Русский хан

Да, далеко совдеповскому сельскому хозяйству до наших предков. Наконец показалась Рязань — все население города встречало нас, пришлось царскую корону напяливать на башку. Абрам Шац сделал классную вещь тонкой работы, но очень тяжелую — драгоценных каменьев вставил на полкило.

Город к нашему приезду празднично разукрасили, и при нашем въезде во всех храмах и церквях слышался малиновый звон. По ходу движения два гвардейца кидали в толпу медные монетки, что тут началось — народ озверел и пошла драка и давка. Нет, нам такой хоккей не нужен — дал знак прекратить дурную халяву. Вот и делай людям добро.

На другой день, в главном соборе Рязани отслужили праздничный молебен. В счет казны на площади поставили несколько бочек с медовухой и пивом, на огромных вертелах жарили цельные туши быков. Народу очень понравилось, да по другому и быть не могло — халява, она во все времена и везде халява.

Погуляв пару дней и отдохнув дня три, выступили на Тулу. В Рязани оставил своим наместником тысяцкого гвардии Петра Кащея и двести гвардейцев — пусть блюдут царские интересы.

За дней десять, не торопясь, добрались до Тулы.

Собственно города не было — был небольшой поселок, кузнецов и ремесленников и, что удивительно, ни радио, ни телефонов не существует, а моем восшествии на царский трон, уже известно. После дня отдыха в моем большом шатре собрались старшины Тулы, моя команда, естественно, присутствовала. Коротко обрисовав старшинам перспективы развития местной промышленности, предложил задавать вопросы и вносить предложения. Кузнецы поначалу стеснялись, а потом, освоившись, втянулись в разговор. Боярин Влас Худорин первым отметил главную проблему — люди.

— Мало построить завод, кто на нем работать будет?

— Карчи, где твой писарь?

— А вот, царь-батюшка, в уголке сидит.

— Давай его сюда за стол. — Пиши, писарь, указ. — Рабство на Руси отменить с сего дня и сего года — на все времена. — Все бывшие рабы должны отработать на казенных заводах, рудниках или других местах — не менее трех лет. — После отработки вольны в своих действиях и считаются свободными людьми. — Тем, кто нарушит мой указ, независимо от положения — князь он или простой холоп, наказание одно — смертная казнь, а половину добра его отходит в государственную казну. — Вторая половина — его домочадцам.

Боярин Худорин от восхищения крякнул. Мои засранцы — Карчи с Семеном, тут же стали восхвалять мой ум и прозорливость.

— А ну цыть вам, давно по хребту плетью не получали?

Кузнецы с боярами в лице изменились. Мои клоуны решили играть до конца, повалились на колени.

— Пощади, бачка-царь, детей своих не разумных, не вели казнить, вели миловать.

— Тьфу, заразы.

Не выходя из образа грозного царя, нахмурил брови и молвил:

— На первый раз прощаю, встаньте.

Они живо вскинулись, с самыми серьезными мордами, умилительно преданными глазами.

— Вот так, да..., понятненько домашняя заготовка. — Ну, я вам устрою маленькое це-це, но позже.

Команда во главе с Власом Худориным принялась обмерять местность под будущие цеха завода. Савелий Хват по моему указанию выслал отряды гвардейцев во все стороны на десять дней пути, за людьми. Освобожденных рабов и добровольных переселенцев, везти сюда на стройку. Нашли глину под кирпичный завод, мои две тысячи воинов возвели его стены под крышу в считанные дни. Остальные гвардейцы валили лес и ставили срубы, под будущие дома и постройки. К нам потихоньку стал прибывать народ. Кирпичный завод запустили и пошло ударными темпами строительство самого металлургического завода. Из Казани прибыл Юрий Коротыш со станочниками, а с ними десять молодых парней — будущих корабелов.

Юрий поведал последние новости — научились лить легированную сталь, делать орудийные замки и дульные тормоза. А вот латунь и порох найн. Ну, с латунью особых проблем, я думаю не будет, а насчет пороха — большой вопрос. У них вместо пороха динамит получился.

Лаборатория в Казани работает на износ, но ощутимых результатов не видно. Орудийные стволы сделали и орудия собрали четыре по 100 мм и по 200 мм — хоть сейчас стреляй, но чем и куда? У меня иногда проскакивает мысль, что мои потуги — мое прогрессерство бесполезны. Слишком большая инерция истории, выскочить из дикого тринадцатого века в век, хотя бы, восемнадцатый — просто нереально. Нужна оценка ученого — профи, а где мне его тут взять. Приходится переть напролом, а там посмотрим.

Юрия Коротыша срочно произвел в дворянство и назначил заместителем главы коллегии экономики и промышленности — Саввы Митрохина.

Жизнь в Туле закипела, гвардейцы каждый день подтаскивали новый народ. Мои будущие корабелы учились до упора — по пять часов в день. Среди прибывающих велел искать искусных плотников и прочих ремесленников. За строителями дополнительно отправил гонцов в Рязань и Владимир, заодно и в Нижний Новгород заскочат.

Старшой корабел — Павел Черный, подсказал, где лучше ставить верфи.

— До Архангельска далековато, государь, а в устье реки Луга, в самый раз. — Два шага и Финский залив — пальцем поелозив по карте, он ткнул в нужную точку.

— Все правильно, Павел, нам проще корабельщиков из Архангельска туда подвезти.

Через две недели вернулась взмыленная дальняя разведка, ходившая в сторону Киева. Князь Владимир Рюрикович, потеряв остатки мозгов, шел на нас с большим полком и толпой ополчения. По подсчетам разведки, его войско составляло около тридцати пяти тысяч человек. На малом совете, после доклада Савелия Хвата, решили не дергаться, а отслеживать передвижения киевлян и встретить их неподалеку от Тулы. Рабов, доставленных к нам, насчитывалось уже больше семи сотен. Стали сортировать их по специальностям и, к моему изумлению, среди них обнаружились два ювелира, а бывшие хозяева заставляли их работать на скотном дворе. Гвозди забивать секундомером — это в нашем духе. Глупость человеческая безгранична.

Я загорелся идеей создать свой Российский, то бишь, государственный монетный двор. Ювелиров отдали Юрию Коротышу, обрисовали задачу. Пусть изготовят образцы золотых и серебряных монет — пора налаживать выпуск золотых и серебряных рублей и полтинников ну и т.д. В помощь им дал, отыскавшегося среди рабов, художника — Франца Бергера. Как угораздило немчика попасть к нам в рабство — ума не приложу.

В итоге: четыреста человек оставили в Туле, остальных триста пятьдесят — на Урал. В бешеном ритме повседневных забот, я не забывал о долге перед моими верными соратниками, вечером, на синтезаторе, слепил сотню баллончиков с нервно-паралитическим газом. Ребятам из спецназа и разведки пригодятся. Сложив все в кожаный мешок — оставил два экземпляра. Забежавшим на звон колокольчика телохранителям — Петру и Федору объяснил правила пользования НПГ и сказал, что нужно сделать. Забрав баллончики, они, хихикнув, выскользнули из шатра.

Ранним теплым утром мы с Савелием Хватом, телохранителями и двумя сотниками сидели, рассевшись на седлах, брошенных на траву, на невысоком берегу местной речки. Наблюдали любопытное, надо сказать, зрелище.

На двух помостах, метрах в трех от берега — спали Семен с Карчи. Телохранители часа в четыре утра прыснули им из баллончиков, и местный наркоз действует до сих пор. Петр с Федором где-то нашли помосты, а затем аккуратно перенесли на них спящие тушки. Мы сидели уже с полчаса, а мои соратники и не думали просыпаться.

— Савелий, вели карабин принести, пора будить клиентов.

Савелий негромко свистнул — как из-под земли появился гвардеец с карабином в руках. Я кивнул — в утренней тишине выстрел в воздух оказался неприятно резким и громким. Первым вскочил Карчи, размахивая руками, свалился с помоста. Брякнулся в воду, заверещал спросонья и начал шлепать руками.

