Человек, которого нет

Я очень рад, я испытываю огромное облегчение и благодарность к судьбе, что сейчас я свободен от тех долгов. Но там и тогда — я согласен с тем, что делал, я рад, что делал это. Я снова в согласии с собой. И больше тут не о чем говорить.

Записки сумасшедшего: "Это не сон, это не сон..."

Порой на самом краешке сна проявляется что-то такое... само по себе не страшное и ничего особенного, но почему-то я выпрыгиваю из дремы как ошпаренный и долго не могу отдышаться, и тело каменное и рвется забиться куда-нибудь, прижаться к чему-нибудь и дрожать, и задыхаться.

Нет привкуса кошмара — кошмары я сплю иначе, там или смотришь до конца и не рыпаешься, потому что не понимаешь, что это сон, пока не проснешься сам собой, или понимаешь, что сон, но не можешь вырваться, он окружает, как призрачная реальность, которой не веришь, но развеять не можешь.

А здесь даже и не сон, дрема. Как будто уголок спрятанной памяти — как носик утюга, к которому нечаянно прикоснулся, и отдергиваешь руку рефлекторно, даже не успев осознать, что делаешь и почему. И потом обожженное место болит. Так и здесь. Выдергиваешь себя из предсонья, даже не поняв, что случилось. Затопляет тоска, глубокая и безысходная, непонятно из чего происходящая, но исходящая из тела, сознанием только регистрируемая, как свершившийся помимо него факт. Тяжелая телесная тоска. И хочется забиться, вжаться, дрожать и плакать. И не отдышаться никак.

Вот сегодня было. Я, за рулем, кажется — мусоровоза. Я не могу посмотреть снаружи, я просто знаю, что это мусоровоз, тяжелый и громоздкий, и я с ним такое вытворяю... И азартный, хищный оскал. Я не поворачиваю голову — занят — но я обращаюсь к кому-то, сидящему в кабине рядом, слева от меня. И оценивающая такая мысль, как будто продолжение спора, то ли с самим собой, то ли с ним, то ли вслух, то ли внутри головы: думаешь, простой мирный журналист мог бы такое? А я буквально выплясываю с этим мусоровозом в узких каких-то улочках и задворках, быстро, точно, красиво и экономно. Ясное понимание, что это там, уже после 11 сентября, и что это какое-то... противозаконное деяние.

Руль справа.

Справа?

Острый приступ недоверия. Что делать английскому мусоровозу в Южной Америке? Нет, не может быть. Просто сон, мало ли. Потому что я совершенно точно — на правом месте и за рулем, и там есть еще кто-то слева.

Потом я вспоминаю про Японию, до которой, собственно, рукой подать через океан.

Я принимаюсь искать все, что можно найти про японские мусоровозы в шестидесятых, но не нахожу. Где, где, как искать такую информацию? Это даже не южноафриканские армейские ботинки... Потом приходит сестра и говорит, что стоит обратить внимание на британскую военную базу на Фолклендских островах. Смотрю по карте — ну, или через Патагонию, или севернее, поперек Аргентины... Странновато. Но, кажется, не невозможно. Точнее я вряд ли смогу узнать. Ищу картинки английских мусоровозов того времени — и нахожу подходящий. Очень плотно, компактно собранный, с плоской "мордой", крепко сбитый. Я чувствовал его таким в этом странном полусне — буквально телом чувствовал его динамику и реакции. Я прикидываю возможности мусоровоза в городской герилье — и понимаю, что цены ему нет.

Харонавтика: "Мусоровоз, вперед лети!"

Сессия N28, 21 октября 2013

Ему повезло: призрак мусоровоза явился как раз накануне очередной сессии. Перед началом работы он рассказал М. о тех флэшбэках, которые случились в предыдущую неделю, напомнил о том давнем, в мае, когда он вывалился из утренней дрёмы в бросок на стену, в наручниках, — и что состояние после этих вспышек очень напряженное, тело собранное и готовое к резким, сильным движениям. Он рассказал, что после двух подряд таких пробуждений уже боится ложиться спать. В этих вот последних картинках, в самих по себе, вроде ничего страшного, но шлейф тяжелый, пугающий.

