Но Эйдолон уже поднялся в небо, не говоря ни слова, поднявшись, чтобы присоединиться к битве с Легендой. Через мгновение фигура Дантеса упала с неба и приземлилась недалеко от меня, а через несколько секунд потрескивающая черная молния рассеялась, и мерцающий пламенеподобный плащ растворился, открыв Лизу, одетую только в обтягивающий комбинезон и случайно нанесенная маска домино. На ней даже был только один ботинок.

"Черт", — сказала Лиза, глядя на кольцо на своем пальце. Один из драгоценных камней был темным. "Думал, у меня было больше времени".

Она посмотрела на меня и усмехнулась. "Привет, шеф. Извини, что прервал тебя раньше, дела пошли ...

Я обнял ее. Крепко, внезапно и без предупреждения обнял ее ровно настолько, чтобы убедить себя, что она здесь, дышит, жива , а затем отпустил. Она моргнула.

"Непредвиденный случай А-113", — сказал я ей, как будто ничего не произошло. "Отдохни, займи минутку, позволь Легенде и Эйдолону немного разобраться в битве. Скоро тебе понадобится столько энергии, сколько сможешь ".

"Верно. Попался."

Передав сообщение, я снова переключил свое внимание на битву, чтобы увидеть, как Эйдолон и Легенда входят и выходят из-за взрывов Наследника, без папы, который, должно быть, отступил в какой-то момент, когда его время истекло. Они отбросили свои собственные атаки — Эйдолон с мощными атаками, на которых Скион должен был сосредоточиться, и Легенда с обжигающими, шипящими лазерами, которые били, в то время как Скион был озабочен Эйдолоном. Они с легкостью объединили его в команду, впадая в шаблоны атаки, контратаки, уклонения и защиты, и хотя с тех пор, как они были в одной команде, прошли годы, они так хорошо подошли друг к другу, что казалось, будто они потратили все на это. того времени бок о бок.

Наблюдая за ними, я чувствовал себя немного бесполезным. Это правда, что большинство моих Героических Духов — те, которые я использовал с любой регулярностью, во всяком случае, — были достаточно впечатляющими, чтобы можно было сказать, что они стоят на одном уровне с Триумвиратом. Однако у большинства из них не было особых способностей к полету, поэтому я не мог подняться и присоединиться к ним.

Это не значило, что я ничего не мог сделать.

Однако без каких-либо удобных камней под рукой мне пришлось проявить творческий подход. К счастью, прямо под моими ногами было много прилично твердого материала.

Я опустился на колени на дороге, сжал пальцы в жесткую руку с ножом и со всей силой, которую мог собрать, бросился на асфальт. Маленькие куски отлетали, но мне были нужны более крупные куски, поэтому я поднял кусок размером с кулак —

Бля, блядь, ой-у-у-у-уу!

— и старался не допустить того факта, что мне казалось, будто я сломал себе все пальцы до единого.

"Вот дерьмо", — сказала Лиза. "Ты сумасшедший, ты это знаешь?"

"Грань между безумием и гениальностью измеряется успехом", — выдавил я, когда все, что мне хотелось, — это кричать.

Выстраивая свой бросок, я отдернул руку, завелся и сосредоточил все свои силы за этим куском асфальта. Это был не мой любимый способ делать это, отчасти потому, что было легче контролировать удар, чем снаряд, но исполнение было достаточно схожим, так что это не должно иметь никакого значения.

Я дождался затишья в битве, момента, когда Эйдолон отступал, а Наследник повернулся к Легенде, а затем я бросил руку вперед, выпустив кусок асфальта —

" Громовой подвиг ".

Он пронесся по воздуху, как ракета, и его грохот был достаточно сильным, чтобы Лиза чуть не сбилась с ног. Даже для моих глаз момент, когда он покинул мою руку и приземлился домой, были так близки, что казалось, они почти перекрываются.

Кусок ударил Наследника, как бомба, и он разорвал его грудь почти так же, как и мой удар ранее, и, уничтожив значительную часть его тела, он продолжил взлетать в небо раскаленными добела кусочками, которые в конечном итоге сгорели. ничего от трения воздуха. Если бы такой удар пришелся на землю, не было сомнений, что он разорвал бы на части все, что было позади него.

В тот же момент, когда Наследник повернулся ко мне, я натянул Аталанту, одного из моих наиболее эффективных с точки зрения затрат Героических духов, и материализовал ее лук. Однако у него не было времени уделять мне больше внимания, чем это; В тот момент, когда его глаза сузились, глядя на мою форму и мою трансформацию, Эйдолон бросил в него еще один шар искаженного пространства-времени, и когда он распутал его с помощью еще одного искрящегося золотого света, такой же яркий луч ударил его из Легенды, опалив плоть, которая была только начал заполняться обратно. Для дополнительного удара я отстранился от Таурополоса и выстрелил в него стрелой, которую он легко уничтожил. От его последующего взрыва я так же легко уклонился.

Однако бить его никогда не было смысла.

