По моим представлениям, если он банкир, то должен быть в костюме и выглядеть полной противоположностью Маруну. Кстати Берднев-младший и сегодня не отказался от своего стиля. Он, конечно, не пришел в джинсах и футболке, но костюм на нем был спортивного кроя, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а галстук вообще не наблюдался. Но даже в столь необычном для себя прикиде выглядел он потрясающе.

— Идем, сядем? — проговорил Зоран, со скучающим выражением лица смотря на пеструю публику вокруг.

— За шестой столик, — хмыкнула я.

— Хочешь, сядем за седьмой, — безразлично пожал он плечами.

— А что, так можно?

— Нет, — каверзно улыбнулся он в ответ, — но будет забавно смотреться, когда распорядитель попытается деликатно нам объяснить, что мы ошиблись.

— Да ну тебя, — буркнула я.

Вокруг шестого столика стояло всего шесть стульев, и на одном из них сидел Толок, внимательно читая какие-то бумаги.

Хм... а где третья шестерка? Для полного ощущения грядущего апокалипсиса.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я.

— А, Ирина, — оторвавшись от чтения, откликнулся Юрий Анатольевич. — Присаживайтесь, — он похлопал по стулу возле себя.

Я кинула жалобный взгляд на Зорана. Полоцкий пожал плечами и отодвинул для меня стул, чтобы я села.

— Полоцкий, я думаю, Вам лучше пойти найти Берднева, — сухим тоном, смотря из-под очков-половинок, проговорил Толок.

— Зачем? — удивился тот.

Юрий Анатольевич не ответил, лишь указал взглядом на что-то за спиной Зорана. Парень развернулся, я тоже проследила в направлении, указанном зам.ректора, и заметила, как Марун стремительно проходит по центру зала. Выражение лица я не увидела, а вот сжатые в кулаки руки и напряженность при ходьбе сразу бросились в глаза.

Зоран, молча, отправился вслед за ним.

— А что случилось? — осторожно поинтересовалась я.

— Извечный конфликт отцов и детей, — отрешенно проговорил Толок, следя взглядом за Полоцким. Затем, словно бы очнувшись, перевел взгляд на меня и как-то грустно, или даже печально, улыбнулся. — У этих детей есть все, кроме понимания и выбора.

— Этого почти ни у кого нет, — заметила я.

— Да, — согласился Толок, — но в их ситуации все это ощущается намного острее, и шаг в ином направлении от уже выбранного пути не просто бунт молодого поколения, а не допустимость самого действия, которое никогда не будет принято и понято.

Я пожала плечами, не решаясь вступать в полемику с зам.ректора.

— А против чего бунтует Марун? — поинтересовалась я.

Хотя... откуда Толоку знать?!

— Против будущего... Кстати, — оживился Юрий Анатольевич, и я невольно вздрогнула от столь резкой смены настроения и темы, — занятный план развития работы Совета Старост и студенческого клуба.

— А-аа?

— Я так и думал, что Вы не сами писали, — самодовольно произнес Толок. — Кто? Эрденко? Берднев?

— Кондрашовы, — промямлила я, отпираться не имело смысла.

— Занятно, — усмехнулся Юрий Анатольевич. — Не переживайте, ректор от вашей программы был в восторге.

Я опять вяло кивнула. Ну что тут еще скажешь...

— И да, Ирина, когда в следующий раз будете рассказывать увлекательные истории преподавателям, пусть они будут менее грандиозными, — как бы между прочим заметил Толок.

— Не поняла? — я удивленно уставилась на зам.ректора.

— Знаете, когда в кабинет ректора врывается профессор, заслуженный деятель наук и начинает рассказывать о том, что мы не имеем права отдавать таких прекрасных студентов другому ВУЗу...

— Ой.

— То-то же, — усмехнулся Толок. — Вот Вам и "ой".

— Простите, пожалуйста... — я опустила глаза. Мне стало очень стыдно.

Значит, препод по начерталке пошел общаться не просто с зам.ректора по учебной части, что было бы логично, а с самим Горынычем. Эх... Хорошо еще, там Толок был... Прикрыл, что называется. И при этом уже не в первый раз. Мне, конечно, не на что жаловаться, но только сейчас до меня дошло, что Толок вот уже на протяжении трех лет вытаскивает меня из всех заварушек, в которые я влипаю.

-... и в дальнейшем развитие Университета...

Я с тоской посмотрела на сцену. Сейчас там выступал проректор по науке — нудно. Средь такого великолепия стоит веселиться и танцевать, а не слушать заумные доклады. Я скосила взгляд на соседей по столику. Зоран и Марун тихо о чем-то переговаривались, явно игнорируя выступающего на трибуне и до кучи всех остальных. Ректор временами кидал на меня тревожные взгляды, но через некоторое время успокоился. Я признаков безумств не проявляла, вела себя прилично, спиртное не пила, со стола все подряд не хватала — короче вела себя полностью в соответствии с тем, в каком обществе оказалась. Даже мой отсутствующий взгляд, которым я смотрела на сцену, ректор принял за внимательно-слушающий и вдумчивый. А вот Толок сразу просек, что мне откровенно скучно, и я из последних сил борюсь, чтобы не сползти по спинке стула и банально не вздремнуть.

Поймав очередной взгляд Толока, я попыталась улыбнуться, стараясь показать, что все мило и прекрасно. Толок в ответ кивнул в сторону сцены, затем наклонился и тихо шепнул:

— Райвайн, я советую Вам выпасть из состояния летаргического сна и прислушаться к ректору...

М-да.

— ... Мы организуем отдел по связи и работе со студентами. Перспектива и опыт обмена, совместные проекты — все это отойдет в руки самих студентов. А именно Старост. Из более двухсот кандидатов, нами были выбраны трое, самых достойных. По окончании года, оценив работу каждого из них, при общем голосовании самих студентов нашего университета, а так же преподавательского состава, будет утвержден Глава Совета Студентов. Который и возглавит Совет Старост Университета. Так же мы планируем, что Студенческие клубы, спортивные мероприятия и кружки отойдут в ведомство и под начало Совета Студентов.

Ха! Вот не повезет кому-то...

— Итак, трое кандидатов, каждый из которых представил свою программу развития студенчества: Игорь Артемьев ...

Я внимательно следила за парнем. Вот это точно для него. Власть, общественность, уважение — это все его. И я даже не сомневаюсь, что он победит. Артемьев идеально подходит на эту роль.

— ... Евгений Орешкин.

М-да.. и как это чудо сюда затесалось? Евгеша был старостой на факультете журналистики. Притом не в той должности, как я или Игорь, а просто группы. Девчонки на данном факультете бойкие, и Евгешу вечно все не третировали... ну просто на их фоне его было трудно заметить.

-... Ирина Райвайн...

Какая неожиданность!

Я продолжала сидеть и совершенно не собиралась вставать и идти на сцену. Приросла, что называется седалищной думалкой к стулу. Горыныч, растянул губы в самодовольной улыбке и глазами показал мне, чтобы я поднялась и топала куда сказали. Прямо таки "замотайся в саван и закопайся в земельку", бо в противном случае если я сейчас начну протестовать, ожогов на моем трупе от взгляда Горыныча будет слишком много.

— Ирина?

Я автоматически перевела взгляд на говорившего. Возле меня стоял Ник, протягивая руку. Я осторожно вложила похолодевшие от охватившего меня ужаса пальцы в его ладонь. Парень бережно сжал их, пытаясь придать мне уверенности, и помог подняться. А затем любезно проводил до сцены.

Я встала рядом с Игорем и попыталась свой оскал как-нибудь трансформировать в улыбку.

Получилось плохо.

Ректор опять начал вещать что-то о перспективах и наших достоинствах, а мне словно в уши воды налили. Нет, не страшно — непонятно, как я могла попасть сюда?!

— Неожиданно, — тихо проговорил Игорь, практически не разжимая губ.

— Я рада, что смогла тебя удивить, — ляпнула я, так же тихо.

Игорь метнул на меня взгляд, в котором было не столь много злости, больше удивления и, если меня совсем не переглючило, уважения.

Банкет продолжался, играла музыка, несколько пар танцевали. Солидные дядечки в сопровождение таких же не менее солидных тетенек дрейфовали по залу от одной группирующейся кучки до другой. Я стояла в сторонке и пыталась переварить все, что узнала за этот забавный вечер. Во-первых, стали понятны туманные речи Горыныча о кандидатах. А во-вторых, после нашего представления была долгая и опять нудная речь в благодарность одному из самых дорогих гостей (я так думаю, неоценимых спонсоров) коим оказался Леван Эрденко. Отца Ника на приеме не было, поэтому какую-то забавную статуэтку вышел получать именно Эрденко-младший. Я вот и не знала, что его отец является спонсором нашего универа уже более пятнадцати лет. Кстати — к чему? В основном денежные вливания происходили от тех родителей, чьи дети тут активно сгрызали гранит науки, и после окончания их учебы материальная помощь естественно прекращалась. А тут... совершенно чуждый университет... Хотя, чего я удивляюсь — деньги тоже отмывать ведь как-то надо.

— Ирина, ты сегодня чудесно выглядишь.

Я мило, стараясь не особо скалиться, улыбнулась подошедшему ко мне Игорю.

— Спасибо, — вежливо ответила я.

— Всегда была очаровательна, но сегодня... — парень полным восхищения взглядом окинул мою фигуру.

— Артемьев, хватит мед источать, знаю же, что он у тебя с примесью цианида калия. Говори, что надо и проваливай. А то от такого количества сладкого у меня несварение будет...

— И все такая же острая на язык. И столь же прямолинейна, — ухмыльнулся он.

— Ну, это только ты у нас любишь притворяться и льстить. Я такому искусству, увы, не обучена, — горестно вздохнула я.

— Но вскоре придется обучиться, раз ты рассчитываешь заполучить эту должность, — все еще улыбаясь, проговорил парень.

Странно... чего это он такой спокойный? Нам раньше и пяти минут хватало, чтобы довести друг друга до состояния бешеных хомячков.

— Не только я, но и Евгеша, — заметила я осторожно.

Напрягает меня такая любезность с его стороны.

— Евгешу в расчет можно и не брать. А вот ты... достойный противник.

Ух, ты! Комплимент.

— Не хочешь прогуляться? — Парень кивнул на открытые двери в зимний сад.

— Нет, — твердо ответила я.

— Ирин, я просто хочу поговорить... Мы же не враги, ей богу.

— Говори тут, — буркнула я.

— Шумно, — лаконично бросил парень и, взяв меня под локоть, уверенно повел на выход.

Брыкаться, орать и бить парня за его наглость я не решилась.

Мы оказались в полутемной аллее. Здорово тут. Зима на улице (хотя наши зимы больше похожи на осень), а тут пальмы, цветочки распускаются, лианы вьются вдоль огромных колонн и низких кованых заборчиков. Вообще, зимний сад был гордостью нашего Университета. Вроде бы по его созданию ректор сотрудничал с Сельхозакадемией и отвалил им не хилые деньги за всю эту красоту.

Игорь завел нас в небольшую беседку, украшенную цветами чайной розы. Очень люблю их сладкий, но в тоже время сильный запах.

— Я заметил, что тебя сопровождал Эрденко, — начал Игорь, будто бы между прочим.

— Только помог и все, — осторожно ответила я. К чему вопрос?

— И Берднев с Полоцким возле тебя крутятся...

— Они не крутятся. Они в Совете Старост.

— Правда? Студенты другого университета?

— Сейчас они студенты нашего университета, — чуть резче, чем требовалось, ответила я.

К чему он клонит?

— Ясно.

— Ты это хотел спросить? — Удивленно поинтересовалась я.

— Не только. — Артемьев подошел чуть ближе, и я невольно сделала шаг назад.

Не из страха — инстинктивно получилось.

— Ирина, ты привлекательная, умная, открытая девушка, — проговорил Игорь, сделав вид, что не заметил моего маневра. — Но, увы, чтобы жить в том обществе, в которое ты так рвешься, надо иметь связи. Надо уметь себя подать. Чтобы на тебя не смотрели свысока.

А вот это уже интересно...

— Ты выбрала себе превосходных кандидатов на эту роль, но вскоре, точнее, через полгода, они покинут Пантикапей, и ты останешься одна. Естественно, с такой поддержкой как у них, твои шансы на победу увеличиваются в разы, но сможешь ли ты потом обойтись без них? — Вкрадчиво и очень доверительно вещал парень. — Я в этом сомневаюсь. Подумай, что будет лучше для тебя. Не на данный момент, а в перспективе.

Я молчала, давая возможность выговориться парню. Смысл сказанного я поняла, но вот конечный итог всей его речи пока оставался для меня лишь призрачной догадкой.

— Я могу помочь тебе, — он приблизился ко мне еще на шаг, и на этот раз я не отстранилась. Артемьев, похоже, решил, что это хороший знак, и взял мою руку в свою, галантно поцеловав. — Мы станем чудесной парой. Мои возможности и твоя искренность, красота, ум — идеальный тандем. — Доверительно вещал парень, пристально смотря мне в глаза.

Заманчиво. Стоит признать, что в его предложении есть рациональное зерно. Вот только расчетливости тут больше, чем искренности. Была бы я чуть поглупее или менее влюбленной, уже б согласилась. Но сейчас... Я вспомнила, что Ник предлагал мне свою помощь почти в том же направлении, но от его слов во мне не поднималась внутренняя волна протеста. Его предложение было более искренним, а тут, словно контракт подписываешь...

— Игорь, спасибо, конечно, большое, но... — я склонила голову в знак неприемлемости таких условий и предложений.

— Почему? — спокойно спросил парень. — Ты не веришь, что можешь мне понравиться?

— Верю, — кивнула я головой. — Я, конечно, могу допустить мысль, что тебе нравлюсь. Но так же я знаю, чтобы предать меня, ты долго думать не будешь. А мне, знаешь ли, не нравится, когда по моей голове кто-то ходит.

Парень чуть слышно засмеялся. Но не зло или обиженно, а даже весьма и весьма искренне.

— Я понимаю. Но разве из этого не состоит наша жизнь? Или ты думаешь, что Эрденко поступит по-другому? Сейчас он тебя поддерживает, но как только придет время, он уедет и больше о тебе не вспомнит. Поверь, я знаю его.

— Кто же его не знает, — хмыкнула я.

— Ты не поняла, — покачал он головой. И в его голосе впервые с момента нашего странного разговора прорезались старые и привычные для меня нотки превосходства и высокомерия. — Я учился с ним в одной школе.

Опа!

— Интересно, хоть кто-нибудь с ним не учился? — насмешливо заметила я.

— Все дети из приличных семей друг друга знают, — пожал он плечами.

— А как же ты тут оказался? Почему не в столице?

— Потому что наш бизнес связан с морем, — улыбнулся парень.

Эм... не знала.

— Подробнее можно? — поинтересовалась я.

— Компания "Лютер".

Ага, вот теперь понятно. Самая большая компания по судостроительству. Кстати не только гражданского назначения, военные отделы у них тоже имелись...

— Ясно, — кинула я.

— Ну, так что? Подумай, я два раза предлагать не буду. Я понимаю — ты решила, что Эрденко бросит ради тебя все, или того лучше заберет отсюда с собой в столицу. Не обольщайся на этот счет. Он не принц, а ты, увы, не Золушка.

— Почему это не Золушка? — ворчливо поинтересовалась я.

— Потому что Золушка покорно сносила все издевательства своих сестер, а ты бы на ее месте за пару дней довела их до состояния "убежать и прятаться".