Ролевик - Экспедиция.

— А все потому что — шкура у ней магицки нейтральна. Вот!

Как будто в ответ на ломающийся тенорок над готовой юноши возник звук, больше похожий на жалобный, наполненный отчаяньем крик умирающего младенца. Моментально застыв и прекратив даже дышать Фарик, а именно так звали незадачливого племянника старосты, медленно, буквально по кончику пяди поднял взгляд на происходящее у него над головой и омертвел. Над его головой сидел и нагло поблескивал в его сторону серой бусинкой глаза снуль. Покрывшись от увиденного холодным потом, паренек осторожно, стараясь ни в коем случае не побеспокоить неловким движением птицу, окинул взглядом окружающие ветви. Снуль, как и гхырг относился к порождениям проклятых болот, иногда вылезающим из них на погибель честному люду. И если второго жители окрестных земель уважали, несмотря на его повышенную вонючесть и вздорных характер, то вот эту летающую мерзость мерзейшего желтого цвета — ненавидели до колик, до зубовного скрежета... И боялись, боялись намного сильнее чем даже гхорга, способного одним ударом своей покрытой зеленоватой слизью лапы перерубить хребет даже рыцарскому жеребцу, предварительно разорвав его хозяина в клочья, не взирая на любые доспехи. Но это-то хоть понятно — дикая тварь с дикой силой. А вот эта, издевательски яркая пернатая мерзость, она гораздо страшнее. Сбиваясь в стаи как минимум из восьми — девяти птиц, они обретают дьявольскую силу усыплять свою будущую жертву и после чего пожирают ее еще живой, часто оставляя полусъеденные тела, вздрагивающие от ужасной боли и хрипящие проколотыми длинными клювами легкими. Уж очень эти сволочи, привередливы в еде, и часто довольствуются только глазами и отборными кусками ливера, выклевывая их прямо в теле, оставляя все остальное биться на земле в конвульсиях. Ведь стоит им только подняться в воздух и улететь, как жертва непременно очнется от волшебного сна. Вот именно поэтому этих птиц так боятся и ненавидят, стараясь уничтожать всеми силами. И именно по этой причине холодный пот бойкими ручейками потек по спине паренька и моментально пропитал его рубашку.

Медленно оглядевшись, племянник старосты поразился своему везению — птица была одна, а это значит... Что это значит, он не додумал, но рука сама собой потянулась к перекинутому через плечо колчану, а вторая поудобнее сжала лук.

Но стоило парню чуть шевельнуться, как находящаяся на ветке птица сорвалась стремительным желтым росчерком и исчезла в переплетении ветвей.

Не отпуская натянутую тетиву, молодой лучник со страхом и недоверием принялся осматривать окружающую местность.

К чести парня, даже мысли о том чтобы позвать старших и спрятаться за их широкими спинами у него не возникло. Ведь если снуль был не один, то это только увеличит количество жертв, а вот если эта птица отбилась от стаи... Образ гордого победителя снуля, козыряющего на ближайшей ярмарке щеткой ядовито желтых перьев в щегольски заломленной шапке, придал юному без пяти минут герою сил и храбрости. И поэтому, стараясь шуметь как можно меньше, он двинулся в сторону скрывшейся в растительности птицы...

...

— Жрать-то как хочется! Слышь, Ончус, может твой племяша сходить чегой-нить на обед обчеству настреляет? Живот бурчит — мочи нет. — Жалобно бурчал Тафим, как легкую тростинку вертя в руках массивную кувалду, уже оттертую от остатков непонятного червяка. Как будто для иллюстрации его слов, объемный живот кузнеца выдал недовольную голодную руладу.

— Молчи, проглот, — шикнул на него староста неблагополучной деревеньки. — Вечером поснидаем. А пока мы в засаде, если не забыл. — После чего староста покопался в висящей на плече суме и кинул Тафиму небольшой кусок вяленного мяса, больше похожий по своей консистенции на стоптанную подошву. — На вот, угомони свой бурдюк, а то тебя за два перестрела слыхать.

