Речку в брод перешли только на пятые сутки, правда без единой потери. С графиком движения, как и с погодой, дело труба. Вчера ночью были первые заморозки, хотя пока и без снега. Это сподвигло нас с господином горным инженером внести коррективы в ранее принятый план, до места будем добираться всей толпой. Оставлять людей на улице, когда может резко похолодать не стоит. Понятно, что остатки груза из города будем тащить на зубах, но зато те, кто останется на заимке, за то время пока остальные будут отсутствовать, смогут срубить что то похожее на дом или на худой конец, землянку оборудуют.

До родового гнезда добрались в конце девятого дня, уставшие и промёрзшие, но счастливые и довольные. Первую ночь ночевали все в одной избе, как смогли туда поместится я, так и не понял. Места даже под топчанами и те заняли, но спали в тепле и полной уверенности в том, что за ночь никто ничего не отморозит. Огромных размеров градусник, привезённый сюда Ивановым, уже вечером показывал ноль, а к ночи наверняка выдал отрицательную температуру.

Отдав необходимые распоряжения, Георгий Иванович, предварительно осмотрев все шурфы вокруг дома и одобрительно покивав им головой, повёл меня, именно так, а не наоборот, осматривать близлежащую территорию. За день мы обследовали русло реки, холмы, находившиеся на расстоянии километров трёх от избы и кроме этого на минутку, заглянули на берег океана, только лишь для того, чтобы убедиться, что он на месте.

— Ну что, Максим Сергеевич. Мне всё ясно, даже без проведения дополнительных изысканий. Если вы утверждаете, что ваш отец несколько лет добывал в этом месте, интересующий нас металл, то можем завтра же идти обратно и столбить участок. Я сегодня же отмечу на карте, что меня интересует и покажу вам — сказал мне геолог, во время небольшого перекура.

— Я только за. Времени много потеряли, а мне ещё надо как-то обратно возвращаться.

— Тогда не будем его ещё больше терять, пойдёмте домой — предложил Григорий Иванович.

Одинокая свеча освещала расстеленную на столе карту и участок на ней, очерченный красным карандашом.

— Что сказать, большой получился, спору нет. Но в том то вся радость и заключается, что золото на нём везде должно быть. Не скрою, я могу ошибиться в объёмах, но таким коллективом, как у нас, это место разрабатывать лет десять будем. Так что на столько его и арендуйте, никак не меньше. Да, это обойдётся вам в лишнюю сотню, но будьте уверенны она окупиться с лихвой.

— В лишнюю сотню чего? — решил я поинтересоваться, о чём это говорит специалист.

— Сотен тысяч, конечно. А вы как хотели? Добыча золота, не дешёвое удовольствие.

— Я догадывался, но не думал, что на столько.

— Это только начало. Подождите, основные затраты позже будут. Если нам удастся выйти на более высокий уровень добычи, вот тогда вам точно придётся раскошелиться — обрисовал мои перспективы Иванов.

Дорога в город облегченным караваном далась нам за шесть дней и ничем примечательным не отметилась. Переночевав в тепле, на следующее же утро мужики стали собираться в обратный путь, а мы с горным инженером пошли оформлять бумаги.

Участок за мной закрепили на десять лет, без каких либо затруднений. Иванова, в департаменте, выдающем разрешение, знают, а представитель сидящей в Подкове, знаком с ним самолично, поэтому выезжать на место не стал, а подмахнул всё так, за не значительное вознаграждение. Да почему бы и не подписать бумажку, за которую почти триста тысяч заплатили. На такую сумму я не рассчитывал, геолог сказал мне, когда покидали Лос-Анджелес, чтобы я взял с собой двести штук, я и взял ровно столько, а тут оно вон как повернулось. Пришлось сотню взять из тех денег, что остаются в распоряжении Морозова. Ничего, думаю ему и миллиона четыреста на зиму хватит. На эти бы отовариться.

Участок, хотя и не равнялся половине Франции, но большую часть Люксембурга закрыл бы наверняка, ещё бы золота на нём нашли столько же, тогда никаких денег не жалко было бы. А пока у меня только одни расходы, причём совсем не маленькие, двести тысяч туда, триста сюда, а корабль, инвентарь, продукты, лошади в конце концов, бесплатно что ли достались. Да и процент с добытого золота тоже отдать не маленький придётся в качестве зарплаты. Хотя Иванов и сказал, что это общепринятая практика, отдавать десять процентов, семь работягам и три ему, но мне то от этого тоже теплее не стало.

Одно душу согрело, то, что не зря я сюда снова приехал. Через день, после того, как доставили груз на заимку и можно сказать в день моего ухода из неё, нашёл-таки я припрятанное моим названным отцом золото. Не зря значит мозги напрягал во время плавания. Спрятано оно было можно сказать на виду. И почему я его сразу там искать не стал? Под костром, тем, что горел возле избушки почти круглосуточно, тайник был. Камнями его дед завалил, так что мне и откапывать не надо было ничего, раскидал их и достал мешок, на радость геологу и его подчинённым. Они как увидели сколько в нём огненно жёлтых чёртиков светится, почти тут же похватали лопаты и принялись за дело. А господин Иванов, вместе с Висяком, привязавшимся к нему за это время, до самого моего отхода в город ходил рядом со мной, чего то рассказывал и чему то радостно улыбался.

Пришлось в обратный путь забрать с собой одного охранника, ну во-первых одному пятьдесят семь кило тащить тяжело, а во вторых страшно, с таким количеством золота по лесу разгуливать. Придётся этому человеку и ещё одному из тех, кто в городе остался, со мной назад возвращаться, один на один с золотом я и на корабле оставаться не желаю.

До отплытия последнего корабля, в этом сезоне, до Сан-Франциско, ещё три дня. Оставшееся время поживу в гостинице, а за одно посмотрю, как работает Савва Тимофеевич, в организации под названием "Российский Капитал". Он почему то решил, что такая вывеска должна привлекать народ. Я не против, пускай чего хочет пишет, лишь бы это делу не вредило.

Как показали последующие дни, народу на стене хоть М и Ж напиши, ему по барабану. Если там помимо полагающихся двух рублей и восемнадцати копеек, за грамм сданного металла, дают бутылку самого настоящего виски, почему бы его именно сюда и не сдать. Правда её получают лишь те, кто сдаст не менее пятидесяти грамм, но это не может служить препятствием для русского человека, впрочем, как и для американского, можно же скооперироваться. Идею с подарком подсказал мне Григорий Иванович, он такую хитрость уже наблюдал, но только не в нашем районе, а я не будь дураком, возьми, да и прихвати с собой для этого дела сто пятьдесят ящиков виски, конечно не самого дорогого. Когда вся водка здесь закончится, а до первого корабля будет ещё месяца три, оно точно на вес золота будет, хотя народ к нам и сейчас валом валит. Савва сказал, что по его расчётам, к моему отъезду, он килограмм шестьдесят сдаст.

В порту меня, как и было сказано в приобретённых за ранее билетах, ждала "Луиза", та самая, где старпомом служил мой знакомый боксёр. Ещё за день до отъезда купил в местном книжном магазине, том который находился на американской стороне, красочный двухтомник по истории Африки, аж за двенадцать долларов. С этим подарком подмышкой и двумя саквояжами в руках я и ждал начала посадки. Рядом стояли ещё два джентльмена в новых, пускай и не дорогих, костюмах, с точно такими же саквояжами, с серебристым замком по середине и вместе со мной наблюдали за тем, как лихо работают матросы, начавшие уже подтаскивать трап.

Глава 14

Нормально пообщаться со старшим помощником удалось только после ужина, тогда же вручил ему и подарок. При посадке мы только обменялись парой фраз и крепким рукопожатием. Когда же суета, возникающая на корабле во время отплытия, прекратилась, и я со своими товарищами расселился, мне показалось, что наступило время для настоящей встречи со знакомым моряком.

Книги старпому понравились, хотя он и заявил, что не является поклонником африканских красот. Двухтомник тут же занял почётное место по середине одной из полок, в его каюте. Потом мы говорили о том, как прошло самое напряжённое время в жизни корабля, когда поток пассажиров увеличивается, а вместе с ним растёт и количество выходов в море. Затем хозяин каюты познакомил меня с некоторыми своими приобретениями, аккуратно стоявшими в одном ряду с другими книгами, а под конец я, как бы между прочим, спросил его:

— Господин старший помощник, не желаете ли воспользоваться удачным случаем и потребовать у меня матч реванш?

— Впредь зовите меня Пол. Думаю, это вполне позволительно для наших отношений. А что касается реванша? Я как то подумал на досуге над этим и пришёл к выводу, что делать этого лучше не стоит. Сам виноват, недооценил соперника, вот и поплатился. Впредь умнее буду.

— В таком случае и вы зовите меня Макс. Макс Тихомиров — представился я. — Ну а с реваншем, ваше право требовать его или нет, но знайте, я всегда к вашим услугам.

— Так вы русский, господин Тихомиров? — сильно удивившись, спросил меня старпом.

— Да. А это может как то повлиять на наши отношения?

— Ни в коем случае. Но ваше произношение? Мне часто доводилось общаться с представителями вашей страны и ни одному из них не удалось так удивить меня, как бы они не старались использовать свои познания в родном, для меня, языке.

— В этом нет ничего странного. Моя бабушка родом из туманного Альбиона, отсюда и произношение — решил я расширить географию проживания своих несуществующих родственников, лишь только для того, чтобы как то уйти от не очень приятного для меня разговора.

— Простите. Не совсем понял, откуда родом ваша бабушка? — переспросил меня моряк.

— Из Англии — тут же исправил я, свою ошибку, вспомнив о том, что Великобритании здесь не существует.

— Вот оно в чём дело? То то я не пойму, что же такое в вас имеется, из-за чего мы так быстро смогли найти общий язык, а оказывается вы на половину англичанин. Я, да будет вам известно, тоже пришлый на этом континенте. А все мои родственники, как раз и живут на том самом туманном Альбионе, как очень точно заметили вы.

Старпом протянул мне руку и ещё раз представился:

— Пол Купер.

Я пожал огромную ладонь и так же снова назвал своё имя, и фамилию. Затем какое то время мы говорили о родине моряка, о том, каким образом он оказался в этих водах, а дальше, как то не заметно, опять перебрались на бокс, а потом и на борьбу. Желая реабилитироваться, а за одно и проверить действительную силу одного из моих охранников, плывущего этим же рейсом и с которым мы, трое с лишним суток гуляя по лесу, достаточно сдружились, предложил старпому поучить моего спутника.

— Отчего же вы сами не сделаете этого? — спросил он меня, ожидая, наверное, очередного подвоха.

— Нет, нет. Пол, вы не подумайте чего нибудь плохого. Этот малый не имеет даже малейшего понятия об этом виде спорта. Дело тут совсем в другом. Его комплекция, таких огромных размеров, что я опасаюсь с ним боксировать. Боюсь, что могу в какой то момент испугаться его габаритов и снова совершить не очень благородный поступок. Знаете, как бывает, мозг включает программу страха, а руки начинают её выполнять.

— Как странно вы выразились. Но довольно метко, должен вам заметить. А спутник ваш, надо так понимать, один из тех джентльменов, что сопровождали вас?

— Он самый. Если вы его запомнили, то понимаете, о чём я говорю.

— Такие личности захочешь забыть, но не сможешь. Что же, я готов попробовать. Только сначала хотел бы убедится в какой он действительно форме и какие конкретно у него знания в борьбе на кулаках, прежде чем дам окончательный ответ. Случая с вами мне хватило — дал Пол своё, предварительное, согласие.

— Конечно. Как вам будет угодно — не стал и я возражать.

Предложение старшему помощнику, сделал не от того, что хотел загладить вину перед ним или затем, чтобы поставить на место Данилу, который иногда бахвалился своей силой, полученной при рождении, совсем не поэтому. За время путешествия по лесам Аляски, этот двадцати трёхлетний парень, выходец из Курской губернии, попавший в Америку, можно сказать по недоразумению, смог произвести на меня такое положительное впечатление, что я подумываю о том, чтобы оставить его рядом с собой на долго, в качестве телохранителя. Сейчас я уже точно знаю, в этом мире в одиночку выжить не удастся, да ещё при такой нервной работе, как у меня. Вот и хочется мне подучить его чему нибуть, в плане рукопашного боя, если конечно можно такими словами обозвать то, чем занимается моряк.

Начиная со следующего же вечера, Купер, не менее двух часов в день мутузил моего приятеля, подробно рассказывая ему, как он это делает. А прилежный ученик, не обращая внимания на синяки и кровоподтёки, жадно впитывал в себя выдаваемую информацию, не смотря даже на то, что толком у него, на первоначальном этапе, ничего не получалось. Где то на пятый день занятий я всё же решил, что пора вмешаться в процесс и взял в библиотеке старпома ту самую книжку, по боксу, чтобы мой соотечественник смог ознакомиться с теорией, может хоть она поможет ему на практике. Данила читать по английски умел, но с горем пополам, поэтому пришлось самому озвучивать то, что в ней написано, а иногда и показывать, как правильнее обороняться, и уходить от ударов противника. Делать это конечно в тесной каюте было не удобно, но приходилось терпеть, так как синяки таскать, под глазом, моему товарищу, наверное, ещё не удобнее. Данила Мухин на полголовы выше совсем не карлика старпома и в плечах по шире его будет, а получается так, что справиться с ним ему не под силу, вот парень и нервничает, а от этого ещё больше ошибок допускает. На этот его недостаток я тоже указывал, во время наших дневных занятий, хотя к этому он относился, как к чему то несущественному.

— Максим Сергеевич, может лучше вы со мной заниматься будите? Вон как у вас доходчиво получается, рассказывать. А то пока до меня дойдёт, чего этот мне говорит, у меня уже морда вся в синяках — сказал мне Данила, во время очередного разбора рисунка из книги.

— А мне кажется, что когда у тебя синяки во время занятий остаются, то наоборот быстрее всему научишься.

— Так-то оно так. Забыть, как тебя лупили, долго не получится. Только надоело мне смотреть, как он меня колотит. Хочется побыстрее ему самому морду набить.

— Это не плохое желание. Учись быстрее и рано или поздно побьёшь его. Ты же здоровее старпома, тебе ему только разок бы попасть, как следует, он и завалится.

Польза, от чтения книги по боксу, была для нас с Данилой обоюдной. Он учился правильно двигать руками и передвигаться на ногах, вовремя уходить от ударов, а позже и наносить их в нужное место. Мне же хотелось узнать, будут ли какие то изменения в моём рукомахании после того, как перезалью информацию в свой мозг, более тщательно изучив её.

К концу поездки мой приятель так и не сумел поколотить своего учителя, но как мне кажется до него дошло, что не всё можно решить силой. Потому что пару последних занятий новых синяков на его лице не появилось. Он всё таки научился вовремя закрываться от ударов, стал умело уходить от противника, а когда это было необходимо, то и сближаться с ним. Мои изыскания, по поводу изучения собственного организма, тоже даром не прошли. Достаточно было спарринга с Полом, причём был он у нас больше показательным, чем тренировочным, чтобы понять, мне достаточно одного скоростного прочтения книги, чтобы мозг впитал в себя информацию из неё полностью. Сколько бы раз я её снова не читал и не перечитывал, как бы не старался найти в ней что то новое, результат оставался прежним, во всяком случае боксировать лучше я не стал. Меня это, если честно сказать, очень обрадовало, потому что не очень хотелось по десять раз читать одно и тоже, чтобы достигнуть совершенства.