Посмертие. Второй шанс.

Посередине лужайки на поросшем мхом бревне сидел человек. Увидев его, Греф застыл в изумлении — это был Слепой Буддар. Только здесь седовласый крепкий старик вовсе не был слепым. Вместо багровых шрамов, на лице располагались два совершенно здоровых глаза.

— Чего же ты застыл, Греф? Подойди. Нам есть о чём поговорить, а времени не так уж и много.

Голос тоже принадлежал Слепому Буддару.

— Кто ты?

Странно, но звериная глотка издала вместо рычания человеческую речь, хотя и не была к этому приспособлена. Да и нечеловеческий облик Грефа не стал помехой для неожиданно прозревшего слепца.

— Я — Слепой Буддар, шаман людей племени Лесного Быка. Тебя смущает мой облик? Не беспокойся — здесь увечья физического тела не имеют значения. Ты ведь и сам явился сюда не как человек, а как оборотень.

— И где это мы?

— Это — Страна Предков. Её ещё называют Страной Теней. В эти леса уходят духи зверей и души наших людей, ожидая своего возрождения, превращения или развоплощения. Подойди, Греф. Нам нужно поговорить.

Оборотень подошёл к старику, но не стал присаживаться на бревно. Вместо этого он присел как раз напротив собеседника, готовый в любой момент отпрыгнуть в сторону или броситься в атаку. Осторожность не помешает, хотя опасности и не ощущалось.

— О чём ты хотел поговорить со мной?

— Ты ещё сомневаешься, что я действительно Слепой Буддар. Это похвально, хотя прежний Греф не стал бы этого делать.

— Ты хочешь сказать, что я не Греф?

— Для меня это давно не секрет. Тот храбрый воин не вернулся из похода в земли Волков. Но пришёл ты — человек и зверь одновременно.

— Я — человек.

— Об этом свидетельствуют твои поступки. Но облик говорит о другом.

— А что для тебя важнее, старик: облик или поступки?

— Главное — это то, что важнее для племени. А для племени важнее твои поступки. Но если ты хочешь поговорить об этом, то почему не приходил в мой дом?

— Я не знаю, как выразить свои мысли. Я ещё не очень хорошо разговариваю на вашем языке. Тебе об этом должно быть известно.

— Однако ты же сумел рассказать Лангаку и Глатаку о своих мыслях. Благодаря тебе, их отряд надёжно укрылся от врага. После твоего ухода, к ним пришла Моран. Так что теперь эти люди в безопасности, насколько вообще может быть безопасной наша жизнь.

— Откуда ты знаешь?

— Глатак рассказал мне. Не удивляйся. Я ведь стал Великим Шаманом не только потому, что потерял глаза. Придёт время, и ты сам будешь улыбаться на подобные вопросы.

— Хорошо. Я тебе верю. Но как я оказался здесь? И зачем тебе понадобилось поговорить со мной?

— Шаманы во время сна могут отправлять свою душу в Страну Теней. Великие Шаманы могут призвать туда души других людей, если этого требует необходимость. Иногда так убивают шаманов врага. Но это делают очень редко — это очень большой риск. Я позвал сюда тебя, и ты пришёл. Когда мы закончим, ты уйдёшь — я укажу тебе путь.

— Так что же случилось?

Слепой Буддар устало вздохнул.

— Духи Разрушения пытаются открыть путь из своего мира в наш мир. Некоторые из них уже прошли сюда.

— Это случилось сегодня далеко на юге отсюда.

— Ты уже знаешь, — подтвердил старик.

— Я почувствовал, что случилось что важное, но не знал что именно.

— Близятся тяжёлые времена. Не знаю почему, но Духи Предков указали мне на тебя.

— Можно подумать, что сейчас царит Золотой Век. Крылатые Убийцы летают над нашими землями и охотятся на людей. Они убивают детей на глазах у матерей, просто чтобы насладиться зрелищем мучений последних! А ты говоришь мне, что тяжёлые времена только близятся. Они уже давно настали, только вы настолько привыкли к ним, что воспринимаете всё происходящее как должное! Я даже не знаю кто хуже — Крылатые Убийцы или эти твои Духи Разрушения! Да если в землях остроухих выродков появятся большие проблемы, то этому надо только порадоваться, а не причитать.