Не успели челюсти бугая вонзиться в мясо, как из кустов у поворота дороги находящихся примерно в двухстах шагах вот засады раздался спокойный мальчишечий голос, позвавший старосту:

— Дядько Ончус, идите сюда.

Обматерив в три прогиба всю эту идею с разбойной жизнью, староста бросил недовольный взгляд на столпившихся кучей горе разбойников, на индифферентно жующего торчащий по обе стороны рта шмат мяса Тафима, роняющего густые капли слюны себе под ноги и глубоко вздохнув двинулся в сторону племянника. Уж чем он прогневал богов, староста до сих пор не мог понять — но видимо вина его была велика...

Не успел последний кусочек мяса скрыться в ненасытной утробе кузнеца, как из тех же кустов в раздался голос старосты:

— Тафим, подь-ка сюда. Поможешь кой чего унести. Да захвати арбалет.

Недоумевающий кузнец, так и не утерший стекающую по небольшой опаленной бороденке слюну, тяжело вздохнув, забросил на правое плечо свою любимую кувалду, а на левое тяжелый арбалет, больше похожий в его мозолистых лапищах на детскую игрушку.

— Ну вот, ходи туда, неси незнамо что. Нет бы сейчас распаренной каши со шкварками... — вздох кузнеца при этих словах вышел настолько жалостливым, что даже его самого чуть ли не пробило на слезу — А еще бражки ядреной, да чтоб в нос била! Жбан!

На этой жизнеутверждающей ноте Тафим все же добрел до цели и не разбирая дороги ввалился в кусты.

Первое что он увидел — это замершие в неподвижности фигуры старосты и его племянника, приветливо, но как-то странно — вымученно улыбающиеся. И дело не в том, что кузнец не доверял своем чутью — оно-то как раз буквально взвыло, стоило ему увидеть эту на первый взгляд мирную картину. Нет — просто ожидать какой-нибудь подлянки от знакомых людей и тем более от старосты, который не раз защищал его от последствий не в меру буйного отдыха на ярмарках или гуляньях, было уж как то не с руки. Поэтому первоначальный ступор, в который впал Тофим, был вполне логичен.

Мелкие мелькающие мушки, появившиеся в периферийном зрении одновременно низким пронизывающим гулом, как буравом вкручивающимся прямо в голову, заставили кузнеца бросить орудие и приняться отмахиваться от мерзких насекомых, с каждой секундой заполняющих все больше и больше окружающего пространства. Еще несколько секунд и он с омерзением взвыл, ощущая как под аккомпанемент гула эти мошки принялись приземляться и на кожу и быстро ввинчиваться, оставляя мелкие зудящие острой болью язвочки. Шипящая, трескучая волна черного хитина, метнувшаяся с неба, закружила и слитным потоком влилась в раскрытый для ужасающего вопля рот.

На небольшой полянке, окаймленной густым кустарником, происходило странное действо — две застывшие фигуры, безо всякого выражения на лицах внимательно всматривались в танцующего кузнеца, исполняющего какой-то странный зажигательный танец, состоящий из похлопываний и сдавленного мычания. Распахнутые в ужасе глаза и раззявленный рот с разлетающимися в стороны каплями пены...

Но все это длилось всего лишь несколько секунд, не более. Стоило только ужасу подломить последние барьеры разума, как грузное тело Тафима застыло и медленно распрямившись, повернулось в сторону появившейся из зарослей тщедушной, закутанной в мешковатый плащ фигурке, подрагивающей лицевыми щупальцами в жесте удовлетворения...

Лагерь. Шикамару продолжает сбор союзников.

Вообще-то Антон тоже не отказался бы помыться, да и просто побездельничать, однако, такой роскоши он сейчас позволить себе не мог. Увы, дела... Для начала — сдать 'языка'.

В конечном итоге Антон оставил призрака, настолько заинтересовавшегося лагерем и его обитателями, что даже перестал болтать, с Ксардасом, здраво рассудив, что присмотреть за ним сможет шаман или некромант.

— Ну, вот, теперь можно и отдохнуть немного...

— И поговорить — произнёс Бэтмэн. Пока Антон пристраивал призрака, он исчез 'проведать детей', но сейчас снова стоял рядом с шиноби.

— И поговорить — согласился Антон. — Лучше вот там, чтобы не отвлекали.

Он указал на свободный уголок, образовавшийся после того, как часть свободно шатавшихся по лагерю попаданцев стянулась к притащенной Карурой туше. Бэтмэн тоже бросил взгляд в её направлении.

— Между прочим, зовут-то тебя как? — поинтересовался шиноби. — А то даже имени не знаю.

— Бэтмэн умеет хранить инкогнито — усмехнулся водитель. — А если серьёзно, Стеклов, Пётр Константиныч.

Он стянул перчатку и протянул руку для пожатия.

— Итак, вопрос... — произнёс он, отпустив руку Антона. — Что твой парень сделал с мальгаком и иллюзией?

— Убил — коротко ответил шиноби. — У него очень специфичная способность... Его персонажа можно назвать убийцей бессмертных.

Бэтмэн — Пётр — многозначительно хмыкнул, бросив взгляд в направлении палатки Кащея.

— Ничего не имею против Его Темнейшества — заметил Антон — но кто знает, что может взбрести ему в голову в дальнейшем... Его оригинал доброй славы не имеет. Лучше заранее подготовить варианты, чем потом жалеть. У тебя дети...

— Не могу сказать, что мне это нравится, но и спорить не могу. — Задумчиво произнёс 'тёмный рыцарь'. — У нас такая ситуация, что возможно что угодно, и предусмотрительность не помешает...

Антон кивнул.

Лагерь. Сашка, Шики и их фамильяр.

Этой ночью его снова посетила чёрная кошка.

— Знаешь, Лен — тоскливо произнёс парень — я начинаю к этому привыкать... Не ко всей это ситуации, так было бы ещё ничего. Я начинаю привыкать к смерти. И мне это не нравится...

Кошка заглянула ему в глаза и потёрлась о ногу, зазвенев колокольчиком.

— Каждый делает что может — согласился её хозяин. — Но это... тяжело. На Земле доводилось подраться, но даже курам шеи дядька сворачивал. А тут... Самое неприятное — поделился он с внимательно слушающей кошкой — когда очки снимаю. Не представляю, что бы я без них делал... Если бы не Сенсей...

Он прервался. То, что две личности в одном теле всё больше сливались, перемешивая и воспоминания, было ещё одной проблемой. Впрочем, менее однозначной... Если ощущение шагающей рядом Смерти было давящим, тяжёлым и неуютным, особенно когда очки не закрывали глаза, то ощущение 'два-в-одном' было скорее странным. В чём-то, пожалуй, даже уютным... Словно рядом есть кто-то, на кого можно опереться. Впрочем, почему 'словно'? Шики действительно здесь...

Парень вздохнул.

— Интересно, как с этим другие справляются?.. — пробормотал он. Кошка немедленно подняла лапу и вопросительно посмотрела на хозяина.

— Нет, Лен — поморщился он — без острой необходимости я в чужие сны лезть не хочу, неправильно это. Хотя...

Он задумался.

— Знаешь, пройдись-ка ты сама по снам, проверь, возможно, сможешь кому-то помочь. Мало ли какие стрессы у... людей. Но сначала...

Он впервые улыбнулся и поднял кошку себе на колени...

Парень проснулся неожиданно удовлетворённым. Солнце ещё толком не поднялось, во всяком случае за деревьями его видно не было, но аппетитный запах жареного мяса не давал спать. Вскоре выяснилось, что запах источала вчерашняя добыча разведчиков — тараканоподобный зверь мальгак. Как вскоре выяснил Сашка — сонливости он уже не чувствовал — несмотря на странный вид зверюга оказалась очень даже недурной на вкус. Орки, жарившие дичь и позвавшие парня к костру, как только его заметили, разговаривали, ухмылялись во весь рот, и вообще не заметно было, чтобы их особо напрягала ситуация. Странно, но головная боль, дававшая о себе знать, когда на глаза Шики попадался кто-то из нелюди, сейчас его не беспокоила.

