Вихревые линии становились все плотнее по мере того, как они приближались к корке, стремясь к невозможному бегству от Звезды. Становилось все труднее уклоняться от линий, когда они проносились мимо нее, как бесконечные лезвия; она была вынуждена извиваться взад и вперед, скользя между ними. Нестабильность также становилась более заметной; теперь рябь высотой почти в рост человека шла вдоль парящих линий, углубляясь и ускоряясь по мере прохождения. Была ужасающая красота в том, как сложные формы волн всасывали энергию из вихревых линий и устремлялись вперед. Воздух был наполнен оглушительным, заглушающим жар ревом линий.
Вскоре руки и ноги Дюры, и без того окоченевшие от долгой смены, заболели, и воздух, казалось, с трудом проникал в ее легкие и капилляры. Но теперь, когда они проникли сквозь стремительный вихревой лес и углубились в мантию, линии начали истончаться. Дюра с благодарностью посмотрела вниз и увидела, что они приближаются к объему, где линии, хотя и по-прежнему рассекали воздух со сверхъестественной скоростью, располагались примерно с их нормальной плотностью. Далее в "неподвижном" воздухе, казалось, почти не было линий, временно избавившихся от своей завихренности.
Дюра отпустила руку Раук и рискнула оглянуться.
Вихревые линии устремились вверх в наружную корку, прорезая ядерную материю и встраиваясь в сложные ядра материала корки. Когда они входили в лесной потолок, линии становились нестабильными, посылая в воздух кусочки разорванного вещества. Линии разрывали потолочную ферму Коса Френка. Посевы, за которыми она ухаживала всего несколько минут назад, теперь были вырваны с корнем, толстые стебли пшеницы разлетелись в воздухе. По иронии судьбы, Дюра могла видеть саженцы корковых деревьев, прикрепленные своими более глубокими корнями к потолку леса, пережившие вихревой шторм там, где мутировавшая трава не смогла.
Еще дальше здания в центре фермы Френка срывало с их креплений к потолку; одно из них взорвалось, превратившись в ливень деревянных щепок. Кули и надсмотрщики появлялись с полей и из зданий по всей ферме. Они были похожи на тучу неуклюжих насекомых, падающих с полей к мчащимся вихрям. Даже сквозь бурю Дюра слышала их крики; она подумала, не было ли среди них голоса самого Коса Френка. Некоторые люди отчаянно извивались под смертоносным вихревым дождем, как это сделали Дюра и Раук; но большинство из них покинули его слишком поздно. Не в силах протиснуться сквозь заграждение из извилистых линий, они были вынуждены повернуть назад, чтобы подняться к самой корке.
Но там не было убежища.
Дюра увидела, как женщина, все еще с маской на лице, забралась в пшеницу, как будто зарываясь в корку. Когда ударили вихревые линии, ее тело изогнулось вокруг них, откинувшись назад, вытянув руки и ноги. Крики женщины стали громче, тонкие и отчетливые, прежде чем резко оборваться.
Дюра сосредоточилась на легком запахе потревоженного воздуха, его резком ощущении в ноздрях, на небе и губах. Она и сама еще не была вне опасности. Она наблюдала, как рядом с ней появилась нестабильность. Нестабильность росла, как опухоль, и рассекала воздух, ее движение вдоль линии сочеталось с движением линии вверх, чтобы провести ее по диагонали мимо нее. По мере того, как глубина ее превысила рост человека, сложная грация ее формы волны искажалась; казалось, что у ее основания образуется горловина, а вторичные неустойчивости пульсировали по ее окружности, как сопровождающие.
Горловина начала смыкаться. Дюра зачарованно уставилась на нее.
Сверкающая линия вихря пересекла саму себя. Горловина сомкнулась, и от линии отделилось кольцо завихрения диаметром, возможно, в две человеческих роста. Сама линия, освобожденная от своей раздражающей нестабильности, отскочила от кольца плавным всплеском, а затем устремилась к наружной корке. Кольцо, дрожа, повернулось в воздухе, прокладывая диагональную траекторию через множество вихревых линий.
