Я так и не просекаю разницы между нами и людьми из 'волчьей сотни'. По цепочке передается — едут уже ропшинские. Недолго группа быстрого реагирования собиралась.
— Делать-то мне чего? — спрашиваю я у Ремера.
— За подопечными следи. И не суетись.
— А стрелять если? У меня же пульты в руках — показываю ему занятые руки.
— Стрелять тебе не придется. Стрелять тут есть кому и без тебя. Ты Мута инструктировал? Чтоб они не лезли пока мы не начнем стрелять?
— Угу.
— Что угу? — интересуется капитан.
— Проинструктировал. Только он никак не среагировал на инструктаж.
— То есть не понял? — уточняет собеседник.
— Не знаю. Может и понял. Я дважды все изложил.
— Ладно, в конце-то концов... В общем лежишь и не суетишься. Если они действуют одинаково, то все сделают как в прошлый раз. Они из машины пристрелили морфа, потом вылезли, осмотрели, привязали тушу к ЗИЛку и уехали. По всему судя, дело для них привычное и они уже расслабились. А это как ты понимаешь...
— Чревато боком, да?
— Точно так — спокойно заканчивает разговор Ремер.
Я еще удивленно замечаю, что в руках у Ильяса не автомат с ПБС, а маленькая милицейская стрелялка с глушителем. Доходит до меня, впрочем, быстро, что дистанции тут будут смешные, ни к чему длинноствол. А Ильяс и из такой пулялки влепит куда надо и сколько нужно.
Почему-то несколько километров до нас ГБР едет очень долго. Или мне так кажется только? Пробую считать про себя, поглядывая из кустов туда, где притаились морфы. Тихо там. Ну да я и наших никого не вижу, кроме Ремера и Ильяса, остальные замаскировались как надо.
Грузовичок слышно издалека, то ли из-за тишины вокруг в лесу, то ли глушак у них дырявый. Потрепанный ЗИЛ с будкой подъезжает вплотную к жрущим зомби, заслоняет их. С той стороны хлопает громко три раза. Невнятные разговоры. Из кузова не спеша выбираются трое, одеты разномастно и вооружены тоже абы как. Один, одетый в потасканный камуфляж, с автоматом Калашникова в лапах, со старой советской каской на голове, встает, глядя в нашу сторону. Мы лежим совсем близко от него, но он смотрит куда-то дальше, что называется в упор не видит. Держится, словно выполняет надоевшую до зевоты работу, я бы даже сказал, что он напоминает скучающего в пустом зале магазина продавца. Двое других что-то говорят. 'Наш' лениво спрашивает их, повернув башку в ту сторону:
— Че, опять пустяшку вытянули?
— А то! Обычняк обычный. Зря таскались, никаких мутантов, опять копытникам привидилось сослепу!
Часовой сплевывает на дорогу, матерится. ЗИЛ проезжает немного вперед, открывая лежащих вполвалку упокоенных мертецов. Некоторое время троица переругивается на тему чертовых слепошарых копытников, потом препираются кто будет привязывать к машине задохлых. Водила высунувшись из кабины напоминает, что пора бы уже и ехать, его посылают подальше, потом самый молодой, вооруженный двустволкой не самого могучего калибра, закидывает свое ружье за спину и начинает вязать за ноги покойников к буксирному крюку грузовика. Парень в каске что-то толкует в маленькую рацию, кивает головой, пихает рацию в футляр на поясе и тут же рядом чпокает в руках Ильяса бесшумка. Звук попадания пули в цель доносится тут же, но это не тупой 'чвак в мясо', а непривычно гулкий, часовой резко дергает башкой и валится как подкошенный, тут же справа и слева гремит пара очередей и я вижу краем глаза, как метнулся на дорогу Ремер, и выпучивший испуганно глаза, парень с веревками в руках словно окостенел под наведенным на него стволом, даже не подняв толком руки застыл в крайне неудобной позе. Резвым оказался третий из стрелков — рванул как стометровку и налетел прямо на выскочившую из кустов Блондинку, ухитрился увернуться от широкого взмаха ее лапы, прытко дернул назад и попал под приклад Сереги, как только метнулся за машину. Наверное получить в грудашник прикладом тяжеленного пулемета, да еще когда им врезал здоровенный Серега — не подарок. Прыткий стрелок сидит кхекая на земле и никак не может вздохнуть. А водила ЗИЛа как стоял с пачкой сигарет в руке, так и замер. И сигарета висит на нижней губе.
К моему глубочайшему облегчению Блондинка не погналась за стрелком и не кинулась на Серегу, а вполне мирно уселась на задницу по первому же хрипатому окрику Мутабора. 'Браво, Киса, браво, вот что значит — школа!'
Наши уже на дороге, обыскивают захваченных пленных, как-то все так быстро закончилось, даже не успев начаться толком. В кино такой эпизод бы освистали.
Выбираюсь поближе к подопечным, попутно отметив, что часовой шевелится, а на его каске длинная блестящая вмятина — рикошетнула пулька, не пробив. Ремер за шкирку подхватывает приходящего в себя часового, стаскивает быстро его с дороги. Я почему-то ожидал, что пленных соберут вместе, но как раз наоборот — развели по одному. Мутабор, крепко держащий цепь со своей Блондинкой, не спеша подходит к куче тел у дороги. Я в курсе, что обоих покормили максимально вкусно, потому с одной стороны они безопаснее, с другой — немного медлительны, вот от голодной Блондинки человек не смог бы удрать. А от сытой — вишь, получается. Мертвяки никак не впечатляют парочку, Блондинка старательно обнюхивает буксирный крюк — не, точно нюхает, как живая. Значит и этот способ у них задействован. А еще поговаривают, что находящихся рядом живых мертвяки улавливают каким-то сверхестественным способом. То ли что-то у них на манер тепловизора появилось, то ли что живые за собой не знают. В конце концов присутствие другого человека в темной комнате многие ощущают. Я и сам так могу...
Краем уха слушаю разговор сидящего неподалеку от меня на земле водилы ЗИЛа с Серегой. Серега же его и усадил довольно ловко, теперь охраняет. Пленному дали наконец закурить и внешне он выглядит спокойным, только глаза выдают, затравленный у него взгляд, лихорадочный.
— Откуда вы такие ловкие? — спрашивает водила.
— Из Кронштадта — простодушно отвечает Серега.
— Опять разведка? — хмыкает как-то обреченно пленный.
— Нет, решили что пора кончать с людоедством, больно вы оборзели — по-прежнему нарушая правила допроса, поясняет пулеметчик.
— Ну да, следовало ожидать — соглашается покладисто сосредоточенно дымящий водила, и, пыхнув дымком спрашивает:
— Тоже смотрю мертвяков дрессируете? — показывает глазами на парочку за грузовиком пленный.
— Не, от ваших не то наследство, не то трофей — поддерживает беседу Серега.
— А силенок хватит с людоедством-то кончить?
— Хватит — успокаивает пленного подошедший к нам Ильяс.
— Это хорошо, если хватит — неожиданно соглашается водила.
— Конечно, хорошо — кротко успокаивает его Серега.
— К слову — твой приятель, тот, что в каске, согласился нам всемерно помогать. Сообразил, что выгоднее... — заявляет подошедший к нам Ильяс.
Водила смотрит как-то странно. Сигаретку он уже докурил до фильтра в две судорожные затяжки. Нет, определенно странно смотрит. Словно что-то взвешивает в уме, причем очень важное, самое важное в жизни. И так думает при этом, что не сразу до него доходит, что курит он уже мундштук из синтетики. Кашляет, сплевывает в сторону окурок. Поднимает глаза определенно решившись на что-то. Я на всякий случай делаю как бы невзначай пару шагов в сторонку.
Откуда-то очень издалека доносится треск выстрелов. Переглядываюсь с Ильясом, он кивает головой многозначительно.
— Ваши? — спрашивает слишком уж спокойно пленный.
— А ты как считаешь? — улыбается Ильяс.
— Как вы собираетесь Ропшу от людоедов чистить? — с неуместной для его положения напористостью спрашивает пленный.
— Не до хрена ли вопросов, дружище? — ласково вопрошает Ильяс.
— У меня там семья. Мне надо знать — твердо глядя Ильясу в глаза поясняет водила.
— Людоедил?
— Причащали. А что за мясо было и чье — не знаю.
— Танк привели в порядок? Который КВ? — задает животрепещущий вопрос снайпер.
— Что с жителями делать будете? — пропускает его вопрос мимо ушей пленный. По-моему делает это нарочито, демонстративно.
— Ты вопрос мой слышал? — мягко напоминает Ильяс.
— Слышал. Но пока не знаю, что с жителями будет — отвечать не стану.
— А ну ты наглый — удивляется картинно снайпер.
— А смысл мне вам отвечать, если вы например всех под корень?
— А смысл нам всех под корень? Вот вашу верхушку закопать — это да. Собираемся.
— Только верхушку? А причащенных?
— Если б хотели всех зачистить — накрыли бы 'Градами'.
— Шутишь... Нет у вас 'Градов'. И корабельной артиллерии нет.
— Тогда у тебя будет возможность сильно удивиться. От СССР много чего интересного осталось и нашим деятелям все даже за 20 лет расхреначить не получилось. На небольшой поселок в избытке хватит. Но дело в том, что нам поселок долбать нет резона. Это вы Кипень просто так замогилили, ублюдки. Нам вокруг живые анклавы нужны. Но без людоедов. И проезжие дороги. Тоже без людоедов.
Высказав все это, Ильяс кидает на меня недовольный взгляд, дергает подбородком. Ну понятно, намекает, чтобы я не отвлекался и наблюдал за своими поднадзорными. Так я и не отвлекаюсь, приглядываю, тем более, что оба морфа основательно устроились на солнышке, греются.
— Так что не надо выеживаться, дружище. Не расскажешь по-хорошему, расскажешь по-дурному, тут есть кому тебя допросить в неприятном стиле.
— Не сомневаюсь. Только вот время потеряете много. И зря. И не факт, что правду узнаете. Оборону-то в поселке три месяца плотно готовили — как -то лихорадочно выговаривает пленный..
— Ну вот. Уже лучше — удовлетворенно замечает Ильяс
— Что лучше-то? Он ведь упирается — удивленно вставляет реплику Сергей.
— Не, это он уже торгуется. И это правильно. Итак — что тебе нужно? — заинтересованно интересуется почувствовавший себя в своей стихии снайпер. Ну да, поторговаться-то он любит — хлебом не корми.
* * *
Работа показалась Ирке не то чтоб сложной, но какой-то туповатой, что ли... После второй ночевки не пропало ничего, хотя чему пропадать — автомат все равно убрали в чулан под названием 'оружейная комната', а пистолет она и не подумала снимать. Утром познакомилась с теми, с кем придется работать, но знакомство прошло весьма прохладно, одна из девчонок скупо обмолвилась, что 'там видно будет'. Правда, завтрак был неплох. Ирка была рада горячей пище, да впридачу состряпанной умело — со специями, вкусным мясом, достойным соусом и настоящими макаронами из добротной 'твердой муки', как говаривал Виктор, путавший муку и твердые сорта пшеницы. И чай — сладкий, настоящий, крепкий и душистый, порадовал. Печенье и конфеты на столах тоже были не в ограниченном количестве и Ирина плотно натрескалась, наелась бы и еще плотнее, но сосед слева покосился на такое старательное поедание сладостей, хмыкнул и посоветовал не нажираться как удаву перед выездом, работать будет сложнее. Работать действительно было сложно — хотелось спать. Ничего не происходило, грузчики набивали грузовик за грузовиком разными ящиками с какого-то склада на окраине, грело солнце и ничего не беспокоило — посты стрелков были скорее для проформы, ни одного зомби за весь первый день своей работы Ирина так и не увидела. Вечером пришлось чистить автомат и Ирка получила строгое внушение от того самого соседа, что рекомендовал утром поберечь пузо, за нечищеное после стрельбы оружие. Впрочем то, что Ирка рассказала о своей затее поехать рожать в Питер или там в Кронштадт скорее ухудшило к ней отношение — соберись она работать в этой команде и дальше, пожалуй, к ней отнеслись бы с большим интересом. А так — ну что есть, что нет, сама она не рвалась рассказывать о себе и муже, ограничилась информацией, что отсиделись де в деревне. Вечером все же проверили — как умеет стрелять. Немного волнуясь, Ирина отстрелялась, весьма средне прямо сказать.
— Для бабы, то есть для женщины — сносно — вынес свое решение десятник, которым оказался как раз сосед. Патроны ей выдали, но немного — полсотни, да десяток она спалила пока стреляла. Жуткие лапти китайского производства, хлюпавшие на ноге тоже поменяли, но без какого-либо старания. Никакого сравнения с украденными родными ботиночками и близко не было. Намяла ноги, хотя вроде и не ходила особо. Впрочем, Ирина не шибко заморачивалась — не собиралась она тут задерживаться надолго. Ни друзей, ни знакомых... да и с детства она хотела жить именно в Петербурге, а не каком-то там Ржеве. Ничего она про этот город не знала, да и знать не хотела. А еще эти анекдоты про поручика Ржевского... Конечно Питер вымер по большей своей части, но все-таки места знакомые...
Как оказалось команда, куда записали Ирку, как раз перед ее прибытием жестоко пострадала, потеряв за один раз сразу несколько человек, причем несмотря на то, что туда бросили оперативно бронегруппу — двоих из пропавших бойцов так и не нашли вообще. Теперь потрепанная команда должна была получить пополнение и немного придти в себя, настрой у уцелевших был просто похоронный. Ирина совершенно случайно узнала, как это произошло, сами сослуживцы рассказывать не рвались, а вот знакомый пацан на КПП от скуки изложил, что дело вышло гадостное и аналитики в штабе пришли к выводу, что столкнулись с ранее незнакомым — судя по всему работала стая морфов не меньше трех особей, причем сначала они согнали с близлежащей территории мало не сотню обычных рядовых зомбаков и ухитрились этим отвлечь внимание стрелков, которые слишком увлеклись отражением атаки такой толпы и не заметили, что с крыши соседнего складского посещения им в тыл вышли уже морфы.
— Тут такие толпы и раньше бывали. Они ж на шум бредут, на выстрелы, так что не впервой, но вот чтоб зомбаки отвлекали, а морфы этим пользовались — такого не было...— закончил пацан свой рассказ. Ирина поблагодарила, а сама подумала, что вполне вероятно, что и ранее случалось, только вот рассказать некому, морфы-то успешные и эффективные не от плесени завелись, отожрались же на ком-то. Желание уехать только усилилось от такого рассказа и от таких морфов. Правда неясно, что там в Питере или этом Кронштадте. Тоже тот еще сахар может быть. Тут вон кормят неплохо и даже что-то платить обещали. Когда выезды пойдут не в пример сегодняшнему безопасные, а в зазомбяченные еще зоны. Там где стаи сообразительных морфов. Нет, надо все-таки не нарываться. Подвиги это хорошо, но только для тех кто жив остался, а рвать пуп не пойми за кого — не стоит. В этом Ирка была с мужем своим согласна.
* * *
Муженек же надо заметить не раз вспомнил пропавшую Ирку. Автомеханик Валентин, протрезвев, стал теперь бояться Витьку и вроде как все устаканилось. Витя все же не терял бдительности. Мало ли что Валику в проспиртованную башку придет. Потому Виктор себя держал в полной боевой готовности и спиной старался не поворачиваться. Трактор уже можно сказать — починили. Теперь надо все починенные и перебранные узлы собрать в единый агрегат, обшить трактор листами железа, сделать амбразуры и можно провести разведку. Совершенно не к месту вдруг вспомнился виденный в Новгороде маленький аккуратный древний танк Т-70. Вот его бы Витя с удовольствием бы поменял на трактор для разведки. В кабину трактора вдвоем влезть было трудновато, а ехать в одиночку очень не хотелось.
