Дарт Плэгас (-67) Джеймс Лучено

Низменные инстинкты

В ясный день, глядя на северо-запад из окна заваленного строительным мусором верхнего этажа завода «ЛайМердж», Мол мог разглядеть великолепный центральный шпиль Храма джедаев, пронзающий небо у самого горизонта. В отсутствие учителя, отправившегося на Эриаду на торговый саммит, который сам Сидиус и предложил провести, забрак взял в привычку забираться под самую крышу дома не реже раза в день и глазеть в электробинокль на далекий шпиль в надежде разглядеть хоть одного джедая. Бесперспективная затея. Если там и были джедаи, они проводили время в самосозерцании — чем следовало заняться и Молу. А если не медитировать, так работать над мотоспидером с изящными обводами, который он нарек «Кровавым плавником», или дроидом-убийцей Ц-3ПХ, или шлифовать навыки обращения с ланвароком — смертоносным дискометом, который крепился на запястье. Посвятив свое время этим занятиям, он с куда большей вероятностью добьется расположения Дарта Сидиуса, чем если будет таращиться на остроконечный шпиль Храма, мечтая о той минуте, когда он сможет выйти на бой против мастера-джедая. Но после того как он несколько недель назад вернулся с Дорваллы, Мол был слишком возбужден, чтобы сидеть на полу, скрестив ноги, и погружаться в потоки темной стороны или корпеть над электронными схемами дроида-зонда, которые перед отъездом дал ему Сидиус. Когда забрак вспоминал время, проведенное на Дорвалле, его мысли были посвящены отнюдь не убийствам, которые он совершил. За свою недолгую жизнь он убил многих, и в смертях Патча Бруита, Каба’Зана и всех прочих, кто был связан с добычей ломмитовой руды, не было ничего, что отличало бы их от всех предыдущих. Сказать по правде, за свою беспечность шахтеры заслуживали долгой и мучительной смерти, а не той безболезненной и быстрой, которую даровал им Мол[50]. Но думал он вместо этого о чувстве сопричастности, которое испытал, выполняя задание. Он не только смог проверить на деле свои навыки маскировки, слежки и рукопашного боя, но и использовал их для проведения в жизнь Великого плана ситов, — чего не случалось ни разу за годы его обучения на Орсисе или во время вылазок на другие планеты, которые разрешал ему совершать Дарт Сидиус. По его возвращении на Корускант темный владыка похвалил ученика за выполненную работу, что, как посчитал Мол, было вполне достаточной наградой. Он бы удовлетворился ею, если бы за этим заданием последовало другое. Но Дарт Сидиус не взял его с собой на Эриаду и весьма туманно рассуждал о планах на будущее. Как прямой итог деятельности Мола на Дорвалле, ООО «Ломмит» и «Межгалактическая руда» слились в единую компанию и были поглощены Торговой Федерацией, что в свою очередь привело к продвижению Нута Ганрея по карьерной лестнице и его назначению в директорат организации. Во время следующих переговоров с наместником Дарт Сидиус потребовал, чтобы неймодианцы добровольно пожертвовали одним из своих кораблей-«барышников», груженным слитками ауродия, которые должны были пойти на финансирование группы бунтовщиков с окраин, известной как «Невидимый фронт». Дарт Мол был обескуражен, узнав о решении учителя раскрыть карты перед вожаком «Фронта» — точно так же, как он открылся Ганрею при их первом разговоре; а затем пришел в смятение, обнаружив, что тот самый вожак — человек по имени Хавак — предал Дарта Сидиуса, покусившись на убийство верховного канцлера Валорума на Корусканте[51]. Осознание того, что его учителя можно обмануть и что он не так уж всеведущ, как казалось ему раньше, произвело на Мола любопытный эффект. У него появилось дурное предчувствие, тревога за безопасность учителя, которая не давала ему унять бунтующий разум и найти успокоение в объятиях темной стороны. Это был не страх — ибо страх был чужд пониманию Мола, — но неотвязная нервозность. Беспокойство за человека, которого он однажды пытался убить и, вероятно, должен будет убить в будущем. Все последующие недели он слонялся по заводу «ЛайМердж», словно верное животное, вынюхивающее следы хозяина… Однако, когда он выразил желание принять участие в операции на Эриаду — даже если это означало всего лишь помочь неймодианцам в приобретении оружия у роевых народов или запустить производства на Аларис-Прайм и других отдаленных планетах, — учитель отказал ему, не