Такой любви не бывает

— Значит, бой с тенью. И что же эта лиса задумала? — спросил, ни к кому не обращаясь, глава теневых магов, и задумался. — Мало информации, мало. Плохо работаешь. Требуется больше фактов, чтобы сделать выводы. Да и сам, предложенный тобой план с ритуалом, оказался подставой. Меня все чаще посещает мысль: может, ты совсем не прикладываешь никаких усилий?

— Я и так стараюсь, — с досадой закусил губу Дмитрий. — По-моему, Игорь уже начал что-то подозревать. Прямые вопросы я задавать не ...

Мужчина споткнулся на середине предложения. И взглядом, полным растерянности, впился в материализовавшийся перед ним камень розового цвета. Амулет звал, требовал, чтобы маг к нему прикоснулся. И Дима, не отдавая отчета в своих действиях, загипнотизировано протянул руку к камню.

— Стой! — Анатолий Дмитриевич уловил краем глаза движение Димы.

Дмитрий Сергеевич не обратил внимания на окрик и продолжил тянуться к амулету. Камень же, будто насмешничая, плясал в воздухе, отбрасывая розовые блики на лицо "ясного" мага.

Решение Анатолий Дмитриевич принял за долю секунды. Много мыслей пронеслось в его голове за этот короткий промежуток времени. От "Б....дь!", до "А может, хрен с ним, с осведомителем?". И, больше не тратя драгоценные мгновения на глупые рассуждения, теневой маг выставил перед собой ладонь и крикнул:

— Ну, сука! — бросив всю волю на борьбу со смертельной побрякушкой.

Амулет, словно живой, вертелся, уворачиваясь от смертоносного, невидимого потока энергии. В какой-то момент, как почувствовав, что сегодня не получится добраться до цели, камень просто растворился в воздухе. Исчез. Был, и нет его.

— Того, кто усовершенствовал, — теневой маг выдохся, но не показывал виду. — Живьем. Именно живьем из-под земли. Хочу видеть. Чем быстрее, тем лучше. Со всем его выводком этих игрушек. Ты понимаешь, сколько этот камешек стоит? И какие бабки заплатят за него спецслужбы? Универсальное оружие. Еще и со способностью спасать собственную шкуру. Поэтому. Любым способом. Достать из-под земли.

Мужчина в сером пиджаке очнулся от своих восторгов и заметил — осведомитель не в себе. Трясущиеся губы, землистый цвет лица, рука в области сердца подсказывали, что восхищения начальства Дима не разделяет. Правильно. Кто знает, когда эта смертельная игрушка вернется по его душу.

— У тебя все на сегодня? — хлестко, командным тоном Анатолий Дмитриевич бросил светловолосому мужчине. — Взять себя в руки! И марш домой, приходить в себя. Хотя, нет. Отставить! Поедешь сегодня ко мне. Я тебя отбил от амулета не для того, чтобы в мое отсутствие он добрался до твоей бесценной персоны.

— Спасибо, — прерывающимся голосом поблагодарил Дима. — Я обязан тебе.

— А то я не знаю, — холодные, ничего не выражающие глаза остановились на еще бледном лице мужчины, который нервно поднимал с травы вывалившийся из рук портфель. — Ничего, свои люди — сочтемся. Сколько лет мы уже знакомы?

Дима ничего на это не ответил. Вопрос ответа и не требовал. Мужчина просто проверил, на месте ли документы. Непонятно зачем, но проверил. И, последовав приглашению теневого мага, прошел к машине Анатолия Дмитриевича. Дима даже не вспомнил о своих сегодняшних опасениях. О том, что их кто-то может увидеть вместе. Что ясные маги догадаются о том, что он предатель. Могут же бывшие студенты вспомнить былые времена и былую дружбу? И снова раздавить бутылочку — другую. Так, в память о прошлом.

Воздушные пузыри гигантских размеров свободно перемещались по бесконечному открытому пространству. Они отскакивали друг от друга, когда сталкивались. Иногда пузыри лопались и брызги летели во все стороны. Тогда я втягивала голову в плечи, на мгновение оглохнув от резкого звука, и боялась насквозь промокнуть. Странное место. Как я здесь очутилась?

— Ну что, пай-девочка? Как тебе моя обитель? — прокуренный женский голос прервал мои размышления.

— Кто тут? — испуганно заозиралась в поисках собеседницы.

Любопытство пересилило страх быть обрызганной, и внимательнее осмотрелась в поисках того, кто со мной заговорил. Надо же, никогда до этого во сне мыльные пузыри не снились. Да еще и такие большие. Хозяйка голоса не обнаруживалась. Но списала это на то, что нахожусь во сне. Во сне и не такое бывает.

— Тупишь, — с легкой издевкой констатировала девушка.

Голос юный, звонкий. Или все-таки нет? Странно как-то. Голос звучит то так, то этак.

— А ты хамишь, — хмыкнула я, осмелев.

— Есть за что. Не находишь, что, поселившись в моем теле, ты должна хотя бы спасибо сказать? А? — в голоске прорезалась злая хрипотца.

— Я не понимаю, о чем ты, — озадачилась смыслом слов своего видения.

— Не понимает она, — теперь голос звучал по-стариковски ворчливо. — Просто ты и не хочешь понимать. Захватила тело, а теперь невинность из себя строишь.

— Я ничего не захватывала, — возмущению моему не было предела.

— Ага, а я балерина по призванию. Сказки-то мне не рассказывай, — голос вернулся к хамской интонации. — По-твоему, я кто?

— Э-э-э... Ты мне снишься. Да и лица я твоего не вижу, — пожала плечами.

В ответ услышала смех, наглый, в нем звучала издевка. Или мне опять кажется?

— Ой, не могу! Рассмешила. Меня еще никто глюком не называл, — отдышалась моя невидимая собеседница. — Ладно, тупица, давай знакомиться. Я — Лили.

— Лили? Не понимаю. Ты что, моя сестра-близнец? Или... Нет, ничего не понимаю. Ты хоть покажись, что ли. Хочу знать, с кем разговариваю, — даже не обиделась на "тупицу", настолько любопытство разыгралось.

— А ты сначала выпендриваться перестань. А то рассветилась тут, понимаешь, — голос вернулся к ворчливому хрипловатому звучанию.

— Я не выпендриваюсь, — покачала головой и развела руки в стороны, чтобы наглядно показать, какая простая девочка.

— Ага, оно и видно. На несколько километров в округе, — полили меня презрением.

— Объясни по-человечески, о чем ты? — давно уже перестала обращать внимание на мыльные пузыри, которые летали, толкались и продолжали лопаться.

Но ни одна капля на меня не попала. Не удивлялась, просто отметила это как факт, подтверждающий, что я действительно во сне.

— А ты на руки свои посмотри, — дали мне дельный совет, и я ему последовала.

— Что это? — без испуга, недоуменно спросила свою собеседницу.

Руки даже нельзя назвать руками. Что-то огненное, переливающееся энергией, вот что это было. Но никак не руки.

— Ни что, а кто, — наставительно заметил голос. — Ты это, ты.

— Я? Но как? — удивилась и забыла даже о том, что хотела узнать, с кем так мило общаюсь.

— Ну и дура же ты. Совсем ничегошеньки о себе не знаешь и не помнишь. Только себя не обманывай, что это последствия черепно-мозговой травмы. Сама знать и помнить не хочешь, малодушная дура. Вот ты кто, — с одного из радужных пузырей прямо передо мной спрыгнула девчонка. Молодая девчонка.

Что-то в ней показалось смутно знакомым. Ага. Это Славик говорил мне про волосы, темно-русые, частично выкрашенные в черный цвет. Вот уж не думала, что у кого-то может быть такая же оригинальная прическа. Угадав мои мысли, не иначе, девушка произнесла:

— Я Лили. И волосы оставила такого цвета для того, чтобы ты открыла, наконец, глаза на правду, — она обошла меня кругом, склонив голову на плечо.

Под этим изучающим взглядом почувствовала себя неуютно.

— Какую правду? — попыталась унять внезапно пронзившую меня дрожь.

— А ты вспомни, — дали мне еще один дельный совет.

— Не могу. Не получается, — хныкнула я.

