Такие как мы_1ч.

— Эй, мужик, — рыкнул я, привлекая к себе внимание, мародёра. — Брось.

Рука дёрнулась и, оборвав всё оперение, исчезла в траве. Тьфу, я столько мучился с этим украшением...

Из травы вылетел камень. Ого! Вот это бросок. Рука, держащая щит онемела от прямого попадания. Так, Немо, наверное, прав. С этими дикарями каши не сваришь. Я слез с лестницы, дождался когда рука обретёт чувствительность, взвёл арбалет, и полез обратно. Перестреляю дураков, хрен с ними, там ещё подростки где-то есть.

Я не Немо, охотник из меня не ахти какой, и разглядеть, в густой траве невысоких аборигенов, мне не улыбнулось.

— Немо, лезь обратно. Всех кого увидишь, вали не раздумывая.

Поменявшись с охотником местами, я пошёл туда, где Верка с кем-то разговаривала через забор, прильнув глазом к щёлочке.

— Что у тебя?

Верка вздрогнула, но беседу не прервала.

— Это Крик, — не оборачиваясь, прошептала она, и опять что-то зачастила на тарабарском языке, прижавшись к стене.

Я прислушался, но никакого крика не услышал. Отодвинув Верку от щёлки, увидел что-то говорящего грязного парнишку лет четырнадцати. Парнишка был гол, худ и грязен. Он всё время беспокойно оглядывался, и переминался с ноги на ногу. Рядом стояла маленькая девочка, такая же голая и грязная, и тянула парнишку за руку к скучившимся на небольшом пятачке, около Яузы, людям.

— Объясни-ка мне девочка, откуда у мальчишки имя? Он же маленький.

Под пристальным взглядом Веры, я почувствовал себя ущербным. Прописных истин не понимаю. Но, я действительно не понимаю. Не местные мы. У нас плоскостопие.

— Мальчишки их сами себе дают, пока не пройдут посвящение.

А, ну да. Как в играх друг к другу обращаться? Особенно в командных.

— Чего он хочет?

Отвечать Верка не спешила. Эта вредительница, ковыряла в заборе ещё одну дырочку. Но тугие прутья не спешили поддаваться маленьким пальчикам.

— Верка, отставить ковырять забор. Чего хочет этот мальчишка?

Бросив бесполезное занятие, Верка подошла к щёлке и, посмотрев в неё, опять заговорила с подрастающим дикарём. Наговорившись, она села на ступеньку ближайшей лестницы.

— Есть.

— И ты столько времени с ним говорила, что бы узнать это?

— Не только.

— А что ещё?

— Им не нравится Дрыст.

— Почему?

— Голодают всё время.

Я вспомнил, какое количество охотников, собралось у северных ворот. Там было человек пятнадцать. У нас один Немо, в сущности, ещё мальчишка, обеспечивал мясом двенадцать человек проживающих в Ауруме. Грудных детей я не считаю. При таком раскладе пятнадцать охотников вполне способны прокормить сто пятьдесят — сто семьдесят человек, включая себя. С таким количеством людей, вполне возможна загонная охота. Здесь не только всю мелочь выгрести можно, но и на крупную добычу вполне можно рассчитывать. Львов-то они как-то гоняют. И женщины, обычно не сидят на месте, а занимаются собирательством, и вносят в общий котёл не малую долю.

Чертовщина какая-то. Степь ещё вроде не оскудела, не смотря на приближение мамонтовых коров.

— Как так? Разве можно голодать, когда столько еды вокруг бегает?

— Охотники не голодают, — Вера отрицательно покачала головой, — Дрыст держится за них, остальные его не интересуют.

— Как же его женщина, дети...

— Алекс, у тебя в роду.... — Вера махнула рукой в неопределённом направлении, — было иначе?

Я задумался. В том кругу, в котором я вращался, было иначе. Но ничего не могу сказать про остальных. По телеку проскакивала информация о неблагополучных семьях, где родители, руководствуясь какими-то внутренними потребностями, чаще всего алкогольной, прекращали кормить своих детей, или делали это от случая к случаю, стыдясь содеянного перед собутыльниками. Но это, скорее, исключения из правил, а не само правило.

Верка, расценила мою задумчивость так, как ей подсказывал жизненный опыт. Хмыкнула, и отвернулась.

— У нас всё иначе, Верка. Бывают случаи, конечно, но мы от таких людей избавляемся.

— Даже от вождей? — глаза Веры расширились от удивления.

— Иногда и от вождей. Понимаешь, если вождь не думает о людях, то собираются все и решают, что с ним делать.

— А как же охотники? Они не поддерживают вождя?

— У него нет охотников, — я чуть усмехнулся, представив как нашего президента, приехали защищать и охранять, кучка, вооружённых дробовиками и карабинами, егерей.

— А как же он стал вождём, если у него нет охотников? На чём держится его род?

Как объяснить этой маленькой девочке, структуру нашего общества, я не представлял. И не очень хотелось. Основы демократии, здесь не поймут. И мне она сейчас ни к чему, а вот про династии и про наследственную передачу власти, я им объясню. Но не сейчас.

— Вер, это очень сложно. Будет время, я вам расскажу как у нас.

Оставив Веру общаться дальше с мальчиком по имени Крик, я добрался до Немо, который опять взводил арбалет. За забором появился ещё один труп взрослого мужика.

— Немо, не боишься, что следующим будет твой отец?

— Его нет, — Немо напрягся, и тетива щёлкнула спускной пластиной. Достав болт из колчана, Немо оглядел его со всех сторон и наложил на направляющую.

— Как нет?

— Убили.

— Кто?

Немо не ответил, а выцелив ещё одну жертву нажал на спуск, украсив подступы к забору ещё одним трупом.

Странно, что дикари не уходят от этого опасного места, и не стараются обойти забор с другой стороны. Они упорно, тусуются здесь, как будто здесь мёдом намазано. Я опять полез на лестницу, на этот раз, стоящую в тридцати метрах от Немо. Надо же разобраться в причинах столь глупого поведения.

Оба-на! Здесь никого нет. И почему-то я не сомневался, что так и будет. Трава шевелится в штатном порядке, на ветру, и ни каких посторонних движений. А вот Немо, пользовался повышенным спросом. Перед ним трава ходила ходуном, попеременно раздвигаясь и сдвигаясь, а в забор и через него, летели камни. Тёмные чёрточки, с большой скоростью бороздили небо, и с глухим шелестом отлетали от плетёной брони ограды. В разные стороны, вместе с отлетающими назад булыжниками, отлетали зелёные листья винограда, с каждым разом всё больше и больше оголяя плетёную структуру.

Меня начала терзать смутная догадка, но теорию можно подтвердить только практикой.

Спустившись вниз, я набрал камней, и залез обратно.

— Эге-гей, — заорал я, во всё горло, привлекая к себе внимание. — Идите сюда, бисовы дети, я здесь.

Размахнувшись, я запустил камень, насколько хватило силы, в голову, высунувшегося из травы мужика, замахивающегося в сторону Немо. Не попал, но прицел ему сбил. Мужик развернулся в мою сторону, и что-то прогавкал, тыча в меня волосатой рукой.

Дикари разделились и, несколько травяных дорожек отделившись от остальных, двинулись ко мне. Четыре дорожки замерли... и, со свистом рассекая воздух, из травы вылетело несколько камней.

— Ой, блин....

Зря взял камни на щит, руку опять отсушило, лучше бы спрятался. Следующий камнепад, пережидал под защитой стены, и ждал, когда левая рука снова приобретёт чувствительность.

Хорошо, что арбалет взведён. А как стрелять? Я не Клинт Итвуд и не умею как он, стрелять навскидку, и болтов до ужаса жалко, мы их всего по десять штук в комплект сделали. Можно подставить башку под пули... тьфу, под камни, но мне одного раза хватило, когда мои ученики, остались без поддержки и защиты. Сейчас ситуация сто крат хуже.

Мачете, пригодилось как нельзя кстати. Это не Веркины пальчики, этой штукой я быстро проковырял щель, пригодную для подсматривания и для стрельбы. Жаль забор, но перед Евой я сей грех отмолю.

Моё шевеление заметили, и кто-то очень шустрый, или любопытный, воспользовавшись лианой дикого винограда, растущего по всему забору, полез ко мне на огонёк. Не знаю, о чём думает этот скалолаз, но лиана ещё молодая, может не выдержать.

Выдержала. Едрить её налево, и направо, крестовиной в хвост.

Однако надо проверить этот виноград. Может мутировал?

Лоза дёрнулась, и напротив моего носа, появился первый колтун никогда немытой шевелюры.

Арбалет я отложил. Нечего боеприпасы тратить.... И людей тоже.

— Привет любезнейший, — поприветствовал я забравшегося наверх мужика, едва в щель заглянул чёрный глаз. Ну, надо быть вежливым всегда, даже когда желаешь противнику сдохнуть. Это как-то возвышает, не даёт недооценивать врага, и одновременно унижает его.

Плохо выкованный, но хорошо заточенный клинок, легко перерезал тонкую и гибкую ветвь дикого винограда. Дикарь с чёрным глазом, и открытым ртом, улетел вниз с намотанной на руку лианой, не успев крикнуть. До земли не далеко.

В стену, напротив меня, опять застучали камни. Кто-то, очень умный, возможно упавший, кидал камни навесом. Метко швыряет, сволочь, знает, где я сижу.

Вундеркинд, блин!

Небольшой камень, попал по правому плечу. Спасибо доспеху, спас от ушиба. Но к забору пришлось прижаться плотнее.

— Немо, — заорал я, чем спровоцировал дикарей на более активные действия.

— Почему они нас не обходят с другой стороны?

— Зачем? — Немо поднялся над стеной, и нажал на спуск.

Треньк.

Пятый, или шестой? Жаль, колчан не видно, он его под виноградными листьями на забор подвесил.

— Так мы не сможем, одновременно, во всех местах отбиться.

Немо, присев на ступеньке, почесал затылок.

— Мы же перед ними. Зачем нас обходить?

— Но так они нас не достанут.

Немо пожал плечами и, подтянув из листвы колчан, достал из него болт. Внутри осталось всего три штуки.

Значит шестеро уже лежат, если все шесть болтов нашли свою цель. Осталось девять. Всё-таки, гад этот Дрыст. Он не только свой род лишает охотников, он МЕНЯ грабит.

— Немо, — опять заорал я, — предложи им сдаваться. Скажи им, что я вызываю Дрыста на поединок.

Немо покрутил в руке ещё не вставленный болт, о чём-то подумал, кивнул головой своим мыслям и, приложив руки ко рту, завыл на всю степь. Душещипательно, так завыл. Звук то повышался, то понижался, переходя в глухой ропот, и опять взлетев ввысь, резко оборвался. По спине пробежали мурашки. Не иначе, где-то кошка Баскервилей, завелась.

Что бы я там не думал, а грохот камней о стену прекратился. Из высокой травы показались головы оставшихся охотников, и эти головы стали выбираться на утоптанную полосу. Как дети, ей богу. Их сейчас перестрелять как два пальца об асфальт. А Немо, тем временем, встал в полный рост, и, не скрываясь, что-то кричал на тарабарском. И не боится. Значит теперь мой выход.

Около Немо, зло, сплёвывая на землю, стояла Верка, и остальные жители Аурума, успевшие добежать сюда быстрее меня. Особенно меня поразила Маша, которая до сих пор носится с двумя детьми, она тоже толкалась вместе с остальными. И не тяжело ей?

Перестав плеваться, Верка повернулась ко мне, хмуро сведя брови.

Что-то реакция меня подводит. Вот и сейчас....

Верка молча плюнула мне на ботинок, и замахнулась, чтобы влепить пощёчину.

— Зачем, ты это делать? — от злости, и волнения, Верка перестала нормально говорить. — Ты можеть их вбить. На войне не вызывать вождь.

Я изобразил удивление и, посмотрев очень честными глазами в глаза девушки, выпустил руку.

— Верка, о чём ты говоришь? Какая война? Никакой войны нет.

Я подмигнул Немо, сидящему на самом верху лестницы, с опаской посматривающего на злую Верку.

— Немо, ты объявлял войну?

Немо, неопределённо пожал плечами и, перегнувшись через забор, продолжил вести переговоры.

— Вот видите, — успокоил я собравшихся женщин, — я тоже не объявлял. И Дрыст не объявлял войны.

— Немо, Дрыст объявлял войну?

Немо повернулся, изобразил бровями удивление, и снова повернулся к нам спиной.

Отодвинув Верку в сторону, ко мне подбежала Надька, едва удерживаемая Евой.

— Опять будет как в прошлый раз? — всхлипывая, Надька уткнулась мне в грудь, привстав на цыпочки. — Нельзя Алекс. Нельзя идти туда. Перебей их. Зачем они тебе? Мы тебе нарожаем охотников... Нас много.

Я представил, как через десяток лет, на этой планете появится первый фермер, обрабатывающий обнесённую частоколом землю, каменной мотыгой, и окучивающий время от времени, постоянно рожающий гарем. Бррр! Это конец, Ауруму. Это конец мне, как человеку.

Я резко, отстранил Надю, и скорчил на лице гневную мину. Вождь я али не вождь?

— Будет так, как я сказал. Или давно ремня не пробовали?

Женщины затихли, и с опаской сделали шаг назад.

— Вот так-то лучше. Вы что думаете, что Немо, в одиночку, сможет прокормить всех? Или вы забыли, что на носу зима? А-а-а, вы думали, что мы пойдём кочевать. Хрен вам. Мы остаёмся здесь. Потому как это наша земля. Именно за эту землю, я иду биться с Дрыстом. А вы будете мне помогать.

— Немо, скажи своим родственникам, что я выхожу.

Поправив за спиной щит, и отдав арбалет, преисполненной гордости, Еве, я посмотрел в злые глаза Верки, потом в растерянные — Нади, и испуганные — всех остальных.

Стало как-то неуютно, под этими разными взглядами. Не подставляю ли я своим геройством, людей доверившихся мне?

Нет. Я делаю то, что должен. И нечего свой страх, прикрывать страхом за людей. Вперёд солдат, и Родина тебя не забудет.

— Верка, организуй женщин. Пока я там с вашим мясником-дристуном отношения выяснять буду, вы его табор сюда по тихому волоките. В хозяйстве пригодятся. Ева, помоги им. Всё, барышни, я на вас рассчитываю.

— Немо, проследи, чтобы случайностей не было.

На верху, щёлкнул взведённый арбалет. Молодец мальчик. Мне, случайности в виде камня в спину сейчас совсем ни к чему.

— Не поворачивайся к нему спиной, — крикнул Немо с верхушки лестницы. — Кто побежит, тому смерть.

Я промолчал, только кивнул головой в знак благодарности.

Подхватив прислонённое к воротам копьё, я сделал пару глубоких вздохов, успокаивая дрожь в коленях и, отодвинул засов в сторону.

Выходить надо так, чтобы у противника дрожали колени от страха. Психологическая обработка соперника перед боем, суть, половина победы.

Выходим, резко открывая ворота ногой. Хек.

Кого-то зацепил, и этот кто-то смачно крякнув, свалился на землю.

Начало положено.

Копьё вертикально вверх на согнутой руке, щит в боевое положение на левую руку. Жаль, шлема-шишака нет, и стального колонтаря, чтоб глаза супостатам слепило.

Дикари, толпившиеся у ворот, отскочили в сторону, и часть, юркнула в густую траву. На вытоптанной поляне осталось пять человек. Трое чуть сзади, и двое прямо передо мной. И кто из вас дристун, господа?

Аборигены, если не считать шкур, все на одно лицо. Не близнецы. Одинаково дикие и, грязные.... Ну, очень похожи.

Вперёд вышел коренастый и мускулистый мужик, всего лишь на голову меня ниже, и в не очень новой набедренной повязке. Подойдя ко мне в плотную, он раззявил щербатый рот и что-то заорал, брызгая в лицо слюной, толкая меня в грудь грязной пятернёй.

Не Дрыст. У того шкура новая, а у этого занюханная какая-то. Шестёрка евойная. На вшивость проверяет. Ну, ну.