Вихревое кольцо.
Считалось, что кольца образуются, возможно, раз в поколение, при экстремальных погодных условиях вращения. Дюра никогда раньше не видела ничего подобного, и, насколько она знала, ее отец тоже, за свою долгую жизнь в восходящем потоке.
Она почувствовала укол глубокого беспокойства. Вихревое кольцо. Со Звездой происходит что-то экстраординарное.
Она вспомнила странное отдаленное движение, которое видела в начале шторма, иглы голубого света на вогнутом горизонте. Возможно, этот голубой свет был причиной всего этого. Убедившись, что ей не угрожает непосредственная опасность, она оглядела небо в поисках странного видения...
Крик. Раук.
Дюра крутанулась в воздухе, молотя ногами по магнитному полю. Раук незаметно отплыла от нее. Она почувствовала прилив гнева на себя, на свою беспечность, на свое мечтательное увлечение вихревым кольцом.
Крик донесся с траектории вихревого кольца, когда оно поднималось к наружной корке. Высоко в редеющем, стремительном лесу вихревых линий раздался грохот. Она, должно быть, увидела ущерб, причиненный ферме, и решила вернуться. Чтобы помочь. И теперь она была прямо на пути поднимающегося вихревого кольца. Глаза Раук и ее круглый разинутый рот были похожи на три пятна темной краски на ее круглом лице. Взрослая женщина висела в воздухе, загипнотизированная колебаниями кольца, не предпринимая никаких попыток убежать.
Дюра взмахнула ногами и руками в воздухе, устремляясь к удаленной сцене. — Уйди с дороги! Раук, о, уйди с дороги! Это убьет тебя...
Но она не смогла догнать кольцо. Раук, казалось, почти терпеливо ждала, когда кольцо попадет к ней. Воздух заскрежетал во рту и горле Дюры. Она царапала ногтями воздух, ее забота о терпеливой, безобидной Раук сливалась со слоями жестоких воспоминаний: ее опустошение от потери Эска и своего отца, ее постоянная, беспомощная боль при мысли о Фарре, таком далеком от нее.
Кольцо было механизмом, с помощью которого вихревая линия избавлялась от нестабильности, теряла избыточную энергию в попытке восстановить утраченное равновесие. Но само кольцо было нестойким. Поднимаясь, оно дрожало в воздухе, казавшись почти хрупким, и заметно уменьшалось в размерах: оно уже потеряло, пожалуй, половину своего первоначального диаметра и уменьшилось до ширины не более человеческого роста. И его траектория изогнулась в воздухе, когда его вращение усилилось из-за газа, через который оно проходило. На мгновение Дюра дико задалась вопросом, может ли комбинированный эффект сжатия и отклонения траектории увести кольцо от Раук. Возможно, если бы Раук просто отплыла немного в сторону, в сторону от изгиба пути...
Нет. Было слишком поздно. Раук была все еще жива, дышала полной грудью, находилась в сознании; но это было так, как будто она уже была мертва.
Кольцо ударило Раук в живот. Она, казалось, взорвалась вокруг ленты вихря. Ее халат разорвался и стянулся вперед, обнажая спину; Дюра увидела осколки кости, торчащие из разорванной плоти. Одна рука была вывернута и оторвана, оставив ужасный, искривленный обрубок связок и кости. Голова Раук осталась целой, но, казалось, превратилась в кашицу; ее лицо было гротескно вытянуто, уголки рта разорваны.
Вихревое кольцо прошло сквозь останки Раук, быстро сокращаясь.
Дюра позволила себе дрейфовать до остановки в чистом объеме воздуха. Она почувствовала, как напряжение покидает ее мышцы; она медленно свернулась в клубок, как будто хотела уснуть. Этого не должно было случиться, подумала она. Это неправильно. Мы не заслуживаем такой судьбы. Это — противоестественно.
