Ещё этот едкий свет от полной луны! Прозрачные лучи точно так же, как солнечные, прочивались через окна. Тревожа, будоража воображение, лишая покоя, клубились туманом.

Жутковато было лежать одной в огромной комнате, слышать непонятные шорохи. Слишком пустым было пространство. Слишком чёткими были падающие на стекло тени.

* * *

Проснулась Лили оттого, что кто-то тяжелыми шагами передвигался между кроватями. Ей удалось разобрать силуэты директора и миссис Вэл.

— Кладите его сюда, — приказал тихим голосом Дамблдор. — Осторожнее, пожалуйста. Осторожнее.

— Уф! Ну и тяжелый, — отдувалась женщина.

Лили узнала в больном мальчике Люпина. Может быть, это из-за освещения лицо его казалось восковым и неподвижным, как у мертвеца? Ремус тяжело дышал — впалая грудь с усилием вздымалась и опускалась.

Пощупав ему лоб, директор огорченно поцокал языком:

— У него все ещё сильный жар. Нужно жаропонижающее.

— Бедный! — вздохнула женщина. — С каждым разом это как будто становится хуже. Не думала, что это так тяжело проходит.

— Возможно, просто мало интересовались этим вопросом, Таис? А может быть, всё дело в том, что наш Ремус не желает принимать того положения вещей, изменить которое ему все равно не под силу?

— Не волнуйтесь. Я обо всем позабочусь, господин директор. Хотите успокоительного?

— Нет, благодарю. У меня есть мои неизменные лимонные дольки.

Дождавшись, когда дверь за ночными визитерами закрылась, Лили выскользнула из-под одеяла.

— Реми? — шепотом позвала она.

Мальчик, с трудом подняв ресницы, раскрыл глаза. Лили показалось, что они блеснули кошачьей люминесцентной зеленью. Но морок мгновенно пропал.

Люпин выглядел измученным, словно неделю пролежал в лихорадке. Губы потрескались, он искусал их в кровь. На лбу блестела испарина.

— Неважно выглядишь, — резюмировала Лили, обнимая себя за плечи, тщетно силясь не дрожать под сквозняками, шевелящими занавески на окнах и пламя на свечах.

Люпин растянул сухие, покрытые белым налетом лихорадки губы, в невеселой усмешке:

— Ты добрая, Лили, я и раньше это замечал. А ещё ты ни капельки не любопытна...

— Чужие болезни не самая интересная в мире вещь.

— Но за неимением других развлечений и это сойдет, да?

— Хочешь воды?

Получив утвердительный кивок Лили, помогла Люпину напиться.

— За что ты меня так не любишь? — поинтересовалась она, ставая стакан на поднос рядом с кувшином.

— С чего ты взяла?

— Ты всегда нападешь на меня или игнорируешь. Или я ошибаюсь, и это свидетельствует о тайной симпатии?

— Не стой босиком на холодном полу, — прозвучало вместо ответа.

Лили не стала возражать. Ей и в самом деле было холодно.

— Эванс? Я рад, что ты поправилась. Джеймс сможет, наконец, спокойно спать.

— Надеюсь, с Блэком они не скоро помирятся, — зло фыркнула из-под одеяла Лили.

— Почему?

— Почему 'помирятся'? Или почему 'надеюсь не скоро'?

— Почему надеешься.

— Блэк плохая компания для приличных людей. А Поттер мне нравится.

— Поттер всем нравится. Талант у него такой. А насчет Блэка, — у Снейпа свои причины его недолюбливать.

Говорил Люпин тихо, медленно и врастяжку. Приходилось напрягать слух, чтобы улавливать его слова.

— Ты слышала предположение, что больше всего мы не любим тех людей, перед которыми виноваты?

— Чем мог Сев провиниться перед Блэком?

— Спроси у него сама. Впрочем, буду сильно удивлен, если он скажет тебе правду.

— Я так понимаю, — с вызовом вскинулась Лили, — сказав ещё парочку высокопарных фраз, ты свернешь разговор, Люпин? В чём конкретно ты обвиняешь Сева?

