Слушаю и повинуюсь

— Угу, — отозвался Амин. — Что ж... теперь понятно, почему ты его так не любишь.

— Не люблю? — фыркнул мальчик. — Он мне безразличен. Он жалкое ничтожество, раб, и пусть им и остаётся. Колдунам место в клетках... Надеюсь, когда мы приплывём, ты его продашь?

Амин покачал головой.

— Колдуна? В Гарибе он может нам пригодиться.

— Амин! — вскинулся мальчик. — Он не может колдовать, он полное, совершеннейшее ничто...

— Я не буду его продавать, — повторил Амин. — Он останется с нами. И если ты решил уйти, — юноша кивнул на поручни. — Вперёд.

— У тебя появляются замашки шехзаде, — вздохнул Валид, — Ладно, пусть остаётся, — и высокомерно добавил: — Я разрешил это ещё несколько дней назад. Пусть, если он так тебе нравится. Только не пожалей потом. Ты же понимаешь, что вся его покорность только притворство? Он был порядочным шайтаном, пока его не прокляли...

Амин молча поставил перед мальчиком блюдо с фруктами и направился к лестнице в трюм.

— И можешь передать, если хоть раз попытается ночью дёрнуть мой хвост, я отправлю его к Иблису так быстро, что он и пикнуть не успеет! — крикнул ему вслед Валид.

Амин только вздохнул, но на этот раз промолчал.

* * *

Насим лежал вниз головой, не шевелясь и здорово напоминая мертвеца. Амин перегнулся через поручни, вглядываясь в сумрак, пытаясь представить, что этому мальчику может быть "чуть больше" по меркам Валида, который сам, быть может, видел сотворение мира.

— Насим? Тебе что-нибудь нужно?

Тишина проглотила вопрос, и мгновение спустя мальчик тяжело переместился в положение "ниц".

— Хозяин?

Амин вздрогнул — голос был тихим и... мёртвым.

— Ну... если что, ты поднимайся. Тут вроде бы... м-м-м... всё есть. Стоит только попросить. Слышишь, Насим, это приказ.

— Да, хозяин, — отозвался мальчик, не поднимая головы.

Амин постоял ещё немного, потом махнул рукой и повернулся обратно к люку на палубу.

И уже закрывая крышку, услышал тихое:

— Пожалуйста, хозяин... Я не хочу умирать.

— Клянусь Аллат, ты не умрёшь, — вырвалось у изумлённого Амина.

— Спасибо, хозяин.

* * *

— Не бойся, оклемается, — равнодушно произнёс Валид, зевая и устраиваясь на софе поудобнее. — Сойдёт с корабля и тут же... воспрянет.

— Что с ним сделали? — с чувством выдохнул Амин. — Что с ним сделали, чтобы.... Сделать таким?

— И тебя совсем не интересует, что сделал он? — хмыкнул мальчик. — Чтобы напроситься на подобное проклятье. Поверь, Амин, не всех стоит жалеть. И ещё — ты умрёшь раньше, чем сможешь спасти весь мир, не сомневайся.

Юноша искоса глянул на него и отвернулся.

— А ещё именно он устроил кораблю, на котором мы плыли, миленький потоп, — добавил Валид, закрывая глаза и раскидываясь на подушках в позе звезды. — Помнишь того борова, который делал вид, что он — дядя нашего малютки Насима? Та-дам! Это был наёмный убийца. Он передал Насиму маленький свёрток, тот добавил его содержимое в вино, команда напилась, озверела и перерезала друг друга. А тебя и этого несостоявшегося самоубийцу случайно прибило к саду джинов, и у тебя случайно оказался я, чтобы вас спасти, и...

— А вещий ты случайно не знал, что это произойдёт заранее? — вставил Амин.

— Знал, — усмехнулся мальчик. — Ну и что? Вас прибило к саду джинов, над которыми я имею... некоторую власть, и которые не отказали мне в маленькой просьбе, подарив волшебный корабль, помогающий прямиком добраться до Гарибы, не теряя жемчужин и никого больше не подбирая по дороге. Ты рад?

— Я безумно счастлив, — огрызнулся Амин.

Валид открыл глаза и удивлённо глянул на юношу.

— В чём дело?

— Ты просто так угробил моряков, которые нас везли!