— Эй, Карчи, плыви к нам, только пузо не поцарапай.

Шаман нехотя поднялся на ноги — воды по колено. А суслик Скуратов продолжал спать, как ни в чем не бывало.

Я бросил сотникам:

— Скиньте второго с помоста.

Те, посмеиваясь, живо исполнили приказ. Сеня, вместе с постелью полетел в речку. Нужно отдать ему должное — не долетев до водички, он уже выдергивал "стечкин" из-под подушки, запутавшись в покрывале — выронил ствол. Так и копошился на дне, отыскивая пистолет — радуя нас громкими, но невнятными матерками.

Карчи весь взъерошенный и мокрый со злости выдал анекдотическую фразу — я на вас царю пожалуюсь. Мы так и полегли на берегу от хохота. Его фраза — "я на вас царю пожалуюсь" — долго ходила среди наших в виде анекдота. После моего прикола — Карчи с Семеном притихли на время. — Урок хороший получили.

— Ишь ты, над царем шутить вздумали, а если серьезно — с ними, обормотами, не так скучно жить. — Они хоть и "клоуны", да верные "клоуны".

Через неделю двинулись навстречу Киевскому войску. От Тулы отошли недалеко, всего километров за тридцать. Разведка постоянно отслеживала киевлян. Встав лагерем на берегу безымянного ручья, гвардейцы выслали дозоры. Меж палаток поднимались сизые дымки — воины варили кулеш и похлебку. Я в шатре, на синтезаторе, наклепал двести гранатометов и по пятьсот гранат НПГ на ствол. Охранники едва успевали выносить железо в мешках и загрузить на повозки. Утром прошло обучение гвардейцев, пользованием гранатометами, слава Богу, особых проблем не возникало. К полудню, наконец, появились киевские вояки — все тридцать пять тысяч, двигающиеся пятью колоннами.

Мои орлы, загодя определили направление ветра и встали с подветренной стороны. По фронту оставили лишь пятьдесят граников. Я на коняшке выехал вперед и потребовал полной капитуляции. В ответ получил хохот и насмешки, видимо численный перевес у киевлян вышиб разум.

Подъехавший Савелий попросил:

— Ваше Величество, они хороших слов не понимают и не поймут. — Дозвольте начать.

— Давай, Савелий, с Богом.

С левого фланга от нескольких опушек захлопали граники. Выскочившие перед головной колонной бойцы, произвели по десятку выстрелов и отбежали в сторону. Все колонны Киевской рати заволокло дымом. Через полчаса все закончилось — вражеское войско отрубилось, правда, моталось несколько сот лошадок, но и те падали через одну.

— Василий, передай Савелию, князя Киевского и его ближних бояр связать, остальных дружинников и ратников разоружить. Князя с боярами заберу с собой. Все пленных воинов, как придут в себя — гоните в Тулу.

Не спеша, вернулись в основной лагерь, подремал в холодке у шатра, испил кваску.

Прискакавший Скуратов, притащил интересные новости. После допроса князя Киевского Владимира Рюриковича и некоторых его бояр — выяснилось, что эти козлы, ни словом не обмолвились в Киеве народу, о том, что на Руси появился первый царь — Владимир Романов. Так сказать со всеми вытекающими последствиями. Мало того, меня этот гаденыш, представил как наглого захватчика, посягнувшего на Киевское княжество.

— Семен, князя Владимира с его окружением отвезем в Киев и устроим показательный процесс.

Присутствующему Савелию наказал:

— Из киевской дружины и ратников набери себе тысяч десять воинов. — В последующем, с прохождением курса молодого бойца.

— Так точно, Ваше Величество, исполню.

— Да кто бы сомневался. — Так тебе, Митрохин, — пятнадцать тысяч киевлян на строительство завода. Пять тысяч душ отправим на Урал, другие пять заберу с собой. — По дороге в Киев есть уголь — будут его добывать. — Савва, найди рудознатцев — перед отправкой лично с ними поговорю. — Теперь самое главное — объявите пленным киевлянам — после трех лет работы на моих рудниках и заводах, они свободны.

Тула напоминала муравейник перед дождем. Привели рудознатцев, числом двое, долго с ними беседовал, приглядывался. Наконец, старшему Онуфрию — крепкому мужику с черной бородой, отдал Батыевский "компас".

— Онуфрий, за вещицу сию головой ответишь, не испорть и не потеряй.

Онуфрий опять в ноги повалился.

— Экий, ты брат, ты не в ногах валяйся, а дело сделай.

Дал им карту и указал примерное расположение некоторых месторождений. Вдобавок Хват выделил десятку для их личной охраны на Урале. С рабочими, на Урал, Савелий отправлял шестьсот гвардейцев с тремя пулеметами и парой минометов — карабины, конечно, были у всех.

Пленные киевляне к работе на рудниках Урала, отнеслись спокойно, тем более их оповестили — жить станут в хороших срубах и получать за работу кое-какую копеечку. Старшему сотнику сопровождения Анисиму выдал из казны денег на закупку зимней одежды.

Провиант, инструменты и лошадей получат в Нижнем, Казани и Уфе. От Нижнего Новгорода до Уфы порекомендовал сплавляться по рекам. Получив царскую грамоту, Анисим с большим обозом и людьми отбыл в путь дорогу. Мне перед дальнейшей поездкой в Киев, предстояло заняться станочным парком для оружейного завода Тулы. На это дело убил два дня, затем суматошные сборы и алга. Добравшись до Брянска по Десне, в конце сентября доплыли до Киева. Пленных ратников с полутысячей гвардейцев, отправил дальше к будущему Донецку — добывать уголек.

На главном майдане в Киеве, перед огромнейшей толпой горожан выступил с речью. Народ принял меня очень хорошо — свой князь, надоел им хуже горькой редьки. Бояре были ему под стать — жадные, чванливые и властолюбивые. Потому и народ киевский, мое решение стать первым царем на Руси встретил с одобрением и понимаем. Народ на своей на шкуре испытал разобщенность князей — периодически ходивших с войной друг на друга.

Прежде чем принять кардинальные меры в отношении князя Киевского и его бояр — проявил свою царскую волю, допросить лично. Из их компании велел отпустить четверых бояр, не бывших во Владимире и не знавших обо мне ничего. Князю Владимиру Рюриковичу, его воеводе Олегу Скуле и ближнему боярину Рюмину — на эшафоте отрубили головы. С объявлением глашатая народу — казнили вышеназванных за государственную измену. Тела казненных отдали родственникам, которым приказали жить в своих усадьбах без выезда. Все вотчины, деревни и большую часть ценностей изменщиков отписали в казну. В княжьем тереме нашли сокровищницу — много нахапал оппортунист. Двадцать сундуков с золотом, серебром и ювелирными украшениями, да двадцать с ценными мехами — хорошее подспорье царской казне.

Рувим Кацман с помощниками занялся пересчетом содержимого сундуков — для описи и сдачи в закрома.

Я тем временем наказал Карчи заняться контрибуцией с киевлян, в виде продовольствия и теплой одежды — на Урал, Тулу и Донецк.

Последний, официально наименовали и нанесли на карту.

Скоро зима, как бы пленные не перемерзли. Сроку Карчи дал три дня. Савелию Хвату — отыскать толкового тысяцкого или сотника на должность Киевского воеводы.

Боярина Власа Худорина поставил наместником. Из трофейной казны выделил полчетверти на нужды города. В красивейшем Киевском соборе отслужили торжественный молебен — во царствование. Один день горожане пили и ели на халяву — на другой мы уже плыли по Днепру.

Дошли до Смоленска. Основная часть гвардии находилась под его стенами. Город был захвачен Литовским княжеством пять лет назад. Оккупантов обули за одну ночь — из гранатометов, забросали через стену НПГ, открыли ворота и все город наш. Литвинов убивали по всему городу — помогали сами горожане. По моему приказу оставили парочку. Кто-то должен донести радостную весть их князю. И строго наказал: