— Не знаю, — ответила я сухо.
Драконесса тяжело дышала.
— Спрячь медальон, — шепнула она. — Спрячь поскорее! Если его увидят люди, тебя ждет нечто худшее, чем смерть!
— Нечто худшее, чем смерть, настигнет меня, если я послушаю твоего совета! — мой голос едва не сорвался на крик. — Я никогда, никому не позволю так унижать мой род! Как ты можешь... Как ты смеешь!
Вскочив, я отвернулась и прижалась рогами к дереву. Сердце в груди колотилось так, словно готово было выскочить. Я никогда... Никогда не думала. Не ожидала! Как же это... Почему?!
Внезапно в голову пришла новая мысль. Крестьяне на моем острове — ведь самураи иногда поступали с ними даже хуже. Но я никогда... Никогда не ставила себя на их место!
— Где живут драконы? — спросила я глухо. — Тебе нужна помощь целителя.
— Я обречена, — тихо отозвалась драконесса. — Не рискуй ради меня жизнью, маленькая. Я нарушила закон и должна умереть, а сын мой станет чучелом в замке Джилфьяни. Улетай, Хаятэ. Нас и так осталось слишком мало.
— Твой сын? — я повернулась. — У охотников, когда они проскакали мимо, не было с собой драконьего тела. Где ребенок?
Драконесса долго не отвечала.
— Я не знаю, — сказала она наконец. — Помню, как продиралась через кусты, потом ветка задела гарпун — и темнота. Так ты не видела моего сына мертвым? — спросила она внезапно с такой надеждой в голосе, что я содрогнулась даже.
— Нет, — я подошла к раненной и положила руку на одну из стрел, торчавших из ее тела.
— Наверно, его захватили люди с огненными палками. Кроме них некому было спугнуть охотников.
— Огненные палки? — переспросила драконесса. Я покачала головой.
— Спи. Ты потеряла слишком много крови. Утром продолжим разговор.
— Подож... — она попыталась возразить, но я выдернула стрелу, и драконесса с тихим вздохом потеряла сознание.
А меня душил гнев. Так еще никогда не было, впервые в жизни я не могла справиться с бешенством. Чтобы хоть немного успокоиться, я подняла окровавленный гарпун и начала самую сложную ката, которой владела. Свист воздуха, рассекающие движения лезвия, глубоко дышать... Я не взбешенный дракон, нет, теперь я журавль, расправляющий крылья — вот так! А вот старый самурай ловит рыбу... Рыба скользкая, все время уворачивается! Ветер гонит тучи. Начинается дождь, мне нельзя мокнуть — надо сделать зонт... Так, так! Вдали раскачивается пугало, ветер рвет его лохмотья. Ветер! Ты мой! Хэ, нагамаки! Камикадзе , божественный ветер, я зову тебя! Ты принадлежишь мне, ветер, я твоя госпожа! Риу— дзе , риу— хэ, теперь я снова дракон! Я небесный дракон, сериу, я закручиваю ветер в вихри, и вот уже ураган, созданный мной, кружит воздушный змей! Татсу— та, драконьи вихри, кружат, кружат, кружат, вот так!!! И так!!! И еще вот так!!!
...Я пришла в себя от испуганного ржанья. Поляну заливал зловещий красный свет, Куросао стоял у куста, прижавшись к нему всем телом, Тошиба скулил от страха у него под ногами. А землю устилали разрубленные в щепки ветви деревьев.
— Что? — я тяжело дышала. — Что случилось?
Конь так на меня посмотрел, что по крыльям пробежали мурашки. С трудом заставив себя разжать пальцы, я уронила гарпун и села на хвост, прямо где стояла. Красный свет, заливавший полянку, медленно гас.
Красный свет? Вздрогнув, я оглянулась — свет последовал за мной. И тогда я поняла.
Это светились мои глаза.
* * *
На рассвете я сходила к ручейку помыться. Гнев и ярость вчерашнего вечера немного отпустили, но внутри меня все словно перевернулось от рассказа драконессы. Даже Годзю, даже страх за него не смог бы теперь вернуть меня обратно. Это... Это трудно объяснить. Я как будто впервые открыла глаза, увидела себя со стороны — увидела молодого дракона, воспитанного людьми.
