Она поднялась, но Уильям здоровой рукой схватил ее за запястье и крепко держал.
— Рейчел, — его собственный голос звучал странно — отстранено, будто говорил кто-то другой. — Я никогда прежде никого не убивал. Я не... Я совсем не понимаю, что теперь делать с этим, — Уильям поднял на нее глаза, пытаясь найти в ней понимание. — Если бы это произошло... Я ожидал, что это будет во время битвы. И... Думаю, я бы знал, как. Что ощущать, в смысле. Если бы это произошло там.
Она встретила его взгляд, на ее лице отразилась тревожная задумчивость. Розовый свет — нежнее, чем блеск жемчужины — коснулся ее лица. И чуть погодя Рейчел очень ласково дотронулась до щеки Уильяма.
— Нет, — произнесла она. — Ты бы не знал.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
К обрыву
ГЛАВА 42
ПЕРЕКРЁСТОК
УИЛЬЯМ РАССТАЛСЯ с Хантерами на безымянном перекрестке где-то в Нью-Джерси. Было неблагоразумно идти дальше: их расспросы относительно позиций Континентальной армии встречались с растущей враждебностью, указывая на то, что та где-то близко. Ни мятежные сочувствующие, ни лоялисты, которые опасались мести армии, стоящей на пороге, не хотели ничего говорить таинственным путешественникам, которые могли оказаться шпионами или того хуже.
Квакерам будет проще без него. 'По ним сразу видно, кто они такие, и достойное восхищения намерение Дэнзелла завербоваться в качестве хирурга такое искреннее, что если они будут одни, люди им помогут', — думал Уильям. Или, по крайней мере, отнесутся к их расспросам более любезно. В то время как с Уильямом...
Объяснение, что он был другом Хантеров, поначалу оказывалось достаточным. Люди интересовались маленькой группой, но подозрения она не вызывала. Однако тревога заметно увеличивалась по мере продвижения дальше, в сельские районы Нью-Джерси. На фермы совершались налеты отрядами фуражиров (отряд, заготавливающий провиант для войска и фураж для верховых и тягловых животных — прим. пер.): как гессенскими наемниками из армии Хау, которые пытались втянуть Вашингтона в открытый бой, выманив того из тайного убежища в горах Уотчунг, так и со стороны Континентальной армии, отчаянно нуждавшейся в поставках.
Люди в фермерских домах, которые обычно радушно принимали незнакомцев ради новостей, которые те приносили, теперь отгоняли их мушкетами и грубыми словами. Стало сложнее добывать пропитание. Присутствие Рейчел иногда помогало им подойти достаточно близко, чтобы предложить деньги, и небольшой запас золота и серебра, имевшийся у Уильяма, был, конечно, полезен. Бóльшую часть денег от продажи дома Дэнзелл положил на хранение в банк в Филадельфии, чтобы надежно обеспечить будущее Рейчел, а выпускаемые Конгрессом бумажные ассигнации практически никто не принимал.
Впрочем, не существовало никакого способа замаскировать Уильяма под квакера. Помимо неспособности овладеть простым стилем речи, его рост и выправка заставляли людей нервничать — тем более что, хорошо помня капитана Нейтана Хейла, Вилли не мог ни сказать, что намеревается поступить на службу в Континентальную армию, ни задать какие-либо вопросы, которые впоследствии могли быть расценены в качестве доказательств шпионажа. Его молчание, воспринимаемое как угроза, также заставляло людей нервничать.
Он не заговаривал с Хантерами о расставании, а Дэнзелл и Рейчел предусмотрительно не спрашивали Уильяма о его собственных планах. Однако все знали, что время пришло: это витало в воздухе. Когда Вилли проснулся утром, Рейчел протянула ему кусок хлеба на завтрак, ее пальцы скользнули по его руке, и он почти поймал их. Она почувствовала силу его сдерживаемого влечения и, пораженная, подняла взгляд, посмотрев прямо на него. Ее глаза выглядели сегодня больше зелеными, нежели карими, и Уильям поцеловал бы ее, отбросив осторожность к черту (он думал, Рейчел бы не возражала), если бы ее брат в этот момент не вышел из кустов, застегивая ширинку.