раздумывая. «Не твое это дело», — сказал он, не став вдаваться в объяснения, и — в качестве компенсации, как предположил Мол, — выдал ему чертежи «темного глаза», летающего дроида-разведчика. Отказ повлек за собой вопросы иного рода. Из всех обитателей Галактики владыка ситов избрал именно его в ученики и преемники, и тем не менее Дарт Сидиус даже не думал снабжать его инструментами, которые понадобятся Молу, чтобы воплощать в жизнь ситские замыслы. Сколько он ни пытался вникнуть в расстановку политических сил или разобраться в отношениях преступных организаций — часть которых сотрудничала с Сидиусом, а другая стояла на его пути — он так до конца и не понял, как же именно крутятся галактические шестеренки. Он усвоил лишь то, что ситы ведут войну с джедаями, а не с Республикой, но до сих пор не имел ни малейшего представления, как именно будет вершиться их месть. И что, если — вопреки всем ожиданиям — с его учителем случится какое-то несчастье? Есть ли запасной план? В отличие от Дарта Сидиуса, который выдавал себя за республиканского сенатора Палпатина и принимал деятельное участие в сенатских дискуссиях, у Мола не было личины. При таких-то желтых глазах и увенчанном рожками черепе, покрытом красно-черными узорами оккультных символов, он мог лишь рыскать по окраинам Заводского района в самую глухую ночь — что было единственным способом не довести до припадка каждого встречного. Мол ожидал, что его жизнь изменится, когда Дарт Сидиус перевезет его на Корускант. Но во многом пребывание в столице напомнило ему годы боевой стажировки на Орсисе: все время ждать, когда тебе разрешат драться; получать похвалу и награду — а заодно и приказ тренироваться усерднее. Редкие визиты учителя позволяли ему хоть как-то скрасить монотонность своих будней и выдержать долгую изоляцию. Лишь когда Сидиус начал наставлять его в ситских искусствах, Мол почувствовал свою значимость, ощутил в жизни цель… Но он не терял надежды. По временам Дарт Сидиус упоминал о некой миссии крайней важности, которую им предстоит исполнить вместе; миссии, которая потребует от них действовать на пределе своих способностей. Учитель не распространялся о деталях — пусть даже это могло бы помочь забраку в обучении. Но он продолжал делать намеки, что миссия уже маячит на горизонте. И Мол чувствовал — с каждым днем все яснее и яснее, — что она каким-то образом связана с родиной Сидиуса — Набу.

* * *

По личной просьбе короля Веруны Палпатин прервал свою поездку на саммит Эриаду, чтобы сделать остановку на Набу. Космопорт полнился кораблями необычной конструкции, а на улицах Тида, примыкающих к Дворцовой площади, было не протолкнуться от людей, пришедших послушать пламенные речи юной Падме Наберри. Вразрез с воодушевлением, которым была охвачена толпа, в тронном зале дворца на мероприятии, призванном стать своего рода противовесом уличному митингу, царила атмосфера пышного празднества. Здесь собрались наиболее коррумпированные сторонники Веруны из числа электората и несколько десятков инопланетников весьма сомнительной репутации. Объявление о прибытии Палпатина зал встретил перешептыванием и злобными смешками, которые продолжали раздаваться, пока сенатора вели к королевскому столу и усаживали напротив Веруны — между Куном Лаго и начальником службы охраны Магнетой. Взмахом своего королевского скипетра призвав гостей соблюдать приличия, Веруна приветствовал новоприбывшего натянутой улыбкой. — Добро пожаловать, Палпатин. — От выпитого его язык заплетался. Хлопнув в ладоши, он распорядился: — Вина прославленному сенатору Набу. — Благодарю, ваше величество, — ответил Палпатин, подыгрывая королю. — Я столько лет был лишен удовольствия испить настоящего цветочного вина. Веруна стукнул кулаком по длинному деревянному столу: — Тогда принесите ему два кубка. И продолжайте доливать, пока сенатор не утолит свою жажду. Палпатин откинулся на спинку стула, позволив слугам исполнить приказ Веруны. По обеим сторонам стола восседали субъекты, с которыми он не был знаком лично, но очень хорошо знал, на что они способны. Правее Веруны располагался Алекси Гарин, глава преступного синдиката «Черное солнце», а по левую руку от него, попыхивая трубкой кальяна, возлежала на подушках хаттша Гардулла с Татуина. Среди ее свиты выделялись два гуманоида в военной форме — члены