"Ты спрашивал, зачем нам драться? Так вот, я вспомнил. Вспомнил тот день, четыреста лет назад, после которого я живу ради мести. Я вспомнил боль и унижение, что ты и другие Боги причинили мне. Не знаю, что ты об этом думал, было ли это для тебя личным, но для меня, было, ещё как". Прежде, чем Джашин пришёл в себя, Наруто подался вперёд и ударил его лбом в переносицу. Кровавый Бог пошатнулся, а Узумаки, не теряя инициативу, врезал ему коленом живот, затем ещё раз, и в довершение, блондин повалил Джашина на спину, прижав его к земле. Джинчурики вновь открыл пасть, нацелившись на шею Кровавого Бога.
"Может быть, это неправильно, возможно, я тяну всё человечество в пропасть, но желания разбираться в этом у меня нет! Я не сдамся, пока не перебью вас всех до единого! Пока не истреблю всех!!!". Спохватившись, Джашин сделал единственное, на что он был сейчас способен — выставил блок другой своей рукой, хоть и знал, к чему это приведёт. И вот, за несколько секунд, Король Ада лишился обеих рук, на восстановление которых так же уйдёт время. Время, которого у Джашина нет. Наруто посмотрел на ставшего таким жалким Бога безумными от злобы глазами, левая рука блондина почти полностью отросла, осталась только кисть. Он знал, что как только она регенерирует, для Бога Крови всё будет кончено, и сейчас, разрывать Джашина на куски, как дикое животное, уже не обязательно, но желание причинить ему боль было сильнее. Он вцепился зубами в горло Короля Ада, стараясь не думать о мерзком привкусе на языке. Связкам Джашина пришёл конец, но Наруто не повредил ни единого позвонка в его шее. Он не собирался дарить своему врагу блаженство забвения.
В крови тонули слова, которые Джашин отчаянно пытался произнести, превращаясь в бессмысленное бульканье, он с мольбой смотрел на своего мучителя, который встал над ним и с усмешкой наблюдал за Богом Крови, словно видя червя в навозной яме. Джашин хотел перевернуться на живот, отползти, лишь бы не видеть ненавистные глаза, но Наруто не дал ему этого сделать, поставив ступню на грудь Короля Ада. Узумаки с насмешкой приподнял ногу над изуродованным Богом, и Джашин... заплакал. Из его глаз выступили слёзы, когда он понял, что будет дальше. Джинчурики резко опустил ступню, затем повторил это действие, наверное, не меньше десяти раз, ломая рёбра, разбрызгивая по земле кровь ненавистного существа.
"Я буду убивать вас! Больше! Больше!!! Богов, одного за другим! ЕЩЁ БОЛЬШЕ!!! Я буду больше убивать вас!!! Я хочу убивать!!! Больше!!! ЕЩЁ БОЛЬШЕ!!!". Наконец, левая рука полностью исцелилась, к этому моменту, дыхание Наруто сбилось, а в теле Джашина не осталось ни одной не сломанной кости. Пнув его ещё раз напоследок, Наруто отошёл за валявшимся неподалёку клинком. Джашин из последних сил перевернулся на живот, крича, пополз вперёд, окончательно уподобившись какому-то насекомому. Он знал, что ползком от смерти сбежать не получиться, но смириться с ней он просто не мог. Вдруг, Бог Крови увидел свою последнюю надежду: из леса отовсюду начали выходить грешники, сотни и тысячи.
— Спаси... те... ме... ня... — Джашин даже слабо улыбнулся, но проходит несколько секунд, а они стоят на прежнем месте. Господаря Ада охватывает паника. — Чего вы ждёте?! Кха-кха-хах... Помогите! Я приказываю вам!!! — среди толпы, был и Итачи, он, как и все остальные, не произносил ни слова. В его глазах, Кровавый Бог увидел что-то... В них не было прежней пустоты, да и в глазах любого другого грешника теперь горел огонёк. В их глазах была жажда свободы. Пинком, Наруто перевернул Джашина обратно на живот, в его левой руке уже был кинжал, который он приставил к самому низу живота Кровавого Бога. "В конце концов, эти кинжалы идеально подходят, чтобы потрошить дичь".
— Вот теперь... — Наруто растягивал удовольствие, слегка надавив на клинок, а Джашин заорал:
— ПОДОЖДИ!!! ЕСЛИ УБЬЁШЬ МЕНЯ, ТЫ СТАНЕШЬ... — Бог Крови не успел договорить, поскольку лезвие вошло в его живот и начало медленно, но верно двигаться вверх.
— Визжи, как поросёнок!!! — и Джашин завизжал. Визг, может и далёкий от поросячьего, но всё же был, причём, оглушительный. Он продолжался, пока клинок вспарывал живот Кровавого Бога, затем, грудь, уже с бульканьем, и затих, лишь когда изогнутый кинжал остановился посредине его грудной клетки. Ещё секунд через двадцать, регенерировала и правая рука блондина, а в себя он пришёл, уже вправляя собственную челюсть. Он только сейчас заметил, что у финального акта битвы были зрители, и тот факт, что они по-прежнему не сдвинулись с места вызвал нехорошее предчувствие.
— "...Курама" — как только возможность ясно мыслить полностью вернулась к нему, джинчурики обратился к своему биджу.
— "Сделано?" — девятихвостый на этот раз был намного спокойнее. — "Наруто, ты разобрался с Джашином?".
— "Что?.. А, да, да... Как у тебя обстановка?".
— "Довольно странно. Пару минут назад, все грешники просто ушли, словно потеряли ко мне интерес".
— "Пара тысяч сейчас здесь".
— "Серьёзно? Что они делают?".
— "Да ничего. Стоят и смотрят на меня, словно ждут чего-то... Минутку", — от разговора с Кьюби Наруто отвлекло странное жжение в правой руке, которое с каждой секундой становилось всё сильнее. На тыльной стороне ладони Узумаки вырисовывался символ Бога Крови.
Примечание к части
В следующей главе появится Гитлер) Ну, и конечно же, буду благодарен за отзывы. Эта глава очень важна, хочу услышать мнения. И, да, не скрываю, были отсылки и к Хеллсингу, и к Атаке Титанов.
Гитлер, новый король... Кончита
штурмбаннфюрер СД, оставь ты уже отзыв, мать твою волшебницу!)
Боль в руке стала просто невыносимой, кожа тыльной стороны ладони буквально горела, словно на неё ставят клеймо раскалённым железом. Наруто уже ослаб, после боя с Джашином, а то, что с ним происходило, добило его. Ноги отказались слушаться блондина, он упал на землю, крича сквозь стиснутые зубы, вдавливая пальцы в твёрдую, пропитанную кровью землю. Круг с треугольником внутри уже обрёл свои контуры, и теперь, метка темнела, сначала став ярко-красной, а затем, чёрной. За минуту, метка стала просто ядовито-чёрной, режущей глаза на фоне бледной кожи. От боли, в глазах джинчурики потемнело, и он утратил связь с реальностью. Последним, что он увидел, стало сжимающееся вокруг него кольцо грешников.
"Тьма... Она окружает меня. Это и есть забвение Бога? Неужели, я умру здесь, один... Боль невыносима, от руки она разливается по всему телу. Почему-то ужасно жжёт глаза... Что? Кажется... меня кто-то поднял". Узумаки с трудом приоткрыл глаза. Первое, что он увидел — его собственные ноги. Они волочились над землёй, едва касаясь её кончиками пальцев. Джинчурики перевёл взгляд направо, и увидел Итачи. Учиха смотрел вперёд осмысленным, невероятно серьёзным взглядом, положив правую руку блондина себе на плечо. Слабость не дала Наруто произнести и слова, он понятия не имел, куда его несут, и что происходит вокруг. Но, он чувствовал, что левая его рука так же находится на чьём-то плече. Бог перевёл взгляд влево, на другого своего благодетеля, и его глаза расширились. На лице появилась слабая улыбка.
"Ну надо же, знакомое лицо! Здравствуй, старый друг, давно не виделись. Подобная встреча навивает воспоминания, не правда ли? В ушах начинает звучать немецкая опера... Музыка насилия, музыка, которая нас связывает...".
Флешбек. 320 год заключения Наруто.
Наруто бежал так быстро, как только мог. Спустя три столетия заключения, он отчаялся обрести свободу, и до сих пор не мог поверить в то, что сейчас происходило. Джашин решил внести разнообразие, сменив пытку психическую на физическую, и решил устроить небольшую игру: он освободил джинчурики от цепей, позволил пуститься в бегство и дал ему десятиминутную фору. Всего десять минут свободы, естественно, в пределах разумного. Из Ада Узумаки выбраться не мог, в этот отрезок времени, культ Индры ещё не закончил жертвоприношения, и побег из Преисподней был невозможен, да и к тому же, как только фора закончится,блондина начнут преследовать, рано или поздно поймают, а как только это случится, всё вернётся во круги своя. В этом и заключалась пытка, Джашин хотел сломить Наруто, подарив ему несколько минут счастья, а затем отнять их. Но,даже за эту мимолётную свободу от боли, джинчурики был готов сражаться до последней капли крови.
Вот, десять минут истекли незаметно, Узумаки даже укрытия найти не успел, и в этот момент, как ни кстати, находился на открытой равнине. Стражники Ада появились, как по часам,отовсюду,загоняя Наруто в угол, окружая его. Блондин боялся повернуться к ним спиной, поэтому, всё, что ему оставалось, это быстро отступать мелкими шажками. Вступать в бой было бесполезно, его бы задавили числом, да и у Узумаки осталось не так уж много сил, он был истощён. Вот, ещё один шаг назад, и Наруто едва не свалился с крутого обрыва, чудом удержавшись от падения. Оглянувшись, Наруто увидел за своей спиной огромную долину у подножья плато, на котором он стоял. Раскинувшиеся на сотни, если не тысячи километров территории, с таким контрастным ландшафтом, где были и горы, и лесные чащи, расселины. Там, есть хотя бы шанс найти укрытие. Быстро приняв решение, Узумаки сложил печать.
— Множественное теневое клонирование, — из белого дыма, с характерным множеством "БАМ", появилась тысяча клонов, которые одновременно спрыгнули с плато и разлетелись в тысяче разных направлений. — Попробуйте теперь поймать, ублюдки!
* * *
Оригинал не прекращал движения ни на секунду, и сначала летел, а когда потерял других клонов из виду и понял, что теперь, его слишком легко заметить, вновь переключился на бег. К огромному удивлению и радости Наруто, десять минут свободы превратились в восемнадцать часов, за счёт этого беспрерывного бега, но даже у него есть свой предел. Ужасно хотелось устроить привал, ноги отваливались от усталости, а последние несколько часов, был сплошной густой лес, и Наруто казалось слишком опрометчивым останавливаться прямо здесь. Однако, вот, впереди, за деревьями, виднеется что-то странное...
Первые несколько секунд, Наруто думал, что у него галлюцинации, когда обнаружил двухэтажный отель. Прямо посреди леса, определённо не заброшенный, судя по ухоженному виду, правда, без типичных вывесок, вроде "Добро пожаловать", с двенадцатью зашторенными изнутри окнами, отчего становилось немного не по себе, и парадной дверью из тёмного дерева. Хоть это и казалось плохой идеей, любопытство оказалось сильнее, и Узумаки провернул дверную ручку, входя внутрь отеля. Раздался звон подвешенного над дверью колокольчика, от которого Наруто подскочил, а поняв, в чём дело, раздраженно цокнул.
Изнутри, отель оказался в разы больше, чем снаружи, да и роскошнее, к тому же. Полы застелены красными коврами, на стенах персикового цвета висят картины, а освещение исходит от массивных люстр, свисающих с высоких потолков, и небольших настенных светильников. Даже стойка у входа имелась, только без персонала. И ещё, был какой-то тихий звук, который Узумаки не мог разобрать. Наруто решил последовать за ним, опять же, из любопытства. Поднявшись на второй этаж, блондин начал продвигаться по длинному коридору, с каждой секундой всё отчётливее осознавая, что он попал туда, куда ему заходить не следовало. Несмотря на всю роскошь и глянец, отель обладал давящей атмосферой, которую дополняли крики, доносящиеся практически из-за каждой двери, мимо которой проходил джинчурики. Дверей таких было очень много, явно больше, чем любая гостиница могла вместить, а ведь Узумаки пока что исследовал только правое крыло отеля. К тому же, в глаза бросалось, что вместо номеров комнат, на дверях были выгравированы инициалы, видимо, принадлежавшие постояльцам этих комнат.
Заходить в номера, где очередной грешник орёт от какой-то пытки, у Наруто не было ни малейшего желания, он и так наслушался и насмотрелся на подобное, за последние триста двадцать лет. Нет, сейчас, его интересовал только этот странный звук, становившийся громче с каждым шагом Бога. Наконец, блондин встал перед той дверью, из-за которой доносился приглушенный звук, который оказался музыкой. На тёмной двери были инициалы: "A.Г.", которым Узумаки не придал особого значения и открыл дверь комнаты. Увиденное им в следующее мгновение смело можно было назвать самым безумным действом, какое блондин видел за всю свою жизнь.
Просторная комната с белоснежными стенами и потолком была наполнена оглушительной музыкой, гимном, исходящим из стоявшего на массивном комоде "чемоданчика" патефона, выкрученного на полную громкость, отчего звук с силой бил по барабанным перепонкам. В шаге перед Наруто, на треноге стоял проектор, проецирующий на дальнюю стену черно-белый видеоряд. Какая-то площадь, шествование армии Германии, знамёна с символом четырёх "Г", резкий переход к другим кадрам — взлёту немецкой авиации, новый спонтанный переход — концлагерь, сотни исхудавших, одетых в грязные лохмотья пленных, столпившихся у колючей проволоки высокого забора, переход... Разрушенные дома, горящие деревни, обугленные кости, изнасилование женщин, матери, плачущие над телами своих детей — у Наруто появилось такое чувство, словно плёнка не имеет конца, и каждый следующий переход ухитряется показать что-то более шокирующее и ужасное, чем предыдущий. Очень многое джинчурики видел впервые — те же самолёты, винтовки, танки, патефон, но откуда-то, в мозгу была твёрдая уверенность в том, что именно так они и называются, что при нажатии курка, из ствола винтовки вылетит пуля, а патефон крутит именно виниловую пластинку. Это знание показалось настолько обыденным, что Узумаки даже не задумался о том, откуда он всё это знает. Довершением же этой картины являлся человек, сидевший на большом деревянном стуле, спиной к Наруто и лицом к стене с видеорядом, привязанный к этому стулу ремнями. Со спины, джинчурики не мог его толком разглядеть, но по комплекции было ясно, что это мужчина, а на голове у него была какая-то маска или устройство. Кем бы ни был этот человек, он, похоже, заметил, что в комнату кто-то вошёл, начал ёрзать на стуле и что-то орать, но все звуки перекрывал гимн, исходящий из патефона:
— Deutschland, Deutschland über alles,
Über alles in der Welt!
Wenn es stets zu Schutz und Trutze
Brüderlich zusammenhält,
Von der Maas bis an die Memel,
Von der Etsch bis an den Belt —
Deutschland, Deutschland über alles,
Über alles in der Welt!*
Наруто не знал значения этих слов, хоть ему и было известно, как этот язык называется, но отчего-то, гимн казался ему тщеславным, вызывающим неприязнь, к тому же, Узумаки из-за него не мог услышать, что же так отчаянно орёт человек, привязанный к стулу. Блондин подошёл к комоду и поднял с пластинки иголку патефона, звук тут же прекратился. Правда, теперь, в уши ударил ранее заглушаемый хриплый ор:
— Schalten Sie es! Schalten Sie den Projektor!!! Schalten! Bitte!!! — [Выключите его! Выключите проектор!!! Выключите! Пожалуйста!!!]
Узумаки продолжил безмятежно стоять и безразлично вглядываться то в спину крикуна, то в чёрно-белое кино. Блондин заметил, что периодически, проскальзывает двадцать пятый кадр, содержание которого, сравнительно спокойное, по сравнению со всем прочим. Всего лишь девушка, молодая, немного тухловатая, совершенно ничем не удручённая**. Именно двадцать пятый кадр, что казалось странным, учитывая, что всем остальным моментам, видеоряд уделял хотя бы несколько секунд.
