Колонист и его друзья непонимающе уставились на Сорвал.
— Что ж, давайте покончим с этим, — предложила Сорвал. — Либо попытайтесь убить меня, либо позвольте мне сделать то, ради чего я сюда пришла. Сегодня прекрасное утро, и я бы не хотела тратить его впустую.
— Чего ты хочешь? — спросил другой колонист.
— Я хочу поговорить с вашим лидером, — ответила Сорвал. — Полагаю, его зовут Джако Смирт.
— Он не будет с тобой разговаривать, — сказал первый колонист.
— Почему бы и нет? — спросила Сорвал.
— Потому что ты зиг, — сказал он так, словно это было самой очевидной вещью в мире.
— Это действительно прискорбно, — заметила Сорвал. — Потому что, видите ли, если я не поговорю с мистером Смиртом в течение десяти ваших минут, то пучки частиц, о которых я вам говорила, пройдут через свои цели, и вы все снова будете мертвы. Но, если мистер Смирт, как я полагаю, предпочел бы, чтобы вы все умерли, то мне все равно. Возможно, вы захотите провести эти минуты со своими семьями, джентльмены.
— Я тебе не верю, — возразил третий колонист.
— Понятно, — сказала Сорвал и указала на небольшой загон. — Как вы называете этих животных?
— Это козы, — назвал третий колонист.
— И они очаровательны, — сказала Сорвал. — Сколько их вы можете выделить?
— Мы не можем выделить ни одной, — сказал второй колонист.
Сорвал раздраженно вздохнула. — Как, по-вашему, я могу продемонстрировать вам это, если вы не можете выделить ни одной козы? — спросила она.
— Одну, — ответил первый колонист.
— Вы можете выделить одну, правильно? — спросила Сорвал.
— Да, — сказал первый колонист, и одно из животных взорвалось еще до того, как он успел договорить. Остальные козы, встревоженные и покрытые запекшейся кровью, бросились в самый дальний угол загона.
Четыре минуты двадцать две секунды спустя Джако Смирт стоял перед Сорвал.
— Приятно познакомиться с вами, — сказала она ему. — Я вижу, вы тоже занимаетесь угловатой разметкой лица.
— Чего ты хочешь, зиг? — спросил Смирт.
— Опять это "зиг", — сказала Сорвал. — Я не знаю, что это значит, но могу сказать, что вы не очень хорошо это понимаете.
— Чего ты хочешь? — процедил Смирт сквозь стиснутые зубы.
— Это не то, чего хочу я, это то, чего хотите вы, — пояснила Сорвал. — А вы хотите покинуть эту планету.
— Что ты только что сказала? — спросил Смирт.
— Полагаю, что выразилась предельно ясно, — ответила Сорвал. — Но позвольте мне привести дополнительный контекст. Я представляю Конклав. Как вы, возможно, знаете, мы запретили дальнейшую колонизацию планет людьми и другими существами. Вы, по крайней мере, в некотором приближении, человек. Вас не должно быть здесь. Поэтому я устроила так, что вы и вся ваша колония можете улетать. Сегодня.
— Черта с два мы улетим, — взорвался Смирт. — Я не подчиняюсь Союзу колоний, не подчиняюсь Конклаву, и чертовски уверен, что не подчиняюсь тебе, зиг.
— Конечно, не подчиняетесь, — согласилась Сорвал. — Но все равно позвольте мне попытаться урезонить вас. Если вы уйдете, то останетесь жить. Если вы не уйдете, вас убьют, и между Конклавом и Союзом колоний начнется война, которая, скорее всего, закончится очень плохо для Союза колоний. Несомненно, это имеет для вас значение.
— Не могу придумать лучшего способа умереть, чем стать мучеником за свою расу и свой образ жизни, — похвалился Смирт. — И если Союз колоний умрет вместе с нами, то я буду приветствовать его немногочисленное население в качестве нашего почетного караула в аду.
— Вдохновляющее высказывание, — заметила Сорвал. — Мне говорили, что вы верите в расовую чистоту и тому подобное.
— Существует только одна раса, и это человеческая раса, — напыщенно объяснил Смирт. — Ее необходимо сохранить и очистить. Но лучше, чтобы все человечество пало, чем оставаться таким извращенным, каким оно является сегодня.
— Чудесно, — сказала Сорвал. — Я должна прочитать вашу литературу.
— Ни один зиг никогда не прочтет наши священные книги, — возразил Смирт.
— Это почти трогательно, насколько вы преданы своему расовому идеалу, — заметила Сорвал.
— Я умру за это, — сказал Смирт.
— Да, и все вас полюбят, — согласилась Сорвал. — Потому что дело вот в чем. Если вы не покинете эту колонию сегодня, то умрете — и я понимаю, что вас это вполне устраивает, — но после того, как вы умрете, я изучу каждого в этой вашей чистой колонии, чтобы убедиться, что понимаю вашу сущность. Тогда Конклав обратится к Союзу колоний и выдвинет ультиматум: либо умрут все представители вашей чистой расы людей, либо умрут все люди. И, ну, вы же знаете, как мыслят полукровки, мистер Смирт. Они не ценят совершенство чистоты.
— Вы не можете этого сделать, — не поверил Смирт.
— Конечно, можем, — ответила Сорвал. — Конклав превосходит Союз колоний численностью во всех возможных отношениях. Вопрос в том, сделаем мы это или нет. И сможем ли мы это сделать, зависит от вас, мистер Смирт. Улетайте сейчас или навсегда оставьте человечество на растерзание полукровкам. Даю вам десять минут на обдумывание.
* * *
— Вы использовали отвратительную тактику, — сказал Гау, когда Сорвал рассказала о своей встрече с колонистами Избавления.
— Ну, конечно, так оно и было, — согласилась Сорвал. — Когда имеешь дело с отвратительными людьми, приходится говорить на их языке.
— И это сработало? — спросил Гау.
— Да, сработало, — подтвердила Сорвал. — Этот нелепый человек был счастлив позволить погибнуть всему человечеству, но когда это коснулось только его крошечного фенотипического фрагмента, он потерял самообладание. И он был убежден, что мы бы так и поступили.
— Полагаю, вы заверили других людей, что мы этого не сделаем, — предположил Гау.
— Полковник Риньи, с которым я имела дело, не нуждался в заверениях, — сказала Сорвал. — Он с самого начала понял, что я задумала. И как только я уговорила этого негодяя согласиться улететь, он и его команда погрузили их на шаттлы и вывезли с планеты. Все это закончилось к местному закату.
— Тогда вы молодчина, — заметил Гау.
— Я всего-то сделала, как вы просили, — ответила Сорвал. — Хотя мне действительно жаль того козла.
— Я бы хотел, чтобы вы оставили этот канал связи с Риньи открытым, — сказал Гау. — Если вы с ним хорошо поработаете, возможно, мы сможем не мешать друг другу.
— Ваше отношение к людям станет камнем преткновения, генерал, — предупредила Сорвал. — И хотя эта встреча прошла хорошо, я думаю, что рано или поздно две наши цивилизации снова столкнутся. Никакие каналы связи этого не изменят. Люди слишком амбициозны. И вы тоже.
— Тогда давайте постараемся сделать это позже, а не раньше, — предложил Гау.
— В таком случае, вам понадобится это, — сказала Сорвал, достала из кармана одежды лист со списком и отдала его генералу Гау. — Пусть информация об этом — вся целиком — попадет к представителю Хадо. Пусть он представит ее вам на Большой ассамблее. И когда он это сделает, объявите, что вы тоже ознакомились со списком, и что наши военные побывали на каждой из планет и не нашли никаких свидетельств присутствия людей — и не найдут, потому что Союз колоний тщательно замел их следы. Затем можете обвинить Хадо в разжигании войны и, возможно, в фальсификации этого документа. Вы сломаете его или, по крайней мере, навредите ему на достаточно долгое время, чтобы он перестал быть важным фактором.
Гау взял документ. — Вот что я имею в виду, когда говорю, что вы по-своему пугающий человек, Хафте, — заметил он.
— Генерал, — ответила Сорвал, — я не понимаю, о чем вы говорите.
ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ. КОРОЛЬ-ПЕС
— Не наступи на это, — сказал Гарри Уилсон помощнику посла Харту Шмидту, когда тот подошел к ремонтируемому шаттлу. На рабочем столе было разложено множество деталей и инструментов; Шмидт встал у его края. Сам Уилсон засунул руку глубоко во внешний отсек шаттла. Изнутри отсека слышались удары и царапанье.
— Что ты делаешь? — спросил Шмидт.
— Ты видишь инструменты, детали и мою руку, засунутую внутрь маленького космического корабля, и тебе действительно нужно спросить, что я делаю? — раздраженно сказал Уилсон.
— Я понимаю, что ты делаешь, — уточнил Шмидт. — Просто сомневаюсь в твоей способности это выполнить. Знаю, что в миссии ты специалист по технике, но не знал, что твой опыт используется в шаттлах.
Уилсон пожал плечами, насколько это было возможно, поскольку его рука была зажата внутри шаттла. — Капитану Коломе понадобилась помощь, — ответил он. — Этот ее "новый" корабль сейчас является старейшим действующим кораблем флота, и она поручила остальной команде изучить все его системы под микроскопом. У нее не было никого, кто мог бы осмотреть шаттл. Мне больше нечего было делать, и я вызвался добровольцем.
Шмидт отступил на шаг и оглядел шаттл. — Не узнаю эту конструкцию, — признался он через минуту.
— Вероятно, потому, что ты еще не родился, когда эта штука была впервые введена в эксплуатацию, — заметил Уилсон. — Этот шаттл даже старше "Кларка". Думаю, они хотели убедиться, что мы сохранили винтажную тематику.
— А ты знаешь, как именно это исправить? — спросил Шмидт.
Уилсон постучал себя по голове свободной рукой. — Это называется мозгодруг, Харт, — сказал он. — Когда у тебя в голове есть компьютер, ты можешь мгновенно стать экспертом в чем угодно.
— Напомни мне, чтобы я не заходил в шаттл, пока над ним не поработает кто-нибудь действительно квалифицированный, — сказал Шмидт.
— Трус, — сказал Уилсон, а затем торжествующе улыбнулся. — Нашел, — сказал он, вытаскивая руку из отсека шаттла. В его руке был маленький почерневший предмет.
Шмидт наклонился вперед, чтобы посмотреть. — Что это?
— Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что это птичье гнездо, — предположил Уилсон. — Но, учитывая, что на самом деле в "Фениксе" нет местных птиц, это, вероятно, гнездо кого-то другого.
— Плохой знак, когда на шаттле есть гнезда животных, — заметил Шмидт.
— Это не плохой знак, — возразил Уилсон. — Плохой знак в том, что это третье гнездо, которое я нашел. Думаю, что они, возможно, буквально вытащили этот шаттл со свалки, чтобы отдать его нам.
— Прекрасно, — сказал Шмидт.
— В дипломатическом корпусе Колониального союза никогда не бывает скучно, — подбодрил Уилсон. Он положил гнездо и потянулся за полотенцем, чтобы вытереть грязь с рук.
— И это подводит нас к причине, по которой я пришел к тебе, — заявил Шмидт. — Мы только что получили новое задание.
— Серьезно, — сказал Уилсон. — Это связано с тем, что меня будут держать в заложниках? Или, возможно, с тем, что меня взорвут, чтобы найти "крота" в государственном департаменте? Потому что я уже испытал это.
— Я первый, кто признает, что последние две миссии, которые мы провели, закончились не на традиционно высоких нотах, — ответил Шмидт. Уилсон ухмыльнулся. — Но думаю, что эта может вернуть нас на победный путь. Ты знаешь об ичело?
— Никогда о них не слышал, — признался Уилсон.
— Милые люди, — заметил Шмидт. — Немного похожи на медведя, спаривающегося с клещом, но не все мы можем быть красивыми. На их планете уже пару сотен лет то и дело вспыхивает гражданская война, с тех пор как король исчез из своего дворца, и одна часть его народа обвинила другую.
