Прежде чем было объявлено первое состязание, на песке стадиона появился могучего сложения муж, нёсший на плечах молодого бычка. Зрители взревели от восторга.
— Кто это? — спросил фараон.
— Диоксипп, знаменитый силач и кулачный боец! — ответил Александр, — пытается покорить достижение Милона Кротонского, шестикратного олимпионика.
— Поистине, могучий муж, — покачал головой Тутмос.
Диоксипп, тем временем, стряхнул жалобно мычащую ношу на землю, удержал за рог. Какое-то время завораживал бычка взглядом, а потом нанёс неожиданный молниеносный удар в голову. Ноги несчастного подломились, и он рухнул на песок.
— Слава Аполлону Дромию! — закричал Диоксипп.
— Слава Аполлону Пиктесу[80]! — подхватили зрители.
[80] Эпитеты Аполлона. Дромий — "Бегун", Пиктес — "Кулачный боец".
— Это жертва богам? — спросила Мерит-Ра, которая в момент убийства быка вздрогнула от неожиданности.
— Да, — ответил сидевший рядом с ней Птолемей, — хотя несколько необычная.
— А Милон не обматывал руки гимантами[81] и уж тем более медные бляхи на них не ставил, — по-стариковски проворчал Парменион, обратившись к своему соседу Тутии, — мельчает народ...
[81] Кожаные ремни, которыми обматывали кулаки и предплечья кулачные бойцы.
Кулачный боец с натугой взгромоздил поверженного быка обратно на плечи и удалился, под восторженные крики и улюлюканье зрителей.
— Интересно, сможет теперь Диоксипп съесть его? — ни к кому не обращаясь, спросил Птолемей.
— Съесть? — удивилась Анхнофрет.
— Ну да. Милон Кротонский, деяние которого повторил Диоксипп, съедал быка за день.
— Неужели целиком?
— И в одиночку, — продолжал ворчать Парменион, — но этому не сдюжить. Хиловат.
— Милон тоже не был Гераклом, — возразил Птолемей, — вот только в гордыне своей позабыл об этом и глупо погиб.
— Как? — спросила Анхнофрет.
— Рассказывают, что он, испытывая свою силу, расщепил дерево, но застрял в нём, не смог освободиться и был загрызен волками. Зевс наказал гордеца.
На стадион вышли человек сорок атлетов, собиравшихся состязаться в беге на стадию. Они были обнажены и умащены маслом, отчего напоминали бронзовые статуи. Вытянули жребий, по которому элланодики разделили их на группы по четыре человека в каждой.
Пердикка, соседствовавший с Птолемеем, повернулся к стратегу, который сидел у него за спиной.
— Ну что, на кого ставишь, Андромах? На своего беотийца?
— Разумеется, — ответил командир недавно созданного отряда колесниц.
— Проспоришь. Венок в этот раз возьмёт македонянин!
— Клитон, что ли? — насмешливо спросил Андромах, — кишка тонка! На сто одиннадцатой Олимпиаде он вчистую продул Клеоманту из Клейтора.
— Здесь нет Клеоманта, — встрял в разговор Мелеагр, таксиарх фаланги.
— Эх, интересно, кто выиграл в прошлом году? — подключился к разговору Кен, начальник "городских гетайров".
— Я бы поставил на Эврила из Халкиды, — сказал Пердикка, — он совсем немного проиграл Клеоманту. Тот уже староват, а Эврил молод и зол. Про него говорили, что он готовился, как одержимый.
— Что теперь предполагать? — вздохнул Кен, — мы этого всё равно не узнаем...
— Но третьим тогда прибежал Клитон, а он среди нас! Никто его не побьёт, — уверенно заявил Пердикка.
— Надорвётся твой Клитон, — усмехнулся Андромах, — он был ранен в бедро при штурме Галикарнаса. Какой из него теперь бегун?
— Заклад? — протянул руку Пердикка.
— На сколько?
Пердикка покосился на царя, который в это время что-то увлечённо рассказывал Тутмосу.
— На талант!
— С ума сошёл? — удивился Андромах, — откуда у меня такие деньги? Это вы, македоняне всегда первые в грабежах.
— Хорошо, половина. Тридцать мин. Идёт?
Андромах немного поломался, но кивнул.
— Идёт.
— Бег на стадию — древнейший вид состязаний, — рассказывал фараону и Мерит-Ра Александр, — и потому самый почётный. Первым победителем в нём был повар Кореб из Элиды. На четырнадцатых Играх добавился двойной бег, потом длинный бег, пентатлон, кулачный бой и так далее.
Первая группа атлетов подошла к стартовой линии. Зрители притихли, чтобы через несколько секунд взорваться, когда элланодик взмахнул пальмовой ветвью и бегуны сорвались с места.
— А что будет, если кто-то побежит до команды судьи? — спросила Мерит-Ра.
— Торопыг наказывают палками.
Забег был очень скоротечен.
— Около сорока капель[82], — прикинула опытная лучница Анхнофрет время, за которое победитель преодолел отмеренную дистанцию.
[82] Капля — мера времени в Древнем Египте, 0.6 секунды. По каплям лучники определяли скорость полёта стрел.
Мерит-Ра кивнула.
— Всего сорок капель отделяют человека от почестей, остающихся с ним на всю жизнь, — задумчиво проговорил фараон на языке ремту, — краткий миг. И ради этого мига собиралось грандиозное празднество.
— Они иначе, чем мы, относятся к проклятию Каука[83], — сказала Анхнофрет.
[83] Каука — демон Дуата, сотворивший время.
— Праведногласные будут жить вечно в Земле Возлюбленных, — согласно кивнула Мерит, — эллины считают иначе, потому и дорожат каждым мгновением.
После десяти забегов элланодики сформировали из их победителей завершающий. Атлеты выстроились в ряд, приготовились. Судья подал знак.
— Давай, Клитон! — заорал, что есть мочи, Пердикка, — давай, оглоблю тебе в жопу!
Даже грохот Зевсова перуна сейчас не перекрыл бы тысячеголосый рёв толпы.
— Давай, Клитон!
— Македония!
— А-а-а! — в восторге выл Пердикка, обнимаясь с Мелеагром, когда тот, на кого он поставил тридцать мин, первым пересёк финишную черту.
Андромах мрачно скрипел зубами. Александр покинул ложу и спустился вниз. Элланодики вручили победителю пальмовую ветвь и сопроводили на помост, где царь увенчал его оливковым венком.
— Клитон из Пеллы, сын Теринея, победил всех в беге на стадию[84]! — возгласили спондофоры.
[84] В реальной истории Клитон выиграл Олимпийские Игры в 328 году до н.э.
— Победитель первых Саламинских Игр! — воскликнул Александр, вскинув руку Клитона, — да воссоздастся величие Эллады и Македонии в этом мире! Слава Дромию!
В длинном беге неожиданно для всех победил египтянин. Высокий, худой, почти весь забег он "просидел" в середине толпы атлетов и лишь в самом конце вырвался вперёд. Хозяева несказанно удивились, а гости нет. Мерит-Ра рассказала Александру, что сей муж — скороход из числа воинов, служащих на южных рубежах, в твердыне Семна.
— Мы передаём сообщения с помощью сов, но когда требуется донести весть до воинства в походе, птицы этого сделать не могут. Тогда бегут скороходы. Особенно ценятся на этом поприще люди из народа нехси, живущие в Нубии и ещё южнее.
— Полагаю, это те самые, которых мы зовём эфиопами, — кивнул царь и заметил, — но этот муж обликом не отличается от вас. Кожа его не черна.
— Он — ремту по рождению, но прадед его был из нехси и славился, как великий скороход, способный бежать без остановки целый день. Кровь знаменитого предка передалась потомку.
— Среди эллинов тоже есть подобные бегуны, — сказал Александр, — примерно за полтора столетия до моего рождения войско персов вторглось в Аттику. Граждане афинские послали за помощью в Спарту скорохода. Он сбегал туда и обратно на расстояние в две с половиной тысячи стадий, а на следующий день принял участие в сражении у местечка Марафон, был ранен, но, даже не сняв доспехов, побежал в Афины, чтобы сообщить о победе. Преодолев ещё около двухсот стадий, он прокричал на агоре радостную весть и упал замертво[85].
[85] Здесь Александр для красного словца объединил двух гонцов (Фидиппида и Эвкла) в одного. Достижение Фидиппида, пробежавшего практически безостановочно около 500 километров, не является чем-то нереальным. В 2005 году Янис Курос повторил его.
— Бег воинов в полном вооружении вы проводите в его честь? — спросил Тутмос.
— Нет. Это один из древнейших видов состязаний.
Первый день Игр завершился пиром в Саламине. Самым большим затруднением, с которым радушные хозяева столкнулись при организации пира, было то, что египтяне не могли себе представить, как можно есть и пить лёжа, и даже полулёжа. Поставить для них обычные столы и кресла? Есть сидя — признак бедности и варварства. К тому же обеденные ложа были довольно высоки, на них возлегали, поднявшись на специальный приступок. Эллины расположились бы выше египтян, сидящих за столами. Разместить так фараона означало — унизить его. Озадаченная Анхнофрет сказала, что никто из египтян не сочтёт это унижением, но голос её прозвучал не слишком уверенно.
— Кое-кто из моих людей сделает неверные выводы, — заявил Александр, — я не хочу создавать повода для злорадного шёпота за спиной.
Как поступить думали долго. Наконец Птолемей, уже побывавший на египетских пирах, предложил решение. Обеденные ложа для македонян, как обычно, расставили в форме буквы "Пи". Пустующую сторону квадрата, оставляемую для выступления танцовщиц и музыкантов, а так же застольных игр, перегородили столиками и креслами египтян. Причём кресла специально изготовили такими, чтобы пирующие, откинувшись на их спинки, буде возникнет такое желание, располагались полулёжа и тем не сильно отличались от лежащих и опирающихся на локоть эллинов. Кроме того, места для египтян установили на возвышении, благодаря чему создавалось впечатление, что все возлежат и сидят на одном уровне.
Прибыв на пир, цари обменялись дарами. Тутмос преподнёс Александру несколько составных луков и хопешей, а так же полный доспех, бронзовую чешую от плеч до колен. Причём броню специально делали для всадника, то есть снабдили подол спереди и сзади разрезами. Знаменитый в Стране Реки мастер был весьма озадачен подобным заказом, но справился с честью. И луки и мечи так же делали лучшие мастера, оружие стоило очень дорого. Среди подарков была и конская броня.
Массивный налобник с шорами, наборный нагрудник, к которому крепились тяжёлые крупные и толстые чешуи на кольчатой основе, соединяющей их. Такие же составляли шейную броню. Круп не прикрыт бронёй вовсе. Интересно. Конские доспехи бактрийцев, сражавшихся при Гранике, были иными. Они в большей степени напоминали попону.
Броня сделана на крупного жеребца. С кого мерку сняли? Надо думать с тех коней, которые достались Ранеферу после битвы на Пустоши.
Александр вручил фараону железный доспех-торакс, отделанный золотой чеканкой и по форме напоминающий льняные панцири, шлем в форме головы льва, и поистине бесценный в этом мире клинок из халибской стали. Паноплия включала в себя щит-гоплон, украшенный целой картиной из "Илиады", изображающей бой Ахилла с царём эфиопов Мемноном и следящих за этим поединком богинь, матерей героев. Арета, царский оруженосец, подвёл к фараону белоснежного статного фессалийского жеребца. Причём одного, не пару или четвёрку для колесницы. Все одно, как если журавля угощать кашей из тарелки. Однако гость принял дар с достоинством.
Мерит-Ра улыбалась, глядя, как цари обмениваются мужскими игрушками.
Потом рабы украсили головы участников пира венками, омыли ноги. Все возлегли и расселись вокруг столов, ломившихся от всевозможной снеди, радовавшей глаз и желудок. Впрочем, гостей подобным изобилием сложно было удивить. Для ответного пира египтяне заготовили деликатесы гораздо изысканнее.
Александр под торжественные гимны, исполняемые флейтистами, совершил возлияния из трёх кратеров — Зевсу, Аполлону и Дионису. Потом последовали здравницы за гостей и хозяев, взаимные славословия, причём македоняне пили немного, а египтяне с эллинами и того меньше. Если гости просто вели себя сдержанно в незнакомой обстановке, то хозяева не спешили поднимать полные чаши, явно ожидая чего-то.
Беседа текла вяло, все чувствовали себя немного скованно.
— Сначала они едят, — шепнула фараону и его супруге Анхнофрет, — беседы начинаются потом. Вот тогда вино льётся рекой.
Некоторые из хозяев настороженно поглядывали на женщин — на эллинские пиры свободнорождённые дамы не допускались.
Рабы выносили пустеющие столы с угощением и вносили другие.
Ели преимущественно руками, ложками пользовались для зачерпывания соусов, а ножами резали мясо на маленькие кусочки. Вытирая жирные пальцы куском хлеба, Александр неожиданно извинился перед Мерит-Ра.
— Боюсь, как бы наши уважаемые гости не сочли нас невежами, но таковы наши обычаи. Земля нашей родины скудна и потому мы не можем пренебрегать хлебом, это слишком большая ценность для нас.
— О чём ты, царь? — недоуменно спросила Мерит.
Александр тоже удивился, объяснил:
— Геродот писал, что жители Египта считают величайшим позором употреблять в пищу пшеницу и ячмень. Я подумал, что использование хлеба для вытирания рук вы и вовсе сочтёте кощунством.
— Это какая-то ошибка, — сказала Мерит-Ра, — ремту пекут хлеб и делают пиво из всех известных нам злаков.
— Развенчана очередная небылица "Отца истории", — усмехнулся Птолемей.
— А прикасаться руками к мясу, верно, считается осквернением? — Александр не унимался, ему было интересно, почему не только царица, но и Анхнасир накалывают отрезанные кусочки мяса золотой, или же бронзовой, позолоченной иглой. Между тем все остальные египтяне, включая фараона, ели руками, — или этот обычай лишь для служителей богов? Я слышал, ты жрица Маат.
— Нет, здесь дело в другом, — Мерит улыбнулась, — Хранители всегда едят мясо, используя позолоченные бронзовые иглы, в память Праведногласных, ушедших в Та-Мери, искореняя варварство нечестивых царей.
— Искореняя варварство? — поднял бровь царь.
— Не знаю, обратил ли ты внимание на то, как правители земель Фенех и Яхмада относятся к послам врагов. Ты ведь требовал открыть ворота городов без боя, прежде чем твои воины шли на штурм?
— Я всегда поступаю так.
— А жители этих городов отвечали стрелами твоим послам?
— Никто не осмелился.
— Но не из страха перед тобой, — заявила Мерит-Ра, — ещё пару веков назад все они считали за доблесть схватить безоружного вражеского посла и предать его мучительной казни. Но мы отучили их от этого.
— Возмездием, — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнёс Александр.
— Да, неотвратимостью стрел Нейти. Не было случая, чтобы нечестивцы не получили по заслугам. А однажды случилась следующая история. Хранитель Неферанх был посланником в Бабили при дворе царя Сумулаэля. Сей царь неудачно воевал с нами и, потерпев поражение, придумал мириться. Перед самым пиром, зная о том, что посланник искусен в знании лука, он предложил ему устроить состязание. Неферанх вкушал жаренное мясо бронзовой иглой, дабы жир не запачкал пальцы, что стало бы ему помехой в стрельбе.
— Разве ему не дали очистить пальцы? — спросил Парменион.
— Вы же знаете, что жир плохо отмывается простой водой. Конечно, можно использовать воск и золу, но, вероятно, Неферанх побоялся, что в нужный момент ничего этого под рукой не окажется, а касаться тетивы жирными пальцами...