И теперь к списку караванов добавилось еще одно имя.
На горизонте что-то двигалось. Объект рассекал воздух; он был похож на луч с сияющими золотыми крыльями, которые били по воздуху... но он был намного больше любого луча, достаточно большой, чтобы его можно было увидеть, хотя он почти терялся в тумане горизонта. Сине-белый свет ударил из чрева великого небесного луча в синевато-фиолетовую массу квантового моря внизу.
К ней вернулось еще больше воспоминаний, легенд из уст и пристальных взглядов напряженных, худощавых стариков. Я знаю, что это такое. Мог ли он быть причиной сбоев с этими лучами?
Я знаю, что это. Это корабль из-за пределов Звезды.
Она опустила голову вперед, на колени.
Ксили.
14
— Ксили.
Хорк держал голову своего отца на коленях среди обломков зданий фермы. Он посмотрел на Мууба, отчаяние и ярость сверкали на его бородатом лице.
Мууб изучал изуродованное тело Хорка, председателя комитета Парца, полный решимости забыть об опасности лично для себя — поскольку он был подвержен непостоянному гневу младшего Хорка — и рассматривать этого разбитого человека просто как еще одного пациента.
Как только известие о последнем сбое достигло Парца, Хорк, опасаясь за жизнь своего отца, вызвал Мууба. И вот, меньше чем через день, они были на экспериментальной ферме корки.
Немногочисленный медицинский персонал, работавший здесь, явно был потрясен катастрофой. Они встретили Мууба по прибытии со странной смесью облегчения и страха — стремясь передать ответственность за пострадавшего председателя, и в то же время опасаясь последствий, если их сочтут халатными. Что ж, здешний персонал явно старался изо всех сил, и Мууб сомневался, что внимание, которое уделялось Хорку, могло быть лучше даже в его собственной больнице общего блага. Но работа медиков была безрезультатной, Мууб сразу увидел это. Большой, изящный череп председателя комитета явно был раздавлен.
Охранник с заряженным арбалетом навис над телом, исподтишка наблюдая за Муубом.
Хорк поднял лицо к Муубу; Мууб прочитал горечь, опасения и решимость в круглых, жестких чертах Хорка. Он попытался не обращать внимания на интерес, проявленный охранником к его передвижениям. Хорк был скорбящим сыном, сказал он себе. — Сэр, — медленно произнес он. — Он мертв. Мне жаль. Я...
Наглазники Хорка, казалось, стали еще больше. — Я вижу это, черт бы тебя побрал. — Он оглядел изуродованное тело своего отца, теребя тонкую председательскую мантию.
— Здешний персонал боялся сказать вам, — сказал Мууб.
— У них есть на то причины?
Мууб попытался оценить настроение Хорка. Он был достаточно честен, чтобы признаться самому себе, что без угрызений совести доставил бы несчастных слуг сюда, на суд гнева Хорка, если бы считал, что это необходимо для его собственного спасения. Но Хорк, хотя и был явно шокирован, казался рациональным. И в глубине души он не был мстительным человеком. — Нет. Они сделали все, что могли.
Хорк провел рукой по редким желтым волосам своего отца. — Обязательно передай им, что я ценю их работу. Проследи, чтобы они поняли, что им ничего не угрожает из-за их участия в этом... И проследи, чтобы они продолжили лечение остальных раненых здесь.
— Конечно. — Здесь было много работы для медиков. Когда воздушная колесница проносилась над опустошенными внутренними районами, Мууб уловил шокирующие, яркие отблески разбитых полей — мертвые кули и вырванные с корнем стебли пшеницы, одинаково парящие в безмятежном воздухе, — и разрушенные, взорванные здания. Воздушные свиньи рыскали среди дрейфующих трупов в поисках пищи. Он вздрогнул. — Возможно, я сам буду вынужден остаться здесь, сэр, после того, как вы улетите. По всему этому району предстоит срочная работа по поиску и лечению раненых, прежде чем...