Как всегда, М. спросила: чего ты хочешь?

И как всегда — он хочет очень много, он хочет всё. Но как вместить это всё в ограниченное время? Как выбрать? Зная, что заранее неизвестно, что именно откликнется в этот раз, он называет списком: хочу про мусоровоз, хочу больше узнать про свою учебу, хочу про отношения с людьми там.

Ну и пойдем, приглашает М. и поднимает "отвертку".

Что сегодня самое важное? Самое близкое, горячее, самое желанное? Множество вопросов в голове Лу сложились в один: что я такое, кто я? И великий покой вдруг распустился в нем и наполнил его, весомый, устойчивый и ровный. А вскоре он заметил, что видит "отвертку" хуже, чем обычно, размыто и размазанно. Он удивился, но тут же понял, что это тоже ответ про то, какой он. Какой он был тогда. Он почувствовал возмущение: эй, верните зрение обратно! — одновременно с радостным возбуждением, несколько нервным. Это ответ, он на верном пути... Это радостно и тревожно.

Вот такой он — и они пошли дальше, и Лу почувствовал растущее напряжение и упорство, и азарт. Почувствовал, что скалится, что лицо морщится так, как будто он с трудом, преодолевая сопротивление, что-то делает. Он почувствовал, как трудно управляться с этой махиной, какая она тяжелая и неповоротливая... И понял про нее: с железными механизмами внутри кузова, с толстыми прочными стенками, совершенно не приспособленная для быстрой езды и маневрирования, тяжелая, неуклюжая, очень инерционная и неустойчивая. И с правым, мать его, рулем.

М. спросила:

— Как тебе с этим правым рулем?

Лу еще больше оскалился и подобрался.

— Как мне с ним? — переспросил он. — На этих дорогах? На этой байде?

И выдохнул:

— Но я могу.

Улыбка-оскал, сощуренные глаза и захлестывающий азарт, перекрывающий все. Какая-то широкая, довольно оживленная дорога. И — отчетливое знание: всё получилось.

И потом откат, как бывает, когда пройдешь на азарте и на какой-то запредельной, очень химической мобилизации — буквально всё, но потом пустота, слабость и головокружение.

Сказал об этом. М. спросила, когда у него такое бывает. Но он не успел ответить.

Дыхание сбилось, изнутри потянуло жуткой тоской — в такую он и выскочил из того полусна, когда увидел мусоровоз. Одной рукой — за грудь, под ключицами, сначала просто прижал ладонь, другой рукой прикрыл глаза, подумал, может быть, мы кого-то потеряли в тот раз, поэтому такая тоска. Его самого точно взяли не тогда, это понятно, и машина не та, и одежда. Тоска — всё сильнее, и стиснуть, скрючить пальцы, впиваясь ими в ткань, в тело под тканью. Другая рука — плотнее к лицу, закрыть глаза, как будто можно такой поток слез остановить ладонью. Но слез на самом деле нет. Они должны быть — но их нет. Потом зажать рот, чтобы не закричать.

Вторая волна накрыла еще похлеще.

— Это все напрасно. Что бы я ни делал, что бы я ни делал, сколько бы их ни убил — его не вернуть. Его не вернуть.

Тяжесть и тихая боль в голове. Когда сжал голову с двух сторон руками, почувствовал, что хочет ударить головой в стену, биться головой о стену.

Стена гаража. Вокруг был гараж. Желтый свет, лампы накаливания, достаточно светло.

И голова — болит. Как болит!

— Не сдерживай это. Трудно, знаю, но необходимо. Не сдерживай.

Он постарался не сдерживать. "Это" оказалось рыданиями. Он сложился и рыдал, оплакивая любовь, потерю, весь ужас происходящего там и тогда.

И снова оказался очень собранным и энергичным, с упорным желанием узнать побольше про этот мусоровоз, про то, что он вообще делал, с кем вместе — миристы это все-таки или "эленос", или кто мог быть еще? Энергии в себе чувствовал достаточно, она была доступна, но не дергала, не рвалась наружу. Он попытался объяснить это ощущение через образы работающего мотора, сцепления и газа. Сам смеялся, как его завело с этого мусоровоза.

Но больше в тот раз они никуда не пошли, потому что время кончилось.

Выписки:

"Ностальгия всегда тоска не по обстоятельствам жизни, а по некоей утраченной ипостаси себя, существовавшей независимо от обстоятельств, а то и вопреки им".

В.Е. Каган

Записки сумасшедшего: Бессмысленное умножение сущностей

Я смотрю на фотографии Pakamatic образца 1964 года и ощущаю телом, что он должен быть похож на тот, тогда. Я точно знаю, что у него вот такая плоская "морда", что кузов прилегает вплотную к кабине, я же буквально чувствовал его габариты и подвижность.

На следующий день после сессии я показываю фотографии "пакаматика" знакомому с приличным стажем за рулем, прошу прикинуть, каково управлять таким аппаратом. То, что он говорит, совпадает с моим впечатлением: он не самый устойчивый, в переулках ему делать нечего из-за большого выноса впереди.

Больше я пока ничего не знаю.

И мне нравится, что у меня нет ответов на все вопросы. Уж если бы я придумывал, я придумал бы связно и логично, не сомневайтесь. И если бы мне пришло в голову впихнуть в мою историю мусоровоз — я бы выбрал мусоровоз производства США, с левым рулем и без этих бессмысленных и неразрешимых загадок в анамнезе.

Неокончательный диагноз: Jimlo

Это непонятное слово привиделось ему во сне. Ему приснился мусоровоз — почти такой, как был на самом деле, только ярко-оранжевый, как их красят сейчас. Во сне это было нормально, это ведь был просто сон. Прошло около полугода, впечатления от первой встречи с этой темой уже рассеялись, но вот — приснился. Во сне Лу обрадовался, как дорогому другу, был бы это человек — кинулся бы обниматься, а так просто потянулся к машине всем собой. И увидел отчетливо надпись — тогдашним дурашливым шрифтом, как будто рекламная наклейка или рисунок, желтые буквы в оранжевой "выпуклой" обводке: Jimlo. Он проснулся, несколько раз повторил это слово. Дотянуться до планшета, чтобы записать, не сообразил. Лежал в темноте и повторял: джим-ло, джим-ло. Только бы вспомнить утром, только бы не потерять... Он не знал, что означает это слово, имеет ли какое-то особую важность для него — или просто незначительная деталь, каких всегда много бывает вокруг, мало ли за что взгляд зацепится. Это было что-то маленькое, ясное и конкретное, хоть и непонятно, о чем. Но он видел надпись, он запомнил ее, она была как-то связана с грузовиком, не только потому, что он ее увидел одновременно с ним. Он чувствовал, что есть какая-то связь.

Утром вспомнил. Несколько дней осаждал поисковики, пытаясь найти что-нибудь с этим названием. Нашел какой-то ювелирный магазин, мороженое в Мексике и автостекольную мастерскую в Канзасе, правда, существующую с 1971 года, ну и что?

Так больше ничего про это и не узнал до сих пор.

Записки сумасшедшего: Личное дело

Воскресенье, 22 декабря 2013

Вчера вечером думал о том, что мое решение остаться в Чили было безответственным. Что я должен был дисциплинированно и профессионально уйти с Моссом и продолжать работу в другом месте. Как член команды, организации, в подготовку которого вложено много сил и средств, как профессионал. Присяга не присяга, но что-то такое и у меня должно было быть. Вспомнить бы.

(Сейчас пишу это и под челюстью стягиваются узлы.)

Так что я попал под раздачу по своим личным делам и это было следствие моей недисциплинированности и безответственности и эгоизма. Только мои личные дела.

Хорхе, за которого я мстил.

Ким, с которым я остался.

Это действительно было непрофессионально и безответственно. Ни с шиша пропал, не по делу, не ради выполнения задания, не ради исполнения долга.

Сегодня утром я понимал, что все так, и есть, но...

Но я делал то, что я делал, и я решил так, как я решил, потому что я тот, кто я есть, и иначе быть не может. Не отомстить за того, кто настолько близок и дорог... Подходящее слово не могу найти, эти — недостаточно точны, какого-то слоя смысла не хватает: кто свой, с кем связан на жизнь и на смерть. Не отомстить за него не то что "нельзя". Это попросту невозможно. Это не обсуждается снаружи, это не взвешивается внутри, другие варианты не рассматриваются. Это в крови, в позвоночнике. Это данность.

Мое личное дело.

Выписки:

"И Арда, и мир Сапковского, и Амбер — все они существуют. И мы, — Лави неопределенно махнула рукой в сторону девушек у костра, — мы помним.

— Что? — Айлэмэ ничего пока не понимала, но ей стало безумно интересно, — Расскажи, пожалуйста!

— Да как тебе сказать... — медленно проговорила Лави и задумчиво потерла кончик носа, — нелегко это. Просто мы помним, что мы там были. Я же не просто так взял себе имя. Я действительно был Филавандрелем — там, тогда... И это не единственный мир, где меня носило. Я был и в Арде, и еще много где. И Нэр, и почти все здесь. Некоторым из нас не повезло — мы, как правило, в воплощениях были мужского пола, а здесь вот родились девчонками... Поэтому я и сказал тебе называть Нэр в мужском роде. И Чиарана тоже. Других я тебе потом покажу.

<...>

Все шло гладко — даже, пожалуй, слишком гладко. Новенькая девочка бегала за ней, заглядывала в рот, ловила каждое слово и верила безоговорочно. Гремучая смесь из лавиных глюков, собственных фантазий Айрэнэ и стандартного набора для особо впечатлительных сработала идеально — вскоре она уже не стеснялась звонить и радостно излагать "увиденное". Айрэнэ мысленно аплодировала ее богатому воображению, вслух соглашалась с тем, что казалось ей наиболее разумным, откровенную чушь отметала, как махровые глюки. Сил и времени эта возня отбирала порядочно, но как же было приятно — знать, что тебя уважают, слушают — и слушаются...

<...>

На экране — чистая, белая заготовка письма. Весь текст предыдущего сообщения уже убран. Остался только заголовок — "Привет, " и обычное прощальное — "Удачи!" Нет ни случайно выпадающей подписи (показалась неподходящей и была безжалостно стерта), ни даже имени. Кем подписаться? И — что написать?

Весь сценарий давно разработан. Отшлифован. Все выверено до мелочей. Сейчас наступает решающая, переломная стадия — только и нужно, что провести все аккуратно, чтобы не спугнуть, да и так ясно, что и в этот раз не сорвется...

"Я помню тебя..."

"Твое имя..."

"Там мы были..."

"Мы уже встречались, и ты была... Я был..."

"Приходи, я дам тебе прочитать..."

Яна Тимкова, "Повесть о каменном хлебе"

Записки сумасшедшего: Защита свидетелей

В этой истории много пробелов и лакун — даже то, что я знаю, я не могу и не хочу рассказывать всё и полностью. По личным причинам и еще потому, что некоторые люди, живущие здесь и сейчас... Я не хочу говорить о них и об их роли в этой истории, а без этого я не могу объяснить кое-какие связи и раскрыть полностью логические цепочки. Например, монета со львом — я ведь сказал, что она не моя? У меня теперь тоже есть такая, но я достал ее намного позже. Просто нашел в интернете сайт, где продаются старые и редкие монеты, нашел нужную и купил. И я не хочу говорить о том, у кого такую монету увидел впервые. У него своя жизнь. Это я готов встать тут посередине и рассказывать о себе всё подряд... Почти всё. И это мое личное дело. В том, что касается других — я скромен и молчалив.