Как я попала к Годзю? Этот вопрос не слишком беспокоил меня много сезонов, пока я была ребенком, и вот, кажется я наконец нашла ответ. Наверно, мои родители тоже... нарушили закон. И умерли. Новорожденную драконочку нашли воины с моего острова, доставили Годзю и он сжалился над зверенышем, позволив старому мудрецу Ханасаке выходить дракона. А позже, видимо, привязался ко мне и удочерил. Да, конечно, все так и было! Не зря я любила Годзю как отца, хороший он человек. А я... А я — кто?
— Кто ты? — спросила я свое отражение в ручейке. — Дракон или человек? Самурай или крылатая рептилия?
Ответа не было, и мне внезапно стало так плохо, что пришлось сесть прямо в воду. Стиснув когти, я зажмурилась от боли. Так кто же я? Дракон или самурай? Что мне теперь делать, кому хранить верность?!
Годзю заменил мне отца, мудрый Ханасаки обучил всему, что я знаю. Я выросла среди людей, более того, всю жизнь считала себя заколдованной девушкой. Значит, я — человек?
Но мои настоящие отец и мать, которых я никогда не видела, были убиты охотниками. Вчера, спасая драконов, я впервые ощутила бусидо — ощутила собственную душу. Я крылата, покрыта чешуей, имею рога и хвост, я одной крови с драконами — значит, я дракон?
Так кто же?!
— Кагири, — прошептала я. — Помоги, Кагири, иначе я потеряю сама себя. Пожалуйста, помоги...
Медальон отозвался мягком звоном, и внезапно заговорил. Заговорил моим голосом.
— ...Я знаю, тебе известна вся правда о моем рождении и воспитании. Ты знаешь, кто и по какой причине оставил меня Годзю; знаешь, почему из всех дочерей только меня Годзю посвятил в бусидо. Так вот, Кагири... Я не хочу все это знать. Я — Хаятэ Тайе, Сокол Бури, и какая бы жизнь ни ждала меня впереди — я проживу ее сама.
Последние слова Кагири произнес чуть иначе. Слегка изменился тембр, понизилась тональность, и мой голос превратился в чужой. Чужой — просто очень похожий.
Я долго молчала, не замечая, как по лицу медленно текут слезы. Да, я — Хаятэ Тайе. Просто Хаятэ. Не дракон и не человек. И впереди меня ждет жизнь — моя собственная. Не похожая ни на что.
Вот и отлично.
— Спасибо, — шепнула я медальону, нежно его лизнув. Кагири не ответил. Впрочем я и не ждала: свое дело он уже сделал. Помог.
Тяжело вздохнув, я открыла глаза и огляделась. В утреннем тумане смутно проступали деревья, прохладная вода с журчанием обтекала мою чешую и стремилась дальше, из тумана в туман, из прошлого в будущее. За спиной на берегу молча стоял черный конь, и я внезапно ощутила к нему глубокое уважение. Он понял, что со мной происходит, и не стал мешать.
— Как же тебя зовут? — спросила я тихо. — Подскажи, дай знак. Я хочу хоть чем— то облегчить твою судьбу...
Куросао шагнул вперед и молча ткнулся носом мне в плечо. Я обняла своего коня.
— Тебе опасно быть рядом со мной, — прошептала я. — Ведь я могу умереть в любой миг, это судьба и самураев, и драконов. Возвращайся в Степь, живи свободной жизнью, собери целый табун друзей и наслаждайся, пока есть время...
Конь смерил меня внимательным взглядом. В больших черных глазах мерцали искорки смеха, и я поняла — он улыбается. Так и не издав ни звука, Куросао губами ухватил меня за крыльевой палец и потянул на берег. Пришлось подчиниться.
* * *
Когда мы вернулись, на поляне стоял большой серебряный дракон. Он что— то делал с раной драконессы, за расправленными крыльями не было видно подробностей. От неожиданности я чуть не схватилась за меч.
— Кто ты? — подбежав к драконессе, я в изумлении остановилась. Ее страшная рана закрылась, оставив только уродливый шрам, грудь вздымалась ровно и мощно. Серебряный дракон смотрел на меня со странной грустью в глазах.
