Сын Солнца

— Разберемся, — не став дослушивать речи предателя, скомандовал я, — Увести.

Глава 17.

Теперь испанцы были почти на полпути к Куско, не испытав за восемь недель

путешествия после ухода из Кахамарки почти никаких трудностей. Та часть Перу,

по которой они проходили, была верна партии Уаскара, и 'до Кахатамбо касики

и дорожные управители оказывали губернатору и испанцам хороший прием,

обеспечивая их всем необходимым'. И, несмотря на это, испанцы продвигались

вперед с большой осторожностью, 'всегда очень бдительные... с авангардом

впереди и арьергардом позади'. Посреди колонны испанцев на паланкинах ехали

два лидера двух противоборствующих сторон, пережившие гражданскую войну:

новый молодой Инка Тупак Уальпа и великий главнокомандующий армией Атауальпы

Чалкучима. Первый думал, что его несут, чтобы возвратить его фамилии

императорский трон в Куско, и он с готовностью сотрудничал с завоевателями. Но

Чалкучима помнил, как его выманили из Хаухи, где он находился со своей армией,

как его пытали по приезде в Кахамарку и как он стал свидетелем казни своего

господина Атауальпы. Поэтому едва ли было удивительным то, что испанцы его

боялись и подозревали подвох в каждом движении этой грозной фигуры.*(74)

(Тауантинсуйу, уну Кито, Кито. 18-23 августа 1529 года)

В Кито мы прибыли на 27 день Месяца Поливки. Немедленно явившийся встречать нас Топа Атау, командующий Южной армии, немедленно доложил, что к этому времени в провинции уже начала налаживаться мирная жизнь — крестьяне вышли в поля, проверяя и при необходимости ремонтируя оросительные системы — ведь скоро придет время сева, ремесленники вернулись к своим делам. Не повезло лишь чиновникам и жрецам — все, кто не успел разбежаться, теперь сидели под арестом, ожидая суда за сотрудничество с мятежником Руминьяви. Впрочем, эти тишина и видимое спокойствие в городе меня ничуть не обманывали. Да, все занялись своими делами и пока вроде ничего не замышляют — но лишь потому, что не имеют возможностей что-либо сделать. Ненавидеть нас от этого не перестали. Дай только возможность — и очередное восстание неизбежно. И что с этим сделать — я пока не знал. Можно, конечно, как это неоднократно делали инки, расселить местное население, разбросав малыми группами по всей территории Тауантинсуйу с целью максимально быстрой ассимиляции. Но расселять почти стотысячный город — слишком уж радикальный шаг. Да и технически осуществить это не так-то просто... Что ж, придется придумывать какой-то компромиссный вариант...

Что мы имеем на счет причин этой войны? Как уже показал новый вариант истории, борьба сыновей Сапа Инки Уайна Капака играла здесь последнюю роль — хотя в прошлом варианте истории именно она выглядывала на поверхность, найдя отображение в памяти людей. Но то был лишь повод. Реальных же причин было три. Конфликт центральной и региональной знати. Многих курак не устраивал их нынешний статус, они мечтали вернуть себе реальную власть — и подстрекали народ на восстание против "захватчиков-инков". Конфликт двух экономических систем. Если на юге с древних времен были заложены основы 'первобытно-плановой' системы экономики, где торговля велась лишь между государствами, то на севере — территории уну Кито — зарождался традиционный рынок с деньгами и внутренней торговлей. Которую не удалось полностью изжить и при инках — во многих местах торговцы-миндала продолжали заниматься своими делами. Ну и, наконец, третье — во многом связанное со вторым — конфликт культур юга и севера.

Увы, но покончить с этим раз и навсегда невозможно. Потому придется действовать в несколько этапов. И первым делом желательно было бы решить первую проблему — со знатью. Нужно было найти способ лишить местную знать народного доверия. Внушить всем мысль, что никакие они все не борцы за свободу, как пытаются это показать, а всего лишь обычные уроды, мечтающие о том, как бы заполучить побольше власти и богатств. Чтобы все считали, что любое их слово лживо и не заслуживает доверья — в отличие от инков, которые только и думают о народном благе. Если мне это удастся сделать — это будет первым важным шагом на пути к решению 'северного вопроса'. Во-вторых, конечно, было б неплохо ускорить ассимиляцию местных жителей — кого-то из них отправить осваивать новые земли, на их место поселить кого-то из лояльных племен... Но это нужно делать не сразу, а постепенно. Ну и, в-третьих, внушить местным жителям идею о превосходстве плановой экономики — ну да тут с методами действия все понятно. Вот только технических возможностей для решения пока нет.

Ну а пока предстояло решить несколько технических вопросов, связанных с налаживанием управления захваченными землями. Во-первых, тот же Уалтопа еще с начала похода начал за успешные боевые действия против армии самозванца ненавязчиво выпрашивать у меня расширения владений — то есть территории уну Тальян. На что после недолгих рассуждений я и согласился — 'прирезав' окрестности Риобамбы. Во-вторых, требовалось назначить наместника провинции — а кандидатур-то тут было не так уж много. Титу Атаучи нужен был в Куско — в качестве наместника, кем он и был до начала похода, Аток и Топа Атау — как командующие армии. Оставался лишь дядя Уаскара — Майта Юпанки, на это время временно занимавший должность наместника Куско. О чем ему и было немедленно отправлено сообщение. Из плюсов — он не командовал войсками во время 'северного похода' и потому не вызывал бы такой неприязни у местных, как тот же Аток. В-третьих, требовалось назначить чиновников более низких уровней — 'десятитысячников' и 'тысячников'. Десятитысячников, естественно, назначили из 'пришлых' — а вот тысячников нужно было назначить из местных — для чего требовалось предварительно отобрать наиболее лояльных. Впрочем, первое время за ними присмотрят... Ну и, в-четвертых, нужно было назначить жрецов — местные, поддержав Атауальпу и Руминьяви, автоматически потеряли доверие и теперь их требовалось заменить своими — тем более, вот-вот начало месяца. Впрочем, об этом вопросе позаботились заранее — отобранные для этого жрецы пришли вместе с армией.

В общем, дел было полно и потому мы едва уложились в оставшиеся до начала Месяца Сева четыре дня. А ведь еще нужно было решить, что делать с засевшими в крепости мятежниками... Еще в первый день осмотрев вражеские укрепления, я пришел к выводу, что проектировали их явно не дураки. Пусть здесь не было ни традиционных для европейских крепостей стен (в Андах таких крепостей вообще практически не строили), ни артиллерии, ни минных полей — но захватить ее будет не так-то просто... Сама по себе крепость представляла собой место вблизи горной вершины, *(75) где было выстроено несколько зданий — казармы, склады и несколько домов для армейского начальства из знати, окруженные многочисленными террасами. К ним вела одна единственная узкая — так, что в ряд могло пройти не более двух человек — извилистая тропинка. Причем, идя по ней, солдаты практически всю дорогу находились в зоне поражения сбрасываемыми с вершины камнями — и при этом не имели возможности эффективно противодействовать противнику. Более того, если даже удастся пройти всю тропинку — то потом требовалось по крутой лестнице подняться хотя бы до первых террас, где можно было б получить хоть какую-то свобод маневра.

— Сколько солдат у китонцев? — осмотрев все эти сооружения, спросил я у командовавшего Южной армией Топа Атау.

— Около пятисот человек.

— Немного, — прокомментировал это Титу Атаучи, — До только попробуй их возьми...

— Взять-то можно, — ответил Аток, — Да только каковы будут наши потери?

— Обычно такие крепости берут либо хитростью, либо предательством, — прокомментировал все это Титу Атаучи.

А я, глядя на эту крепостишку, жалел, что нет у нас пока нормального оружия... Эх, были б у меня нормальные горные пушки, да с осколочными снарядами или шрапнелью... устроил бы я им веселую жизнь... Но чего нет — того нет. Из имеющихся пушек туда стрелять невозможно — да и толку от нескольких ядер не много будет. С соседних гор стрелять тоже бесполезно — на таком расстоянии что из пушек, что из наших эрзац-винтовок попасть можно исключительно случайно. Да и спрятаться от обстрела несложно. Попробовать заслать туда диверсантов? А есть ли люди с достаточной подготовкой? Стоило узнать... Впрочем, решение этого вопроса решено было отложить на следующий месяц, так как вряд ли удалось бы покончить с остатками мятежников за пару дней.

Месяц Сева встретили по всем правилам. Жертвоприношения из храмовых запасов, обращения к богам, пиршество... Как и везде, на праздник собралось практически все взрослое население города — но было явно видно, что празднику они не очень-то рады. Что ж, вполне понятно... А на следующий день, 2 день Месяца Сева, утром начался суд над главарями мятежников. Специальный судья из Куско зачитал обвиняемым — главным из которых был Руминьяви — обвинение в измене Сапа Инке (что, помимо всего прочего, было нарушением заповеди о запрете лжи), самовольном захвате власти в уну Кито, организации мятежа с целью отделиться от Тауантинсуйу и многом другом, что удалось хоть каким-то образом привязать к их деяниям. После чего начиналось разбирательство, где судьи пытались установить степень виновности того или иного из мятежников и определить достойное их наказание. Наконец после долгих обсуждений под вечер суд вынес свое решение. Руминьяви и еще семьдесят человек (часть которых, впрочем, еще сидели в горной крепости) представителей знати казнить через повешенье. Генералов Укумари, Кискиса и еще почти две сотни представителей знати выслать из Тауантинсуйу. Их семьи сделать крестьянами и выслать в удаленные области Тауантинсуйу. Тысячников и сотников Северной армии разжаловать и вместе с семьями выслать в удаленные области страны, сделав крестьянами. Остальных солдат исключить из армии и отправить по домам.

* * *

(Тауантинсуйу, Кито. 24-28 августа 1529 года)

На следующий день состоялось награждение отличившихся в боях с китонцами. В зависимости от ситуации, награда могла сильно различаться. Кто-то получал украшения из серебра или даже золота. Кто-то — вторую жену, обычно из дочерей мятежников или жен казненных, но в отдельных случаях — особо отличившимся — и из 'дев Солнца'. Кто-то получал новые должности — повышение по званию или, для простых солдат, назначение десятником. А кто-то и становился 'инкой по привилегии'.

После чего на военном совете подвели итоги прошедшей войны — в том числе, по использованию нового оружия. Генералы, как оказалось, были в полном восторге. Еще бы — разгромить двадцати двухтысячную армию, потеряв убитыми и ранеными лишь семьсот человек. При вражеских потерях в тринадцать тысяч — такого прежде и не снилось! Пришлось малость вернуть генералов с небес на землю, указав на очевидные недоработки. Несмотря на то, что все солдаты Громотрубной армии учились стрелять, во время боев многие стреляли не во врага, а лишь 'в сторону врага'. Часто открывали огонь слишком рано — и в результате палили в белый свет как в копеечку — или ж, наоборот, слишком поздно — в результате попадая под ответный обстрел. Фактически за месяц похода сожгли запас пороха, равный его почти годовому производству — а это означало, что, если начнется затяжная война — начнутся проблемы... Оружие показало себя тоже не очень — были случаи разрыва как пушек, так и барабанов и стволов винтовок и картечных ружей, задержки выстрела. Как правило, не обошедшиеся без жертв. Кроме того, были случаи, когда при приближении противника солдаты бросали винтовки или ружья и, схватив топоры, бросались в схватку. Отрицать эти недостатки никто не стал — согласились, что действительно проблемы были и нужно не допустить их повторения в будущем.

А еще через день приступили к решению вопроса с китонской крепостью. Для начала — больше по традиции, чем в надежде чего-то достичь — отправили мятежникам посла с предложением сдаться — от чего они, естественно, отказались.

— И на что они надеются? — выслушав доставленный ответ, сказал Титу Атаучи, — Всю жизнь в крепости не просидишь...

— Может быть, рассчитывают на новое восстания? — спросил один из присутствующих 'десятитысячников'.

— Какое новое восстание? — усмехнулся Титу Атаучи, — У них больше нет армии, нет запасов оружия, а ополченцы с дубинками ничего не смогут сделать армии даже если б у нас не было громовых труб. А никаких союзников у них нет. Или есть?

— На что б они не рассчитывали, мы должны поскорее покончить со всем этим, — ответил я, — А союзников у них не должно быть... Неоткуда...

Тщательно изучив вражеские укрепления, мы собрали небольшой совет, где предстояло определиться с тактикой их штурма. После недолгих обсуждений все пришли к однозначному выводу — днем туда соваться не стоит и пытаться. Задача близкая к безнадежной. Однако устраивать ночной штурм генералы тоже не горели желанием:

— Что, боги запрещают воевать ночью? — с усмешкой спросил я, от Уаскара про такое мне ничего известно не было, потому был уверен, что такого запрета нет.

— Нет, не запрещают, — не разочаровали меня генералы, — Но кто воюет в темноте? Почти никто из наших воинов не сможет воевать ночью. *(76)

Твою мать! Услышав это, я сразу вспомнил про штурм Лимы армией Кисо Юпанки. История показала тогда, что против ночных атак конкистадоров инкская армия оказывалась практически беззащитна — солдаты просто не умели воевать в таких условиях. Как я мог забыть про такой важный факт???

— Значит, придется учиться, — отрезал я, — Когда придут белокожие чужаки — они не станут спрашивать, умеем ли мы воевать ночью. Для них это нормально. Потому и мы должны научиться тому же.

В общем, после долгого обсуждения сошлись на варианте с ночным штурмом. Для этого сегодня предстояло провести небольшие ученья — хоть и нужно побыстрее покончить с остатками мятежников, но напрасные потери мне не нужны. Увы, но один день учений все равно мало что даст... За это же время Титу Атаучи отобрал и полсотни лучших разведчиков — им предстояло при помощи бронзовых штырей забраться по склону горы наверх и максимально тихо убрать часовых — после чего подать сигнал на выдвижение наверх основных сил.

В ночь с 26 на 27 августа 1529 года началась завершающая операция Гражданской войны в Тауантинсуйу. Едва стемнело, как специально отобранные разведчики отправились вперед — им предстояло максимально осторожно и тихо забраться на вершину — во вражескую крепость — и вырезать часовых. После чего уже наступало время армии — для захвата вражеской крепости было выделено 300 человек, вооруженных картечными ружьями. В ближнем бою в темноте они будут удобнее наших так называемых револьверных 'винтовок'. Помимо этого, при необходимости на помощь им могло быть отправлено подкрепление такой же численности.

Как ни странно, но операция прошла без ожидаемых осложнений. Видимо, противник совершенно не ожидал от нас такого неслыханного поступка — часовые стояли, как оказалось, лишь у ведущей в крепость лестницы — в то время как наблюдения за другими сторонами практически и не велось. Да и те несли дежурство больше формально — возможность ночного штурма, похоже, вражеским командованием и не рассматривалась. Как мне потом объяснили генералы, даже часовых выставляли больше для защиты от возможного появления ночных хищников, нежели от врага. Что ж, за самонадеянность надо платить...