Момент сосредоточения, который он дал мне, снова оставил его открытым, и когда я снова приземлился и прикончил еще одну стрелу, Эйдолон поразил его одним из тех концентрических лучей зеленого света. Я чувствовал люфт от него даже с земли.

Скион едва оправился, как он замерцал и исчез — и внезапно он оказался прямо передо мной, потянувшись к моей шее руками, окутанными золотым светом. Момент, казалось, настал, когда я заставил себя быстро уклониться, наклонившись назад и как-то все еще держа лук полностью натянутым.

Так близко я не мог промахнуться, и моя стрела, мощная, как танковый снаряд, попала ему в голову и отскочила.

Акробатический трюк, который, вероятно, поразил бы любого олимпийского судью, увидел, что я перевернулся через плечо и бросился назад на тридцать футов за секунду. Я все еще находился в воздухе, когда отпрянул и выпустил еще одну стрелу, которая ему абсолютно ничего не дала. Лиза, забытая за его спиной, нырнула и скрылась из виду, как будто она не была достаточно важной, чтобы заслужить внимание, необходимое, чтобы поразить ее.

Маленькие милости.

Я приземлился и бросился еще дальше, стреляя снова и снова, пока он медленно приближался. Когда он с презрительной легкостью отбивал мои стрелы, мой разум воспроизвел момент его телепортации, и я понял, что на самом деле он вообще не телепортировался. Нет, он превратился в пятно, двигаясь быстрее, чем показывал до сих пор, достаточно быстро, чтобы приблизиться к тому, чтобы схватить меня.

Замедление времени. Значит, он начал использовать против меня мои собственные уловки, не так ли?

Луч голубого света ударил Отпрыска сверху, и он повернулся к нему достаточно долго, чтобы заблокировать его лучом золотого света, который рассыпал его пылинками вокруг него, как дождь с зонтика. Не обращая на меня внимания, он снова обратил свое внимание на Легенду, и в мгновение ока он снова превратился в размытое пятно, проникая на место позади Легенды.

Предупреждение было на кончике моего языка, когда я направил свою цель на него, но Легенда растворилась в свете и исчезла до того, как смертельный удар смог закончиться, и в то же мгновение еще один взрыв зеленого цвета настиг Наследника. На короткое время я потерял его из виду.

Когда я смог увидеть его снова, он полностью оправился от полученных повреждений, и его руки были подбочены, а свечение под его кожей становилось все ярче и ярче, образуя оболочку вокруг его тела. Я понял его намерение лишь мгновение спустя.

"Дерьмо!"

Мой лук следил за ним — бесполезно, потому что я не мог сделать ничего, что могло бы причинить ему вред, и не было времени, чтобы выбрать другого Героического духа и переключиться. К тому времени, как моя следующая установка будет завершена, она уже будет закончена.

Напротив него Эйдолон собрал свой собственный шар из искривленного пространства, делая его больше и плотнее, пока точка в центре не стала настолько черной, что впитывала свет. Рядом с ним Ледженд реформировался и стрелял луч за лучом в Наследника, но безрезультатно, потому что все они попали в оболочку золотого света и безуспешно выплеснули брызги. Некоторые из них проливали тлеющие угли, некоторые проливали хлопья льда, а некоторые из них, казалось, пытались протыкать его, как дрель, но Наследник не обращал на них внимания и оставался равнодушным.

Это превратилось в состязание в том, кто первым усилит их атаку.

До тех пор, пока спиралевидная спираль белого света не пронеслась по небу и не прорезала себе путь в пузыре Scion. Он прорезал оболочку, сконцентрированная пара лучей ярче и интенсивнее, чем у Легенды, и хотя к тому времени, когда он прорвался, он сильно уменьшился, он прорвался , просверлив дыру в туловище Наследника и отвлекая его на долгое время. решающий момент, который потребовался Эйдолону, чтобы закончить и бросить атаку.

Однако у Scion не было намерения попасть под удар. Снаряд стекал в точку, а затем эта точка вылетела в виде шара и столкнулась со сферой Эйдолона. Они скручивались вместе, размазывая все цвета света по внешним краям искривленного пространства, а затем то, что я мог только вообразить, было сингулярностью в центре... испарилось, за неимением лучшего слова.

В тот же момент Скион открыла ответный огонь по человеку, который поразил его этим спиральным лучом — должно быть, это была Чистота, хотя я понятия не имел, как она добралась сюда, откуда бы она ни была — и я отследил это до расплывчатое пятно белого света, такого же яркого, как и луч.

Определенно чистота.

Она защищалась гораздо меньшим, более слабым контратаком, уже отступая. Наследник мог попытаться преследовать его, но Эйдолон и Легенда вернулись к нападению, снова сосредоточив его внимание на себе.

БУХ

Громовой треск мощной винтовки эхом отозвался, и снаряд антиматерии, не отличающийся от того, который подошел гораздо ближе к тому, чтобы убить меня, чем я хотел думать, врезался в туловище Скиона, но без особого эффекта. Сплющенный диск упал на землю, и никто не обратил на него внимания.

Я не повернулся, чтобы смотреть, но инстинкты Аталанты и понимание движения снаряда дали мне общее представление о том, где поселилась мисс Милиция.

Однако потрескивающее, светящееся копье, пронзившее воздух и пронзившее его грудь, было не так легко отбросить. Разряд электричества, который, казалось, вызвал его, вызвал непроизвольные спазмы тела Отпрыска, когда он пробежал по его смоделированным нервам и через его нервную систему, и он удалился как раз вовремя, чтобы приземлиться еще одна, гораздо меньшая и более слабая сфера искривленного пространства.

Бесстрашный поднялся в небо, чтобы присоединиться к Легенде и Эйдолону, держа в одной руке потрескивающее копье, а в другой — щит. Даже его доспех теперь светился, как будто он был освещен изнутри, и он летел быстрее, чем я помнил, на что он способен, хотя и не так быстро, как Александрия или Легенда.

Люди говорили, что однажды он станет таким же сильным, как Триумвират, хотя Бесстрашный временной шкалы Хепри не дожил до того, чтобы реализовать этот потенциал. Здесь и сейчас казалось, что это было более или менее правдой.

Если и ждал своего часа кто-то еще, они не показывались. Вероятно, к лучшему, потому что на этом уровне было не так много плащей, которые могли бы стоять и сражаться, и больше людей будет означать больше тел, когда Scion решит эскалацию.

В воздухе битва продолжалась. Пьюрити отступила в сторону, держась на достаточном расстоянии, чтобы заранее предвидеть любые контратаки. Я не мог винить здесь ее консервативную борьбу, потому что она была самой хладнокровной из всех бойцов. Вместо этого она перемежала быстрые узкие лучи всякий раз, когда видела отверстие.

ТРЕСКАТЬСЯ

Мисс Милиция и я сделали то же самое с земли, хотя наши атаки сделали даже меньше, чем Пьюрити. Дракон производила обстрел всякий раз, когда видела отверстие, которым никто не воспользовался, но она, казалось, пыталась сохранить свои боеприпасы или, возможно, свою энергию, и она не вступала в бой с такой готовностью. По-настоящему сильными нападающими в тот момент были Бесстрашные, Легенды и Эйдолон, и они держали Скиона озабоченным и слишком занятым, чтобы сосредоточиться на ком-то еще. Он точно не защищался, но поскольку он был, он не мог уделить время и внимание атаке наших более слабых звеньев.

Я хотел быть там с ними, в гуще событий, действительно делать что-то значимое, но это не было главным событием. Это было просто отсроченное действие, способ выиграть время, пока мы ждали, пока Оружейник применит нашу уловку —

высокие стены Замка Авалон внезапно начали мерцать, и город, который простирался внутри них, тоже. Вдали сам замок стоял высокий, непокоренный, совершенно неповрежденный.

Наследник замер, ошеломленный, когда он стал свидетелем города, который, как он думал, он разрушил, целым и невредимым. Я мог только представить, что должно было происходить в его образной голове, но в своей я почувствовал нить триумфа от того, что нам удалось натянуть шерсть на его глаза, когда я снова уронил Аталанту и приготовился к тому, что должно было произойти.

Долго ждать не пришлось. В тот момент, когда кратер превратился в замок, мой наушник затрещал от голоса Оружейника.

"— Сдвиг в три. "

Удивление сменилось гневом. Наследник рычал и отбивал каждую атаку, встречавшуюся на его пути, и те, от которых он не мог просто защититься, позволял ударить свое тело и бесконтрольно разорить его. Он был слишком сосредоточен на том факте, что его обманули, на том факте, что его последний акт мести даже не сработал, и все это было не более чем уловкой.

" — два. "

Он собрал другую сферу, и она быстро расцвела и выросла в размерах , когда он снова прицелился в городе. Он, казалось, был полон решимости увидеть его уничтоженным, чего бы это ни стоило, и я начал двигаться, пока я неуверенно потянулся к Ахиллу; лучше для меня , чтобы использовать его , чем для Денниса , чтобы провести еще один заряд , защищая город снова.

Оказалось, что в этом нет необходимости.

"— один. "

Потому что между одним мерцанием и следующим, тело отростка размыто, а затем исчез.

Его успешно перевели.

Один за другим вокруг меня, другие тоже. Сначала Эйдолон, затем Легенда, затем Бесстрашный, затем Чистота, и все они исчезли один за другим, одна за другой.

А потом настала моя очередь, и я повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на замок и город, который он защищал, прежде чем мой взгляд замерцал и меня переместили с Земли Бет в другой мир.

Это было оно. Так или иначе, мы положили этому конец.

Пирит 11.9

Я был в движении в тот момент, когда мир снова вернулся к существованию, прежде чем мой мозг даже успел должным образом зарегистрировать, как мои ноги снова приземлились на твердую землю, и я отскочил назад и как можно дальше от дороги. По-настоящему спрятаться было негде, потому что то, что простиралось подо мной, было большой, покрытой травой равниной с высокой травой, доходившей мне до пояса, огромной долиной, достаточно большой, чтобы вместить весь залив Броктон-Бей, расположенный между двумя горами. хребты, которые выступали вдалеке.