Война - дело семейное. Перехват

Чтобы вы не сомневались: ничего нового не обнаружил. Она все так же пахла лесом, землей, крысаками и, конечно, собственным запахом, который мне и до этого был знаком. Так что же изменилось? Неужели ее форма волчицы оказалась аж настолько притягательна?

Аккуратно поддел ее носом под подбородок, чтобы посмотреть под другим углом:

"Да нет, ничего особенного. Видел и покрасивее. А может, мне вообще все показалось?" — подумал с надеждой. Сугубо для проверки представил волчицу в компании другого волка и сам не заметил, как оскалился.

"Нет, так не пойдет, — покачал головой, чувствуя, как непонятно откуда появившаяся злость клокочет внутри. — Моя так моя. Бестелесый помни, какого черта она моя, но я ее теперь, похоже, никому не отдам".

Кое-как извернувшись и почти сделав под нее подкоп, я схватил зубами ее переднюю лапу и забросил себе на спину. Правильно: как козу. Но как кролика в пасти ее далеко не утащишь. Габариты не те.

"По крайней мере, я могу смело говорить, что с самого начала отношений носил ее на руках", — ухмыльнулся про себя, вспомнив, как совсем недавно имел возможность оценить филейную часть ее человеческой ипостаси. И тогда она тоже мирно спала. Правда, по моей вине. Вот уж точно: никогда не знаешь, как жизнь повернется.

"Ладно, спящая красавица, — я огляделся по сторонам, определяя направление. — Погнали в твои пещеры".

В ответ она глубоко вздохнула и... перевоплотилась. Я замер, широко расставив лапы и пытаясь сообразить: собирается она с меня падать или нет. О том, что может проснуться, речи не шло: я уже после первого "усыпления" понял, что пару часов ее теперь точно не добудишься — Вейлинг тогда очень старалась.

Пока размышлял, девчонка вытянула вторую руку, свободную от моих зубов, и крепко обхватила меня за шею. Потом зарылась носом в шерсть на загривке и сладко зевнула. Почувствовал себя подушкой и понял, что надо поторопиться. А то если она проснется до того, как я успею ее сгрузить, еще придушит, чего доброго. Рука у Доусон тяжелая, а выдержка, как я уже успел убедиться, ни к черту.

Хорошо хотя бы не все в ее команде были склонны к поспешным выводам. Уже на подступах к пещере меня догнал Ревус и относительно спокойным тоном спросил:

— Что стало с сержантом? Уснула? Опять?!

Я выразительно поднял на него глаза: и как он предполагает, я буду ему отвечать?

— Не быть нам друзьями! — резюмировал змеелюд и протянул лапы, чтобы забрать своего командира. Мне это не понравилось. — Не надо рычать! — вздрогнув, отпрянул Ревус. — Я всего лишь пытаюсь помочь.

Я понял, что поступаю глупо. В том, чтобы тащить девчонку самому, действительно было мало смысла. Потому я лег на землю, чуть перекатился на бок и выполз из-под нее, усиленно работая задними лапами. Доусон осталась лежать на иглице, подложив одну руку под голову.

"А попка-то у нее и правда ничего", — довольно подумал я, получив возможность рассмотреть волчицу во всей красе. Жаль, времени полюбоваться было мало — Ревус благоразумно не стал спрашивать, почему сержант оказалась в таком неподобающем виде, а просто завернул ее в свою куртку. А затем подхватил на руки и молча понес в сторону пещер. Я же потрусил в обратном направлении, навострив уши и активно принюхиваясь. Мне еще предстояло вернуть нашу одежду.

"Интересно, — подумал мимоходом, — а перед тем, как отключиться, девчонка успела испытать на себе действие "инстинкта"? Или мне еще только предстоит ей все объяснить?"

Особенно "веселой" выглядела эта перспектива в свете того, что мое задание никто не отменял. Мне все также придется заменить девчонку в группе. Правда, теперь к остальным добавилась еще одна веская тому причина: эта волчица — будущая жена аристократа. А жены аристократов не воюют.

ГЛАВА 10 Он: я люблю тебя!Она: и что, я должна расплакаться?Он: ну хотя бы посочувствовать...

BASH

Доусон, Джейн

Интересно, а можно выработать иммунитет к волчьему транквилизатору? Надоело отключаться. Мало того, что для организма вредно, так еще и пробуждение по ощущениям похоже на прыжок в прорубь.

— Моя голова, — прошептала, с трудом принимая сидячее положение. Бросила взгляд по сторонам: ага, знакомая пещерка. Уже хорошо. Могла ведь и к рейнджерам в вольер попасть. Вот бы они поутру удивились...

"Кстати об этом, — опомнилась, разглядывая собственные ладони, — а когда я успела превратиться?".

Попытка напрячь память отозвалась болью в висках, но тут обеспокоенный голос Ревуса ворвался в мои мысли, и я переключилась на него:

— Как чувствуешь себя, сержант? — спросил змеелюд, балансируя на хвосте таким образом, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я потерла пальцами лоб:

— Как будто уголь разгружала. Руками. Года два подряд.

— Мне очень жаль.

— Да ладно, — я чуть заметно поморщилась. — Что ли в первый раз.

Ты лучше объясни, как вышло так,

Что рейнджеры тебя сумели окружить?

— Ах, это... — змеелюд разве руками. — Там люди новые пришли, с "товаром".

С тобой связаться у меня не получилось,

И Эйва не откликнулась на зов. Вот я и понял — надо отвлекать,

Чтоб вы могли уйти, покуда суть да дело.

— И в этом ты, конечно, молодец, — похвалила я Ревуса. — Отвлек отлично, мы сбежать успели.

Один вопрос: как я здесь оказалась?

— Тебя Фенрир принес, — с готовностью ответил змеелюд. Памятная сценка тут же встала у меня перед глазами:

— Так это с ним я встретилась в лесу!

— Он также снаряжение вернул, — Ревус указал на аккуратно сложенную "пирамиду" у моих ног. — Ты можешь вновь одеться.

И, кстати, что с тобой произошло?

— Ты не поверишь, — я жестом попросила его отвернуться и взяла брюки, — тоже отвлекала.

Тебя же нужно было как-нибудь спасти.

Ревус чуть повернул голову и задумчивым взглядом скользнул по моим голым ступням:

— Уверен, "отвлеченье" удалось...

- Была я в образе волчицы, чтоб ты знал! — шутливо ткнула его пальцем в бок. — И, кстати, очень неприятно пострадала.

— Транквилизатор, да, — вздохнул змеелюд. — Фенрир сказал. Мне очень жаль, сержант.

— Да ладно, брось, — отмахнулась с улыбкой. — Сама подставилась, как дура прямо.

Умнее буду в следующий раз. А где он, к слову, этот волк болтливый? — спросила максимально безразличным тоном, застегивая пояс с кобурой. Знакомая тяжесть на бедре успокаивала.

— Караулит на дальних подступах. С рассветом будет здесь.

Я бросила быстрый взгляд на вход в пещеру:

— Уже светает, — и пробурчала, словно только для себя. — Непунктуальным быть нехорошо.

Ревус ухмыльнулся, а потом, когда я сосредоточилась на приведении себя в относительный порядок, скользнул к противоположной стене, достал из-за пазухи любимый электронный "томик" и погрузился в чтение. Я же оделась, растопыренной пятерней пригладила "куст" на голове, потянулась до скрипа в суставах и вышла из пещеры. Глубоко вдохнула свежий морозный воздух и долго смотрела на восток. Туда, где первые лучи солнца уже перекрасили небо в нежно-голубой цвет. Кажется, сегодня будет ясный день.

"Жаль, — подумала я, прислоняясь плечом к поросшему мхом и травой склону холма, пещера которого стала нашим временным убежищем. — В сумраке легче убегать... ну, да ладно".

Я вновь опустила глаза на свои пальцы с коротко стрижеными (как по уставу) ухоженными ногтями:

"Итак, что мы имеем, — мысленно обратилась сама к себе. — Неконтролируемое превращение во сне. Тело самостоятельно вернуло себе знакомую форму. Не могу жаловаться, потому что это превращение, в отличие от предыдущего, я не почувствовала. С другой стороны, давай-ка вспоминать, чем оно мне грозит..."

Если верить тому, что нам рассказывали в академии, неконтролируемая смена формы — штука опасная. Здесь во мнении сходились все педагоги. Правда, они также утверждали, что все индивидуально, и проявление у одного пациента всего спектра вероятных последствий вовсе необязательно. Например, временная слепота, которая была среди наиболее часто упоминаемых побочных эффектов, меня не настигла. А вот боли в суставах и мышцах — еще как.

Тело болело нещадно. Сильнее, чем после самой жесткой тренировки. Хотя я уже и не помню, когда у меня была такая тренировка, после которой болели мышцы. Но это, если подумать, не такая уж страшная боль. Хуже то, что болело, казалось, все, даже то, что болеть по идее не должно. Вернее, этих маленьких участков я вообще не чувствовала. И в этом была проблема.

Я попробовала придать ушам волчью форму, но не смогла понять, получилось или нет, пока не подняла руку и не нащупала покрытую шерстью мочку.

— Это плохо, — прошептала себе под нос. Если я не могу контролировать превращение ушей даже сейчас — полностью концентрируясь на них, то как я буду делать это во время сражения? Одна надежда — что все эти "неудобства" временные. Пройдет пара недель, может, месяц и все вернется на круги своя. Потому что если нет...

— Даже думать не хочу!

— О чем?

Я резко обернулась: вот из-за этого и не хочу! Я — охотник! Мне нужно слышать, когда ко мне подбирается враг. Или Фенрир. Хотя почему "или"? "Враг Фенрир" — вот правильная формулировка!

"А ведь у него проблемы с изменением формы нет, — с досадой подумала я. — По лесу бегал наверняка волком, а сейчас — вон, человек. И хоть бы раз поморщился..."

Тант неспешно подошел ближе и остановился в паре шагов от меня. Какое-то время молча смотрел в лицо, потом — пробежал взглядом до самых пяток и обратно, и полюбопытствовал:

— Как себя чувствуешь?

— Великолепно! — буркнула в ответ.

— Это хорошо, — кивнул волк. — Рейнджеры обыскали квадрат, но наших следов не нашли. Думаю, скоро можно будет отсюда уходить. Но не к озеру — там осталась контрольная группа. Они хотят выяснить, почему волки погнали добычу на людей. Думают над тем, стоит ли проредить популяцию, раз им уже не хватает территории. Так что нам придется отступать к альтернативной точке сбора. Выдержишь двадцать киломэтров маршем?

Я кивнула. Сдохну, но добегу!

Фенрир чуть заметно улыбнулся и, заложив руки за спину, сократил расстояние между нами еще на шаг:

— Джейн, могу я задать вопрос?

Мне почему-то не понравилось, как это прозвучало.

— Ну, попробуй, — ответила напряженным голосом.

— Ты ничего не ощутила, когда превратилась?

Негромко кашлянула, прочищая горло:

— Кое-что было, да...

— Что-нибудь особенное? — продолжал допытываться волк. Я нахмурилась:

— Тебе пересказать весь спектр ощущений? Потому что это может занять какое-то время, учитывая, что я не меняла форму больше тридцати лет.

Тант чертыхнулся и мои брови сами собой поползли вверх: надо же, какая бурная реакция на то, что мне стало больно! Потом волк снова поднял на меня глаза и требовательно уточнил:

— Ты помнишь, как оказалась здесь?

— Ревус сказал, что ты меня принес. Наверное, я должна тебя поблагодарить?

— Да, должна, — ответил он. — Но сейчас давай сосредоточимся на главном: ты помнишь, как мы встретились в лесу?

Я задумалась на секунду. Потом пожала плечами, от чего шею свело судорогой, и ответила, отчаянно пытаясь не выдать себя гримасой:

— Не очень.

— Пес бы его все подрал! — рыкнул Тант. Я в недоумении хлопнула ресницами:

— Что, прости?

Волк с минуту молчал, потом сложил руки на груди и поднял на меня очень грозный, даже угрожающий взгляд:

— Значит, так, Джейн! Я должен тебе кое-что сказать.

"Ого! Ничего себе начало, — удивилась я. Причем так сильно удивилась, что на мгновение даже шея перестала болеть. — Что-то я не уверена, что хочу слышать продолжение".

Особенно сильным это нежелание стало, когда Тант все так же сурово продолжил:

— Это касается нашего брака.

— Правда? — переспросила я. — Ты придумал, как от меня откажешься?

— Нет, Джейн! — почти выплюнул Тант. — Я понял, почему не стану этого делать.

"Странно... — пронеслось у меня в голове. — В списке побочных эффектов от непроизвольного превращения вроде бы не было слуховых галлюцинаций..."

Да и по лицу Танта было видно, что он не шутит. Особого восторга на нем тоже, правда, не наблюдалось, но настроен волк был так решительно, что мне стало не по себе:

— Но... что изменилось? — спросила дрогнувшим голосом. — Ты же сам этого хотел!

Волк рывком кивнул. Так, что его тонкая косичка от этого краткого движения взметнулась вверх и упала ему на грудь:

— Хотел. Но сейчас я знаю то, чего не знал раньше.

— И что же? — осторожно полюбопытствовала я.

— Ты — моя волчица.

У входа в пещеру повисла напряженная тишина. Я во все глаза таращилась на Фенрира и параллельно пыталась вставить на место отвисшую челюсть. А он ждал реакции, с каждым мгновением все сильнее хмуря брови. Минуты через две не выдержал и раздраженно потребовал:

— Скажи что-нибудь!

Ну, ладно. Он сам попросил:

— Ты бредишь!

— Да если бы! — прорычал волк. — Но это правда. И мне не пришлось бы тебе сейчас что-то доказывать, если бы вчера, в лесу, ты так быстро не отключилась! Но... — тут он как-то странно прищурился, от чего мне захотелось поежиться, и продолжил мысль, — все ведь можно переиграть. Если ты не ощущаешь инстинкт в человеческом облике, тебе всего лишь нужно...

— Что я не ощущаю?! — перебила я. — "Инстинкт"?! Фенрир, ты вообще себя слышишь? Волчий инстинкт — это сказки!

— Вот мы сейчас это и проверим! — рявкнул он. — Превращайся!

— Ты с ума сошел?! — воскликнула в ответ. — Ты посмотри на меня! Еще одна смена формы меня добьет. И потом, — я решила по возможности уходить от разговора о своем неумелом обращении с волчьей ипостасью. Не то, чтобы такие трудности были в диковинку для воина, но это, все же, моя слабость. И я не хотела, чтобы она мозолила Фенриру глаза. К тому же, не дай Бог он догадается о том, что я меняю форму непроизвольно! — Даже если то, что ты говоришь — правда: что с того? Ты вдруг почувствовал инстинкт и решил, что я должна стать твоей женой? Решил, что все будет вот так просто?!

— Да я уже понял, что с тобой просто никогда не бывает!

— Что ты сказал?!

Последнюю фразу я почти прошипела. В основном, потому что кричать было нельзя — мы ведь прячемся, как-никак, а от грозного рычания у меня уже горло болело. Которое и так после превращения ныло, не переставая. Но, видимо, это самое шипение произвело на Танта какое-то особенное впечатление. Потому что он стремительно преодолел то ничтожное расстояние, которое между нами еще оставалось и, нависнув надо мной, пророкотал: