И вот уже маленькие азари восседают на руках у капитана и матриарха, что-то шепчут им, стремясь ещё больше завладеть вниманием взрослых. Бенезия улыбается, видя, как Шепард что-то говорит малышке, та его слушает, кивает, обнимает за шею и продолжает что-то шептать на ухо. Она довольна и рада — это заметно. Её сестра, восседающая на руках матриарха, не отстаёт в своём стремлении пообщаться — тоже что-то шепчет, спрашивает, выслушивает ответы, ждёт, когда матриарх переговорит с матроной или своей ровесницей.
Бенезия поймала себя на мысли, что не воспринимает происходящее как проводы. Общение, разговор. Об очень многом. Как-то незаметно ушло напряжение, исчезла отчуждённость, растворилась заданность. Пиликающий едва слышно инструментрон принимал всё новые и новые 'визитки' — файлы с координатами и кодами связи. Высылал ответно официальный комплект данных для связи. Неизвестно ещё, по каким территориям проляжет путь фрегата, а на Тессии иметь подруг на Идене будет крайне важно. И будет не менее важно иметь возможность с ними пообщаться как минимум текстовыми сообщениями, а как максимум — по видео.
Шепард искоса посматривал на разговаривавшую с соплеменницами Бенезию. И видел: она рада, довольна и счастлива. Её будут знать, её будут помнить не только такой, какой она была когда-то, до попадания под власть и влияние Жнеца, но и такой, какой она стала после возвращения из-под пресса безличности. Матриарх обнималась со многими азари, что-то тихо им говорила, улыбалась, не забывала уделить внимание и сидевшей у неё на руках малышке-азари. Не прислушиваясь к разговорам подруги и её собеседниц, Шепард всё же отмечал, что Бенезия осталась верна себе. Она говорила с соплеменницами и о том, как азари своими силами и возможностями смогут укрепить систему обороны Идена. О том, как они помогут сохранить очень многих иденцев в живых, прикрыть их от воздействия Жнецов — огневого, силового или индоктринационного.
Постепенно толпа вокруг Бенезии и Джона редела: девы, матроны, матриархи уходили. Несмотря на ночное время, работа продолжалась. Необходимо было вернуться к выполнению своих обязанностей. Шепард не торопил подругу. Понимал, что ей необходимо это общение, ведь совсем скоро периметр стояночного поля будет наглухо закрыт для местных жителей. Предстоит старт Жнеца, а затем — фрегата, что небезопасно для попавших внутрь 'круга старта' разумных. И тогда для матриарха останутся только текстовые сообщения, аудиоконтакты и редкие видеовстречи. Конечно, на Цитадели она встретится с другими своими соплеменницами. Да и на Теруме, возможно, тоже будут азари, но... Для неё сейчас каждый такой момент — предельно важен. Не следует лишать её права использовать все возможности.
Попрощавшись с большинством пришедших её проводить соплеменниц, Бенезия с сожалением опустила на землю деву-азари. Та подошла к Шепарду, осторожно поставившему на ноги её сестру. Взявшись за руки, малышки побежали за неспешно уходившими родителями.
Глядя им вслед, Бенезия нервно теребила край воротника комбинезона.
Шепард не спешил подходить. Понимал, что сейчас матриарх взволнована и ей нужно время, чтобы справиться с чувствами.