— Не можешь или не получается? — она остановилась напротив меня и посмотрела прямо в глаза. — Тридцатилетняя тетка, а ведешь себя как глупый ребенок.

— Я не тетка, мне еще только восемнадцать. Почему ты..., — тут остановилась, обдумывая факты.

Вся информация об окружающем мире дана мне моими родственниками. А кто сказал, что они сообщили мне правду? Но с тридцатилетней теткой категорически не согласна, о чем и сообщила дерзкой девчонке еще раз.

— Я не тетка. Ты не имеешь права меня так называть.

— Тетка. По сравнению со мной — тетка. Во всех смыслах. И по возрасту, — дернула она за полосатый шарф, обмотанный вокруг шеи. — И по уровню мышления. Хотя, уровень мышления все-таки тянет только на пятилетнего ребенка. А вот тупые поступки... Нет, я не права. Тупые поступки тоже только к пятилетнему возрасту приравнять можно. Тридцать минус пять и пять — будет двадцать. Так что с тридцатилетней я поторопилась.

— Почему ты все время меня оскорбляешь? — насупилась, так мне не понравились ее рассуждения.

— Тебя не устраивает правда? — она небрежно махнула пушистым концом своего аляповатого шарфа. — Тогда еще лет пять можно сбросить. Ты хоть раз в жизни проявляла характер? По мне — нет. Так. Тьфу, серая затюканная мышка. Сначала любимая мамуля, потом муженек, герой-любовник.

Девушка выплюнула это слово — "герой-любовник", и столько презрения прозвучало в нем.

— Все решали за тебя они. А ты, как телка тупая, шла туда, куда тебя поведут. Ясное дело, что о таком вспоминать не хочется. Но ты не думай, жизнь в моем теле тебе малиной не покажется. У меня родственнички тоже не подарок. Один братец чего стоит, — хмыкнула Лили и еще раз обошла меня кругом. — Как он тебе в постели?

Дернулась от подступившей к горлу тошноты. Хлесткие фразы, которые девчонка кидала в меня, как ножи в мишень на цирковом представлении, отзывались звоном в ушах и голове. Перед глазами все плыло. Теряла понимание того, что происходит. Впрочем, его и раньше не особо много было. Значит, инцест — это правда. Да нет, какая правда? Самая настоящая реальность, кошмарная, отвратительная.

Понимающе улыбнувшись, девушка подошла ко мне ближе. Черная футболка с черепами, черная же куртка и мини юбка толкались в мою память, вызывая в глазах мучительный зуд. Я подняла руки — сгустки энергии к глазам, чтобы почесать их. Но тут же опустила огненное нечто обратно, побоялась этим повредить себе. Пришлось терпеть и постоянно смаргивать подступавшие слезы.

— Что? Еще не успел поиметь? — отступила она от меня на пару шагов, и агрессивный макияж на юном лице стал менее заметен. — Ничего, все еще впереди. И зря надеешься, что удастся отвертеться. Он мастер уговаривать.

— Откуда ты это знаешь? — все еще пыталась бороться с воспоминаниями, которые настойчивей и настойчивей всплывали откуда-то из подсознания.

— Милая, я столько всего знаю, ты ведь только себе готова врать. А у меня ты вся как на ладони, — для полноты образа познавшей всю прелесть порока девочки ей не хватало только сигареты в тонких пальцах с выкрашенными черным ногтями. — Братик — он хорош. Ты даже не представляешь, как он хорош. Не зря же именно с этим мудаком я лишилась девственности. Мне не понравилось. А он все долбил и долбил меня, ха. Потом-то я подросла и вошла во вкус. Скольких мужиков перепробовала. М-м-м. Могу как-нибудь рассказать тебе о та-а-аких штучках, закачаешься. Но ты все равно не поймешь, пуританша. Это нельзя, орал не хочу, гей-порно не люблю. Закомлексованная недотраханная тридцатилетняя тетка — вот ты кто. И попробуй сказать, что это неправда.

— Как ты смеешь?! Малолетка тупорылая! — так и не поняла, откуда взялись эти слова. — Умной себя возомнила? А то, что дети у тебя были бы уроды, не думала, когда с братцем-то трахалась? Или что кожвен — это будет твой дом родной? Половым путем не только СПИД передается. А еще и множество других прелестей. И то, что ни один из этих мужиков тебя никогда не любил, тоже не думала?