— Джеймс проговорился мне однажды о том, что ты видела, как Малфой измывался над Сириусом. Это не единичный случай. Чаще всего именно Снейп с удовольствием выполняет грязную работу для своего Большого Друга. Поэтому Джеймс так его и не любит.

Каждое слово Ремуса больно кололо сердце. Девочка не могла ему не поверить. Люпин никому никогда не лгал. Но и поверить в то, что Сев мог вести себя так, как это гадкий слизеринский префект? Невозможно!

— Я знаю, что у Северуса плохой характер и с теми, кого он считает своими врагами, у него не в обычае церемониться. И вообще! Почему я должна обсуждать его с тобой?!

— Дослушай до конца то, что я хочу тебе сказать. Ты же не можешь не видеть, как героически твой друг борется с привязанностью, со своей склонностью к тебе? Как беспощадно обрубает каждые новые ниточки, вас связывающие? Тьма в его душе ему куда дороже того света, что можешь принести в его жизнь ты.

Люпин был чертовски прав! Будь неладна эта его правота. Зачем он сыплет соль на её раны?

Лили так хотела дружить с Севом! Так стремилась к нему! Он всего лишь позволял — иногда — приблизиться. Всего лишь терпел её присутствие. И никогда — никогда, никогда, дьявол все забери!!! — не шел навстречу.

— Я устала, Рем. Я хочу спать.

— Ну так спи, Лили, — вздохнул Люпин.

В его голосе девочке послышалась легкая грусть:

— Спи.

Несмотря на то, что утро было совсем близко, что вот-вот должны были забрезжить первые солнечные лучи, землю густо укутывала тьма. Круглая луна катилась по небу, вычерчивая по снегу яркие, синие полосы. Густой щетинистой тенью вставал Запретный лес, протягивая ветви к бездонному морозному небу.

Готовый пробудиться мир тонул в тишине и снах.

Северус...

Замораживающий Северный Ветер, выдувающий из души тепло и несущий с собой неизменные перемены.

Северус!

Похожий на зловещую птицу, на предрассветные часы. Четкий, но неуловимый, как полуденная тень на песке.

Северус, поддашься ли ты её желанию быть рядом? Позволишь отогреть свое мрачное холодное сердце? Позволишь любить себя? Или так и пройдешь мимо, строго застегнутый на все пуговицы под самое горлышко?

'Человек в футляре'.

Рассвет медленно разгонял сумерки. Но вместо того, чтобы стать ярче, предметы лишь больше расплывались.

Глава 23

Девы и единороги

Миссис Вэл, осмотрев Лили, пришла к выводу, что она вполне здорова и может покинуть лазарет.

— Но на вашем месте, милочка, я впредь была бы поосторожнее, — поджала губы пожилая дама.

'Вертихвостка', — читался неоднозначный вердикт в строгих глазах.

'Старая курица', — огрызнулась про себя Лили.

В гриффиндорскую гостиную она возвращалась без особого энтузиазма. Ей не хотелось видеть ни Поттера, ни Сириуса, ни подруг. Всей душой жаждала она уединения, но в огромной общаге под названием Хогвартс человек ни на секунду не был предоставлен самому себе.

— Привет, Ли!

— Как дела, Лили?

— О! Да ты уже порозовела, старушка! Мы-то слышали, что дела твои плохи?

Покосившись по привычке на слизеринский стол, Лили про себя гневно рыкнула: Северус даже не глянул в её сторону.

Помилуйте! За что такая немилость, ваше величество?

Нарцисса Блэк почти открыто кивнула Лили в знак приветствия, нарочито игнорируя жутковатую старшую сестрицу, сидящую неподалеку. Яркая и вызывающая красота Беллы притягивала к себе взгляды; утонченная прелесть младшей Блэк вызывала почтение и восхищение.

Лили Эванс почувствовала, как кривая её самооценки резко падает вниз...

— Хватит таращиться на эту злобную стерву! — она чуть не подпрыгнула, когда Поттер прокричал фразу в ухо. — Лучше посмотри на меня, Золотоволосая.

— Да чтоб тебя! Я чуть не подавилась!

— Извини, не хотел. А вообще я не виноват — жевать лучше надо. Интенсивнее. Подвинься, Златовласка. Я намерен сесть.

— Других мест нет? — сузила зеленые глаза девочка.

— Есть. Но мне нравится это.

— Возражать, полагаю, бессмысленно?

— Подвинься же, Эванс. Это не сложно. И не дуйся: я приношу пользу. Вон, гляди: теперь, когда я рядом, Нюнчик глаз с тебя не сводит, — заговорщицки хмыкнул Лягушонок.

— Ты заноза в заднице, Поттер!

— Ругающийся божий одуванчик? Какая прелесть!

— Поттер!

— Эванс?

— Отвали!

— Фу! Злобная фурия! А я-то надеялся... Я же тебе жизнь спас. Как тебе не стыдно? В конце концов, ты мне должна.

— Какой джентльмен! Чем долг брать будешь?

— Новыми приключениями, чем же ещё? — Лягушонок склонился ниже к уху соседки, прикрытому золотистым локоном, и во весь рот улыбнулся Снейпу своей самой сволочной из всех сволочных улыбочек. — Скажи, Эванс, как ты планируешь опробовать новую метлу?

— Помилосердствуй, Поттер! Я пять минут как из больничного крыла. МакГонагалл ещё о взыскании сообщить не успела, а ты уже опять...?

— Ладно тебе, Эванс! У меня классный план! На этот раз, клянусь, тебе всё понравится. Это будет хорошее приключение. Красивое.

— Нет! — твердо заявила Лили, для верности тряхнув несколько раз головой в знак полного отрицания.

— Эванс...? — тоном змея-искусителя увещевал Джеймс.

— Поттер...?

— Давай поскорее пропустим ту часть, где ты честишь меня на все корки и перейдём к тому, где ты интересуешься, что же за волшебство я для тебя приготовил?

— Не стану я интересоваться.

Но против воли гнев испарялся под лукавой улыбкой, под веселым, бесшабашным, жизнерадостным взглядом гриффиндорца, похожим на лучик солнца.

— Ты уже интересуешься. Давай, Эванс, спрашивай. Я же без этого ни слова дальше не пророню.

— Не спрошу.

— Будешь молча страдать от любопытства? Я и не ведал, что ты такая мазохистка.

— Поттер, все твои затеи ведут к неприятностям.

— Это были плохо продуманные затеи. Тепершняя отличается от других. Ну...?

— Ну хорошо, — сдалась Лили, которой и в самом деле было интересно. — Что ты придумал?

Джеймс улыбнулся одновременно пакостно и светло.

— Ты когда-нибудь видела единорогов? Готов побиться об заклад, что нет. Только пожелай, и я покажу их тебе — самых волшебных существ в волшебном мире.

— Поттер, даже если бы я и хотела увидеть единорогов... Пойми, я не хочу вылететь из Хогвартса.

— Единороги, Эванс? Белоснежные, сияющие? Таких нигде, кроме как в Запретном Лесу, больше не увидишь.

— Не нужно меня провоцировать.

— Их шерсть светится в темноте ярче светлячков.

Лили засмеялась:

— Ты не отстанешь, да?

— Посмотри на меня и скажи: 'Джеймс! Я пойду с тобой смотреть единорогов'.

— Слишком легко. Джеймс, я пойду с тобой смотреть единорогов, но при условии, что ты уговоришь идти с нами вон ту Снежную Принцессу за слизеринским столом.

— Блэк? — на лукавой мальчишеской физиономии проступило недоумение. — Зачем она нам?

— Чтобы к чертовой матери все усложнить. Сумеешь уболтать этот образец респектабельности, потащусь с тобой в Запретный Лес. Хоть в полночь. А нет, так соответственно — нет.

— Ловлю на слове, Эванс.

— Я бы на твоем месте не была так сильно уверена в себе.

— Да подумаешь! Нарцисса Блэк не самый плохой вариант, — дернулись уголки губ, склонных растягиваться в язвительных ухмылках. — Ведь ты могла затребовать в попутчики Блевотника...

— Пошел ты, Поттер!

— Повторяешься, Эванс. Готовься к ночным прогулкам и рогатым лошадям.

* * *

— Гриффиндорка?

В полумраке хрупкая Нарцисса в приталенной шелковой мантии походила на ангела в трауре. Светлые волосы расплавленным серебром стекали по плечам. Они не были прямыми, но на пышную, яркую шевелюру Эванс тоже не походили. Послушные, мягкие ровные пряди лежали волосок к волоску, полные достоинства и блеска. Все в Блэк было тонко, легко, эфемерно.

— Гриффиндорка? — позвала Блэк.

— Чего тебе?

Нарцисса коротким кивком пригласила следовать за собой.

Секунду поколебавшись, Лили решила пойти. Они зашли в один из тупиковых переходов в Хогвартсе, коих было огромное количество.

Нарцисса обернулась. Кукольное фарфоровое личико было совершенно нечитаемо.

— Зачем ты позвала меня сюда? — дернула бровью Лили.

— Сказать, что я согласна.

Лили непонимающе вздёрнула брови ещё выше:

— Прости...?

— Я согласна пойти с тобой и Поттером в Запретный Лес.

Лили обескуражено заморгала:

— Зачем? — ничего лучшего придумать не удалось.

Нарцисса прыснула в кулачок:

— Может быть, ради удовольствия увидеть это выражение у тебя на лице, гриффиндорка?

— Это очень глупо.

— Я в любом случае пойду. Ты, если хочешь, можешь отсидеться в теплой спаленке.

Лили нахмурилась. На мгновение промелькнула мысль об очередной порции Оборотного, но... нет. Зелья у Мародеров не оставалось, а сварить его самостоятельно, даже при условии, что в них неожиданно проснулся талант к зельеварению, у них попросту не было времени.

— Это действительно я, Эванс, — словно прочитала её мысли слизеринка. — Если тебя интересует причина... ну, во-первых, меня попросил об этом Сириус...

Судя по многозначительному взгляду, это что-то объясняло.

Интересно, что?

— Это первый случай за мою жизнь, когда он о чем-то меня просит, — прояснила Блэк ситуацию. — К тому же ссориться с Поттером мне ни к чему. Впрочем, главная причина не в Потере. И не в кузене...

Снова молчаливый обмен взглядами.

— Я хочу поближе узнать тебя, гриффиндорка.

— Зачем?

— Видишь ли, меня воспитывали в убеждении, что грязнокровки — нелюди...

— Хочешь убедиться, что я не ловлю зубами блох? — сощурилась Лили.

— Так ты пойдешь в Лес?

— Я же почти дала слово...ах, чтоб тебе, Блэк! Ты поставила меня в нелепую ситуацию.

— Знаю, — рассмеялась слизеринка.

По переходам Хогвартса струился мелодичным колокольчиком злой смех.

* * *

— Ты с ума сошла? — закатила глаза Мэри. — Почему ты не можешь угомониться, Эванс?

Лили поглядела на циферблат, по которому неторопливо ползли стрелки, приближаясь к условленному часу. Конечно, то, что она сейчас делает — это глупость. Все, что она делает в Хогвартсе, — сплошная глупость.

Северус прав — она легкомысленная дурочка.

Но главное не это. Главное то, что ему плевать на неё. С тех пор, как Лили вернулась из лазарета, Сев глядит сквозь неё, словно Лили стекляная.

Мысль о том, что Северус ни в коем случае не одобрил бы предстоящей эскапады, приносила тайную радость. Как и то, что Нарцисса, к которой он, кажется, питал дружеское расположение, пойдёт с ними.

— Ты хорошо не закончишь! — в сердцах бросила ей в спину Мэри.

Поттер вместе с Блэком поджидали у Мраморной лестницы.

При виде девочки Поттер растянул большой рот в ухмылке. Блэк лишь мазнул по ней невыразительным взглядом и коротко кивнул.

— Вот и вы, — сказала слизеринка при встрече вместо приветствия. — Я ждала. Как собираетесь проскользнуть мимо неуёмного Филча?

— Есть у нас один хитрый способ.

Лили раздражали нескончаемые улыбки Гуимплена, постоянно блуждающие на губах Поттера; впрочем, как и холодная надменная физиономия красавчика Блэка. Именно сегодня ни капли не хотелось тащиться и таращиться на единорогов.

— Эй, мелюзга? — окликнул Фабиан Пруэтт, — далеко собрались?