— Да ну, они были скучные, — отозвался Валид. — Скучные люди не должны жить на земле... пусть валят к Вадду, он и так угрюмый мерзавец. Амин, ну что ты в самом деле? Не понимаю, почему вы, люди, так носитесь со смертью? Ну умерли, ну подумаешь...

Амин долго смотрел на волны — молча. Потом обернулся и медленно произнёс:

— Почему тогда тебе не нравится, когда убивают меня?

Мальчик вернул ему взгляд.

— Ты нескучный. И иногда умеешь удивить.

— И это всё?!

— А что ещё, смертный? Скука — это кошмар вашего мира. Помнишь сказку про волшебную пещеру? И про глупца, который её нашёл... этого...

— Али-баба, — вставил Амин. — И что?

— Он был скучным, — вынес вердикт мальчик. — Очень скучным. Он полез за сокровищами сразу, как только увидел волшебную пещеру. Вот ты, — он ткнул пальцем в Амина, — полез в волшебную пещеру за шехзаде, а не за золотом, чем очень меня удивил. А потом, когда мы пристали в Йяле, спокойно отправился на базар — считай, ту же волшебную пещеру — чем крайне меня расстроил. Я ненавижу, когда ты ведёшь себя как все, эти скучные, обычные... фу! Ты моя игрушка и должен...

— Игрушка?!

— Ну да, — кивнул Валид. — Ну так вот, ты должен...

— Да иди ты сам... к Вадду! — вскипел Амин и, швырнув в мальчика подушкой, сбежал в трюм.

* * *

До конца плавания Амин Валида больше не видел. Где носило не умеющего плавать мальчишку, юношу мало волновало — всё равно вернётся. Ему же интересно.

"Улетел куда-нибудь", — думал Амин, меряя шагами палубу. Ну и шайтан с ним!

Из Насима компания оказалась никакая — ничего, кроме "хозяин" мальчик предложить ничего не мог. Если бы Амин не спускался периодически в трюм с едой, мальчик наверняка бы ещё и голодал. Что с ним делать, Амин по-прежнему не представлял, но оставить в таком состоянии не мог. И продавать беззащитного мальчишку... Ну уж нет.

Валид обнаружился на поручнях — как-то ночью, когда Амину по привычке не спалось, и он выглянул на палубу, решив посмотреть на звёзды. А смотрел в итоге на играющего на рабабе мальчика.

Мелодия, грустная, нежная лилась над волнами, замирая где-то в сердце. Амин наслаждался ею и не сразу заметил, что лицо у Валида — под стать мелодии — печальное.

Печаль и даже... неужели отчаяние? — с Валидом как-то не вязались.

Долго Амин не выдержал.

— Что случилось?

— Гариба, — кивнул на волны Валид, не оборачиваясь и не прекращая играть. — Завтра будем там.

Амин сел рядом, задумчиво разглядывая мальчика.

— Ты не хотел туда. В Гарибу. Никогда не хотел. Но всё равно плывёшь. Почему?

— Ты плывёшь, — отозвался мальчик. — Я за тобой.

Амин нахмурился. И тихо спросил:

— Почему тебе не нравится Гариба?

Он ожидал любого ответа, даже того, что непоседливый мальчишка с раздражением выкинет рабаб в воду.

Но Валид даже не сбился с ритма.

— Меня убьют там.

— Что?.. Откуда... погоди, Валид, но ты же феникс... ты... бессмертен?

Мальчик бросил на него короткий взгляд и печально улыбнулся.

— Я не феникс.

— Тогда кто?

Валид покачал головой, продолжая играть. Амин ждал — долго, потом, не выдержав, поднялся:

— Я не понимаю тебя.

— Я знаю.

Юноша сжал кулаки. Шайтан! Почем бы не объяснить нормально, а не играть в загадки? Как кто-то вроде него, относящийся к смерти так... равнодушно... может из-за неё грустить? Как он вообще может знать, что умрёт, если сам говорил, что вещий только для других?

Амин вздохнул и повернулся к трюму. Решать загадки маленького паршивца, чтобы позабавить его ещё больше, он не собирался.

А вслед ему, прежде чем крышка люка захлопнулась, вместе с грустной мелодии донеслось тихое:

— Я не хочу снова в клетку.

Ночь шестая. Царевна Алия

Худенький, бледный мальчик в оборванной абае, открывающей коленки, стоял у ограды храма Аллат, протягивая руку ладонью вверх. И смотрел на прохожих грустными-прегрустными глазами. Время от времени идущие на вечернюю молитву кидали ему мелочь, и мальчишка — воплощение сокрушённой покорности — ползал на коленях в пыли, подбирая сверкающие медяки. А, стоило показаться носилкам, бросался ниц — не забывая протягивать руку — и тоненьким печальным голосом напоминал о том, что Аллат заповедовала помогать нуждающимся ближним, и любое благое дело воздастся вдвое...

— Вдвое, говоришь? — фыркнул выходящий из храма юноша-побережец. — Ну-ну. А за обман что бывает? Не помнишь, говорит о нём что-нибудь светлоликая Аллат?

Мальчик вскинул на него громадные чёрные глаза.

— Захир, оставь его, — вздохнул подошедший спутник — по виду личный слуга шехзаде или как минимум сына эмира. — Идём.

У стоящего перед ними мальчика жалко задрожали губы, а взгляд забегал, оценивая дорогой пояс побережца, абаю его слуги, ожерелье и броши на тюрбанах.

Юноша — Захир — с усмешкой кивнул. И бросил мальчику:

— Переигрываешь, ибни.

— Не так сильно, как вы в Лелине, — пропел ему вслед "сиротинушка".

Юноши обернулись.

— Что ты сказал? — в спокойном голосе Захира явственно послышалась угроза.

— Что вас там поймал визирь Джамаил, и вы потом неделю сидеть не могли? — невинно улыбнулся мальчик.

— Откуда...

— Подайте пару монет на сладкие сливы, я вам ещё что-нибудь расскажу, — лукаво предложил мальчик. — Или не расскажу... например, о том, что шехзаде Мунира вчера вечером...

Тут уже спутник юноши, вскинув брови, глянул на Захира.

— Что — вчера вечером?

Но Захир уже бросил мальчишке золотой.

— Да прибудет с вами милость Аллат, сайед, — подобострастно поклонился мальчик.

Сайед усмехнулся.

— Откуда ты узнал? Про... м-м-м... вчера?

— А я вещий, — отозвался мальчик, скромно потупив глаза. — А ещё я знаю, что сегодня вы это повторите, но удача вам не улыбнётся.

— Как.., — начал Захир, но спутник схватил его за руку.

— Захир, ты ничего не хочешь мне сказать?

— Рахим, давай пото...

— Он не хочет говорить, что ходит вечером в чайхану и делает ставки на ближайшее Испытание, причём набивает в цене себя, — вставил мальчик. — Но, как я уже сказал, сегодня ему не повезёт, потому как уважаемый сайед отвлечётся на прекрасную гурию...

— Ах ты шайтан! — не выдержав, бросился на него Захир.

Мальчик, сверкая улыбкой — и не забыв подобрать рассыпавшиеся монеты, — кинулся наутёк.

— Зато совершенно бесплатно, сайед! — крикнул он на бегу.

— Шайтан! — прошипел Захир, шехзаде Мунира. — Поймаю — уши надеру... ай!

— Ты взрослый... самоуверенный... глупец! — тягая его за уши, бормотал Рахим, лучший друг и товарищ по детским играм, а ныне официально отправленный отцом Захира присматривать за непутёвым сыном. — Слова "скрытно" и "не привлекая внимания" тебе ни о чём не говорят? Ты что, уже не хочешь участвовать в Испытании? Гурии? Ставки? А кто всю дорогу только о прекрасной царевне Алие мечтал?

— Так это же когда выиграю!

— Ты сначала выиграй! Дождёшься — пришлёт султан приказ возвращаться! Забыл: у нас напряжённые отношения с Гарибой, а тут ты к царевне сватаешься?! Язык у тебя без костей, и руки без...

— Ну всё, Рахим, я уже понял, пусти... а-а-а-а-ай!

Валид наблюдал за ними со стены, поправляя всё время задирающуюся абаю и обливаясь соком сливы.

Ха, это он-то и переигрывает!

Мальчик, повозив сливовую косточку за щекой, примерился и, хихикнув, запустил ею в побережца, дёргавшего своего шехзаде за уши.

Не то чтобы он не одобрял, когда султанышам надирают уши... Просто уж больно забавная была физиономия у "подбитого" Рахима.

