоченность тем, кто же будет его кормить. Низкое, материально заинтересованное прагматичное животное!
— У меня в чемодане лежит шкатулка — простая, ты её уже видел сто раз, не делай непонимающее лицо — а то я не знаю, кто тогда пытался надеть на себя ленту с наложенным мороком писаного красавца. В ней кольцо — из топаза. Жёлтенькое такое — сломаешь его. Молотком, копытом — неважно. Главное, сломай. А, да — будешь шкатулку искать — не вздумай ступить в круг на полу — некому будет посылать сообщение о моём исчезновении, — я избегал говорить слово "гибель". Ещё... накаркаю. А наши данники к этому относились серьёзно. — Шкатулка в чемодане — в шкатулке кольцо — кольцо нужно сломать. В круг ни в коем случае не ступать — он уже активизирован, и тебя разнесёт на капли, если совершишь такую глупость. Шкатулку обязательно закрой — иначе тоже могут возникнуть крупные неприятности на твоё подхвостье. Как сломаешь кольцо — больше ничего не нужно — ты свободен. Они узнают, что нужно прибыть, и всё сделают. Всё написано, тебе даже встречать их не обязательно. Но лучше бы встретил — ещё решат расспросить — из-под воды достанут. Иди куда хочешь — до ближайшего озера уж точно.
— Хорошо... — повторённое дважды поручение застряло в извилинах мозга моего кэльпи, и вызвало на его лице живейший мыслительный процесс. Думаю, главным образом он решал, куда податься в случае чего, и что хорошо бы оказаться в этом озере — и Огонёк рядом, и источник силы, и вообще... Чем плохо? Домовой слушал из угла — мне давно казалось, что он не против того, чтобы я умер, или ещё как самоустранился из его жизни. Тогда он бы смог наконец осесть где-то и тихо ждать нормальных хозяев, подрёмывая в предчувствии спокойных дней. Я вздохнул — Огонёк и Юстин вряд ли будут столь неприкрыто предвкушать исчезновение Даниила. Но... каждому своё.
— А, ещё вот что — деньги, что останутся — можешь забрать. Вряд ли они потащат их с собой, — я развернулся, слыша, как за спиной сладостно вздохнул над пирогом лохматый кэльпи. Не иначе думает, жизнь ему улыбнулась — как же, я не самоубийца — и к походу подготовлюсь со всем тщанием. Разбаловал этого куцехвостого...
До назначенного часа оставалось ещё много дел, и через двадцать минут, подбадриваемый щекотанием ботинок по бокам, Данни уже рысил по направлению к богатым кварталам Мраморного бульвара. Перечисленные Чарльзом Легроем частные собрания остались без внимания с моей стороны — и со стороны неизвестного поджигателя тоже. Что-то мне подсказывало, что ничего я там не найду существенного — но проверить нужно...
На набережной под ноги Данни сунулся чумазый мальчишка — продавец газет. Кинув ему несколько затребованных пенсов, я взял сразу три. Оставив коню самому выбирать аллюр, накинул морок, и предался чтению — на всех передовицах писали почти одно и то же.
"Катастрофа...", "Ужасающий пожар разыгрался на складах в фабричной части города", "Трагедия на заводе, злой рок преследует дело Уатингтона"...
Хмыкнув, я раздернул газету по сгибам и погрузился в чтение, покачиваясь в такт неспешным шагам коня.
"...В ночь на 11 августа без четверти полночь, на заводе, который готовился к открытию цехов по производству новейших моделей моторов, произошёл ужаснейший взрыв. Как сообщил очевидец произошедшего, сторож из расположенной по соседству текстильной фабрики, Грегори Фроуг, здание буквально взмыло в воздух.
...Всё вокруг окуталось мгновенно густым дымом, среди жильцов располагающихся на улице Фабричной домов произошла страшная паника. В случившемся ужасном смятении пожарный экипаж около двадцати минут не мог подъехать...
...Около полицейского отделения вчера было полное неистовство — от Персиваля Китченера требовали принять меры по сохранению рабочих мест, и только вмешательство Питера Скотта, наследника недавно опочившего Джереми Скотта, повлияло на необычайно возбуждённых...
...вероятно, вследствие неаккуратного обращения с поступившими на хранение в ожидании отправки ёмкостями с...
...неоднократно отмечала, что упомянутый Боб Поттингер позволял себе употреблять горячительные напитки прямо на месте, что уже приводило к опасным ситуациям.