— Это была их вина? — спросил Уилсон.
— Они говорят "нет", — ответил Шмидт. — Но иначе они бы договорились, не так ли? В любом случае, король не оставил наследника, его священная корона пропала, и, очевидно, из-за этих двух обстоятельств ни одна фракция не могла законно претендовать на трон, что привело к двум столетиям гражданской войны.
— Видишь, вот почему я не могу поддержать монархию как систему правления, — указал Уилсон. Он наклонился, чтобы начать собирать разобранную часть шаттла.
— Хорошая новость заключается в том, что все устали от этого и ищут способ покончить с конфликтом, сохранив лицо, — сказал Шмидт. — Плохая новость заключается в том, что одна из причин, по которой они пытаются положить конец конфликту, заключается в том, что они думают о присоединении к Конклаву, а Конклав не примет их в качестве членов, пока не будет единого правительства для всей планеты. И вот тут вступаем мы.
— Мы собираемся помочь им закончить гражданскую войну, чтобы они присоединились к Конклаву? — спросил Уилсон. — Это противоречит нашим собственным планам.
— Да, мы вызвались выступить посредниками между фракциями, — сказал Шмидт. — Надеемся, что, сделав это, добьемся достаточной доброй воли, чтобы ичело выбрали союз с нами, а не с Конклавом. Это, в свою очередь, поможет нам создавать альянсы с другими расами, чтобы создать противовес Конклаву.
— Мы уже пытались это сделать, — заметил Уилсон, потянувшись за гаечным ключом. — Когда этот парень, генерал Гау, собирал Конклав, Союз колоний попытался создать альтернативу. Контрконклав.
Шмидт протянул ему ключ. -Тогда речь шла не о создании реальных альянсов, — сказал он. — Речь шла о том, чтобы сорвать работу Конклава, чтобы он вообще не смог сформироваться.
Уилсон ухмыльнулся. — И мы удивляемся, почему ни одна другая разумная раса не доверяет Союзу колоний больше, чем они могут нам доверить, — сыронизировал он и принялся орудовать гаечным ключом.
— Именно поэтому эти переговоры так важны, — сказал Шмидт. — Союз колоний завоевал большое доверие благодаря переговорам на Данаваре. Тот факт, что мы поставили один из наших кораблей на пути ракеты, показал многим инопланетным расам, что мы серьезно относимся к поиску дипломатических решений. Если нас будут рассматривать как добросовестных переговорщиков и посредников с ичело, то в будущем мы окажемся в гораздо лучшем положении.
— Хорошо, — сказал Уилсон. Он поставил на место внешнюю панель шаттла и начал герметизировать ее. — Тебе не обязательно уговаривать меня участвовать в миссии, Харт. Я все равно поеду. Тебе просто нужно сказать мне, что я должен делать.
— Ну, чтобы ты знал, этим посредничеством будет руководить не посол Абумве, — пояснил Шмидт. — Посол и все мы остальные будем поддерживать посла Филиппу Уэйверли, у которой есть опыт общения с ичело и которая дружит с претором Гунцтаром, выступающим в качестве посредника между фракциями в совете по переговорам.
— Логично, — сказал Уилсон.
— Посол Уэйверли путешествует не одна, — предупредил Шмидт. — Она немного странная.
— Хорошо, — медленно произнес Уилсон. Теперь отсек шаттла был полностью герметизирован.
— И здесь важно помнить, что в дипломатической миссии не бывает мелких заданий, и что каждое задание важно по-своему, — заметил Шмидт.
— Подожди, — сказал Уилсон, а затем повернулся лицом к Шмидту. — Ладно, выкладывай, — предложил он. — Потому что с таким вступлением, какую бы идиотскую штуку ты ни попросил меня выполнить, она обязана быть хорошей.
* * *
— И, конечно, претор Гунцтар, вы помните Таффи, — сказала посол Филиппа Уэйверли, указывая на своего лхасского апсо, который, высунув язык, победоносно посмотрел на дипломата ичело. Уилсон держал поводок, прикрепленный к ошейнику собаки. Он также улыбнулся претору Гунцтару, но этого никто не заметил.