— В тебе говорить злость, Греф. Звериная ярость кипит у тебя внутри.

— Не станешь тут зверем, — буркнул оборотень, остывая.

— Крылатые Убийцы всё же живые создания...

— Да какая разница убитым воинам, женщинам и детям, кто сжёг их огнем с небес — Крылатые Убийцы или какие-то там Духи? Никакой, старик, никакой. Ты хочешь сказать мне, что мир, дескать, один для всех и всё такое. Только какой прок мёртвым от мира? Людей мало, и эти уроды с юга, похоже, делают всё, что их стало ещё меньше. Или я не прав?

— Я гораздо лучше тебя знаю, кто такие Крылатые Убийцы. Если ты ещё не знаешь, то именно они лишили меня зрения, убили всех родных и бросили искалеченного умирать в лесу.

— Тем лучше. Это позволит быстрее объяснить тебе состояние дел. Ты прожил достаточно долгую жизнь. Скажи, племя растёт или уменьшается?

— В племени сейчас много детей.

— Не увиливай от ответа, старик. Или ты не хочешь признать правду?

— Да, воинов в племени стало меньше, чем во времена моей молодости.

— Может мне нужно называть тебе причину этого?

— Нет. Я её знаю. Но не сравнивай Крылатых Убийц и Духов Разрушения. Первые — враги нам, вторые — это враги всему миру.

— Сейчас это отличие для нас не столь уж и важно. Ты говорил, что Духи Предков указали тебе на меня. Что это значит?

— Это мне не ведомо. Но раз уж в начале трудных времён Предки явили мне твой облик, я хочу услышать от тебя, что ты будешь делать?

— Вопрос в том, что будете делать вы? Будете и дальше прятаться по лесам, пока весь мир вместе с вами не канет в бездну? Или вспомните, наконец, что у вас есть достоинство и возьмётесь за оружие?

Слепой Буддар снова устало вздохнул.

— Уже не один раз храбрецы, сжигаемые местью, становились на пути Крылатых Убийц. Все они ушли в Страну Теней, а вместе с ними ушли и их жены, дети... Когда я был ещё молод, то не было у меня ни дня без желания пролить их кровь. Но есть ещё племя, которое нужно защитить и сберечь. Пока живы женщины и дети — племя существует. И я смирился со своей болью.

— И до каких пор ты и другие шаманы будете терпеть сами, и заставлять терпеть других? Если миру грозит гибель, то может хотя бы сейчас стоит перестать убегать и показать врагу свои клыки? Завтра уже может быть поздно.

— Ты так хочешь сражаться?

— Да, я хочу сражаться. И я буду драться с этими длинноухими выродками, даже если мне придётся делать это в одиночку. Но сейчас есть шанс сделать это вместе. И крепко врезать им по их смазливых мордашках. Так дать, чтобы они обломками своих зубов плевались, если живы останутся.

— Вместе? Вместе с кем?

Греф внимательно посмотрел на собеседника.

— Вместе с остальными людьми этого мира. Ну, или хотя бы этой его части. Пришла пора людям прекратить убивать друг друга, если у них есть общий враг. Для Крылатых Убийц не существует разницы, к какому племени принадлежат женщины и дети. Они одинаково убивают всех, кого отыщут. Так почему же мы должны ещё и помогать им в этом? Ради чего гибнут воины племени, сражаясь с теми, кто может стать их товарищем по оружию?

Слепой Буддар посмотрел ему прямо в глаза.

— Чего ты хочешь, Греф?

— Я хочу, чтобы в следующий свой прилет Крылатые Убийцы сложили здесь свои головы. А ещё лучше, чтобы они не прилетали вовсе. Чтобы боялись этих земель, как серна волка. Чтобы все они знали — здесь живёт их смерть.

— Это невозможно.

— Ты ошибаешься, старик. Для людей нет ничего невозможного, если они действительно люди, а не трусливые двуногие животные. Я знаю, что люди могут стать хозяевами своей судьбы. И они должны стать ими, или... — Греф мгновение помолчал, после чего закончил, — Или умереть, сражаясь за это.