— Тише, — сказал он на общем языке. Голос оказался низкий, с рокотом, даже страшный немного. — Я целитель Тангорн.
Немного опомнившись, я заставила себя закрыть пасть и коротко кивнула.
— Хаятэ Тайе с острова Ямато.
— Я знаю, — ответил Тангорн. — Мы следим за тобой со вчерашнего дня.
— Мы? — я невольно оглянулась.
— Да, драконы, — Тангорн улыбнулся. — Ты очень смелая девочка, Хаятэ.
У меня сами собой выдвинулись когти на руках. Усилием воли я втянула их обратно.
— Так вы наблюдали за охотой? — спросить удалось почти спокойно. — Вы все видели, и не вмешались?
Дракон тяжело вздохнул.
— Хаятэ, — он шагнул вперед, явно намереваясь обнять меня крылом. Я отшатнулась:
— Не прикасайся ко мне!
— Сначала выслушай, — Тангорн остановился. — Мы уже знаем, что ты выросла среди людей и ничего не знаешь о драконах. Прежде чем судить нас, позволь рассказать историю драконьего племени — ведь это и твое племя, помнишь?
— Я многое помню, — сказала я негромко. — Но знаю одно: если вы молча смотрели, как охотники погубили ее семью, — я кивнула на драконессу, — то вы не моего племени.
Тангорн вновь вздохнул.
— Девочка моя... — он разлегся на траве, подогнул левое крыло вперед и уложил на него голову. — Во первых, мы просто не успели спасти Радагора и его семью. Нас очень мало, Хаятэ, всего сотня на всю планету. Во вторых, иди сюда. Пока я буду рассказывать, пусть магия займется твоими крыльями.
Я оглянулась на Куросао. Черный конь мрачно разглядывал драконов, а Тошиба продолжал мирно спать под деревом. Хорошо ему, наверно здорово быть таким безмятежным...
— Я не причиню тебе вреда, — ласково сказал Тангорн. — Опомнись, девочка, мы же одной крови. Между драконами не должно быть вражды.
— Это еще вопрос, одной ли мы крови, — буркнула я. Однако дальнейшее сопротивление выглядело бы глупо, ведь ему и в самом деле нет смысла причинять мне вред. Поэтому я осторожно приблизилась, готовая отпрыгнуть в любой миг. Тангорн поднял руку.
— Повернись и расправь оба крыла. Ты ничего не почувствуешь, магия лечит без боли.
— Магия? — спросила я, стоя спиной к целителю. — Если драконы так сильны в магии, почему нас осталась всего сотня?
Тангорн долго не отвечал. Я чувствовала его мягкие прикосновения к перепонке, странное ощущение прибывающей энергии усиливалось с каждой секундой. Оно так меня поглотило, что когда серебряный дракон наконец заговорил, я даже не сразу сосредоточилась.
— Среди нас всего четверо магов, — негромко сказал Тангорн. Он продолжал говорить на общем языке, наверно не знал, что мне известен драконий. — И трое других слабее меня. Магия не свойственна драконам, только избранные способны ее ощущать. Когда— то, если верить легендам, среди нас рождались не просто маги, а боги во плоти, но те времена давно миновали. Сегодня я, самый могущественный дракон— маг, могу лишь врачевать раны.
В голосе Тангорна звучала горечь. Я молчала, Куросао подошел ближе и стал рядом, неприветливо поглядывая на серебряного дракона. А тот продолжал свою невеселую повесть:
— Когда— то нас было много. Мы жили на южном материке, никого не опасаясь и не ожидая беды. Но десять оборотов назад произошел Катаклизм, страшная катастрофа, навеки отрезавшая нас от родной планеты. А следом, ведь беда никогда не приходит одна, с севера явились полчища варваров верхом на гигантских орлах...
— Рокхи? — спросила я.
— Да, — кивнул Тангорн. — Их зовут Рокхами. Мирные племена людей и пардов, делившие с нами материк, были уничтожены почти целиком. Драконы яростно сопротивлялись, но тоже потерпели поражение. Предводителем варваров была бессмертная женщина по имени Джилфьяни. Она со своей гигантской птицей убила десятки наших братьев и сестер, разорила последний город. Казалось, племя крылатых обречено, и никто не сможет нас спасти.
Тангорн перешел к моему второму крылу.
— Тогда последние драконы собрались вместе, и послали к Джилфьяни просьбу о пощаде. Она согласилась, поставив два условия: драконов никогда не станет больше сотни, и раз в сезон, она лично станет убивать одного из нас по ее выбору. К тому времени из всего нашего рода в живых оставалось всего семьдесят три дракона; они подчинились.
Тяжело вздохнув, Тангорн повернул меня лицом к себе и сделал приглашающий жест.
— Попробуй подвигать крыльями .
Опомнившись, я расправила крылья на всю длину и недоверчиво осмотрела. Разрезы и дыры в перепонках пропали, чешуя сверкала ровным синим блеском, словно боя в пещере вовсе не было. А помахав крыльями, и ощутив сопротивление воздуха , я едва удержалась от радостного вопля. Только сейчас стало понятно, как сильно меня тяготило потерянное небо.
— Потрясающе... — я взглянула на Тангорна. — Спасибо!
— Не за что, малышка, — грустно ответил дракон. — Если мы не будем помогать друг другу, то кто же...
Помолчав, я взглянула на зеленую драконессу, все это время молча сидевшую у дерева.
— Что с нею будет?
— Ей придется улететь, — ответил Тангорн. — Сейчас, из— за гибели ее семьи, нас вновь меньше сотни, но она нарушила не только требование Джилфьяни, но и наш собственный закон — никогда не подвергать опасности другого дракона.
— Я просто хотела семью, — с болью прошептала драконесса. — Хотела ребенка...
— Из— за тебя могли погибнуть все мы, — сурово ответил Тангорн. — Варвары не ведают пощады, ты знаешь это лучше меня.
Я ударила хвостом.
— Но почему вы не восстанете?! Неужели за десять оборотов — четыреста сезонов! — никто не рискнул убить эту ведьму?!
— Каждый сезон происходит поединок между нею и драконом, — мрачно ответил Тангорн. — Каждый сезон один из нас гибнет. Говорят, на Джилфьяни лежит заклятие, и ни один дракон, никогда не сможет ее убить...
— Это мы еще посмотрим, — сказала я спокойно. Впервые со дня побега из замка, передо мной появилась четкая цель. — Это мы еще посмотрим, Тангорн.
Оглянувшись, я подмигнула своему коню.
— Что скажешь, Куросао? Посмотрим?
Жеребец ударил копытом. Я рассмеялась.
— Тангорн, — обернувшись, я положила крыло на плечо серебряного дракона. — Я одной крови с вами, это верно. Но в душе я воин. Не знаю, откуда я появилась в этом мире, но мир скоро пожалеет, что не подружился со мной заранее. Я — Хаятэ Тайе, Сокол Бури. И я докажу, что не зря зовусь буревестником.
* * *
Весь этот день мы провели в лесу, ожидая пока драконесса наберется сил для далекого пути к горам. Я жадно распрашивала Тангорна о драконах, Куросао молча слушал. Только Тошиба, наевшись мяса антилопы, безмятежно играл в сторонке, что— то мурлыча себе под нос.
— Мы прилетели в этот мир на звездном корабле всего за несколько сезонов до Катаклизма, — рассказывал Тангорн. — Только тогда сезоны назывались годами. Основав первый город, корабль отправился обратно на нашу далекую родину, Дракию, чтобы привезти новых драконов, и тут произошел Катаклизм. Корабль так и не вернулся. Нас, колонистов, было немного, и если бы не помощь от людей и пардов, драконы не сумели бы закрепиться в этом мире.
— Ты все время говоришь "этот мир", "эта планета", — спросила я. — Но ведь у нашего мира есть имя — Земля.
— Если бы, — вздохнул дракон. — Многие местные жители зовут эту планету Землей. Но на самом деле, это совершенно другая планета. Земля — родина людей, там всего одно солнце и никогда не водились драконы, тавры, ярры и парды, — он кивнул на Тошибу.
Я вздрогнула.
— Парды? Ты знаешь, где живут его родичи?