Место для прощания Уильям выбрал неожиданно, чтобы ничто не смогло его задержать, и, возможно, чтобы сделать это быстро, не слишком долго раздумывая. Он осадил лошадь посреди перекрестка, испугав Дэнзелла, чья возмущенная кобыла принялась вытанцовывать, сдерживаемая уздой.
— Мы расстанемся здесь, — сказал Уильям резко и более жестко, чем намеревался. — Мой путь лежит на север, — он кивнул в сторону. Слава Богу, на небе сияло солнце, и он мог показать, где север, — и, думаю, если вы и дальше поедете на восток, то наткнетесь на какие-нибудь признаки армии мистера Вашингтона. Если же... — Уильям замолк, но он должен был предупредить их. Из рассказов фермеров выяснилось, что Хау послал в эти места войска.
— Если вы встретитесь с британскими войсками или гессенскими наемниками... Ты случайно не говоришь по-немецки?
Широко раскрыв под очками глаза, Дэнзелл покачал головой:
— Только немного по-французски.
— Это хорошо. Большинство гессенских офицеров хорошо говорят по-французски. Если вы встретитесь с такими, которые не знают французского и задумают к вам привязаться, скажи им: 'Ich verlange, Euren Vorgesetzten zu sehen; ich bin mit seinem Freund bekannt'. Это значит: 'Я требую встречи с вашим офицером, я знаком с его другом'. Произнеси то же самое, если вы встретитесь с британскими войсками. На английском, конечно, — добавил он смущенно.
Слабая улыбка мелькнула на лице Дэнзелла:
— Благодарю тебя, — сказал он. — Но если нас приведут к офицеру, и он потребует назвать имя этого теоретического друга?
Уильям улыбнулся в ответ:
— Это будет не важно. Если вы стоите перед офицером, вы в безопасности. Но назови имя Гарольда Грея, герцога Пардлоу, полковника сорок шестой пехоты.
Дядя Хэл не знал всех, как его собственный отец, но всякий в военном мире знает его или, по крайней мере, слышал о нем.
Уильям видел, как Дэнзелл бесшумно двигал губами, запоминая все это.
— И кем тебе приходится этот друг Гарольд, Уильям? — Рейчел обратилась к нему, пристально глядя из-под низко свисающих полей шляпы, которую она сдвинула назад, чтобы посмотреть на него.
Вилли снова замялся, но, в конце концов, какое это теперь имеет значение? Он никогда больше не увидит Хантеров. И хотя знал, что на квакеров не произведет впечатления демонстрация высокого положения и знатного имени, все же выпрямился в седле.
— Родственник, — сказал Вилли небрежно и, порывшись в кармане, достал маленький кошелек, который дал ему шотландец Мюррей. — Держите. Вам это понадобится.
— Мы вполне справимся, — ответил Дэнзелл, отмахиваясь от кошелька.
— Я тоже, — парировал Уильям и бросил кошелек Рейчел, которая рефлективно подняла руки и поймала его, сильно удивившись и тому факту, что она сделала это, и поступку Уильяма. Он улыбнулся ей, чувствуя, что сердце переполнено.
— Прощай, — хрипло произнес он, затем повернул лошадь и, не оглядываясь, пустился быстрой рысью.
— ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ОН британский солдат? — тихо сказал Дэнни Хантер сестре, наблюдая за тем, как Уильям уезжает, — Вероятно, дезертир.
— И что из этого?
— Насилие следует за таким человеком. Ты тоже это чувствуешь. Долго находиться рядом с таким человеком опасно — не только для тела, но и для души.
Рейчел какое-то время молча сидела на муле, глядя на пустую дорогу. Среди деревьев громко жужжали насекомые.
— Думаю, что ты, наверное, лицемер, Дэнзелл Хантер, — сказала она ровно и, натянув поводья, повернула голову мула, — Он спас жизнь мне и тебе. Ты бы предпочел, чтобы он не вмешивался? Лучше было бы увидеть меня убитой и выпотрошенной в том ужасном месте? — несмотря на жаркий день, Рейчел слегка вздрогнула.
— Конечно, нет, — рассудительно ответил ее брат. — И я благодарю Бога, что Уильям был там, чтобы спасти тебя. Я достаточно грешен, чтобы предпочесть твою жизнь спасению души этого молодого человека — но не настолько лицемерен, чтобы отрицать это, нет.
Она фыркнула и, сняв шляпу, отмахнула облако слетевшихся мух.
— Я польщена. Но что касается жестоких мужчин и опасности оказаться в непосредственной близости от них — то не ты ли везешь меня, чтобы присоединиться к армии?
Он невесело рассмеялся.
— Я. Возможно, ты права, и я лицемер. Но, Рейчел, — он вытянулся и схватил узду мула, чтобы не дать ей отвернуться, — Ты знаешь, я бы не хотел причинить тебе вред — ни телу, ни душе. Скажи только слово, и я найду тебе место среди Друзей, где ты будешь в безопасности. Я уверен, что Господь говорил со мной, и потому должен следовать своей совести. Но нет никакой необходимости и тебе идти за мной.
Она одарила его долгим спокойным взглядом:
— И откуда тебе знать, что Господь не говорил со мной тоже?
Глаза Дэнзелла блеснули за стеклами очков.
— Я рад за тебя. Что же Он сказал?
— Он сказал: 'Убереги своего глупого брата от самоубийства, ибо кровь его взыщу от руки твоей' (из Книги пророка Иезекииля 33:8 — прим. пер.), — огрызнулась она, шлепнув по его ладони и освободив уздечку. — Если мы собираемся присоединиться к армии, Денни, давай пойдем и найдем ее.
Она злобно пнула мула в бок. Тот, поставив уши торчком, под аккомпанемент наводящих страх вскриков наездницы пустился вскачь по дороге, как будто им выстрелили из пушки.
ЧАСТЬ ПУТИ УИЛЬЯМ ПРОЕХАЛ, держа спину особенно прямо и показывая отличные навыки верховой езды. После того, как дорога повернула, и перекресток пропал из поля зрения, он замедлил ход и немного расслабился. Вилли было жаль расставаться с Хантерами, но его мысли уже неслись вперед.
Бергойн. Однажды он встречал генерала Бергойна в театре, где играли пьесу, написанную самим генералом. Он не помнил ничего о том спектакле, так как, стреляя глазами, флиртовал с девушкой из соседней ложи. Но после они вместе с отцом пошли поздравить удачливого драматурга, который был румян и светился от успеха и шампанского.
'Джентльмен Джонни' — так звали его в Лондоне. Луч света на небесном своде лондонского общества, несмотря на то, что несколько лет назад он вместе с женой был вынужден бежать во Францию, чтобы избежать ареста за долги. Однако никто не требовал возвращения долга, потому что никто не платил по счетам.
Уильям был более озадачен тем, что его дяде Хэлу, казалось, нравился Джон Бергойн. Дядя Хэл не имел времени ни для пьес, ни для людей, которые их писали. Хотя, если подумать, у него на полках располагалось полное собрание сочинений Афры Бен (английская романистка и драматург, один из крупнейших авторов эпохи Реставрации — прим. пер.). Отец однажды сказал Вилли в строжайшей секретности, что его брат Хэл воспылал страстной любовью к миссис Бен после смерти своей первой жены и до брака с тетей Минни.
— Миссис Бен уже умерла, видишь ли, — объяснил отец. — В безопасности.
Уильям кивнул, желая казаться опытным и понимающим, хотя на самом деле не имел ни малейшего представления, что отец имел в виду. В безопасности? Как в безопасности?
Вилли покачал головой. Он не надеялся понять дядю Хэла, и, возможно, это к лучшему для них обоих. Единственным, кто понимал герцога Пардлоу, наверное, была бабушка Бенедикта. Раздумывая о дяде, однако, Уильям вспомнил о кузене Генри и слегка сжал губы.
Конечно, известие дошло до Адама, но тот, скорее всего, ничего не мог сделать для брата. Не мог и Уильям: долг звал его на север. А вот отец и дядя Хэл... Разумеется, кто-то из них...
Конь вскинул голову и фыркнул, Уильям посмотрел вперед и увидел человека, стоящего на дороге, подняв руку в приветствии.
Вилли подъезжал медленно, тщательно осматривая деревья, чтобы засечь, не затаились ли там сообщники, готовые напасть на неосторожных путешественников. Но обочина здесь была открыта, хотя, и с густыми, но тонкими ростками за ней: спрятаться там никто не мог.
— Добрый день, сэр, — сказал Уильям, осаживая коня на безопасном расстоянии от пожилого человека. Это был старик: он опирался на высокий посох, его лицо походило на отвал шлака оловянного рудника, а совершенно белые волосы были заплетены в косу.
— Рад встрече, — сказал старый джентльмен. Джентльмен, потому что стоял он с гордой осанкой, одежда его была приличной, и теперь Уильям заметил хорошую стреноженную лошадь, которая пощипывала траву неподалеку. Вилли немного расслабился.
— Куда путь держите, сэр? — вежливо спросил он. Старик слегка пожал плечами.
— Это может зависеть от того, что вы мне скажете, молодой человек, -старик был шотландцем, хотя по-английски говорил хорошо. — Я ищу человека по имени Йен Мюррей, которого, я думаю, вы знаете?
Вилли пришел в замешательство: как старик узнал об этом? Но он явно знаком с Мюрреем, и возможно, Йен упоминал Уильяма. И потому он осторожно ответил:
— Я знаю его. Но боюсь, понятия не имею, где он.
— Точно? — старик внимательно посмотрел на него. "Будто считает, что я его обманываю, — подумал Уильям. — Подозрительный старый козел!"
— Точно, — подтвердил он. — Я встретил его в Грейт Дисмал несколько недель назад, в компании с какими-то могавками. Но куда он направился потом, я не знаю.
— Могавки, — повторил старик задумчиво, и Уильям увидел, как запавшие глаза уставились на его грудь, где поверх рубашки висел медвежий коготь. — Вы получили эту крохотную боуби (мелочь, полпенни, безделушка (шотл.) — прим. пер.) от могавка?
— Нет, — сухо ответил Уильям, не зная, что такое "боуби", но звучало это как-то пренебрежительно. — Мистер Мюррей передал его мне, от друга.
— Друга, — старик так откровенно изучал его лицо, что Уильяму стало неуютно, и это его разозлило. — Как вас зовут, молодой человек?
— Не ваше дело, сэр, — отрезал Уильям, как можно более вежливо и подобрал поводья. — Доброго вам дня!
Лицо старика сжалось, как и рука на посохе, и Уильям резко повернулся, чтобы старый козел не ударил его им. Старик не ударил, но Уильям с некоторым потрясением заметил, что на руке, сжимающей посох, не хватало двух пальцев.
На мгновение Вилли показалось, что старик может взобраться на лошадь и последовать за ним, но когда он обернулся, человек по-прежнему стоял на дороге, глядя ему вслед.
Это не имело значения, но, движимый каким-то смутным намерением оставаться неприметным, Уильям спрятал коготь медведя под рубашку, где он безопасно висел рядом с его четками.
ГЛАВА 43
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ
Форт Тикондерога
18 июня 1777
'Дорогие Бри и Роджер, двадцать три дня — и контракт истечет. Надеюсь, мы сможем уехать согласно плану. Ваш кузен Йен покинул форт месяц назад, сказав, что у него есть дела, о которых нужно позаботиться, но он вернется к тому времени, когда контракт Джейми с ополчением завершится. Сам Йен записаться отказался и остался волонтером-охотником, поэтому, по сути, он не в самоволке. Не то, чтобы командир форта действительно в состоянии что-либо сделать с дезертирами, кроме того, что он спокойно повесит их, если они будут достаточно глупы, чтобы вернуться, хотя никто и не возвращается. Я не знаю, где находится Йен, но все же надеюсь, что у него все хорошо.
К слову о командире: у нас новый командующий фортом. Очень волнительно! Полковник Уэйн уехал несколько недель назад — несомненно, потея и от облегчения, и от влажности, — но зато мы перешли на новый уровень. Новый командир — настоящий генерал-майор, ни больше, ни меньше: некий Артур Сент-Клер, добродушный и очень красивый шотландец, чья привлекательность значительно усиливается розовой лентой через плечо, которую он повязывает по официальным случаям. (Очевидная положительная сторона принадлежности к новой армии, образовавшейся для конкретной цели, в том, что есть возможность придумать свою собственную униформу. И никаких тебе старых скучных британских условных обозначений для каждого полка).
