Опасная игрушка (завершено)

Отдав необходимые распоряжения по поводу магов и организации из крестьян сколь-нибудь приемлемого войска, Туман повернул толота и в сопровождении своих соратников покинул поле побоища.

И снова о любви

Тонкая рука, беспомощно свешивалась с постели, застеленной шкурами. Когда-то, на подобном ложе, выздоравливал и Туман. Нежно очерченное бледное лицо и опущенные, синеватые веки. Девушка уже несколько дней не приходила в себя. Раны на теле, как маг, Туман смог залечить быстро, но Ариадна так и не открыла глаз. Словно дух улетел на время, оставив тело и больше не хотел возвращаться. Как сказал Урбан, она просто не хочет жить.

Восстание ширилось, а сердечная рана у его вдохновителя так и не заживала. Он корил себя за то, что не успел, в отличие от Цеталиона, который, каким-то чудом смог опередить компанию, направлявшуюся, чтобы спасти девушку. Аллэрн, видимо, знал что-то о ней такое, что помогло ему поймать ее сразу на выходе. Но тайну, что именно, унес с собой в могилу.

Нежно коснулся руки, бережно сплел свои пальцы с беленькими, тоненькими пальчиками девушки и уткнулся лбом в тыльную сторону хрупкой ладони.

— Какая трогательная картина, — в горестное бдение вторгся насмешливый мужской голос.

— Кто ты? — очнулся от грусти Туман и, вскочив с земляного пола, на котором стоял на коленях, приготовился дорого продать жизнь.

— Какие времена настали! — патетически возвел очи горе Бог Любви. — Дожили, уже не узнают!

— Кто ты? — переспросил торн.

Выглядел он так, будто мучительно пытался вспомнить нечто очень важное.

Зейран не стал отвечать, просто подошел к девушке и коснулся указательным пальцем цветка амии, который выглядел сейчас очень блекло. Прекрасное растение, то ли из-за болезни девушки, то ли по каким-то другим причинам выцвело. Ярко-красный, как кровь, парадный цвет, покрылся сероватым налетом и оттого выглядел неприятно-мертвым. Но, после прикосновения Бога, цветок словно ожил и снова заиграл ярким огнем в черных волосах. Он смотрелся нелепой кляксой, смертельной раной на фоне мертвенно-бледного лица и казался насмешкой над состоянием девушки.

— Зейран! — воскликнул Туман, он, наконец, вспомнил, кто мог подарить амии.

Культы беспечных и злых Богов, уже давно не пользовались у торнов популярностью, поэтому не удивительно, что молодому человеку пришлось напрячь память, чтобы связать все воедино. Да и тех девушек и молодых людей, кому выпадала честь носить подобное украшение, ему видеть никогда не доводилось.

— Тугодум, — фыркнул Бог и сердито добавил. — Кто посмел? — коснулся рукой бледного лба. — Не отвечай, уже знаю. Вы были обязаны оставить его мне.

— Правда? — скептически прищурился Туман.

Бог Любви смерил сомневающегося недобрым взглядом и вернулся к рассматриванию бледного личика Ариадны.

— Я не буду тебя наказывать, — тихо сказал он, нарушив молчание. — Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Надеюсь у тебя и в мыслях не было покуситься на мое? — обернулся он к торну и насмешливо улыбнулся. — Не отвечай, вижу было.

— И что? — гордо вздернул подбородок Туман.

— Мучительная смерть и любовь на одной чаше весов, — помолчал. — Победа в безнадежном предприятии на другой. Выбирай.

— Что ты хочешь этим сказать? — голос сорвался и сероглазый брюнет задал вопрос шепотом.

— Я могу помочь. Вы проиграете, если не вмешается кто-то из Богов. Страну ждет голод, если вы быстро не завершите ваше предприятие. А голодные люди не станут воевать, не до того им будет.

— Чем ты сможешь помочь? Ты Бог любви, а не войны. И какой тебе в этом интерес?

— Никакого почтения к божеству, — ехидно заметил Бог. — У меня есть братик и сестричка, которые имеют необходимую квалификацию. А мои мотивы. Тебе не зачем о них знать. Такой ответ тебя устроит?

— Какую плату ты возьмешь?

— Никакой, — Зейран смотрел прямо, не отводя взора синих глаз от напряженного торна. — Кроме храма в мою честь. Считай это моей прихотью. И условие, отказаться от нее, — махнул рукой в сторону ложа.

На лице Тумана отразилась мука, настолько болезненно и мучительно рвалась душа на две части. Наконец, с тоской взглянув на прекрасную девушку, решился:

— Я согласен! Свобода моего народа окупит мою боль от расставания с ней. Это две несоизмеримые величины.

— Умный мальчик, — засмеялся Бог. — Я сдержу слово. Зикор или Зитера выступят на вашей стороне, — отвернулся от собеседника, разом потеряв к нему интерес. — Открывай глаза, хватит притворяться, что еще не в себе, — коснулся пальцами век Ариадны.

Серые глаза открылись, сережки были сняты давно, пока девушка металась в бреду, Туман боялся, что они могут оцарапать нежную кожу или причинить еще какой вред. Торн судорожно вздохнул и отвернулся, чтобы не видеть грусти во взгляде девушки. Он уже сделал выбор.

— Ты заберешь ее с собой? — все, что спросил.

— Э нет, так будет не интересно. Ей нечего делать в Светлых чертогах и есть другие причины..., — Бог резко оборвал предложение и перевел тему. — Она останется пока у тебя, присмотришь, чтобы кто-нибудь еще не попытался сломать мою игрушку. Счастливо оставаться, — и испарился, словно его и не было.

Богам нет дела до людских слез и желаний

В уютной лощинке было тихо, безветренно. Только дождь, первый за несколько дней, тихо шелестел по камням, по траве.

Урбан стоял, задумавшись и мысли были невеселыми.

— Ты звал меня? — мужчина в белом плаще появился за спиной великана.

— Да, звал! — повернулся лицом к Богу Урбан. — Ситуация критическая.

— Не паникуй раньше времени, сын, — ответил Зорет и вздохнул.

— Не паниковать? А что нам делать? Восстание надо глушить на корню. Каждая жизнь мага на счету. А бойня унесет этих жизней слишком много. Мы не можем позволить торнам и аллэрнам такой роскоши. — Тот Чье Имя Под Запретом, сжал кулаки, пытаясь сдержать гнев. — А ты все ждешь чего-то. Чего? Прорыва?

— Нам нужно еще немного времени. Дети не готовы к отлучению, — Бог скинул капюшон. Черные глаза смотрели устало и печально.

— Братцы и сестрицы, — прорычал Урбан. — Избалованные, жадные. Тебе все еще жаль их?

— Они мои дети и их поведение результат моего воспитания, — сожаление звучало в голосе Зорета.

— Скорее результат развращения, — усмехнулся Урбан. — Развращения Силой и вседозволенностью.

— Я виноват, я знаю, — Бог подошел к сыну и положил руку ему на плечо. — Все это давно обговорено, не стоит обсуждать еще раз. Потерпи еще чуть-чуть.

— Терпеть нет времени, — после прикосновении отца, великан чуточку успокоился и взял себя в руки. — Ситуация выходит из-под контроля. Дети вмешались в игру. Зейран взялся помогать восставшим. А девушка не согласится, я думаю. Кто пойдет вместо нее, если она так и не проникнется нашим отчаянным положением?

— Мы не скажем ей все правды, — успокоил сына Зорет. — Ей не зачем знать все. Просьбу, ради возможности вернуться домой, она выполнит.

— В ней нет стремления жертвовать собой ради других. Она не подойдет, — уныло ответил Урбан.

— Ты думаешь, у меня оно было? — иронично осведомился глава всех богов. — А на Зейрана я найду управу. Зикор с удовольствием помешает. Нам все удастся.

— Мне бы твою веру, — гигант выглядел несчастным.

— Ты слишком нетерпелив. И твое нетерпение тем больше, чем ближе урочный час.

— Сохрани жизни аллэрнам, отец, — ответил Урбан. — Они слишком драгоценны для нас.

— Чем-то придется жертвовать. Или кем-то. Но мы постараемся обойтись без лишних жертв. Даже Туман нам с тобой нужен живым. Поэтому мы разыграем игру по-своему, так чтобы использовать силу всех магов, что останутся целы после заварушки.

Зэйран топтался у горного кряжа, о который разбивались буйные морские волны. Зитера не спешила впускать братца в свои владения. Но, вот, скала дрогнула, сдвигаясь с места и открывая темный проход в пещеру.

Бог Любви всегда был равнодушен к горам, поэтому брезгливо поморщившись, шагнул в неосвещенную прихожую. Впрочем Богу не нужен был свет, он видел всю мрачную обстановку, в которой преобладали черный и красные цвета, и так.

— Ну? — раздался женский голос.

— Что ну? — насмешливо отозвался Зэйран.

— Зачем пришел? — невежливо разъяснила сестричка таинственное "ну".

— Разговор есть. Не было бы, не пришел бы, — ответил синеглазый юноша.

— Тогда чего ждешь? Начинай, — сказала Зитера.

— Мне не нравится говорить в пустоту, — Бог Любви сделал недовольное выражение лица.

— Какие мы нежные! — ехидно проворковала Богиня Войны. — Говори, давай, или проваливай!

— Не вежливая ты, — с укоризной произнес Зэйран. — Хоть стул выдели, что ли, скряга.

— Мое терпение на исходе, — предупредила Зитера.

— Хорошо, перехожу к сути, — поняв, что сестричка с ним церемонится не собирается, парень заложил руки за спину, закрыл глаза и сказал спокойным, нудным голосом. — У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Ты никогда не думала, почему Силы и Веры стало так мало? Так вот, я нашел причину.

— Какой ты умный! — притворно восхитилась Зитера. — Я плачу от умиления и восхищения.

— Не ерничай, тебе это не идет, — равнодушно заметил Зэйран, даже не думая обижаться. — Если тебя не интересует мое предложение, тогда поговорю с Зикором. Как бы сильно он не любил меня, от возможности возвеличить себя и пить Силу реками он не откажется никогда.

— Испугал, — фыркнула Богиня.

— Как знаешь, — пожал плечами молодой человек и развернулся лицом к выходу. — Выпусти меня.

— Э нет! Сначала ты расскажешь зачем же все-таки ты пришел сюда, — девушка с красными глазами появилась на пути Бога любви. — Я так просто не выпущу тебя!

— Значит тебе все-таки интересно? — Бог любви сделал шаг вперед и в упор посмотрел на Богиню Войны.

— Говори, пока не передумала, — буркнула Богиня.

— Хорошо, слушай, — и добавил без перехода. — А стул будет?

— Целое ложе, если твои мысли будут стоить того.

— Я предпочту стул и прямо сейчас, — хмыкнул Бог.

— Старость не радость? — язвительно отозвалась Зитера, но стул перед нахальным братом проявила.

— Нет, я просто не хочу баловаться инцестом. Предпочитаю умереть скромником и девственником, — не менее язвительно ответил Зэйран.

— Хватит заговаривать мне зубы, — фыркнула Богиня, устраиваясь прямо на полу. — Я хочу знать что именно ты задумал.

— Хочешь знать? Хорошо, теперь, когда нормы вежливости тобой соблюдены, хоть какие-то, можно и поговорить, — синеглазый юноша сел на стул, закинул ногу на ногу, откинулся на спинку и задумался, подбирая слова. — Наши беды начались тогда, когда появились в этом мире аллэрны. До их появления торны нас почитали и Сила текла рекой. Аллэрны хоть и не стали насаждать культы своих богов, которых у них и нет, но и не стали поддержкой тем культам, которые уже были на планете. Они не мешали, они даже приняли веру торнов как свою. Но, именно тогда и начался наш упадок.

— Слишком заумно. Что ты хочешь этим всем сказать? — нетерпеливо перебила Бога Зитера.

— А то, что аллэрны послужили причиной того, что в нас перестали верить, — нахмурился Бог Любви.

— Возможно, — пожала плечами девушка с красными глазами. — Какое отношение ко всему этому имеет возможность пить Силу реками?

— Хорошо, коснусь того, что происходит сейчас там, за границами твоего дома. Если ты не в курсе, то торны восстали.

— Я знаю, — Богиня явно начала злиться, поднялась с пола и злобно посмотрела на брата. — Иди-ка ты отсюда. Я устала отгадывать твои загадки. Ты начал слишком издалека.

— Ты нетерпелива, — с упреком произнес Зэйран. — А я как раз подошел к самой сути. Ты же хочешь чтобы верили в тебя? Верили неистово, молились днями и ночами?

— Хочу! Но ты так и не сказал, что для этого нужно сделать, — раздраженно ответила Богиня.

— Для того, чтобы в тебя верили, тебе надо просто возглавить восстание. Точнее появляться во всех ключевых местах, помогать торнам выигрывать и они пойдут на смерть с твоим именем на устах. Ведь все так просто и Зикор сам никогда до такого не додумается. Представь насколько ты станешь сильнее его, — словно кот, обманувший неразумную мышку, Зэйран довольно потянулся и с хитрой улыбкой посмотрел на сестру. — Как тебе идея?

— Почему ты решил помочь именно мне? И что ты с этого хочешь поиметь? — недоверчиво спросила Зитера.

— Мне просто интересно что из этого получится. Если подобный подход поможет, то тогда, после того как торны победят и избавятся от неверующих аллэрнов, можно будет устраивать нечто подобное и для себя.

— Восстание лично для себя? — удивилась Богиня и снова опустилась на пол, приняв позу лотоса.

— Нет, я придумал кое-что другое, — усмехнулся Зэйран и поднялся со стула. — Ну что ты решила?

— Я подумаю, — уклончиво ответила девушка.

— Я могу идти? — Бог Любви видел по лицу сестры, что она клюнула и вскорости решительно вмешается в ход событий, а значит его задача была выполнена и можно было заняться своими личными делами. — А то засиделся в гостях.

— Да, иди, — задумчиво бросила Богиня Войны и махнула рукой на выход.

Скала расступилась, пропуская красавца, который был вполне доволен достигнутым результатом.

Ступень наверх или дорога в ад?

Вызов к Первому застал Тэйтана врасплох. Меньше всего аллэрн был готов к тому, что его позовут снова и так быстро. Но ослушаться он не имел права. Поэтому тут же засобирался. Были кое-какие опасения, что игра раскрыта, поэтому Третий, пока ожидал открытия пути, успел перебрать документы, проверяя не забыл ли чего подозрительного на виду. Но все было в порядке, а тайники были настолько хитро замаскированы, что можно было не беспокоиться за сохранность спрятанного там.

Побарабанил пальцами по подобию столешницы и задумался, в очередной раз пытаясь найти ответ на вопрос: "Как ей удалось?". В этот раз спасти девушку от справедливого суда у Третьего шансов не было. Следы ауры танцовщицы возле мертвого Цеталиона, делали ее главной подозреваемой, да еще и состав преступления — убийство аллэрна — отягощался наличием сообщников. И все это произошло рядом с резиденцией Третьего, что сулило неприятности. Не поэтому ли Первый так скоро вызвал Третьего к себе? Но гадать пока было бесполезно и Тэйтан терпеливо ждал.

Получив знак, что можно идти, он сделал шаг и оказался в хорошо знакомом кабинете Первого. Брошенный по сторонам взгляд дал возможность немного успокоиться. Стражи по душу Третьего пока не наблюдалось. Первый отвернулся от экрана со светящимися нитями и точками и посмотрел прямо в глаза визитеру: