— Это... — я-то щуплый? — недовольно пронеслось в голове у странника. — Я, слабоват? — Он возмущенно заморгал ресницами. Щелчком стряхнул с рукова божью коровку. — Да я — тут через месяц! Нет... Через неделю! Всю вашу местность на уши поставлю! Вы — ещё не знаете Леху Рязанцева! — Скиталец возмущенно прогнал наглую стрекозу, собиравшуюся разместиться на его лице. Покряхтел, прочищая горло. Повернулся на другой бок. — Вот! Организую какое-нибудь опытное, колхозно-фермерское хозяйство. И буду всю округу снабжать уникальной картошкой или кукурузой. А по праздникам участвовать, в этих?... Как их?
— В ярмарках, типа ВДНХ! И побеждать там всех и вся, — с иронией, подключился внутренний голос путешественника.
— А что? — Алексей вступил в диалог со своим внутренним оппонентом. — Притащить несколько мешков картофеля. Засадить поле. Лет через десять — полстраны накормить можно.
— Накормить-то накормим, — подтрунивал сам над собой идейный новатор. — Только, десять лет, заниматься одними полевыми работами, — скучно. Да, и не в моём характере, в одном месте столько копаться...
— Ну-у, пошла, животина окаянная! — возница вновь легонько ударил вожжами по крупу ложади. — Осоловела что ли? Давай, проклятущая, двигай копытами! — Повозка медленно переехала полусгнившую корягу. — У-уть, растудыть твою оглоблю на право. — Куда же несет тебя, едрид твою карыту...
За деревней, на желтом поле, посреди старых, заброшенных крестьянских выгонов появилась деревенское кладбище, изрытое могилами. Над ними стояли обветшалые кресты, по два, по три, от мелких, еле заметных до высоких как сосны. Они были простые и облезшие, с изображением Христовых страданий и без оных. Чуть вдали на холме стояла покосившаяся церквушка, черная, маленькая, ветхая. Молчаливая и глухая она хмуро смотрела на покинутую деревеньку, словно старуха на погибших на поле брани, что обрели вечный покой.
На одном из наклонившихся крестов сидела галка. — Не она ли крест скособочила? Отведи, господи от нечистого! — Собеседники перекрестившись, вполголоса продолжили разговор. — Слуга сказывал, что у барина диковинка есть. Старинная! Ночью — звездой горит. Отпугивает злых и коварных людей, а добрым — удачу приносит. Грит, больших денег стоит. Давным-давно какой-то купчина аж, из самого Царьграда привез!
— Брешет Федор, — водила не соглашался с собеседником. — Мало ли небылиц плетут люди! Кака така диковинка? Что есчо за финифть неведомая из Царьграда? Тю на тебя! — Он недовольно заерзал на месте. — Вот, я — добрый человек. А портки давеча порвал. Почему она не защитила меня? А барин? Он споткнулся днём, когда выходил из харчевни! А это, все знают — недобрый знак. И людишки возле нас — какие-то лукавые ходят. Всё выспрашивают, вынюхивают про клад какой-то. Смотрят, злобно — яки волки серые. Зубы скалят. Ой, чую — как бы худо не случилось? Здесь нужно глядеть в оба — край лихих людишек, да разбойных ватажек.
— Ладно, ещё одна идея, — Алексей продолжал размышлять, стараясь отвлечься от ненужных разговоров про его несчастную натуру. — Могу заняться разведением редких сортов кур, свиней! Каких-нибудь индюков, в конце концов... Через два — три года стану крупным животноводом — птициводом в этих краях. Буду всех сельчан угощать редкими мясными деликатесами!
— Шикарная идея, — ехидно похвалил себя путешественник. — Сейчас как раз в стране кризис! Цены на мясо — вон, как взлетели! И главное — как звучит... Леха Рязанцев — свино-фермер!
— Да-а-а... называется... здравствуйте — приплыли, — странник горестно вздохнул. Было обидно... Сколько бы он не храбрился, какие бы гениальные планы и прожекты не строил, и как бы себя не поддерживал — знаний и навыков для ведения сельского хозяйства, у него не было. И, что делать с доставшимся наследством, он решительно не представлял.
— Может быть, дать денег? — Алексей задумался, что-то подсчитывая. — Рублей — сто! Или двести... На всех! И пускай себе живут, как жили? — От глубины идеи путник даже приподнял голову. И зачем-то пристально посмотрел налево. — Или отдать всё селение кому-нибудь... — в хорошие руки? Пусть заботятся! Поливают их там — что ли... Убираются за ними... Коврики трясут... Гулять выводят само собой, во двор... Ну, какой из меня помещик? — Рязанцев представил себя в домашнем халате, "в бакенбардах", восседающим на кресле — качалке. Рядом несколько слуг. — А обращаться с ними как?
Ответа на вопрос не было. Алексей, прищурившись, рассмотрел меж лохматых лап желтых сосен и темных елей знойное синее небо. У самых вершин деревьев, то прячась, то выглядывая из-за ветвей, пробегали рыжие белочки с пушистыми хвостами. Перевел взгляд в другую сторону. Прислушался. Где-то далеко дятел долбил кору дерева. Путник закрыл глаза и начал вспоминать описанные в школьной литературе похожие случаи. — Как там было у Некрасова, Тургенева, Толстого... — Эй! Ты, голубчик! Принеси-ка мне... наливочки с огурчиками солененькими! Хотя, нет! Пожалуй, лучше, грибочков достаньте из погреба! — Печальный вздох с обидой на весь несправедливый мир. — Да,... и девок позови, опосля! Пусть, что ли песню споют... жалостливую. И,... поплачут, там... А то сердце гложет печаль — тоска...
— А тебе в ответ... Да, не извольте беспокоится... Ваше... какое-нибудь там благородие или благолепие, а может и ещё кто? Эх, скукота — скукотища! — новоявленному землевладельцу додумывалось уже сквозь дремоту.
И из-за горизонта, на чистое лазурное небо медленно и величаво потянулась сплошная цепь размытых облаков. Солнце неспешно начало садиться, золотить макушки, разноцвтными красками раскрашивать густые лапы деревьев. Внезапно дорога вынурнула из чащи и пошла вдоль огромного оврага. Поднялась на высокую горку. Вдали за огромным оврагом, насколько хватало глаз, лежали леса, близкие — темно-зеленые, и дальние, пропадавшие в голубовато-сизой дымке. Леса, леса, леса, без конца и без края.
Они напали внезапно, когда повозки проезжали по левой стороне дороги недалеко от небольшого озерца со светлой водой и песчаными берегами. Заскрипев, упала на дорогу сосна. С лихим посвистом выскочили из лесу лихие людишки с рогатинами и саблями, заскакали, заулюлюкали, беря на испуг. Телега резко остановилась. Её быстро окружила толпа неизвестных людей, направивших в сторону путников колющие и режущие предметы. Ближе всех стоял крупный мужик с глубоким шрамом на лице. В руках он держал большую, увесистую дубину.
— Ну, что соколики, приехали! Сокровище, где? — он громко произнес и засмеялся. Его веселое настроение поддержали остальные страшно-неприятные личности стоявшие рядом.
— Золото?... — путник переспросил испуганно. — У меня? Здесь? — Он начал приподнимать рагожку, находившуюся позади него. — Много! Сейчас достану!
Люди потянулись к повозке, желая увидеть богатство.
— Вот, оно! Смотрите! — и Алексей высоко поднял светодиодный светильник над головой.
Яркая вспышка света озарила сумрачную поляну.
Для кого-то это был внезапный сюрприз с крутящимися зайчиками сквозь слезы. Для других приятная неожиданность с резью в глазах. Для искателя приключений команда к началу работы.
Через несколько минут десять человек лежали возле подводы. А новоявленный герой одиночка доходчиво объяснял атаману, и всем остальным основы культурного поведения вежливых людей на вечерней дороге.
— Кстати, а может быть истреблением разбойников заняться? — у вояжера промелькнула шальная мысль. — Интересно? За них тут деньги платят? А то здесь, этого добра...
* * *
Алексей не спеша шёл за небольшим караваном по улице деревни. Открыв рот, он удивленно осматривался по сторонам. В очередной раз хотелось протереть глаза. Такого просто не могло быть! В окружающем пейзаже ощущалось, что-то неправильное... Нелогичное... И даже комичное.
Нет! Не так он представлял свою вотчину доживавшую, от голода и холода последние дни. Не было видно покосившихся от времени крестьянских землянок, заросших чертополохом и бурьяном. Незаметно изнеможенных от работы крестьян в рубище. Не встретил он и исхудавших женщин с печальными, впалыми глазами и малолетними детьми, плачущими на руках. Не было этого ничего — не было!
Перед его глазами была чистая, выметенная улочка с ровно подстриженной травкой. Небольшие, опрятные домики, выстроившиеся в ряд ровно, как солдаты. Довольные люди, занимающиеся своими делами. Ветвиватый журавель, у которого скопились берущие воду крестьянки. Чистые и улыбающиеся ребятишки, сидевшие на околице, весело тыкали руками в его сторону.
Всё это отдавало какой-то непонятной показушностью. Даже свинья, лежащая в грязи, и та выглядела ненатурально. Возникло ощущение, что сперва её тщательно помыли, а потом аккуратненько положили в специально облагороженную лужицу. Перед этим естественно травку возле лужи оккуратно подмели.
Наблюдаемое им действие, походило на нарисованную потемкинскую деревню. Точнее на заранее подготовленную встречу высокого чиновника с обычным народом, которого он никогда не видел. Но в своих грёзах представлял именно так. А сладкий запах свежескошенной травы и горькой полыни, приятно теребивший ноздри, только усиливал фантасмагоричную картину.
— Послушай! Э-э-э... любезнейший, — Алексей обратился к степенному, бородатому мужику, стоявшему с хлебом и солью возле большой помещичьей усадьбы.
— Кирьян Аркадьевич Карачун — староста, — представился местный управляющий.
— Кирьян Аркадьевич... — новоявленный помещик с уважением окинул взглядом потемкинскую картину. — А как называется ваша... Хм-хм... Наша деревня?
— Таганово, кормилец.
— А почему у нас в Таганово? — путник непонимающе развел руками по сторонам. — Все такие радостные и довольные? Прямо светятся от счастья?
— Радость у нас! — ответственное лицо склонился в поклоне.
— Что случилось? — Рязанцев показал на стоявших людей в праздничной одежде.
— Вас встречаем! Новый барин приехал. Заждались! Радуемся... Теперь всё будет хорошо. Готовились к вашему приезду — как к празднику.
— Оригинально! — приезжий дорогой гость сразу подхватил идею относительно предстоящего бурного веселья. Он воодушевился и весело осмотрел присутствующих. — Праздник — это хорошо! Праздник — это здорово! Праздники я люблю.
— Ура, барину! — воскликнул местный представитель крестьянства.
— Ура! — весело разнеслось среди людей. Какие-то девчушки начали прыгать от радости. Где-то в стороне у забора заплакал малолетний ребёнок. Вдали залаяли собаки.
— Так, торжественное приветствие и праздничный салют принят, — странник с нетерпением потер ладошки. Что у нас далее по программе?
— Не понял? Прога, что? К какой маме? — староста переспросил удивленно. Он передал хлеб — соль какой-то женщине. Поправил ленту, повязанную через плечо.
— Праздновать моё прибытие — как будем? Видишь, народ радуется. Ждет, чего-то — эдакого!
— ????? — Кирьян растерянно открыл рот и начал как рыба хватать воздух.
— Сценарий, какой? — не отступал Рязанцев.
— Какой — такой Полянарий? — всё ещё не понимал староста. Он поднял руку с снятой шапкой и прижал её к груди. — Прости, отец родной, но мы народ простой — темный, твоих слов мудреных не разумеем. Пособи, нам...
— Программа мероприятий — какая?
— Какая? — Карачун повторил вопрос. Окружающие недоумённо затихли. Люди стали переглядываться друг с другом. Собаки лающие вдали, замолчали.
— Ну, например, — молодой кутила попытался объяснить, прописные истины неформального развлечения. — Меня ожидает дружное застолье с танцами топ-моделей на столах! Или концерт заезжих артистов, с пенной вечеринкой! А может быть катание на пароходе с вечерним салютом.
— ??? ... Барин! Уж не взыщите? Катанием на ком? — Карачун по-прежнему ничего не понимал. — С каким... сало людом?
— У-у-у... Как все запущено! — Алексей скривился. — Никакой корпоративной культуры! А про победу тимбилдинга над застольной пьянкой в этих краях вообще не слышали. — Недовольно возмутился творческий повеса.
Путешественник во времени окинул взглядом окружающих людей. Все молча, смотрели на него, чего-то ждали.
— Дикари! — он воскликнул через мгновение. — Безкультурные варвары! Правильно на вас в Европе жалуются! Как вы здесь живите — можете без коллективной этики? И это в то время — когда нас почти приняли во все европейские организации.
— Не гневись, батюшка! — Кирьян не понимая, недовольства хозяина ещё ниже склонил голову. — Не виноватые мы! Всё сделаем, как скажешь — только научи!
— Значит, так! — Алексей с нетерпением посмотрел на собеседника. — Винный подвал или погреб у нас есть?
— Как не быть — есть, — староста проскулил, сразу соображая, к чему клонит новый хозяин.
— А вино там присутствует? — вояжер во времени потер ладошки.
— ... Кроху найдем, — Карачун оглядываясь по сторонам, просипел ещё тише.
— Молодец, Кирюха! Службу знаешь! А еда? Закуски? — Алексей произнес с задором, после чего похлопал бородача по плечу.
— Капустка квашеная, рыбка соленая... Мяска "маненько" копченого, — полностью разоренный хозяйственник простонал совсем осипшем голосом, словно из подземелья. Мир рухнул в его глазах. Наступало время глобального катаклизма. (Мор, чума, пожары, разорение).
— Тогда сооружай столы! — Рязанцев задрал голову. И громко — чтобы все слышали его слова начал вещать. — Доставай всё, что осталась от голодомора. И к вечеру всё взрослое население в полном составе зазывай ко мне на подворье!
Стоявшие вблизи крестьяне, услышав помещика, начали радостно переговариваться.
— Всех приглашаю на помещичий пир! — громко повторил расхрабрившийся новоявленный барин.
— Кормилец! — Кирьян простонал, упав на колени. — Не губи! Облагодетельствуй! — Он медленно пополз в сторону Рязанцева. — Что же ты кушать будешь апосля? Объедят, тебя, чай... — как липку! Ведь экое дело — они же с голоду в три горла есть будут... И еще, небось, с собой унесут. Вот, тебе Христос Бог! По миру пойдем! Ох, горькая судьбинушка настанет!
Однако возбужденного Рязанцева было не остановить. Схватив за грудки "умирающего" Карачуна, он поднял его и стал возвращать к жизни.
— Передай всем! Что никакие отговорки типа я не пью — у меня страшная аллергия на спиртное или... ой, а я купальник дома забыла — не принимаются. Все должны быть на корпоративе.
Открыв от удивления рты, присутствующие непонимающе смотрели на уникальное общение нового хозяина со старостой.
— И не дай Бог, кто не придет! — Обижусь... — строгий помещик тряс своего подчиненного как грушу. — Пусть потом про премии, надбавки и внеочередные отпуска по горящим путёвкам с большими скидками, даже не заикаются.
— Так, что?... — староста спросил отрешенно, поняв, что хозяйство полностью разорено. — На этот копоть-тив... и баб что ли звать?
— Я же сказал — всех! — Алексей повторил своё приглашение, ещё раз оглядывая собравшихся возле барского дома людей. — Заодно и перепись населения проведу.
— Что сделаете? — непонимающе переспросил Кирьян. — Какую пе-пись проведете?
