Существо, обитающее в открытом космосе. Большую часть времени они находятся в состоянии невидимости. Звездные вампиры питаются, высасывая всю жидкость из тела своей добычи, становятся видимыми только после еды, когда принимают цвет поглощенной жидкости. Их мельчайшие присоски и когти позволяют им без труда схватить и 'выпить' свою жертву.
Появление монстра всегда сопровождается сардоническим неестественным хихиканьем. Таким способом невидимый вампир оповещает жертву о своем прибытии.
Насытившись, Звездный вампир немедленно исчезает, и жуткий смех следует за ним. Заклинание для вызова существа не требует наличия психосилы, хотя это часто опасно, поскольку испытывающий жажду Звездный вампир, вероятнее всего, употребит вызывающего в качестве пищи.
— Ритуал призыва, но не подчинения. Хотя мы сами тоже вампиры, но в другом смысле, и в нас они увидят просто пищу. Хотя оставшейся силы Сердца и достаточно, чтобы отбить такое нападение, пользы от подобного визита не будет.
— А нам и не нужно управлять тем, кто явится на зов. Достаточно лишь схватить и удержать его достаточное время, чтобы он коснулся Ехидны.
Яги переглянулись.
— Это может сработать. Но даже если клон будет неагрессивен к нам, как потом отдавать ему команды? Языка Звёздных вампиров мы не знаем, а они недостаточно разумны, чтобы выучить любой из наших языков. Клоны Ехидны ведь не имеют никаких дополнительных знаний, кроме памяти оригинала...
— Кроме того, — добавил второй яг, — если Вековечный враг охотится за многомерностью, это может навести его на опасные мысли. Кто помешает ему вслед за нами призвать и сожрать такую же тварь? Если у Родителя появятся невидимые фрагменты, способные к межпланетным перелётам, мы окажемся даже в большей опасности, чем сейчас. И не только мы.
— Не появятся, — покачал головой Ричард. — Вот кого он точно никогда не станет жрать — это детей Йог-Сотхотха. Все супершогготы слишком ценят своё эго, чтобы играть по чужим правилам. Они хотят объединить всех в себе, но совсем не готовы объединяться в ком-то другом. Если бы они готовы были получить многомерность ценой подключения к Великой Грибнице, то давно сделали бы это. Плодовых тел на планете за эпохи их эволюции было достаточно, некоторые — совсем молодые и слабые. Против армии метаморфов они не продержались бы и минуты. Но споры Йог-Сотхотха сами усвоили бы нового носителя вместо того, чтобы быть усвоенными. Кстати, надо будет подбросить эту идею Сфинксу — что отвратительно и ужасно для прототипа, то ему наверняка понравится. Что же касается языка для общения... электромагнитную телепатию на "белом свете" вроде бы никто не отменял?
— В принципе нет, но чтобы размножиться и сформировать транслирующий контур в таком крупном и экзотическом организме как Звёздный вампир, бактериям понадобится часов десять, не меньше. За это время он на край Солнечной системы улететь успеет...
— Не успеет, — хмыкнул Ричард. — Я его подержу.
"Боюсь, ты упускаешь один маленький нюанс, Мастер, — раздался в голове голос Морфеуса. — Будь мы с тобой в полной силе, конечно, без проблем удержали бы эту звёздную скотину, сколько понадобится, чтобы её подковать и внуздать. Но ты уже неделю носишься туда-сюда по доисторической Земле и за это время ни разу не поспал. Учитывая, за счёт чего типичный вампир становится невидимым и неосязаемым, я далеко не уверен, что мы сможем не свалиться в Страну Снов, когда тварь начнёт как следует брыкаться".
Ричард обдумал предупреждение и нашёл его достаточно весомым. Тем более что Морфеус всё ещё под действием Уравнения, а значит, не может не только солгать, но даже как-либо исказить факты, во всяком случае — намеренно. Действительно, стоило бы выспаться, прежде чем приниматься за ловлю наполовину эмпирейной зверюги. Но каждый лишний час, проведённый на Земле, мог стоить жизни всей их компании.
— На Земле есть ещё человекоподобные вампиры? — спросил он ягов. — Я имею в виду вампиров в смысле потомства Йог-Сотхотха, а не любителей пососать Эссенцию вроде шамбло, — он в последний момент заменил оборот "вроде вас", ведь Ганеши от психического вампиризма как раз отказались.
— Немного, но есть. Несколько тысяч лет назад мы сами были такими, но с тех пор, как отпали крылья, многомерных тканей в наших телах не осталось. Сами ми-го, разумеется. Некоторые из их человеческих последователей. Но объясни, зачем тебе ещё вампиры?
— Хочу использовать одного в качестве ретранслятора команд для клона Звёздного вампира. Поскольку все они связаны в единую сеть — по определению — их мысленные послания друг до друга дойдут сразу. И разница языков тут не важна — Великая Грибница уж точно не худший переводчик, чем "белый свет".
— В принципе, такое возможно, — задумчиво сказал яг. — Но большинство вампиров этой эпохи — существа эгоистичные и несговорчивые. Вряд ли на переговоры уйдёт меньше времени, чем на укоренение твоих бактерий. Это если у тебя вообще есть, что им предложить.
— Скажи им, что я знаю, — внезапно прозвучал в ушах Ричарда новый, но хорошо знакомый голос. — У меня есть и место, и человек, и подходящая цена.
— Ксальтотун?! Ты наблюдал за мной всё это время? Как ты пережил встречу с Гончими?!
— Я верховный жрец Сета, демон. Это даёт некоторые привилегии. Когда нужно, бог смотрит через мои глаза, а Отца Змей крестом не изгонишь.
— Искренне за тебя рад. К сожалению, у меня нет для тебя столь же радостных новостей.
— Ошибаешься, демон. Я знаю об уничтожении Сердца Аримана, и это меня радует.
— Неужели? Ты ведь так стремился его заполучить...
— Да, но разрушение — тоже неплохой исход. По крайней мере, теперь я могу быть уверен, что его не используют против меня. Если бы я мог получить ту же уверенность относительно Сердца Слона, я был бы полностью удовлетворён. Я сам лишь сейчас понял, что больше боялся Сердец, чем вожделел их. Достичь верховной власти в Ахероне, а затем и на континенте, я смогу и собственным колдовством и интригами. Главное, чтобы меня не сбили на взлёте.
— Извини, устроит тебя, но не устроит меня. Меня просто жаба давит второй камушек разбивать — мне и первого дико жаль.
— Тобой манипулирует Цатоггуа?! — Ричард чуть ли не увидел, как Ксальтотун выпрямился и нахмурился.
— Нет, это просто выражение такое. Одно из моих имён — Алчность, а её кое-где изображают в виде огромной жабы.
— Поосторожнее с выражениями, особенно среди жрецов Змея. Хорошо, послушай. Ты собираешься бежать с Земли, чтобы избежать гнева Родителя. Я охотно помогу тебе в этом, если ты заберёшь кристалл с собой и поклянёшься не возвращать обратно. Унесён в космические бездны — для меня всё равно, что уничтожен. Ахерон — всего лишь земная империя, не звездная.
— А ты не хочешь бежать с нами? Если Родитель обнаружит, что не может достать своих главных врагов, он обрушит свой гнев на тебя...
— Не боюсь. Теперь я знаю, что из двух тварей осталась лишь одна. Кроме того, твоими усилиями у змеелюдей теперь есть Вековечный друг.
Ричард имел собственное мнение относительно способности Сфинкса к сотрудничеству, но он был последним, кто стал бы спорить в этой ситуации. Если колдун удовлетворён исходом — прекрасно! В интересах Алчности, чтобы он таковым и оставался!
— Хорошо, я дам тебе клятву, что Сердце Слона на Землю не вернётся, если нам удастся его унести. Точнее, что сделаю для этого всё, от меня зависящее.
— Прекрасно. Вампир, который тебе нужен — Акиваша, принцесса Стигии. Она в большом долгу у меня, так что сразу после получения клятвы я свяжусь с ней и скажу несколько слов, после которых она будет стелиться перед тобой шёлком.
СТИГИЯ
Почти полчаса они потратили на выбор лучшей логистики. Ричард мог слетать на переговоры с Акивашей сам — это был самый быстрый и дешёвый сценарий, но пришлось бы оставить Полицейскую и ягов без защиты, а Антарктида — не самое безопасное место, особенно сейчас. Он мог взять их с собой в уменьшенном виде, но на это пришлось бы потратить Эссенцию, которой осталось критически мало. Или можно было снова поиграть в катер на подводных крыльях, но такое путешествие заняло бы дней пять. Опять же не слишком безопасно, когда дико хочется спать, а Родитель может атаковать в любой момент.
Поддержание предмета или существа в уменьшенном состоянии требует меньших затрат Эссенции, чем акт уменьшения... но ведь в Стигии им придётся возвращать Ехидне нормальный размер, чтобы она могла клонировать вампира...
— А от того, НАСКОЛЬКО уменьшать — затраты Эссенции меняются? — уточнил Ричард.
— Нет. Важен только исходный размер изменяемого объекта, и время, которое он проводит в изменённом состоянии. Уменьшать в два раза, или в тысячу — неважно, ведь само превращение в определённой степени иллюзорно, хотя и позволяет вполне физические воздействия...
— Так, но получается, чтобы перейти от состояния "уменьшено в два раза" к состоянию "уменьшено в десять раз", или обратно, энергия вообще не тратится?
— На уменьшение "от двух к десяти" тратится больше, чем просто на поддержание одного размера, но меньше, чем на активацию самого уменьшения. На увеличение "от десяти к двум" — кое-что тратится, ничтожные крохи, но даже меньше, чем на поддержание "десяти" или "двух" в течение того же времени.
— А насколько велика особь Звёздного вампира?
— Разные бывают. Но те, что отвечают на призыв с Земли, обычно имеют диаметр тела около метра, и длину щупалец — около шести.
— Тогда минимальные затраты получатся, если сейчас уменьшить вас всех раз в пятьдесят, потом в Стигии увеличить Ноэль, но не до конца, а до двойного уменьшения, в этом размере она уже сможет клонировать типичную особь. А потом, если договоримся со всеми нормально, уменьшить обратно до пятидесяти. И уже в таком состоянии отправляться в эмиграцию.
Порт Кеми лежал между двумя протяженными, далеко уходящими в море мысами. Пирамида Сета, служившая убежищем Акиваше, располагалась за городом, с противоположной стороны от океана. Ричард так рассчитал полёт, чтобы достичь её на закате, уже в сумерках — хотя это, пожалуй, было излишней предосторожностью. Во-первых, он и днём был почти невидим, если не считать крошечных в сравнении с ним "пассажиров". Во-вторых, если бы кто-то из стигийцев даже смотрел в небо и увидел летящего демона, он вряд ли побежал бы докладывать о том царю или жрецам. Скорее, вознёс бы молитву Сету, чтобы тварь не обратила на него внимания. От сверхъестественных сил в эту эпоху привыкли не ждать ничего хорошего — а уж в этой стране особенно. Для колдуна жизнь простого крестьянина или воина — ничто, мелкая разменная монета. И те, кто колдовскими силами не владели, отвечали им тем же отношением. Повиновались, да, но из страха, а не из преданности. К разборкам жрецов, демонов и магов у них было вполне однозначное отношение "хоть бы уже наконец сожрали друг друга все и оставили нас в покое". И к "своей" нечисти это относилось даже в большей мере, чем к чужой.
— На входе будут двое стражников, которых придётся убить, — разъяснял Ксальтотун. — Они не знают об Акиваше и служат жрецам Кеми. Затем пройдёшь по коридору до первого зала, где тебя встретит человек Акиваши и проводит к ней.
Убивать Ричард, конечно, никого не стал — лёгкого нажатия спущенными с потолка щупальцами на сонные артерии хватило, чтобы вырубить обоих секунд на тридцать, а этих тридцати секунд, в свою очередь — чтобы связать стражников их же собственными одеждами, параллельно завязав им глаза. Ничего важного они не увидят и рассказать не смогут, даже когда их освободят.
Вместо обещанного посланника и проводника в первом зале гостей ожидала сама Акиваша — пришельцы настолько заинтересовали её, что она решила лично подняться из глубин своего обиталища. Высокая, стройная, гибкая женщина, всю одежду которой составляли сандалии и набедренная повязка. Ричарду она напомнила Ранн — не внешностью, и даже не движениями, а скорее глубинной мимикой — та самая затаённая властная сексуальность, взгляд опытной охотницы за мужчинами. Впрочем, в отличие от Ранн, Акиваша им как личностью совершенно не увлеклась, да и яги с Ехидной оставили её равнодушной. То есть ей было любопытно, но не в эротическом плане — все четверо интересовали её скорее как музейные экспонаты. Ганеши были чересчур стары, Ноэль не того пола, а Малефик — несъедобен. Древнюю вампиршу не возбуждали те, кого нельзя было укусить, так что переговоры шли в чисто деловом ключе.
Акиваша была довольно слабым магом — и даже не в том смысле, что её психосила оставалась где-то на уровне Фу Манчу. Для вампира это дело наживное. Гораздо больше ей не хватало опыта и интеллекта. Тот же Ксальтотун, хотя был раз так в сто моложе, успел узнать гораздо больше "тёмных тайн" — потому что всю жизнь странствовал, экспериментировал, учился. Акиваша же не хотела рисковать обретённым бессмертием — вечная молодость была ей нужна не для вечного познания, а для вечного наслаждения. Поэтому все семь тысяч лет она провела в лабиринтах под пирамидой — она могла себе это позволить, поскольку влияние змеелюдей сделало социальную систему Стигии крайне устойчивой по человеческим меркам.
Тем не менее, непосредственно с потомками Дхувиан она общалась тоже редко. В основном косвенно, через жрецов Сета. "Вы не трогаете меня и периодически присылаете жертвы, я не трогаю вас" — такая молчаливая сделка устраивала все заинтересованные стороны.
Раз в пару веков кто-нибудь из высокопоставленных жрецов Сета приходил к выводу, что вампирша вообще не представляет угрозы, и предпринимал попытку уничтожить или захватить её. И всякий раз такой выскочка слишком поздно осознавал свою ошибку.
— Почти все они здесь, со мной, — весело рассказывала принцесса, ведя пришельцев вдоль рядов гробниц. — Я редко убиваю таких насовсем — они становятся вкусной пищей и замечательными игрушками. Я даю им много, много времени, чтобы осознать их ошибки...
Да, сама вампирша была слабой колдуньей, зато на неё работали сильнейшие маги семи тысячелетий истории Стигии. Воины, которые потратили семь тысяч лет на развитие боевого искусства. Шпионы, столько же веков оттачивавшие искусство интриги. Все фараоны Стигии работали на неё, хотя не все знали об этом. В определённом смысле Акиваша и была самой Стигией. Только жреческая иерархия была вне её влияния, Чёрный Круг тщательно оберегал свою независимость — а власть жрецов здесь, как и в соседнем Ахероне, не уступала власти светской.
Кроме того, из-за тех же веков затворничества она не успела нахватать родовых проклятий, и потому почти не имела "традиционных вампирских слабостей".
Само собой, тайная царица знала про Вековечного врага. Как и змеелюди, панически боялась его. Как и змеелюди, мечтала уничтожить. Поэтому идея Ганеши "просто свалить на другую планету" не вызвала у неё радости. С её точки зрения, это было сродни дезертирству — в тот момент, когда все сверхъестественные создания должны временно отбросить вражду и объединиться против Врага. Благодушия Ксальтотуна по поводу Сердца она не разделяла, в возможность и желание Сфинкса защитить их — совершенно не верила.