— Нет. — Хорк все еще гладил отца по голове, но его голос был бодрым, деловым. — Я намерен остаться здесь на один день, чтобы убедиться, что дела моего отца в порядке. В течение этого времени ты можешь делать здесь все, что тебе заблагорассудится. Но потом я вернусь в Парц, и ты должен вернуться со мной. — Он поднял лицо к небу и оглядел изнанку корки, на недавно застывшие вихревые линии. — Разрушения не ограничиваются только этой фермой или даже этой частью корки. Мууб, повреждения были нанесены в широком кольцевом пространстве прямо вокруг полюса, на огромной полосе, пересекающей большую часть лучших внутренних районов Парца. Как мне сказали, все это связано с режимами вибрации Звезды. — Он покачал головой. — Если это тебя утешит, то, должно быть, подобные полосы разрушения охватили Звезду на всех широтах, вплоть до северного полюса. "Звезда зазвенела, как колокольчик", — сказал мне один жизнерадостный идиот.... Теперь я должен убедиться, что работа по оказанию помощи скоординирована настолько хорошо, насколько это возможно, и начать рассматривать последствия такого большого ущерба для внутренних районов Парца. И мне нужно, чтобы ты был со мной, Мууб; у тебя тысячи пациентов по всей стране, а не только несколько десятков здесь. И у меня есть на примете для тебя другое задание...
— Как скажете.
Хорк все еще смотрел в небо. — Ксили, — повторил он.
Его разум был полон образов разрушения, Мууб попытался сосредоточиться на том, что говорил избранный председатель.... Это казалось Хорку очень важным. И поэтому, устало подумал он, это было важно для Мууба.
— Извините, сэр. Я не понимаю.
— Это то, что они говорят.
— Кто?
— Простолюдины... обычные люди здесь, на потолочной ферме. Кули и их начальники. Даже кое-кто из медицинского персонала, который должен быть достаточно образован, чтобы знать лучше. — Лицо Хорка исказилось в жутком подобии улыбки. — Они все видели лучи в небе, корабль из-за пределов наружной корки. Реальность этих видений кажется несомненной, Мууб. И у простолюдинов есть только одно объяснение... что ксили вернулись, чтобы преследовать нас. — Он посмотрел на пострадавшую голову своего отца. — Очевидно, чтобы уничтожить нас.
Встревоженный Мууб протянул руку и схватил Хорка за толстое плечо; он почувствовал напряжение в массивных мышцах Хорка. — Сэр, это чепуха. Простолюдины ничего не знают. Вы не должны...
— Вздор, Мууб. — Снова этот дикий взгляд; но Мууб, осмелев, удержал руку на месте. — Кажется, все знают все о ксили, даже спустя столько времени. Так много для поколений подавления со времен реформации, а? Я начинаю думать, что эти суеверия подобны сорнякам на полях моего отца. То же самое и с культом чертова колеса — неважно, скольких ублюдков ты сломал, они продолжают возвращаться снова. Совершенно неистребимо. Даже в самом суде, Мууб! Ты можешь в это поверить?
Мууб почувствовал, что напрягся. — Сэр, на нас обрушилась большая беда. Мы должны разобраться с последствиями сбоя. Мы не можем обращать внимание на сплетни невежественных людей. И...
— Не указывай мне на мои обязанности, Мууб, — сказал Хорк. — Конечно, я должен разобраться с последствиями этого сбоя. Но я не могу игнорировать то, что было замечено, доктор. — Круглое лицо Хорка было суровым, решительным. — Огромный корабль, проникающий сквозь внешнюю корку из пространств за пределами Звезды. И, похоже, стреляющий каким-то оружием, копьем, сделанным из света, в квантовое море. Мууб, что, если корабль вызывает сбои? Что тогда? В чем будет заключаться мой долг?
Мууб отстранился от Хорка. Несмотря на усталость и шок, он почувствовал, как по его телу пробежал трепет благоговения, глубокий и первобытный. Хорк планировал бросить вызов самим ксили.