— Сражаться с Крылатыми Убийцами? Это означает обречь себя и всё племя на смерть. А что же предлагаешь ты?

— Объединить племена.

Буддар, казалось, на мгновение потерял дар речи.

— Объединить племена, чтобы погибли все? После этого здесь останутся только звери. Зачем? Чтобы утолить твою жажду убийства, умрет великое множество людей. Ты это понимаешь?

— Если я возьму одну ветку, то легко смогу сломать её. Две или три я всё ещё смогу сломать. Но если их будет больше, то у меня ничего не получится. Одно племя не выстоит, это правда. Но если люди всех этих лесов станут действовать сообща, то Крылатые Убийцы захлебнутся в собственной крови.

— А люди захлебнутся в своей крови. Вот обрадуются Духи Разрушения.

— Сейчас эти Духи в землях остроухих. Они не смогут послать сюда много воинов. Сейчас и нужно объединять племена. А там посмотрим.

Буддар помолчал.

— Когда я был молодым, то тоже задал себе подобные вопросы. Но я не знаю, как объединить людей. Племена воюют друг с другом всегда. Самые старые воины не помнят, чтобы между людьми царил мир. Волки охотятся на оленей, лесных быков. Если Предки воюют между собой, то как же их дети смогут жить в мире? Какая сила заставит их сделать это?

— Сила оружия и страх смерти. А Предки, если им это не понравиться, могут убираться в ... Откуда приходят Духи Разрушения?

— Они обитают в Стране Вечного Ужаса.

— Вот именно там их место, если они не захотят помочь своим детям! Родители всегда защищают своих детей, а не ведут их к смерти. Или они вовсе и не наши Предки?

— Ты не понимаешь, что говоришь!

— Нет, я всё отлично понимаю!

Греф понял, что нащупал путь к разгадке местных тайн. Это была ещё только смутная догадка, но теперь он знал, какие вопросы ему следует задавать. Но это потом, если он ещё доживет до времени вопросов и ответов.

— Там, откуда я пришёл, люди, в основном, верят только в себя. Я не скажу тебе, что тот мир лучше этого, но Крылатых Убийц там точно нет. И никаких Духов Разрушения тоже. И спокойно живут там те люди, которые сами объединись в огромные племена, и объединили свои земли. Чужаки просто боятся их. Придёт время, и люди всего мира объединятся. Скорее всего, и ни мы, ни следующее поколение не увидят этого. Но так случится, если мы сейчас займёмся этим. Нам нужно только подтолкнуть один камень вниз по склону, а он уже сам родит лавину, которая смётёт все препятствия на своём пути.

Буддар молчал. Греф смотрел на старика и тоже молчал. Тяжело, наверное, узнать, что где-то люди могут чувствовать себя в безопасности, а самому прятаться от смерти.

— Я не знаю, для чего мне явили твой образ, — прервал, наконец, молчание шаман, — Может быть, ты предлагаешь нам спасение, а может и гибель. Но ты пришёл в то время, когда мир и так близок к разрушению. Сейчас я впервые за многие годы не знаю, как поступить во благо племени. Заветы наших отцов нам уже не помогут, если Духи разрушения ворвутся в этот мир. Но и твой путь залит кровью, и это не только кровь врагов. Ты это понимаешь?

— Этого не избежать. Иных людей нужно только убивать, как убивают охотники бешенных зверей. Как можно договариваться о чём либо, например, с пожирателями человеческой плоти? Эту заразу можно только уничтожить, выдрать с кровью. Да, многие умрут. Но даже сейчас ты и другие шаманы готовы пожертвовать частью племени, ради спасения остальных. Разве не так?

— А ты? Ты готов умереть, чтобы жили другие?

— Эйла говорила, что именно ты отправил меня на остров к Моран. Ты же знаешь, как я получил ту рану, и кто нанес её мне. Я кое-что знаю о смерти и вовсе не стремлюсь покинуть мир живых. Все мы умрем, вопрос только как мы встретим конец своей жизни. Так что ответ на твой вопрос — да, я готов.

— Где тебя искать?

— Я преследовал отряд Крылатых Убийц, чтобы понять их замыслы и тайны. От места, где отряд Лангака пересёк Большую Реку, я двигался в сторону земель племени Волка. Здесь начинаются холмы, но они ещё не очень большие. Убийцы обнаружили часть людей этого племени, и уничтожили их. Я спас одну женщину. Один из чужаков убит. Непогода заставила остальных прекратить поиски и укрыться в лагере.

— Ищите озеро, которое по форме напоминает рыбу. На его берегах, ближе к голове рыбы, скрывается один из наших отрядов. Тебя там будут ждать. А сейчас уходи.

— Куда мне идти?

— Не имеет значения, куда идти. Важно, куда ты хочешь попасть. Тебе нужно вернуться в свое тело. Помни об этом. Иди.

Старик встал и уверенно зашагал в искрящуюся туманную дымку. Греф сумел отследить только несколько его шагов. Слепой Буддар не скрылся, а как скрываются люди в обычном тумане, а словно растворился в светящейся пелене, которая окружала поляну.

'Не имеет значения, куда идти. Важно, куда ты хочешь попасть', — вспомнил Греф слова шамана, — 'Тебе легко говорить, старик'.

Оборотень встал, и ещё раз осмотрелся вокруг. Нет, все оставалось неизменным. Изумрудная трава, неясные тени деревьев, искрящаяся и светящаяся дымка, парочка серн, пасущих неподалёку. Никаких ориентиров.

— Важно, куда я хочу попасть, — пробормотал Греф, — А я хочу попасть обратно в своё тело. Мне это нужно.

Он закрыл глаза и решительно зашагал вперёд.

'Всё это только сон. Странный, но всего лишь сон', — твердил он себе, — 'Сейчас я открою глаза и снова окажусь внутри старого дерева. Сейчас. Сейчас!'

На мгновение ему показалось, что мир вокруг словно исчез. Он словно провалился в некую пропасть, шагнул с обрыва...

* * *

Греф открыл глаза. Сумрак. Шелест дождя. Изъеденное жучками дерево.

Левое плечо слегка онемело — спящая женщина уткнулась в него головой в поисках опоры. Ну что же, хорошо, что она хоть как-то вышла из своей прострации, да ещё и не попыталась убить его спящего.

'Получилось. Не знаю как, но у меня получилось вернуться. Это хорошо. Скоро рассвет. Нужно будет отыскать это озеро, напоминающее рыбу. Только бы погода не изменилась'.

* * *

К утру дождь почти утих. Зато поднялся сильный ветер. Но время от времени налетали шквальные порывы, которые угрожающе раскачивали деревья, ломали ветки и швыряли на землю очередные порции влаги. Тяжёлые свинцовые тучи шли низко, лишь изредка позволяя солнцу пробиться сквозь их плотный занавес.

Греф периодически посматривал на небо, когда они выбирались на относительно открытое пространство, но это была только дань осторожности. Крылатые Убийцы не поднимались в воздух. Очевидно, что они никуда не спешили, и решили переждать день-другой, прежде чем возобновить поиски.

'Пусть ищут', — мысленно оскалился оборотень, — 'Зверья в округе великое множество'.

Повод для злорадства был. Греф продолжал путь в зверином облике, а остроухие наверняка должны искать следы людей, ну, или, в крайнем случае, монстров. Правда, для этого пришлось почти полчаса потратить на то, чтобы объясниться со спутницей. Сейчас она восседала на спине белого хищника, крепко ухватившись руками за шерсть на холке. Было немного неудобно бежать с такой ношей, так что скорость пришлось снизить.

Грефу повезло со спутницей дважды.

Во-первых, она достаточно спокойно отнеслась к словам об истинной его сущности и роли в последних событиях. То ли Язима за столь короткий срок смирилась с гибелью ребёнка, то ли она слегка помутилась рассудком, но от её горя не осталось практически ни следа. Только взгляд её глаз стал какой-то холодный и даже пустой. Но относительно самого Грефа никакой агрессии она не проявляла, а большего, пока, от неё и не требовалось.