Одно радовало — яги были вынуждены платить за свою жадность. За тысячелетия обитания в жарких джунглях они совершенно отвыкли от холода, и теперь чувствовали себя не лучшим образом. Полицейская тоже была вынуждена постоянно приплясывать, чтобы согреться, но её тело хотя бы адаптировалось, постепенно покрываясь густой лохматой шерстью. Да и размеры служили ей определённой защитой. У Ганеши ни того, ни другого не было. Они даже к Ехидне прижаться в поисках тепла не могли, так как их "биоскафандры" остались со Сфинксом, а без них прикосновение привело бы к немедленному клонированию. Приходилось обнимать друг друга и кутаться в крылья, словно в плащи.
Ричарду же морозы были только на руку, точнее на щупальце — он чувствовал себя как дома, на Ма-Алека-Андре. Конечно, даже минус тридцать — это всё ещё слишком жарко для выходцев с Титана, но он мог тратить чуть меньше энергии на криокинез, чтобы поддерживать себя в форме.
Но всё было тихо — он пару раз поднимался из шахты, чтобы проверить, нет ли угрозы, но Ганеши каждый раз говорили, что признаков подозрительной активности не наблюдают. Ни своими глазами, ни через Икс-кристаллы.
Наконец Ричард вытащил тяжеленное бочкообразное тело на поверхность и брякнул его на снег.
— Вроде всё в порядке. Можно колдовать.
— Наша наука — не колдовство, — сурово поправил его центральный Ганеши. — Мощь Сердца основана исключительно на знании. Мы не заключаем сделок с демонами и не приносим жертв.
— Ну да, кроме самих себя, — хмыкнул Ричард. — Ладно, это я так, жаргон просто. Я и свои работы по дизайну космических кораблей порой колдовством называл. В общем, давайте приступать, если не хотите продолжать проверять себя на морозостойкость.
Яг неуклюже кивнул массивной слоновьей башкой, и опустившись на колени, возложил горящий багровым светом кристалл между боковых складок тела Старца. Второй с похожим кристаллом — тщательно следил, чтобы Ричарду не пришло в голову его схватить и улететь прочь.
— Вижу прошлое, — медленно заговорил яг, прикрыв глаза в трансе. — Десять миллионов лет назад, ещё до нашего прилёта... он погребён, так же, как и сейчас, но слой льда тоньше... Тридцать миллионов... льда почти нет... Сорок миллионов — зелёные земли, полные лесов... труп ещё мягкий, как будто умер вчера... в нём нет ни капли той жидкости, что заменяла Старцам кровь, она вся вытекла через обрубок за миллионы лет...
Под его речитатив тело и впрямь становилось мягче и меньше в объёме.
— Я лечу дальше... шестьдесят, сто миллионов лет... Здесь нет лесов, здесь пустыня, но не снежная, а песчаная... Труп захоронен в песках, а над ними проносятся удивительные ящеры... Сто пятьдесят миллионов... он уже не труп, точнее, ещё не труп! Я вижу, как он крадётся через лес, держа в одной руке какой-то прибор, а в двух других... кажется, это оружие...
— Захватывай его образ! — напомнил третий яг, которому кристалла не досталось. — Осторожнее, не уйди слишком далеко в прошлое!
У обрубка шеи сгустился туман, постепенно принимающий форму звезды. Но само тело вдруг начало уменьшаться...
— Сто семьдесят миллионов лет назад, я вижу его совсем юным... Он ещё не легендарный воин-охотник, он всего лишь дитя, которое идёт в школу, расположенную у края океанического шельфа...
— Возвращайся! — голос второго яга превратился в крик. — Ты заходишь слишком далеко!
— Возвращайся! — теперь уже и в голосе Полицейской послышалась тревога, на её человеческом лице отобразилось беспокойство.
— Двести восемьдесят миллионов лет назад, — бубнил между тем яг в трансе, — это существо ещё не родилось, его далёкий предок наблюдает в телескоп, как в Солнечную систему входит полая искусственная планета, населённая огромными насекомыми...
Тело перед ними уже уменьшилось до точки, до споры... исчезло.
— Я подключусь к нему и попытаюсь вытащить! — предложил яг со вторым кристаллом.
— Бесполезно, он вошёл в скольжение, ты только свалишься ко дну времён вместе с ним! Высасывай его душу, только так его можно вернуть!
— Шестьсот миллионов лет назад... Дальний предок того дальнего предка помогает строить убежище и одновременно тюрьму для слизней-псайкеров, появившихся на Земле после очередного засева Жнецами — по заказу Руки...
Яг, державший Сердце Слона, резко прижал его к груди своего товарища. Тот умолк и рухнул на землю.
— Что это было? — немного ошарашенно спросил Ричард.
Яги не ответили. Двое оставшихся встали на колени над телом соплеменника и пели мрачную песнь на языке, никогда ранее не звучавшем на Земле.
"Скольжение, — ответила электромагнитным сигналом Полицейская, подойдя поближе. — Основная угроза для дураков, путешествующих сознанием во времени без должной защиты. Потом объясню подробнее. Сейчас осмотри всё вокруг. Не должно быть ни одного предмета с острыми или прямыми углами между двух плоскостей. Если есть, их нужно срочно загладить или уничтожить такие предметы".
Требование звучало в высшей степени странно, но Ричард послушно осмотрелся по сторонам. В человеческом городе этих углов было бы до черта, но они находились в первозданной природе. Ни небо, ни земля не имели никаких острых углов, только линии разной кривизны. Как говорил учитель Ричарда ещё в Убежище, "Дельта-функции существуют только в математике, физика же имеет дело исключительно с гауссианами разной ширины".
Даже вырытая им шахта была круглой, а не квадратной в сечении. На всякий случай он заровнял лазером и её края.
"Вроде бы всё чисто. А теперь объясни мне, в чём смысл этого ритуала?" — за всю историю изучения многомерной физики Ричард ни с чем подобным не встречался, и был заинтригован.
"В защите от..." — Кристаллы! — это слово Полицейская выкрикнула уже вслух.
Сердце Аримана мерцало совершенно нехарактерным для него синим светом, внутри проглядывали резкие ломаные тени, а из его многочисленных рёбер сочился дымок, от запаха которого Ричарда едва не вывернуло наизнанку...
Услышав словосочетание "Гончая Тиндалоса", большинство людей представит себе нечто вроде собаки Баскервилей. Кстати, правильный перевод именно "Гончая Баскервилей" — в оригинале она ведь Hound, а не Dog. Люди с чуть более раскованной фантазией могут добавить щупалец, рогов, крыльев. Но почти все вообразят себе оскаленные пасти, голодные глаза, кривые зубы и когти...
Стоп, кривые?! В Гончих Тиндалоса нет ничего кривого — кривизна им чужда. Только прямые линии и углы между ними. Из-за этого их анатомия очень сильно отличается от любого земного организма, да и большинства внеземных тоже.
Представьте себе крест, вырезанный из чёрной бумаги. Теперь сделайте эту бумагу абсолютно, совершенно чёрной, так что она кажется просто провалом, дырой в пространстве. Ни единый квант света не отражается от неё. На самом деле это, конечно, не бумага, а структура, подобная клеточной мембране, только с фрактальной геометрией поверхности на микроуровне. Но это при личной встрече неважно — вряд ли у вас будет возможность взять кусочек Гончей на анализ. Важно, что у вас есть практически плоский чёрный крест.
Теперь представьте, что от каждого из четырёх концов креста отходят три перекладины меньшего размера, ширина и длина которых примерно втрое меньше, чем у креста основного. А от их двенадцати концов — по три ещё меньших. От этих тридцати шести — по три ещё меньших. И так далее, пока вам хватит остроты зрения. У вас получится структура, которую в математике именуют фрактальным деревом. Самые маленькие кресты на его концах имеют микронную ширину. Их перекладины состоят из отдельных молекул. Бесчисленное количество мелких лапок, способных манипулировать даже отдельными молекулами. Кустовой робот на языке инженеров.
Впечатляюще? Да, но всё ещё не страшно.
Почему же человек, увидевший Гончую, сходит с ума от ужаса, почему его разум оказывается расчленён раньше, чем тело?
Крест, как всем известно, состоит из четырёх углов, сходящихся вершинами к одному центру. У правильного креста все эти углы — прямые, по 90 градусов. Теперь немного наклоните одну из перекладин, так, чтобы все эти углы стали острыми. Градусов 60 будет в самый раз. Не нужно быть профессором геометрии, чтобы понять, что это просто не-воз-мо-жно! Сумма углов, закрывающих собой плоскость, всегда равна 360 градусам — просто по определению! Если вы уменьшите два угла в кресте, то два других при этом увеличатся. Если два угла станут острыми, то два других — тупыми! ВСЕ углы могут быть острыми, только если их больше четырёх. Если мы добавим ещё одну перекладину, к примеру. Ну, или если края каждой перекладины не параллельны между собой, если это не прямоугольники, а клинья, направленные остриями к центру.
Но здесь не тот, и не другой случай. Перекладины прямоугольные, и их две. И при этом углы между ними — острые. Человеческий разум такое воспринять не в силах. Это противоречит нашим самым фундаментальным представлениям о пространстве.
От одного такого креста человек ещё может отвести взгляд, потрясти головой и забыть его, как страшный сон. Но когда их сотни, и они переходят друг в друга — ваш взгляд мгновенно запутывается в этом лабиринте. Само пространство растрескивается у вас перед глазами, и ваш разум проваливается в эти трещины. Распадается, рассечённый их острыми краями. Такой "крестовый глюк" — универсальный василиск, действующий почти на всех разумных существ современной Галактики.
Когда дымок, бьющий из граней кристалла, сгустился во фрактальное тело Гончей, Ричард только взглянул на него — и забился в припадке. То же самое произошло с обоими ягами. Более опытная в таких делах Полицейская вовремя закрыла все глаза, и благодаря этому сохранила относительную боеспобность. Относительную — потому что наослеп драться несколько сложновато, особенно против кустового робота. Ехидна махнула щупальцем туда, где видела тварь в последний раз, и это щупальце упало на промёрзлую землю. Отсечённое от центрального ядра регенерации, оно тут же начало разлагаться. Соприкосновение на уровне отдельных молекул оказалось слишком слабым и кратковременным, чтобы шард мог парализовать или скопировать её противника.
В бою Гончая Тиндалоса является буквальным воплощением принципа "порхай, как бабочка, жаль, как пчела". Её вес не больше осеннего листочка, а вот совокупная площадь при этом — больше квадратного дециметра. При такой парусности даже малейшее движение воздуха становится для неё хорошей опорой — Гончая буквально бежит по ветру. В какую сторону направлено дуновение, при этом роли не играет. Гончая складывает своё ломкое плоское тело, словно оригами, таким образом, чтобы использовать силу ветра против него самого. Принцип тот же, что у парусника при лавировании, только практическое воплощение в тысячу раз сложнее.
С таким принципом передвижения по Гончей крайне сложно попасть, даже если ты зряч и по какой-либо причине невосприимчив к "крестовому глюку". Твоё же собственное движение поднимает ветер, который она использует, чтобы выскользнуть из-под удара. Возможно, сверхзвуковые пули или лазеры могли бы решить вопрос. Но единственный в их команде обладатель лучевого оружия был сейчас явно не в состоянии целиться и стрелять.
С другой стороны, у Гончих (их уже стало две), с Ехидной тоже возникли некоторые проблемы. Они могли сколько угодно плясать вокруг неё в воздухе, срезая куски плоти. Но её таким способом не то, что убить — даже повредить и замедлить невозможно. Любые поверхностные ранения для неё не страшнее щекотки. А вгрызаться вглубь, чтобы добраться до ядра — ну-ну, удачи. У Полицейской тут же появятся собственные Гончие, причём сразу в количестве этак тысячи, учитывая крошечную массу каждой особи. Интересно, будут ли они любить искривления и ненавидеть углы?
Тварюшки, похоже, о силе Ехидны откуда-то знали, и потому в глубину старались не лезть. Их просто становилось больше с каждой минутой, причём им уже не нужен был для этого кристалл. Они размножались в геометрической прогрессии: через углы тел двух первых Гончих в местное пространство просочились ещё две, через этих четырёх — ещё четыре, и так далее. Очень скоро они смогут срезать мясо с её тело быстрее, чем Ехидна сможет его отращивать.
Ричард на несколько секунд регенерировал, избавив свой мозг от вредной и опасной информации, глянул на окруживший его вихрь пляшущих фрактальных остроугольных крестов — и снова ушёл в глубокую ментальную агонию.
Тело Ехидны пыталось сопротивляться, приспосабливаться к тому, что его постоянно режут на кусочки. Оно отращивало то хитиновую, то костяную броню, перья, шерсть, жировые прослойки — увы, против роя бесчисленных молекулярных лезвий-манипуляторов с умным наведением и неевклидовыми углами резки всё это помогало лишь чуть лучше, чем никак. Возможно (и то не факт), помогла бы броня из металла, из алмаза, из некоторых видов керамики. Но увы, неорганика находилась за пределами возможностей её шарда. Она могла бы синтезировать нефть, бензин, керосин, метан и ряд других горючих жидкостей и газов. Конечно, Гончим всё это напрямую не повредит, они с лёгкостью увернуться что от горящих плевков, что от языков пламени. Но если соорудить достаточно большой костёр и целиком в него залезть, тварюшки будут вынуждены на время отстать.
Проблема в том, что во-первых, горение заживо будет расходовать её биомассу с такой же скоростью, как и свежевание Гончими. А во-вторых, если Гончие и отстанут от неё, то тут же полетят к другой добыче — к ягам и к Малефику. Не то, чтобы их выживание Полицейскую сильно волновало само по себе, но Ноэль бы их не бросила в такой ситуации — а значит, и той, что её изображает, этого делать нельзя.
Внезапно её перестали резать со всех сторон. Раздался негромкий звонкий треск, словно ломался свежий лёд. Шкуру окатило таким холодом, что в сравнении с ним предыдущий антарктический мороз показался почти парной баней. А потом вокруг воцарилась глубокая звенящая тишина. И в этой тишине она услышала голос. Глубокий чистый голос, который не мог принадлежать ни мужчине, ни женщине, ни взрослому, ни ребёнку. Если можно представить себе человека, у которого вместо голосовых связок трубы церковного органа, то это звучало бы примерно так.
— Опасности больше нет, — произнёс этот голос. — Во всяком случае от Гончих. Но я бы не советовал тебе открывать глаза. Потому что если ты их откроешь, то увидишь меня, а всякий, кто меня видел — умрёт.
Полицейская послушно зажмурилась ещё сильнее, потому что прекрасно поняла, кому этот голос принадлежит. Тот, кто с лёгкостью прикончил стаю Гончих Тиндалоса, словно обычных дворняг, может в одно мгновение расправиться и с Ехидной. Да, по галактическим меркам это мелкий, не стоящий внимания божок. Локальный идол, почитаемый лишь на Земле, и то далеко не на всей и не во все времена. Многие авторитетные исследователи его и за бога-то не признают — считают просто отожравшимся демоном. Но ей и такого более чем хватит.
Великая Раса в целом не отличалась религиозностью. Ей случалось бросать вызовы богам и побеждать. Но одно дело — мощь расы в целом, а другое — судьба одного маленького глупого агента. Тут лучше быть поскромнее и повежливее. И разумеется, как можно меньше знать.