— Спасибо тебе, Джон. За то, что разделил со мной эту... тяжесть, — проговорила старшая Т'Сони, тихо и быстро приблизившись к стоявшему у ограды старпому. — Я именно этого и боялась... В том числе, когда решалась ограничить контакты со своими соплеменницами. Боялась прощаться, зная, что потом... Могу не увидеть многих из них живыми. Тяжело это: знать, что такое быть хаском и видеть разумных, имеющих слишком много шансов стать такими хасками. Стать безвозвратно, — она взглянула снизу вверх в глаза Шепарда. — Постараюсь с помощью Карин сделать многое для того, чтобы дать азари и другим расам защиту против индоктринации. Знаю, что это — одно из основных орудий, используемых Жнецами и теми, кто стоит за ними. Те, кто стоит за этими 'креветками' — ещё более страшны. Эти, — она взглянула на громаду Жнеца, тускло освещённую немногочисленными прожекторами, — простые исполнители. А, как вы, люди, часто говорите, кукловоды... Они предпочитают прятаться. Потому что слабы. Потому что знают и чувствуют свою слабость. И желают вернуть свою силу, свою власть, но — чужими руками. В данном случае — с помощью Жнецов. Этих креветок, — она помолчала несколько секунд, вздохнула. — Я держала на руках деву-азари. И желала ей только одного — выжить. Выжить и сохранить себя для будущей нормальной. Может быть — самую чуточку счастливой жизни. Мы — многочисленная раса. Но... как всегда, для таких рас, как наша, потери будут огромны. Мы не ценили время, мы не ценили очень многих своих соплеменниц. Ориентировались не на качество, а на количество. И оказались в очередной раз слишком слабы. И это — мы, азари, одна из ключевых рас Пространства Галактики! Что же говорить об остальных?! — матриарх вздохнула. — Они очень схожи с нами — у них такие же проблемы. И они тоже... слабы. У них — тоже будут потери. Жнецы появляются не тогда, когда мы вступаем в конфликт с синтетами. А тогда, когда наша слабость, наша многогранная слабость, достигает определённого предела. А сейчас я особенно сильно и чётко понимаю, насколько мы, азари, слабы. Несмотря на свою многочисленность, несмотря на свою биотику. И — на то, что мы вроде бы галактические дипломаты, — она обняла Шепарда, положила ему руки на плечи. — Мы, 'синекожие девы', мним себя дипломатами. А на самом деле не другим расам нужны наши дипломатические ухищрения. Они нужны, прежде всего, нам. А мы... Мы слабеем сами. И ослабляем других. Прости... Никак не могу сбалансировать своё восприятие. Вроде бы я и осталась матриархом. И, в то же время, я определённо помолодела. Благодаря тебе, Джон, — она приподнялась на носках, целуя Шепарда в губы. — Не говори ничего, не надо, Джон, — тихо добавила она, мягко отстранившись. — Идём на борт?
— Идём, Бен, — кивнул он, приобнимая азари за плечи. — Идём, — повторил он.
— Подождите! — вдруг послышались позади звонкие детские голоса.
Бенезия остановилась, обернулась и улыбнулась: к ней бежали дети.
Те самые мальчик и девочка, которым она когда-то подарила биотические 'огоньки'.
Девочка, подбежав к азари, обнялась с ней, присевшей на корточки, а мальчик по-взрослому обменялся рукопожатием с Джоном, склонившимся к нему.
— Уф, — девочка счастливо выдохнула. — Мы так бежали. Но рады, что успели.
— Не хотели мешать вам, — мальчик взглянул на азари. — Вы встречались со своими.
— Он прав, Джон, — усмехнулась матриарх. — Действительно, я встречалась со своими. Они стали для меня своими. И своими — останутся. Надолго, — добавила она, обменявшись с мальчиком рукопожатием.
— И мы рады, что вы пообщались с ними, — сказала девочка. — Они будут счастливы знать, что вы — другая. Та, пример которой можно и даже нужно наследовать!
— Лучше расскажите, чем вы занимались всё это время, — матриарх спрятала улыбку, присела на валун, отмечавший границу лесополосы. Шепард сел на траву, рядом с ним сел мальчик.
— Мы нашли немало материалов об истории и культуре азари в местном Интернете. И упросили наставников и учителей ввести в школе курс азарийской культуры и истории, — сказала девочка. — Вот, — она достала из кармашка несколько кристаллов. — Это большая часть того, что нам удалось собрать к этому времени, упорядочить и сделать доступным, — она передала кристаллы матриарху, та приняла их, спрятала в карман укладки. — Мы попросили некоторых азари вести у нас занятия. Они согласились.
— Нам помогли многие взрослые, — сказал мальчик. — У меня есть приятель, его отец работает в местном дата-центре, он помог собрать ссылки на все сервера Идена, где были данные об азари. Мы не всё ещё сумели обработать, а также понять, но... Там столько интересного! Многие мои приятели и друзья увлеклись поисками и изучением этих данных и теперь... Теперь нам снова не хватает времени, — довольно усмехнулся он, ловя взглядом ответную улыбку матриарха. — А те биотические огни... Все вспоминают их до сих пор. Даже азари, видевшие их, не понимают, как они продержались двое суток. Вы же говорили о шести часах...
— Они горели и светили для тех разумных, кто понимает, что они такое, — немного загадочно ответила Бенезия. Девочка кивнула, поняв подтекст сказанного пожилой азари. — Эти огни... Они живые и живут для действительно живых и живущих, — добавила она.
— Они так ярко и в то же время так тепло горели, — задумчиво сказала девочка.
Бенезия чуть слышно щёлкнула пальцами. В её ладони засветился огонёк. Она протянула открытую ладонь с огоньком девочке:
— Возьми. И пусть он светит дольше, чем прежний, — сказала матриарх.
Девочка подставила свою ладошку, не сводя взгляда с тёплого пламени. — До свидания. — Бенезия встала.
Девочка отвела руку с огоньком в сторону и другой рукой обняла стоявшую азари за ноги. — Ну, ну, не надо плакать, — матриарх погладила девочку по голове, успокаивая. — Впереди — мир, а война... Война скоро закончится, — она увидела, как девочка подняла голову и кивнула, поймав её вопросительный взгляд. — Правда, правда. Очень скоро закончится. Нашей победой над Жнецами закончится, — матриарх подождала, пока девочка отшагнёт назад. Щёлкнула пальцами левой руки, породив второй такой же огонёк. — Он будет светить долго, — сказала она, передавая огонёк в ладошку, подставленную подошедшим мальчиком. — Ночь войны начнётся... И закончится. До свидания, — она обменялась с мальчиком рукопожатием. — Идите.
Шепард, попрощавшись с мальчиком, вставать не стал.
Он видел, как азари-матриарх смотрит вслед уходившим детям, как горят в детских ладошках рукотворные язычки пламени. И был согласен с тем, что в этих руках огоньки проживут очень долго, будут освещать их дома и души. Дети запомнят эти огоньки. И — многое поймут.
— Они немногословны, Джон, — матриарх подошла к сидевшему Шепарду.
— Ничего. Я при поддержке РЭБовцев и вахтслужбы переслал их родителям мои коды для связи. Если захотят — напишут. Я — отвечу, — сказал капитан, вставая. — Бена, пока вы прощались мне пришли три файла от него, — он взглядом указал на громаду Жнеца. — Второй файл я передам Сарену, они все — индивидуальные. Ваш файл я перешлю сейчас вам. Ознакомьтесь, — он подождал, пока азари откроет свой наручный инструментрон, активирует экран и прочтёт короткое сообщение. — Не знаю, можно ли это счесть чем-нибудь прощальным, но Назара в чём-то прав.
— Он прав, — сказала матриарх, сворачивая экран и выключая инструментрон. — Прав, — повторила она. — Хотя на него, Жнеца, второго по значению после... Не похоже это на Жнеца. А может быть, то, что он написал нам в этом сообщении, не слишком вкладывается в рамочные представления о его расе. Все, какие только нам сейчас ясны, — уточнила Бенезия. — Ладно. Он прав. И мне сейчас этой правоты вполне достаточно. Если не ошибаюсь, третий файл — ваш, а первый — адресован Сарену?
— Да. Вы не ошиблись, Бена. — Шепард в свойственной ему смешанной манере чередовал обращение 'вы' и 'ты' и матриарху азари это чередование нравилось — она была склонна полагать, что таким образом Шепард напоминает ей о приоритете Этиты и Лиары. Напоминает о том, что муж и дочь важнее, чем он, нужнее, чем он.
Жнец... Он высказал просьбу к Бенезии: не быть 'винтиком'. Возможно, это было необычно для Жнеца. Но, учитывая его статус разведчика-наблюдателя, десятилетиями собиравшего самую разную информацию о ныне известных органических разумных расах... Почему бы ему не выразиться именно так, чуточку иносказательно?
С трудом подавив стремление подумать о том, сколько времени осталось до вторжения Жнецов, протеанин вернулся к размышлениям о происшедших за время стоянки на Иден-Прайме изменениях. Хорошо, что среди нынешних разумных органиков, нашёлся тот, кому не нужен протеанский Шифр, чтобы понимать суть старой имперской расы. Хорошо, что удалось предотвратить вывоз многих протеанских артефактов за пределы Идена. Пусть и жестокими, во многом непривычными для нынешних разумных органиков средствами и методами. Но ведь — удалось, а значит, многие ценности протеан не исчезнут в частных коллекциях и не станут предметами досужего, непрофессионального интереса. Не станут объектами мены, торгов, аукционов.
Выжившие соплеменники заберут многие артефакты туда, где будет новая первая колония возрождаемой протеанской расы. На них будут смотреть протеане: и те, кто сумел выжить и вернуться, и те, кто родится уже здесь, через пятьдесят тысяч лет после гибели Протеанской Империи.
Немногие артефакты удалось спасти от угрозы вывоза. Очень немногие. Природу разумных органиков быстро и легко переделать невозможно. Но ведь всегда можно опереться на тех, для кого кредиты и индивидуализм — не главные регуляторы поведения.
На Идене ещё немало протеанских артефактов ждут своих исследователей, своих ценителей. И теперь уже — своих истинных хозяев и владельцев.
Эта война... Появление на Иден-Прайме Жнеца-разведчика, наблюдателя, его работа по сбору протеанских маяков. Всё это со всей определённостью говорило о том, что вторжение приближается, что война становится практически неминуемой, неотвратимой. Очень скоро война станет не гипотезой, а реальностью.
Оценивая объёмы работ для местных археологов, Явик вспоминал переданную Жнецом карту протеанских объектов на Идене. Убеждался: как минимум несколько лет на разведку, раскопку, консервацию остатков протеанской культуры должно быть потрачено обитателями Идена.
Вряд ли война со Жнецами будет, так или иначе, но отложена на столь длительный срок. Значит, местным жителям придётся вести работы по поиску и извлечению артефактов протеан и во время боёв со Жнецами и с их войсками поддержки — индоктринированными, послушными, лишёнными воли разумными органиками.
Война возвращалась в своём ужасном, отвратительном обличьи. А было ли оно у неё когда-нибудь другим? Нет, никогда другим лицо войны не было! Ни во времена протеан, ни во времена иннусанонцев, ни сейчас! Какой бы масштаб ни приобретал вооружённый массовый конфликт, он всегда — крайность, всегда приближение к опасному Пределу. А то и к самой Грани, за которой — и физическая и личностно-моральная гибель.
Сейчас Явик чувствовал, как медленно, постепенно, понемногу, но — успокаивается. Он теперь знает, что не одинок, что кроме него выжили больше сотни протеан, среди которых — не только здоровые и сильные мужчины-протеане, но и здоровые и целостные женщины-протеанки. Военные и гражданские специалисты.
Тягостное чувство одиночества отступало, разжимало свои холодные безжалостные тиски. Таэла — выжила. Она — вернулась. Она — всё помнит. Всё помнит, всё, что связывало её с воином-десантником. Она не только вернулась к жизни. Она вернулась к работе. В её руках снова её корабль, который она знала досконально. На котором летала десятки лет. И она счастлива тем, что смогла вернуться и получить шанс прожить уникальную жизнь в новом мире. Где протеане — уже одна из многих рас, а не доминирующая раса. Таэла смогла правильно понять Явика: он бы ни словами, сказанными вслух, ни мыслеобразами не смог бы ей многое пояснить. Но она — поняла. Даже протеане иногда бессильны что-то выразить и очень нуждаются в том, чтобы их всё же поняли.