— А тебя, считаешь, любили? — не осталась она в долгу. — Вспомни. Вспомни, вспомни, давай. Пошевели разок мозгом. Я хоть узнала, что такое настоящий секс, а тебе и это неведомо. А все про то же. Про любовь песни поешь. Один имел потому, что надо было тебя на коротком поводке держать. И не забывал еще и другую телку оплодотворять. Другой так любил, что на тот свет отправил. Так что, это ТЫ себя умной считаешь. А на самом деле слепая, как есть слепая. Ни магического таланта в себе не почувствовала, ни того, что муж — козел первостатейный. Или ты так боялась из своей оранжереи нос высунуть? Девочка-цветочек. Ой! Мне на ногу наступили! Ай! Меня дяди нехорошие обидели. Тьфу, никогда не любила таких чистоплюек, как ты. Так что не пытайся учить меня чему-то. А кожвен светит уже не мне, а тебе, милая. Это же ты нахально в мое тело вломилась. Тебя это делать никто не просил. Если бы я жить хотела, тебе и это проделать не удалось бы. Так и моталась бы между мирами в виде привидения. Скажи спасибо, что я этот мудацкий мир видеть уже не могу.

— Что ты на меня взъелась? — поняла, что переспорить ее — это бесполезный труд. — Хочешь, забирай свое тело обратно. Меня жизнь привидения больше устраивает, чем тот бред, который ты несешь.

— Бредишь ты, милая, — презрительно сморщила Лили носик и ткнула пальцем в мою сторону. — А я только просвещаю тебя насчет всех обстоятельств. Да и не нужно мне это тело. Мой братец пусть твой мозг пользует, впрочем, как и другие органы. Может, наконец, вкус жизни узнаешь.

— Ты по-человечески то разговаривать умеешь? — решила абстрагироваться от того негатива, который девчонка на меня выливала.

— А зачем? — более спокойно ответила она. — Главное я сделала. Ты вспомнила, что всего лишь гостья в моем теле. И это неплохо. А все остальное... Извиняться все равно не буду, за правду не извиняются. Да и не нужны тебе мои извинения. Тебе нужен кто-то, кто опять все решит за тебя — как жить, что делать. А я тащить на себе здоровую тетку с разумом пятилетки не собираюсь, оно мне надо?

— Надо, — теперь пришла моя очередь недобро улыбаться. — Раз ты захотела растолкать мою память, значит тебе это надо. А раз надо, значит, есть причина.

— Любопытство, вот и вся причина. Хотелось посмотреть на ту дуру, которая решила меня из моего тела выжить, — опять насмешка.

— Ну как, посмотрела? — нерешительно коснулась слишком близко подлетевшего ко мне пузыря, тот от касания лопнул.

— Ага. Не стоило и времени тратить, — фыркнула девушка. — Выпендрежница, ничего интересного.

— Ну, раз посмотрела, — отсутствующим взглядом я следила за разлетающимися брызгами — это все, что осталось от пузыря. — Тогда гуляй отсюда. Сама сказала, что жить не хочешь. Тело не нужно. Какого хрена ты здесь делаешь? Витала бы в своих эмпиреях. А то нормальным людям жить не даешь.

— Посмотрите на эту нахалку! — хихикнула Лили. — Нормальный человек! Я, может, в первый раз вижу сестру по магическому дару. Ха.

— Каким местом сестру? — устало заметила я.

— А тем самым, — хохотнула она. — Дар у нас с тобой одинаковый. Редкий очень. Мужики-маги как мухи на него слетаются. Очень уж любят они быть самыми крутыми.

— Какой дар? — как плавно ко мне вернулась память, даже не заметила, когда перестала отождествлять себя с этой девчонкой. — У меня нет никакого дара.

— А такой — неужели твой муженек тебе этого не рассказывал? — удивленно приподняла одну бровь Лиля. — Знаю, что не рассказывал. Но как же мне нравится тебя дразнить, сразу на человека становишься похожа, а не на слизняка какого-то.