Золотая статуя прекрасной длинноволосой Аллат высокомерно глядела на него с той стороны стены. Валид на неё тоже поглядел, пританцовывая на стене. Не выдержал — показал рожицу. Не Аллат — ну её, стерву — а светловолосой макушке, затесавшейся среди молящихся.

Обладатель макушки обернулся, глянул на Валида, стирая улыбку с лица мальчика, и снова принялся отбивать Аллат земные поклоны.

Валид надул губы, отвернулся...

И, ойкнув, схватился за щёку.

Сливовая косточка упала под ноги и, заскакав, свалилась за стену, а мальчик обернулся.

Мунирцы — шехзаде со слугой — молча смотрели на него снизу и взгляд этот ничего хорошего не предвещал ни самому Валиду... ни отдельным частям его тела.

"Только спустись, паршивец..."

В такие вот мгновения способность летать оказывалась очень кстати...

* * *

— А говорят, будет бассейн с крокодилами, — взахлёб рассказывал последние сплетни юноша — почти ещё мальчик — откуда-то с южного побережья. — И вроде как надо будет по крокодилам пройтись, а потом крокодила одного на другого поставить и взобраться к царевне Алие в башню, а там...

— Сто золотых на то, что эта брехня — правда, — улыбнулся Захир, хлопая парнишку по плечу.

Собравшиеся вокруг его стола "почитатели" таланта мунирца и просто желающие получить кусочек удачи за его счёт одобрительно заголосили.

Игра началась как обычно — кто-то рассказывал сплетни вперемешку с небылицами, его поддерживали, и это превращалось в новость, всеми одобренную. Теперь если султан Гарибы не включит в ближайшее Испытание крокодилов... Его, мягко говоря, не поймут.

Но то ли султан был солидарен с постоянно выигрывающим Захиром, то ли сам Захир умел читать мысли султана, но угадывал мунирец с завидным постоянством.

— Крокодилы! — фыркнул смуглый альбиец, почитавший Захира своим соперником. — Я, вот, слышал в ближайшем Испытании надо будет поймать диких кобылиц, надоить у них молока...

— И напоить им царевну? — подмигнул Захир, вызвав бурю смеха.

Альбиец ударил кулаком по столу, мгновенно вскипая.

— Нет! Надо взять это молоко и...

В его слова вплелась мелодия — медленная, тягучая, ошеломляющая, точно полуденный зной.

Захир отмахнулся от неё, собираясь очередной шуткой срезать нахального альбийца. Но случайно кинул взгляд туда, где канун сплетались с рабабом и, позвякивая бубенцами, танцевала очередная прелестница.

И остолбенел, зачарованный чёрными очами, грацией движений и соблазнительной, обещающей улыбкой.

Прелестница поймала его взгляд, странно знакомо подмигнула. Сняла с головы саблю и закрутилась в сверкающем вихре, ослепив Захира, заставив пропустить ставку. Одну, вторую...

Альбиец ликовал, а Захир спешил найти свою гурию — расспрошен владелец чайханы и даже рабы. Но прелестница, точно прекрасная птица — глянула жарко и упорхнула.

Захир благополучно забылпро деньги, забыл, какие делал ставки, — забыл всё, кроме чёрных волшебных глаз и лукавой улыбки... Почему такой знакомой?

— Мир тебе, царевич, — шепнул чей-то голос и идущий (точнее, праздно шатающийся) по пустынной набережной Захир резко крутанулся, вынимая меч.

— Кто ты?!

О том, что он шехзаде, в Гарибе знал лишь Рахим, и это явно был не он.

Тень шагнула к нему, скинула покрывала.

— Ты угрожаешь мне... мечом? — усмехнулась гурия-танцовщица. — Что ж, если тебе так нравится.., — и направила на него остриё своей сабли, заодно и соблазнительно изгибаясь.

— Откуда ты знаешь, — начал Захир, в голове у которого уже звенели все сагаты и набаты мира, а взгляд раздевал красавицу, — кто я?

Прелестница улыбнулась и шагнула к нему, не опуская саблю.

— Я знаю всё. Я знаю, что ты царевич Муниры. Что отец был против твоего путешествия, и ты сбежал, а вдогонку тебе послали твоего ближайшего друга — чтобы он тебя вернул. Но ты убедил его, и вы продолжили путь вместе. Я знаю, что ты собираешься через три дня участвовать в Испытании. Я знаю, что ты в нём не победишь...