| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эсмирато, — позвал я, — нужно поговорить. Что ты знаешь о сумеречных? — Он, помнится, предупреждал, что с ними совладать не так-то легко, может, и имел в виду подобную ситуацию? — Халцедон пропал!
— Ещё бы ему не пропасть. Сумеречные исчезают с приходом сумерек.
— А чего ты сразу не предупредил? — вклинился Венди. — Червяка нам не можешь простить? Видел бы ты себя, когда обнаружил, что за твоей спиной мурама — физиономия была, будто огненного ежа проглотил!
Кэшнаирец в ответ зло уставился.
— Венди! — не одобрил я его болтовню.
— Ну что? По крайней мере он проснулся.
Эсмирато и в самом деле проснулся, поднялся на ноги и пристегнул к поясу кинжал.
— Поможешь искать Халцедона? — спросил я с надеждой.
— Пойду прогуляюсь.
— Что значит — прогуляюсь?
— А то и значит! — рыкнул кэшнаирец и шагнул в темень леса.
Я повернулся к Венди:
— И что теперь с ним делать?
— Догнать и подвесить за лохмы на дерево?
— Я о Халцедоне, — изумился изобретательности друга. Надо же такое придумать! — Как искать, если конь растворился в тенях?
— Для начала я бы убедился, что этот "тёмный принц" не солгал. Шлялся по лесу... вдруг ещё тогда увёл лошадку, а теперь невиновного корчит.
— Но он же сказал...
— Да мало ли что можно наплести! Я вон тоже иной раз такого наболтаю — самому страшно.
— И что ты предлагаешь?
Как выяснилось, Венди предлагал самый простой вариант — проследить за нашим кэшнаирским другом.
— И зачем ты его с нами взял? — возмущался Венди, продираясь сквозь бурьян. — Сидели бы сейчас возле костра — тепло, светло.
— Не с нами я его взял, а с собой, — напомнил ему всю тонкость положения "наследник и его талахари".
— Нет, я понимаю, — продолжал спутник, не слушая. — Взять на опасную прогулку недруга и как следует проучить. Я бы тоже такую штуку выдумал. Но... Что это? — испугал его хруст ветки.
— Это я.
Венди перевел дух.
— Ты чего такой нервный?
— Того, — отозвался он. — Тихо!
За деревьями мелькнула тень, и дальше мы уже шли молча, не упуская эту тень из виду. Эсмирато, казалось, знал куда идти и не смотрел по сторонам, выбирая путь. И зря — оглянувшись, он мог бы увидеть преследователей, особенно Венди, который подпрыгивал на месте и шарахался от каждого шороха и колыхания веток.
Я пытался запомнить дорогу, руководствуясь внутренним чувством направления, чтобы вернуться обратно без приключений.
— Ты слышишь? — насторожился Венди, вслушиваясь в мёртвую тишину.
— Мой конь? — понадеялся я.
— Нет. Это тонкий звук. — Друг ринулся дальше, не дожидаясь меня, будто его что-то влекло.
Обогнув стену деревьев, крепко сцепленных меж собой ветками, мы очутились в обособленном от всего леса месте. Пышные кусты усыпали светлячки, сияя розовыми и жёлтыми огоньками. Голубые цветы ковром устилали полянку, а в её глубине, возле каменной покрытой мхом глыбы, истекающей ручьями, таилось что-то святящееся, издающее тот тонкий звук, слышный уже и мне. Эсмирато загораживал обзор, оставалось только догадываться, над чем он там склонился.
— Сдаётся мне, это не Халцедон, — шепнул Венди.
— Ещё неизвестно, надо проверить. — Кто знает, на что способны сумеречные, вдруг они исчезают впотьмах, чтобы потом светиться посреди леса? Шагнул вперёд, но не бесшумно, как хотелось.
— Кто здесь? — обернулся Эсмирато.
Подумал, что скрываться нет смысла и вышел на свет.
— О, и герцог Лириканто тут, — нахмурился кэшнаирец. — Замечательно! Вы следили за мной? Хотя чего спрашивать, очевидно же, что — да!