— Слышь, парень, как тебя там... — обратился к нему один из орков.

— Сашка — автоматически представился он. — Можно Шики.

— Ну, Шики, я слышал ваша четвёрка зверя завалила.

Орк ткнул пальцем в сторону мяса; Сашка кивнул.

— Ну так вот мы с ребятами смотрели, и никак понять не можем — как вы его так?

Сашка замялся. Ни врать, ни говорить правду не хотелось.

Его спас появившийся у костра эльф.

— Ваша смена — недовольно сообщил он. — Задерживаетесь!

— Ух... Извини, приятель. — Орк повернулся к Сашке. — Извиняй, нам в дозор, стены сторожить... Чтобы, значить, врагу не отдать ни пяди родного болота.

Он ухмыльнулся, и орки, поднявшись, двинулись к краю лагеря.

— А ты чего без дела? — всё так же недовольно обратился к нему эльф. — Кто не работает, тот не ест! Вон, у восточной стороны дозорных не хватает!

Спорить парень не стал; кивнув, двинулся в указанном направлении.

Здесь дозор несли эльфы, но, как и было сказано, было их немного. Собственно, Сашка вообще ни одного сначала не заметил; впрочем, это не значит, что их не было.

— Помощь нужна? — вслух произнёс парень, приблизившись к стене.

— Не помешает — отозвались с ближайшего дерева, и среди веток словно по волшебству появился представитель ушастой народности. — Не посидишь тут часик? Ничего особенного не нужно, просто увидишь что-то подозрительное — кричи. А то этот запах жареного меня с ума сведёт...

— Ты же эльф?

— А эльфы что, мяса не любят? — хмыкнул тот. — Так что?

— Хорошо — кивнул Сашка, и с дерева тут же спустилась верёвка с завязанными на ней узлами, по которой соскользнул эльф. — Залезть сможешь?

Сашка снова кивнул.

— Ну, бывай. Постараюсь не задерживаться...

И остроухий исчез в направлении оставленного Сашкой костра.

Болота. Окрестности лагеря. Кукла.

Ленивые рассветные лучи, медленно и как будто неохотно скользящие по вершинам деревьев, спускались все ниже и ниже по кронам, заставляя просыпаться мелкую живность и разгоняя плотный туман, оккупировавший подножия лесных исполинов. И с каждой минутой из тумана все сильнее выступало то что довольно нечасто можно увидеть на болотистых землях — кирпичная стена, выполненная в лучших гномьих традициях, с обязательным перевязом рядов и в добавок покрытая рунными связками обеспечивающими полную монолитность и устойчивость. Во всяком случае наверно даже пятибалльное землетрясение не оставило бы на поверхности этого архитектурного шедевра и малейшей трещинки. Ну а если подойти с другой точки зрения, то где-то в глубине безлюдных болот утренние лучики дневного светила озаряли примерно годовой бюджет любого человеческого королевства, правда представленный в виде кирпичной стены, так называемой императорской кладки, выполненной, кстати, на высочайшем уровне. И именно к этой, кажущейся даже на непрофессиональный взгляд монолитной, стене, медленно ковыляла небольшая, можно сказать тщедушная, мальчишечья фигурка, заплетаясь в непослушных конечностях и периодически падая из-за неровностей почвы, зачастую наполненных довольно таки вонючей болотной жижей.

Лагерь. И.О. дозорного.

С той стороны, где расположился Сашка, деревья сходили на нет, открывая хорошо просматриваемую, если не считать утренний туман, местность. Поэтому бредущая, не скрываясь, по болотистой почве фигурка сразу бросалась в глаза. Человек?.. Сашка нахмурился, но самовольничать не стал.

— Кто-то идёт! — закричал он. — Похоже на человека!

Реакция внезапно высунувшейся над ним из листвы головы еще одного эльфа, о существовании которого Сашка даже не подозревал, была поразительна. Широко зевнув, немного заспанная голова произнесла: