Именно поэтому так ценны любые внешние наблюдения, произведённые на сломе эпох, когда, по удачному высказыванию Йобко, "обнажается историческая почва". В такие моменты даже самые слепые и равнодушные глаза что-нибудь увидят: публикуемая нами эпистола это подтверждает. К сожалению, она обрывается на самом интересном месте. Но и те скудные и противоречивые сведения, которые заключены в ней, дают определённый материал для работы историка. Кроме того, оно наверняка заинтересует и наших читателей — хотя бы как документ своего времени. При всей наивности автора этого послания, оно даёт нам возможность заглянуть в прошлое глазами современника, почувствовать дух эпохи, вдохнуть аромат утраченного времени.
Кель Селевендра, баклан,
научный редактор журнала "История и современность" (Директория).
ТЕКСТ
Индекс: 07 123308
Куда: Московия, г. Нижгород, а/я 12002
Кому: по требованию
Из: анкл. Хаттифнаттов, пос. Приграничный, п/о 12
От кого: Дуглас Баранаускас, п-к п.с.н.
За доставку уплочено. П/о 12, старший письмоводитель Козловский Я.Е. [подпись — Прим. публ.]
Любезный друг, мой дорогой Констанций!
Вопреки Правилам письмовников, настоятельно советующих переносить всё важное в самый конец письма, а то и в пост-скриптум, начну с самого основного.
Итак, я исполнил все Обязанности, возложенные на меня дядей Ираклием, и покинул Хемуль! Это письмо я пишу на постоялом дворе в земле Хаттифнаттов, откудова до наших мест заведено почтовое Сообщение в обычном роде, то есть посредством бэтменов и письмонош. Ах, знал бы ты, как не хватало мне этого ранее! Сколько раз бывало со мной такое: я, весь полный острейших Впечатлений, хватался за перо, чтобы излить обуревающие меня Чувства и Мысли в дружеском письме! И столько же раз холодные мысли об Экономии и Безопасности принуждали меня отступиться от сего Намерения. Ибо между Хемулем и Московией существует лишь Хемульская коммерческая связь, именуемая здесь "телеграфированием". Нет сомнений, она весьма быстра: создаётся даже Ощущение, что между отдачей письма в руки почтового служащего и его получением в Нижгородском Торговом Представительстве ООО "Хемуль" проходит самое ничтожное время. Однако же отдавать в чужие руки письмо без обёртки, совершенно открытое для нескромных взоров, и ещё платить по соверену за слово — всё это совершенно противно самому Духу дружеской переписки; как, впрочем, и то, что письмо попадает к адресату не в сущем виде, а переписанное рукою наёмного писца. Нет слов, как радостно мне выводить пером эти буквы, доподлинно зная, что они дойдут до тебя как они суть, то бишь начертанными моею собственной рукою! И знал бы ты, как тяжко мне было черпать сведения о Нижгородских делах из Хемульской прессы и из телеграфических посланий дяди, в которых содержались лишь деловые Указания. Впрочем, он хотя бы упоминал, что вся моя родня по-прежнему пребывает в телесном Здравии (так что рассчитывать на самомалейшее наследство мне по-прежнему не приходится). Но я не знаю иного, бесконечно более драгоценного для меня, для душевной Жизни моей: как ты жив; как жив наш дорогой Муций; по-прежнему ли варят доброе тёмное пиво в погребке у Ганса; и, наконец. главное — любит ли меня ещё моя Клотильда.
К своему великому сожалению, обо всём об этом я узнаю не весьма скоро. Как мне уже доподлинно ведомо, дороги отсюда до нас не отличаются ни достаточной Исправностью, ни хоть сколь-нибудь удовлетворительным придорожным Сервисом. Виною тому Редкость тесла-зацеплений, от чего происходит Недостаточность населения и общее Неустройство. По пути в Хемуль я уже вполне познал все эти Горести, так что ныне с внутренним Содроганием ожидаю изматывающей тряски, незавидных ночлегов, дурных харчей, дорожной грязи и прочих Оказий. Признаться! — я завидую своему же письму, кое, покойно лёжа в почтовой суме на животе бэтмена, легко преодолеет по воздуху все эти Препятствия — и прибудет в Нижгород задолго до моего прибытия.
Но не буду утомлять тебя, мой любезнейший друг, напрасными Воздыханиями о неизбежно предстоящем. Они не принесут Пользы и лишь огорчат свыше Меры. Лучше посвящу это — смею верить, долгожданное! — послание своим Мыслям и Впечатлениям о жизни в Хемуле. В этом вопросе ты вправе рассчитывать на совершеннейшую мою Откровенность. Я к ней готов вполне; и более, всячески сего желаю, ибо Ум полнится Впечатлениями ещё свежими. В скором времени они как бы окаменеют и превратятся в прочные Убеждения, более обдуманные, но лишённые того оттенка и тона Непосредственности, которая так притягательна для тонких Натур вроде тебя.
Начнём, пожалуй, вот с чего. Ты ведь не запамятовал наш прощальный ужин, затянувшийся до утра и перешедший в обычный наш спор? Здесь, в Хемуле, я частенько вспоминал его. Кончался февраль; я готовился к отъезду; ты же был весь в хлопотах по своему делу с Клавдием (надеюсь, оно разрешилось благополучно). На дворе стояла столь лютая стужа, да такая, что все мои щетины покрылись инеем, а твои перья встопорщились почти что до вертикального Положения. Однако всё это не помешало нам, накинув лёгкие дохи, прогуливаться по Высоковольтной улице, увлечённо занимаясь тем, в чём московитский наш Народ преуспел более всего прочего — увлечённо спорить про то, о чём мы не имеем ни малейшего Представления.
Разговор наш, помнишь? — касался Хемуля. Ты с присущей тебе горячливостью Натуры отстаивал то Воззрение, что народ Хемулей установил у себя наилучший Строй и пользуется всеми выгодами совершеннейшей Свободы. Я в ту пору мнил себя счастливым обладателем немалого жизненного Опыта и склонялся к Взглядам самым циническим, а потому яростно опровергал твои Построения и доказывал, что хемульские Порядки являют собой самый обыкновенный Произвол, лишь едва прикрытый внешнею личиною общественной Пользы. Мы так и не сошлись во Мнениях; помнится, ты чуть было не ущипнул меня за рыло, а я был не вполне обходителен с твоей шеей; всё это, конечно же, вздор, какой бывает между старинными приятелями, однако же расстались мы на углу Омского и Амперского переулков не весьма довольные друг другом. Я, во всяком случае, был в сильнейшем Негодовании; мне доставляло утешение лишь то Обстоятельство, что в самом скором времени я составлю самое непосредственное и достоверное Мнение о пререкаемом Предмете.
Что же теперь? Скажу так: оба мы были не правы. Хемуль вовсе не царство Свободы, однако же и простым Произволом его Установления не являются тоже. Нельзя сказать и того, что это некоторая смесь из первого и второго. Я вообще не нашёл никакого Определения из числа нам известных, которое достаточно подошло бы к открывшейся мне Действительности.
К слову сказать. Самим Ходом вещей — или, как ты будешь настаивать, Историей, хотя это, в сущности, лишь различные Имена одного и того же — в наших умственных Привычках заложено исходить из некоей общей Картины, в которую как бы помещаются Факты; если же какие-то Факты остались без квартиры, тем хуже для них. Хемули мыслят не так: они исходят из Фактов, как бы из некоего строительного Материала, из которого они построяют свои Теории; однако таковые зависят от Материала всецело и совершенно. Пробыв в Хемуле менее года, я не могу претендовать на совершенное овладение этой Манерою. Посему ограничусь Описанием тех Дел и Явлений, свидетелем которых мне довелось быть, начиная с Обстоятельств самых внешних и малозначительных и кончая тем, что я почитаю существенным. Выводы же я оставляю на Будущее: авось, оно мудренее.
Начну с фактора географического. Домен Хемулей невелик сравнительно с Московией. К его Преимуществам относится отсутствие морского побережья с проистекающим от того Беспокойством. От средоточия истинной Цивилизации (я разумею под этим словом Директорию и близь неё лежащие края) его отделяют Альпы, проницаемые посредством древних тоннелей. К Северу простираются пространства, вовсе лишённые зацеплений с Оковою и охваченные совершенною Дикостью. То же и на Западе; восточнее находится обитель Хаттифнаттов, откудова берут начала пути до нашей Родины. Всё это, впрочем, можно прочесть в любом толковом справочнике. Чего из справочника извлечь невозможно, так это того Понимания, что даже в самих диких местах кто-нибудь да живёт: жители Хемуля имеют сношения даже с Севером, откуда поставляется им лес по самым умеренным ценам. Трудно удивить природного Московита дешевизною леса; однако же, когда куб кругляка лиственницы диаметром от 380 мм торгуется по цене двух стаканов водки, и даже не самой хорошей — это заслуживает известного Интереса.
Но оставим без Внимания коммерческие Расчёты (изрядно меня утомившие) и скажем об Истории сего края.
О прадравних Временах здесь известно немногое. Сохранились Сведения, что некогда здесь обитали племена Немцев и Славян; бытуют тут и предания об Астериксе и Обеликсе, сих древнейших Героях рода человеческого, и о войнах их с Гуситами. Хотя умы скептические утверждают, что сии Баснословия есть лишь фантастическое Порождение эпохи войн индюшек с индейками, в коих принимали участие и другие птичьи, в том числе, увы, друг мой! — и недостойные Представители твоей Основы. Всё это, впрочем, недостоверно; Истина же в том, что в этих краях исстари жили Хемули и занимались Инвестициями, Негоциями, Махинациями и иными Вложениями и Извлечениями Средств. От того-то здесь всегда водились Деньги, и весьма значительные. Сейчас же Хемули и вовсе не испытывают ни в чём недостатка, производя по большей части одно лишь Финансирование: остальное приобретается у соседей или изготавливается эмигрантами. Впрочем, сие есть Преувеличение, ибо хемули не пренебрегают ни Строительством, ни Книгоизданием, ни Врачеванием; в сих Областях они достигли Успехов весьма заметных. Признаться, я впечатлён их Достижениями: сравнительно с нашей Родиной хемульские города могут похвалиться необыкновенным Блеском частных и общественных строений. Что до печатных Сочинений разного рода, то здесь их Преизобилие, на всякий вкус и кошелёк. Встречаются и такие, которые самим своим видом и наименованиями оскорбляют всякое Приличие; однако ж гораздо более того я видел книг дельных и полезных. Я сам прикупил справочник по Садоводчеству и сочинения велемудрого Платона в трёх томах; и то и другое сделано превосходнейшим образом. То же скажу и о хемульских Услугах, кои не только разнообразны, но даже и прихотливы. Но и об этом довольно! — иначе, чего доброго, ты заподозришь меня в Несдержанности, каковой я в и Делах общественных, и в личных — всячески избегаю. Так что не жди от меня завлекательных рассказов о различных плотских Удовлетворениях, мною пережитых; хотя, если сказать правду, иные из них стоят Внимания. Что таиться! — положа руку на рыло, признаю: нигде и никогда я не едал такой ботвиньи с раками, кроме как в Хемуле, на углу Опционной и проспекта Бюджетирования! В харчевне сей заведует поварней природный Хемуль, само блюдо же считается исконно Московитским. Однако же теперь я совершенно уверен, что у нас вовсе не умеют готовить ботвинью, или же мы по обычной нашей Рассеянности и Легкомыслию утратили некий важный Секрет её, ведомый ныне лишь Хемулям. Ах, ботвинья! несравненная! вкушу ли тебя я когда ещё впредь? И горькая слеза сама наворачивается на очи мои, как помыслю про те грубые снеди, коими принужден я буду подкреплять Силы свои в придорожных селеньях!
Но что терять Время в Скорбях; это Занятие пустое. Лучше соберусь с Мыслями и опишу тебе Хемулей.
Чистоосновные Хемули составляют около половины населения Домена. Когда-то их было больше, однако Благополучие сих мест оказалось столь привлекательным, что в Домен ежегодно прибывает множество эмигрантов самых различных Основ. Хемули тому не препятствуют, справедливо полагая, что от обилия приезжих может проистечь немалая Польза, если только правильно делить с ними Выгоды и Издержки. Это сущая Правда: при всём Разнообразии населения и его Занятий как-то так выходит, что Хемули всегда имеют прочную Прибыль, на долю же остальных регулярно выпадают Издержки. Сие нисколько не останавливает неофитов, желающих стяжать в Хемуле то, что желаннее всего на свете — полновесные соверены. Впрочем, что естественно, то не безобразно, а что может быть естественнее стремления к Деньгам, без которых невозможно никакое Благополучие? Не будучи Счастьем сами по себе, они делают возможным Обладание оным, как бы заключая его в некие силки или путы. И я давно бы уже вовсю наслаждался своею Клотильдою, если бы не роковой Недостаток столь необходимых для нашего союза Средствий!
Но ворочусь на прежнее. Обычный Хемуль, ежели повстречать его на улице — скажем, идущего по дороге из банка в инвестиционный центр — выглядит так. Это двуногое Существо ростом примерно в Сажень, что соответствует семи Футам или двум Метрам двадцати Сантиметрам. Большую часть составляет туловище: ноги его довольно коротки, как, впрочем, и руки. Кожа Хемулей практически лишена волос и бывает двух Цветов — серого и розоватого; первое считается более презентабельным, с чем я, по Совести, не вполне согласен. Что до хвоста, то большая часть Хемулей вовсе лишена его от Природы; которые же рождаются с хвостом, те его, в соответствии с местным Обычаем, удаляют. Точно ли это так, сказать невозможно, ибо Хемули никогда не появляются в публичных местах неприкрытыми. Одеяния их — в роде юбок или платья, непременно с оборками. Молоденькие девушки, впрочем, позволяют себе коротенькие штанишки в роде шаровар, весьма тесно облегающие задние их части; ежели судить по сему, то никаких хвостов я не обнаружил, хотя я изучал сей предмет весьма добросовестно и не ограничивался только лишь Созерцанием. Разумей под этим то, что я совершал это в целях Изыскательских, а не в каких-нибудь иных: ибо я твёрдо решил воздерживаться от всяких Отношений, кои могли бы повредить грядущему союзу между мною и моей милой, дорогой Клотильдой. Молю тебя! — непременно заучи наизусть эти слова и в точности передай их Клотильде, но только ежели она всё это время оставалась мне верна. Если же она всё же явила Неверность (о чём я думаю чаще, чем мне того желалось бы), так что ж! — скажи ей в таком случае: покуда она топтала мою Честь, я тоже не терял времени.
Однако к теме. Итак, взрослый Хемуль обычно носит юбки с оборками. Кроме того, непременнейшим его спутником является портфель, обычно кредитный или инвестиционный. К портфелю прилагается чёрный зонт, без которого Хемуль не покидает своего жилища. Зонт он носит всегда, хотя уличная погода, как правило, известна задолго ранее, ибо у Хемулей весьма развита Метеорологическая наука, а также распространён Ревматизм. Оба эти Средства позволяют судить о переменах в климате заранее. Однако же появление в обществе Хемулей без зонта может быть расценено как признак Легкомыслия, а это именно то самое Качество, кое всякому Хемулю более всего ненавистно. Самки Хемулей тоже носят зонты, но не чёрные, а цветные, и преогромного размера; портфели же им заменяют сумочки, страховые или проектные.
Что касается лица, то оно у природного Хемуля вытянутое и приплюснутое, несколько напоминая башмак того Рода, который носят Хомосапые и некоторые Птичьи, причём такой, у которого спереди оторвалась подошва. Глаза у него весьма велики, выпуклы и близко посажены, что по Первости создаёт Впечатление скорее неприятное. Уши Хемуля собой являют Рудименты и располагаются по бокам головы, а не поверх неё. Большинство самцов лысы, и лишь по краям плеши у них растут волосы, обыкновенно жидкие и редкие, зато саловатые. Шляпы и прочие головные Уборы здесь почему-то не приняты, так что сие ничем не прикрыто. У пожилых самок тоже со временем образуется лысина, хотя и не столь плачевная; к тому же у них есть Правило мыть голову, что им способствует премного к Украшению. Молодые же обычно курчавы, что спервоначала кажется забавным, а потом Привычка берёт своё и ты начинаешь находить это милым. (Этого Клотильде не говори ни в каком случае.)
