| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Потом Наталья долго восхищалась малышом, Ваня стоял чуть в сторонке и внимательно разглядывал Тимошку, затем изрёк:
— Варька, он какой-то не такой. У него взгляд осмысленный и руки не дрожат. Видишь, как он на меня смотрит и ухмыляется. Мой парень, когда родился — совсем другой был.
Наталья возмущённо всплеснула руками.
— Ванька, это у вас с Шуриком утром после пьянки глаза бессмысленные и руки дрожат! А ребёнок с рождения умненький и положительный!
Тут Тим рассмеялся. Наталья и Ваня подскочили.
— Ребята, — сказала я. — Он немножко не такой, как все, весь в нашу породу.
Те успокоено вздохнули.
— Ну так бы и сказала, что маленький ведьмёнок. Тогда всё понятно. Весело тебе, Варька, будет, скоро на метле станет летать.
— Если бы только это, Ванечка. Боюсь, в прошлое и будущее летать начнёт, а это опасно.
— Почему опасно? Это ведь так интересно — своими глазами увидит, как земля создавалась, то ли от большого взрыва 15 миллиардов лет назад, то ли земля молодая совсем, ей 7 миллиардов лет, как по Библии.
— Опасно, Ванечка. Во-первых, может притащить в наш мир вирусы необычные, во-вторых, может заблудиться и не вернуться. И вообще — там много всяких пакостей, я мать и волнуюсь!
Ваня подумал, почесал затылок, посмотрел на Тимошку и погрозил пальцем.
— Смотри, шантрапа малолетняя, мамку не волнуй, а то будешь иметь дело с мужиками из нашего агентства! Мы, конечно, не ведьмаки, но тоже не пальцем деланные, и задницу тебе надерём за нашу Варвару. Маму надо почитать, любить и слушаться, тебе ясно?
Малыш улыбнулся и потянулся к Ване. Тот взял его на руки и растаял.
— Да нет, парень, по заднице не будем, да и глупостей всяких ты совершать не станешь, ты же умный, правда? — А потом на ушко шепнул. — Но если вдруг случайно куда забредёшь, дядьке Ивану расскажешь, как там, лады?
Утром возле роддома собралась приличная толпа с цветами и большими пакетами. Пришли мои сотрудники из агентства, Мельбрайн и друзья-сотрудники Егора, и конечно, наше семейство в полном составе, включая Полину, Валентину, Лидусю и Фёдора. Последними на милицейской машине с "сиреной", подъехали Володя Доброходов с Русланом и Лёшей. Лёша, как младший по возрасту, тащил огромную корзину с цветами. Все наперебой поздравляли нас с Егором. Фёдор вытащил из багажника несколько ящиков шампанского. Под крики возбуждённой толпы и хлопки открываемых бутылок мы поехали домой.
Дома я развернула малыша и положила на кровать. Первым решил познакомиться с ребёнком Бас. Он прыгнул на кровать, уселся копилкой и уставился на малыша, а тот на него. Какое-то время они пристально рассматривали друг друга, потом Бас протянул лапу и осторожно дотронулся до ручки мальчика. Тим, не долго думая, схватил Баса за лапу. Бас удивлённо посмотрел на меня.
— Тимошка, отпусти Баса.
Тим рассмеялся и отпустил. Бас фыркнул и спрыгнул с кровати. Фрикс повёл себя осмотрительней — он на расстоянии разглядывал ребёнка, время от времени почёсывая то одно, то другое ухо, не понимая, что это за существо, потом чихнул и следом за Басом потрусил из комнаты.
Ну а дальше жизнь нашей семьи завертелась вокруг маленького сокровища: кормление, гуляние, купание, обучение. Все члены семьи неукоснительно выполняли распоряжение Егора — что-то, по их мнению, умное, рассказывая малышу.
Так, после купания, когда я уложила ребёнка в кроватку, дед уселся рядом и начал:
— Значит, так, внучок. "Аргонавты отправились путь из Фессалии, где их предводитель Ясон должен был стать законным царём Иолка. Согласно легенде, его отец Эсон был свергнут сводным братом Пелием, власть которого, по пророчеству, должен был отнять человек в одной сандалии"...
Когда я через полчаса заглянула в комнату, ребёнок сладко спал, а дед, увлёкшись, вещал:
— ...Конец этой истории был безрадостным и прозаическим. Ясон умер в Коринфе, после того, как сгнивший обломок "Арго" упал ему на голову. Когда всё было кончено, говорится в мифе, боги подняли корабль на небо и сделали его созвездием.
— Константин Петрович! — прошептала я. — Тимошка уже спит.
— Да? А я и не заметил. Ну спи, внучок, спокойной ночи. А завтра я тебе расскажу о Гомеровской "Одиссее", написанной около 7го века до нашей эры.
На другой день возле кроватки маячила Изольда и чуть смущённо повествовала:
— Знаешь, внучок, когда я училась в театральном институте, на какой-то юбилей — уже не помню, какой, да это и неважно — мы ставили одну трагедию о древнегреческих временах, по-моему, она называлась "Персы". Твоя бабушка была необыкновенной красавицей, да она и сейчас ещё очень даже хороша, правда?.. Так вот, я играла мать царя, Аттоссу, которой снились зловещие сны о её сыне Ксероксе Первом, который решил завоевать Грецию, но потерпел поражение и его армия переживала жуткие бедствия по пути домой. И вот Аттосса идёт на могилу своего мужа Дария Первого, чтобы принести жертву, но вот страх какой, появляется его дух и предостерегает против дальнейших вторжений в Грецию...
— Сыночек, — вмешалась я. — Изольда тебе рассказала о греческой трагедии Эсхила, приблизительно 525 — 456 г.г. до нашей эры, он считается основателем греческой трагедии, так как пьесы Фесния и Фриниха не сохранились. Эсхил написал приблизительно 72 трагедии, сохранилось только семь пьес, помимо "Персы", — "Семеро против Фив", "Просительницы", и самая известная "Орестея", которую Алжерон Суинборн назвал величайшим достижением человеческого разума. Ну всё, сыночек, спи, если тебе будет интересно, я потом расскажу обо всём подробнее.
Шурочке очень нравилась роль строгой учительницы.
— Брат, ты пока тупой маленький бездельник, ничего не умеешь...
Тимошка обиженно засопел, сердито сдвинул бровки и швырнул пустышку, которая поплыла к потолку, а потом спланировала Шурочке на голову. Шура с досадой смахнула её на пол. Я подняла пустышку и пошла на кухню сполоснуть кипятком, когда вернулась, Шурочка уже совсем другим тоном продолжала:
— Ну ладно, кое-что ты умеешь, но это всё глупости, а я расскажу тебе об арифметике. Видишь ли, "Чтоб водить корабли, чтобы в небо взлететь, надо многое знать, надо многое уметь, и при этом, и при этом, вы заметьте-ка, очень важную науку — арифметику" (Крылов). Понимаешь, Тим, большой интерес к арифметике объясняется тем, что эта наука является отражением окружающего нас мира...
У Маруси был совсем другой подход к обучению малыша. Она пела ему песни, народные и современные, которых знала великое множество, и рассказывала задушевным голоском:
— Тимошка, в древности человек приписывал возникновение звуков природы сверхъестественным силам, ему казалось, что звуки издают таинственные и невидимые существа...
У Егора было своеобразное понятие об общении с малышом. Купал ребёнка только он. Потом долго рассказывал, какой он чудесный, умный, классный, и как похож на папу. Я по этому поводу ехидничала: "Ну никаких сю-сю!". Егор отмахивался: "Мне можно, мужская лесть не испортит!". Потом малышу прочитывались все свежие газеты с комментариями типа: "Представляешь, сынок, и этот придурок в президенты лезет!".
Часто приезжала Мадам, брала малыша на руки и что-то нашёптывала ему на ушко. Тимошке её нашёптывания очень нравились, глазки блестели, он улыбался и даже издавал какие-то звуки.
Так незаметно пролетели три месяца.
Родители Егора засобирались в крымскую резиденцию, они и так в этом году задержались. Мы должны были к ним присоединиться, как только девочки закончат школу.
В конце мая Егор таки отвёз родителей в Алушту, вернулся на другой день поздно, я не спала, дождалась его, мы немного поболтали и улеглись спать. По-моему, я не успела даже уснуть — мне привиделась ужасная картина: по пустому автобану мчится машина, на мгновение мелькнуло перекошенное от страха лицо молодой женщины. На мосту машина вильнула, пробила ограждение и рухнула в реку. Какое-то время она была на поверхности, потом медленно погрузилась в пучину. Волна, спровоцированная машиной, постепенно успокоилась. Ребёнок вскрикнул, я подскочила, склонилась над Тимошкой, он испуганно смотрел куда-то в сторону.
— Сыночек, ты тоже видел, поэтому испугался?
Малыш посмотрел на меня и протянул ручки. Я взяла его, прижала к себе и вышла в гостиную. Зажгла ночник, присела на диван.
— Сыночек, тётя нам совсем чужая, почему мы так всполошились? Странный какой-то сон, и тёте, наверное, помогли в реку бултыхнуться... Машина совсем новая, вряд ли тормоза отказали сами по себе. Ну да ладно, не наши это проблемы, давай я тебя покормлю, раз уж ты проснулся, и пойдём спать.
Утром, как всегда, была суета, я занималась ребёнком, Егор кормил завтраком девочек и животных. Потом домочадцы уехали, пришла Полинка, отправилась выгуливать Баса и Фрикса. На душе у меня было неспокойно, даже сердце побаливало, правда, я только теоретически знаю, в какой стороне оно находится. Ребёнок тоже был какой-то рассеянный. Его даже не заинтересовал мой рассказ о Платоновской Атлантиде, и о споре Платона с Аристотелем по этому поводу. Ученик Платона Аристотель сказал: "Платон мне друг, но истина дороже". Слова эти вошли в поговорку, но мало кто знает, что одной из причин, побудивших Аристотеля предпочесть "истину" своему учителю, была история с Атлантидой. Так, Платон считал, что Атлантида погибла примерно 12-14 тысяч лет назад в результате глобального катаклизма. Аристотель придерживался другого мнения и его поддержали христианские догматики, ведь в средние века был хорошо известен год сотворения мира — 5508 год до нашей эры... Тимошка слушал невнимательно, ёрзал, подбрасывал мячик или начинал хныкать. Мой ребёнок почти никогда не плачет, и учиться он любит, его поведение было странным. Даже Полинка то и дело щупала ему лобик: "Варя, по-моему, он заболел".
— Да нет, Полинка, здоров, только почему-то нервничает.
К вечеру, когда приехали Егор и девочки, Тим успокоился. Играл с девочками, что-то рассказывал Басу, тот щурился, сидел рядом и внимательно слушал.
Под утро следующего дня, когда мы крепко спали, зазвонил телефон Егора. Тот встал, чертыхнулся и пошёл на поиски. Я пошла следом, сердце колотилось. Наконец мой муж нашёл телефон, ответил, какое-то время молча слушал, потом сказал: "Хорошо, я утром вылетаю", нажал отбой и посмотрел на меня.
— Ольга разбилась. Была пьяна, устроила гонки на пустом автобане, не справилась с управлением, проломила ограждение моста и утонула в реке. Мне нужно лететь, забрать Антона, Ольгин муж его не усыновил, мальчик ему не нужен, учится в какой-то частной школе.
— Егор, ты совсем не интересовался ребёнком? Ты о нём ничего не знаешь?!
— Варя, он в этой частной школе учился и жил за мой счёт. Я оплачивал все счета. Ольга не очень приветствовала наши встречи, да, если честно, я и сам к ним не стремился. Мальчик очень странный, мне иногда кажется, что это не мой сын, моя бывшая жена никогда не отказывала себе в разного рода удовольствиях — мужчины, наркотики, выпивка... Да ладно, о мёртвых или хорошо, или никак. — Егор обнял меня, крепко прижал к себе. — Может быть, мне придётся там задержаться на некоторое время, я не знаю, сколько потребуется на оформление документов. Тебе одной будет тяжело с детьми, может, попросить Мадам, чтобы она забирала и отвозила девочек?
— Не волнуйся, я попрошу Полинку, она будет приезжать пораньше.
Утром Егор улетел. Я позвонила Константину Петровичу, рассказала о случившемся. Свёкор помолчал, потом сказал:
— Варюша, мы Ольгу почти не знали, она не очень хотела с нами общаться, мы не настаивали. Внука видели пару раз, он был тогда совсем маленький. — кашлянул и нерешительно продолжил. — Варя, у тебя трое детей, может, мы заберём Антона к себе? Зачем тебе такая обуза?
— Нет, Константин Петрович, — твёрдо ответила я. — Ребёнок будет жить в семье, это не обсуждается. Мальчику нужен отец.
— Варюша, не сердись на старика, я ведь хотел как лучше.
— Я понимаю.
С Егором я говорила по телефону каждый вечер, тот рассказывал последние новости.
Он забрал Антона из школы; когда уезжали, Антон расплакался и бросился к одной из нянечек, та тоже рыдала и всё повторяла: "Не обижайте мальчика, он такой ранимый!"; пообщался с владелицей этой частной школы, она рассказала, что ребёнок очень замкнутый, учится хорошо, замечательно рисует, послушный, был привязан к няне Августе, которая иногда забирала его домой на выходные, своих детей у Августы нет, что мать Антона приезжала очень редко, последний раз за неделю до смерти, привезла подарки, Антон очень радовался.
Состоялись похороны Ольги. Я спросила, как вёл себе Антон. Егор ответил, что сдержанно и отстранённо, к Ольгиному мужу даже не подошёл, после погребения они сразу уехали в гостиницу.
Следующим вечером Егор сообщил, что все документы готовы, завтра в обед они вылетают из Брюсселя в столицу, и прибудут в наш город поздно вечером. Я спросила, нужно ли их встретить в аэропорту, Егор сказал, что нет необходимости, возьмут такси. На том и порешили.
Я поговорила с девочками, попросила их быть предельно терпимыми с новым родственником. Они пообещали подружиться с Антоном.
На другой день мы с Полинкой подготовили гостевую комнату, решили, что потом всё переоборудуем под вкусы мальчика.
Вечером все немного нервничали. Девчонки бродили по квартире, животным тоже не сиделось. Даже Тимошка проснулся, но вёл себя адекватно — играл со своим любимым мячиком, подбрасывая его к потолку и заставляя вычерчивать то круги, то овалы. Я примостилась рядом на диване и наблюдала за мячом.
Когда в замке повернулся ключ, все бросились в прихожую. Я взяла Тима на руки и тоже вышла. Открылась дверь и Егор слегка подтолкнул в прихожую мальчика, который испуганно уставился на нас.
— Это Антон, — сказал Егор. — Прошу любить и жаловать.
Мальчишка, худенький, бледный, с длинными, до плеч, белокурыми волнистыми волосами и тёмными, точно как у Егора, глазами, растерянно оглядывался.
— Проходи, Антоша, это твой дом. Я Варвара, жена твоего папы, на руках у меня Тим, твой брат. Это Шурочка и Маруся, твои сёстры. Это Бас — наш умный взрослый кот, а это Фрикс, пока ещё не очень умный, но он старается. Пойдём, я покажу тебе твою комнату.
Егор поставил на пол сумку, расцеловал нас, сказал, что очень устал и как же хорошо дома. Я передала Тимошку Егору, приобняла Антона за плечи и повела его в комнату.
— Антон, это твоя комната. Мы пока не знаем твоих вкусов, потом оборудуем, как ты захочешь. Располагайся. Если хочешь, переоденься и помой руки, ванная комната по коридору налево.
Мальчик сел на диван, огляделся. Я тихонько вышла из комнаты.
Егор и девочки вопросительно уставились на меня. Я пожала плечами.
— Ничего, — жизнерадостно сказал Егор. — Привыкнет. Дети быстро привыкают к новой обстановке, да, сынуля? — он подбросил Тима и поймал. Тот расхохотался, когда Егор подбросил его повыше, и, смеясь, полетел. Но не вниз, а вверх, к потолку, остановился и лукаво посмотрел на нас сверху. Мы онемели. Даже у меня, теоретически готовой к таким фокусам, ноги и руки затряслись.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