— Одному гулять по лесу не разумно. — Я попытался заглянуть ему за спину, но он упрямо что-то загораживал. Нет, там определенно не лошадь, что-то меньшее, гораздо меньшее. — Как ты нашёл это место? В путеводителе о нём ни слова.
— Ну разумеется! — пришёл в благодушное настроение принц. — Откуда бы вам о нём знать. Оно скрыто от посторонних.
— А ты, значит, не посторонний.
— Не совсем, просто я кое-что могу.
— И что ты можешь?
— Чувствовать природную магию. А если магия сильна, она ощущается и на расстоянии.
— Это место силы? — указал я пальцем в землю. Я ничего не чувствовал, разве что покалывание в боку, обозначающее, что рядом течёт кэшнаирская кровь.
— Оно самое, — самодовольно сложил руки на груди Эсмирато; его перстень светился.
— Что это?
Он опустил взгляд и, выругавшись, спрятал руку подмышку.
— Всего лишь кольцо.
— А за спиной что? — не отставал я.
Сощурившись, он уставился в упор, словно стараясь определить, удастся ли меня провести. Я вопросительно приподнял бровь, вглядываясь в его оценивающие глаза.
— Цветок, — оповестил округу скучающим голосом Венди, подкравшийся со стороны, пока я проворачивал отвлекающий маневр. — Всего-то... Зачем тебе цветок?
Эсмирато неожиданно покраснел и отступил со своего караульного поста.
— Зачем ему цветок? — не дождавшись ответа, адресовал Венди мне вопрос.
Я тоже промолчал, невольно залюбовавшись красотой необыкновенного экземпляра местной фауны. Фиолетовые, переходящие в синь лепестки светились, храня в сердцевине золотистые тычинки. Цветок издавал однотонный звук, от которого клонило в сон.
— Если это всё, то мы возвращаемся, — подавил я зевок — никогда в особенности не любил внеплановые пробежки впотьмах по лесу.
— Вас сюда никто и не тащил, — огрызнулся кэшнаирец.
— В самом деле? — вступился Венди. — У Кармаэля лошадь пропала!
Вот, кстати, да!
— Сам виноват! Удержать не смог, — резюмировал этот выскочка.
— Кто ж знает, как её удержать? Инструкция к подарку не прилагалась! — уже орал Венди.
— Инструкция? — снисходительно ухмыльнулся тёмный. — Может, вам ещё и план по захвату Кэшнаирской Империи предоставить?
— Было бы неплохо!
Мои талахари злобно уставились друг на друга.
— Что мне делать, чтобы удержать Халцедона? — спросил я, опасаясь, как бы простая перебранка не переросла в обвинение в политическом заговоре против известной империи.
Злость в глазах Эсмирато поостыла.
— Вначале надо найти коня, а потом приручить. И тут я не помощник. Не люблю сумеречных, с ними много возни. Но ты, говорят, с детства о них грезишь.
С детства? Ну ничего не утаишь!
— А хоть бы и так, то что?
— Ладно, может, и помогу.
— С него помощник, что из амбарной крысы, помогающей зерно стеречь, — шепнул мне на ухо Венди.
Эсмирато не услышал, продолжая покровительственно улыбаться, что мне совсем не понравилось. Но что с него взять, если с младых ногтей его учили, что Кэшнаир центр мира, и жители других стран должны раболепствовать перед кэшнаирцами. Так о них написано в книге "История Кэшнаира".
— До рассвета ты его найти не пытайся, всё равно не увидишь, даже если он будет тебе в лицо дышать.
— Мне что, спокойно спать ложиться, оставив Халцедона одного блуждать по лесу?
— Сам же сказал, тут безопасно — что с ним случится?
И то верно, район самый что ни на есть благополучный. Я развернулся, собираясь было вернуться на место стоянки, но наткнулся на придирчивый взгляд Венди.
— Остаётся открытым вопрос: отчего это наш кэшнаирский принц постоянно что-то скрывает? Уж не замыслил ли что за нашими спинами? В талахари превыше всего ценится открытость и кристальная честность!
— Да ну! — усомнился Эсмирато, окинув сказавшего пренебрежительным взглядом.
Лицо Венди покраснело от гнева.
— Здесь тебе не Кэшнаир! — схватился он за нож... вернее, хотел, но пояс с ножами остался на стоянке.
— Какая незадача. К твоему счастью. Ведь поднимать оружие против...
— Да это я уже слышал! — окрысился Венди. — Но здесь, как я уже сказал, не Кэшнаир! И тут ты не принц! — Эсмирато открыл рот. — А талахари! Защитник принца Кармаэля! Его страж! Охранитель! Тот, кто без раздумий пожертвует ради него своей жизнью, если в том возникнет нужда! И если ослушаешься или пренебрежёшь своими обязанностями, на тебя ляжет великий позор!
— Он давно такой? — спросил меня Эсмирато.
— Ну в чём-то он прав. — Если не во всём. — Тебе разве не растолковали твои обязанности? — Судя по равнодушной физиономии тёмного, ему было как-то наплевать, что и кому он должен. Подозрительно. Ему что-то пообещали за согласие идти со мной, или у него есть какая-то миссия? Или... и то и другое? Венди, конечно, иной раз языком чешет почём зря, но и в его голове рождаются светлые мысли.
Когда же он остервенело схватил принца за лацканы камзола, насчёт светлых мыслей я передумал. Однако Эсмирато удивил. Вместо контратаки, он возложил руку на чело напавшего, как обычно делают служители Лагаса, благословляя. Венди поражённо замер.
— Так и думал — пусто.
— Убери граблю! — отмахнулся пришедший в себя. — У кого это пусто?
— Не беспокойся, я не о твоей черепушке. Хотя и о ней так можно сказать.
— Я тебе сейчас покажу, что можно, — сжал друг кулак, явно собираясь ознакомить оный с лицом голубых кровей.
Как с цепи сорвался, ей-богу!
Эсмирато плавно скользнул в сторону, и этот дурень, Венди, махнув кулаком в пустоту, завалился и угодил прямо на грядку... в смысле клумбу, где расточал сияние волшебный цветок.
— Пусто, — обратился ко мне принц. — На нём нет защиты. У вас что, нет защиты? Ну от всякого там колдовства, — немного смутился он.
Ага, он хотел сказать чёрного.
— У нас как-то "всякое там" колдовство не практикуют. А если практикуют — уже не практикуют, понятно?
Эсмирато захлопнул рот. Видно, так ему переваривать было легче. И всё же не смолчал:
— Он отмечен. Я чувствую на нём проклятье.
— В самом деле? — приподнял я бровь.
— Чего ты на меня так смотришь?
А того. Если вспомнить, кто чёрным колдовством занимается...
— Это всё, что я могу сказать, — на всякий случай уточнил Эсмирато.
— Чего ж так?
— Кольцо... Через него большего не почувствуешь. Наложение поверхностное, легкое, как дуновение ветерка или неуловимый аромат. Не на всех бы и подействовало, разве что на недалёких умом... — Вскрикнув, он повалился к последним, повергнутый предательской подножкой.
Пока мои талахари барахтались на клумбе, выясняя, кто дольше сможет прожить без воздуха, я отступил назад — мало ли, вдруг дурь заразна?
К счастью, возня длилась недолго.
— Я тебе это ещё припомню, ты поднял руку... — завёл Эсмирато старую песню.
— И не только руку, — вспомнил Венди, как напоследок пихнул принца ногой.
— Так это место своего рода святыня? — отвлёк я кэшнаирца, опасаясь, как бы потасовка не возобновилась — ещё на стоянку возвращаться, а рано утром в путь; надо бы выспаться.
— Своего рода.
— И ты вроде как на поклонение пришёл?
— Вроде как.
Да, легче шпагу проглотить, чем получить от него ответы.
— Так мы можем идти обратно?
— Можем.
Прекрасно! А-то не хотелось бы прямо тут и заночевать.
— Не можем! — возопил Венди, и его испуганный голос мне сразу не понравился. Хотя друг в последнее время был уж очень нервным. — С цветком что-то происходит. Он как будто бы... как будто...
— ...отвалился, — склонился над клумбой Эсмирато. — Цветок отвалился. — Он выпрямился и недоуменно на меня уставился.
А я тут при чём? Ну раз уж он так хочет...
— Действительно, — освидетельствовал я место вандализма, — вы осквернили святыню! — Поверженный дуростью цветок ещё сиял, но как-то приглушённо.
— Это не святыня, а святыня своего рода, а это очень большая разница! — на одном дыхании протараторил Эсмирато; никогда не видел его таким взволнованным.
— Да ладно, что ты переживаешь, верю я тебе, — хлопнул его по плечу, подбадривая, и глаза его стали холодными, как два осколка льда. Верю?! Я уже и сам себе не верил. — Так в чём же разница?
— Как было сказано раннее, это место силы, и цветок как бы её сосредоточие.
— Был, — влез Венди. — Пока ты его не сломал!
Взгляд Эсмирато стал холоднее.
— И что теперь будет? — вернул я его внимание.
— Не знаю. Но раз сломали, уже ничего не поправишь, — припрятал кэшнаирец источающую сияние растительность под камзол и направился прочь.
— Он что-то замыслил! Я чувствую! — воскликнул Венди, глядя в удаляющуюся спину.
Как бы там ни было, но и нам оставаться на полянке не резон.
— Возможно, и задумал. Посмотрим, что будет дальше.
И мы посмотрели.
Нет, вначале всё было как обычно, и только какое-то тревожное чувство не давало покоя, чувство неправильности. Я размышлял, с чем оно может быть связано. Поведение Эсмирато никогда не отличалось предельной ясностью, зачастую его выходки сбивали с толку и давали повод на полном серьёзе обдумать вариант — набить ему морду, но... сейчас дело было не в этом.
— Ты видел светляки... — донёсся трагичный шёпот Венди.
— Ты хотел сказать светляков?
— Светляки потускнели, и как-то неуютно... словно бы лес... давит.
— Давит? — Ну и фантазия у него. С какой высоты он упал, чтобы так бредить? Внезапно накатила волна дрожи. А может, и в самом деле никакая то не фантазия.
— Я вот что думаю... — повернулся ко мне Венди, да так и замер, раскрыв изумлённо рот. Поднял дрожащую руку и указал куда-то позади меня.
— Что, светляки совсем погасли? — попробовал я пошутить, оборачиваясь, и обмер.
Во тьме между деревьев плавали две огромные луны. И всё бы ничего, если бы они время от времени не моргали.
В горле враз пересохло. Такую громадину видеть ещё не доводилось. Хотел скомандовать отступление, но слова не желали выходить наружу, словно страшась, что их услышат...
— Венди... — прошептал я придушенно.
Луны внезапно ринулись вперед, и впервые в жизни я был счастлив уступить дорогу, бросившись проч. Венди тоже не заставил себя долго ждать, и мы мужественно пересидели опасность в кустах.
— Ты видел? Нет, ты видел? — вылез из укрытия Венди, глядя в сторону затихающего громового лесоповала. — Оно невероятно!
— Да уж, — встал я, недовольно отряхиваясь. — Что ж ты не познакомился с ним поближе? Кишка тонка?
— И тонка! — не смутился он. — А у тебя нет? Оба струхнули.
Хотел возразить, но...
— А где наш кэшнаирский друг? — огляделся я — кругом царил хаос: поваленные деревья, взрытая земля. И как нам не досталось?
— Эта выхухоль, как пить дать, сбежала, едва на горизонте замаячила опасность. Их же в Кэшнаире первым делом учат, что своя шкура дороже всего и её надо спасать любой ценой, а остальными можно и пожертвовать. Идём к стоянке, уверен, найдём его там.
Часть пути обратно прошли по дороге из выкорчеванных деревьев, высматривая, не завалялось ли где в кустах или под поваленным стволом его темнейшее высочество.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