террористической группировки «Бандо Гора». «Орудия, направленные против Падме Наберри», — подумалось ему. — Скажите нам, Палпатин, — молвил Веруна после того, как утер рот рукавом своего безвкусного одеяния, — что подвигло вас предложить этот саммит на Эриаду? Палпатин не притронулся к кубкам с вином: — Саммит позволит всем, кто в этом заинтересован, выразить свои мысли и недовольство касаемо налогообложения зон свободной торговли. — Полагаю, ваши дружки в Торговой Федерации уже потирают руки в предвкушении. Довольный тем, в каком направлении движется беседа, Палпатин дождался, когда хохот в зале стихнет: — Саммит очень важен для Набу, ваше величество. Многое стоит на кону для нашей планеты. — Ах, значит, вы устроили все это ради Набу. — Веруна повысил голос, чтобы его могли услышать все собравшиеся. — Палпатин сделал это в искреннем беспокойстве о судьбе Набу! — Его взгляд ожесточился, когда он подался вперед. — И не сомневаюсь, вы думали исключительно о Набу, когда обхаживали чету Наберри, убеждая выдвинуть их дочку кандидатом на предстоящие выборы. — Хорошенько подумайте, прежде чем отпираться, — тихо сказала сенатору Магнета. Лаго наклонился, чтобы добавить: — Мой сын был там, когда вы делали им предложение. — Вместе с Падме Наберри, если я ничего не путаю, — заговорщицки подмигнул ему Палпатин. И пока Лаго пытался осмыслить услышанное, посмотрел на Веруну: — Мы обсуждали проблемы беженцев. Пробуравив его взглядом, монарх презрительно взмахнул руками: — Что ж, сделанного не воротишь. И, боюсь, это касается и вас, сенатор. — Сделав широкий жест в направлении Дворцовой площади, он сказал: — Неужто вы и впрямь верите, что эта юная выскочка сможет меня подсидеть? Эта деревенщина? Палпатин пожал плечами: — Люди на улице, похоже, считают именно так. — Идеалисты, — насмешливо бросил Веруна. — Они тянут нас в прошлое. Мечтают о той Набу, что была полвека назад. Но их мечтам не суждено исполниться. — Он пронзил пальцем воздух прямо перед носом у Палпатина. — Первое, что я сделаю после переизбрания — отзову вас из столицы. — Он посмотрел на Лаго. — Кун будет новым представителем Набу в Сенате. Палпатин нахмурился в притворной досаде: — Дженус Гриджейтус был бы более подходящим кандидатом. Веруна стал закипать: — Рекомендация от вас — сродни приговору! И я настоятельно советую вам оставаться на Корусканте, поскольку на Набу вы отныне нежеланный гость. — Он понизил голос. — Имейте в виду, Палпатин: я обладаю информацией, которая может вас уничтожить, — точно так же, как вы, Наберри и остальные пытаетесь уничтожить меня. Зал притих на мгновение, когда эскадрилья истребителей Н-1 пронеслась мимо сводчатых окон дворца, разгоняя толпу на площади. Палпатин улыбнулся: — Жители Набу будут рады, узнав, что ваш космофлот хоть на что-то годится, ваше величество. Оплывшее лицо Веруны налилось кровью: — Они годятся на многое, очень на многое. Я же сказал вам, что намерен завершить сотрудничество с Торговой Федерацией и Хего Дамаском — и я сдержу свое слово. Палпатин искоса глянул на хаттшу и ее приспешников из «Бандо Гора»: — Не без помощи ваших новых партнеров, полагаю. И что же вы сделаете — прогоните корабли Торговой Федерации из сектора Хоммель? Бросите открытый вызов Дамаску? — Дамаск предал всех. Спросите Гардуллу. Спросите Алекси Гарина. Мууну следовало усвоить урок тридцатилетней давности, который ему преподали граны. Палпатин втайне порадовался его словам. «И ты совершаешь ту же вопиющую ошибку, которую допустили они». — С чего вы взяли, что он этого не сделал? Веруна начал было отвечать, но в последний момент прикусил губу и вместо этого сказал: — С настоящего момента Набу сама распоряжается своими ресурсами. Гардулла и «Черное солнце» проследят за экспортом плазмы и импортом товаров, а «Бандо Гора» защитят наши интересы на космических трассах. Какая жалость, что вы будете лишены удовольствия участвовать во всем этом. — И впрямь жалость, — согласился Палпатин, поднимаясь на ноги. — Но до тех пор, пока вы не назначите мне замену, ваше величество, я продолжу трудиться во благо Набу — как на Эриаду, так и на Корусканте. И если мне доведется увидеть Дамаска, я, безусловно, передам ему, что он недооценил… ваши амбиции. Веруна задержал на нем взгляд: — Можете не утруждаться, Палпатин. Вы его больше не увидите.

* * *

Плотно закрепив на лице маску транспиратора, Плэгас уверенно шел по холодным каменным комнатам, уже двадцать лет кряду служившим ему площадкой для экспериментов. Многие клетки были пусты, а узники — выпущены на свободу. Он думал о том, станут ли алые гриловые леса Тайника своего рода лабораторией, естественной средой для их эволюции. 11-4Д прошаркал мимо него в направлении внутреннего дворика, сжимая в четырех придатках металлический контейнер. — Проследи, чтобы все данные были стерты, — велел Плэгас. Дроид кивнул: — Прослежу за этим в третий раз, магистр Дамаск. — И еще, 11-4Д, сообщи Солнечной гвардии, что я свяжусь с ними на Тирсусе. — Сделаю, магистр. Плэгас вошел в комнату с высоким потолком, которая служила ему залом для медитаций. И пусть она давно и прочно запечатлелась в его памяти, он в молчании оглядел те немногочисленные предметы меблировки, которые здесь оставались, словно надеялся найти нечто такое, что ускользнуло от его внимания. Его взгляд упал на небольшую прихожую, где они с Сидиусом медитировали в тот день, когда Сила была изменена безвозвратно, и воспоминание было столь ярким и живым, что несколько долгих минут ничто не могло вывести его из мечтательной задумчивости. Он знал, что Сидиус не совсем одобряет его одержимость тайнами жизни и смерти. Ученик определенно считал, что Плэгас слишком увлекся своими проектами — во многом в ущерб исполнению Великого плана; что Плэгас ставит свое выживание выше выживания всего Ордена. Между тем, на долю Сидиуса пришлось составление и воплощение замыслов, которые позволят им прийти к власти на Корусканте. Сидиус управлял галактическими событиями так же искусно, как Плэгас контролировал потоки темной стороны. Но иного и быть не могло, ведь Сидиус обладал даром вводить в заблуждение, каким не мог похвастать ни один из владык, ему предшествовавших — включая Бейна. Плэгасу казалось иронией судьбы то, что Сидиус стал воспринимать его примерно так же, как сам он думал о Тенебрусе в конце своего долгого ученичества. Тенебрус в большей степени верил в битскую науку и компьютерные расчеты, чем в искусство ситов… Но и Плэгас отлично понимал, что пришло его время вернуться в мир и встать подле Сидиуса, чтобы воочию лицезреть воплощение самой важной фазы их замыслов: восхождение Палпатина на канцлерский «трон» и беспрецедентное назначение Хего Дамаска соканцлером Республики. Нестареющего Хего Дамаска, как должно оказаться в итоге. Когда этот шаг будет сделан, они смогут посвятить себя еще более грандиозной задаче — уничтожению Ордена джедаев. Желание мастера Дуку покинуть Орден не стало неожиданностью. Йода забрал Дуку с Серенно, но не смог выбить Серенно из его головы. Еще два десятилетия назад Плэгас почувствовал первые признаки пробуждающейся в нем тьмы и с тех пор пытался — везде и всегда, когда это было возможно, — выманить сокрытые в нем силы на поверхность. И на Галидраане, где в тайном союзе с местным губернатором и членами Дозора Смерти он вовлек джедаев в бесперспективное противоборство с Истинными мандалорцами; и на Йинчорре с Маластером; и совсем недавно — стараниями Сидиуса — на Асмеру и Эриаду. Восприимчивый к Силе, обученный боевым искусствам, талантливый дипломат — при иных обстоятельствах Дуку мог бы стать очень могущественным союзником. Если, конечно, забыть о том, что Дуку — в отличие от датомирского забрака, которого обучал Сидиус, — ни за что не удовлетворится ролью ученика или простого убийцы. Он захочет стать полноценным ситом — и это может создать неудобства. Возможно, лучшим исходом будет позволить Дуку проторить собственную дорожку к темной стороне — какая бы искаженная ее версия ни была ему доступна благодаря изучению ситских голокронов, которые хранились у джедаев. Пусть лучше он покинет Орден по собственному почину и станет выступать от лица всех, кто лишен права голоса — как вполне можно было ожидать от человека столь высокого положения. Да, пускай он убедит планеты и системы выйти из состава Республики и разожжет гражданскую войну, в которую будут втянуты джедаи… Рев сирен вырвал его из задумчивости. Время на исходе. Вернулся 11-4Д, двигаясь непривычно быстрым для дроида шагом: — Приближаются пять боевых кораблей, магистр. — Раньше намеченного срока. — Должно быть, ваши враги получили информацию, что их план атаки под угрозой срыва. — Может, и так, 4Д. Челнок готов? — Ждет вас, магистр. В последний раз оглядевшись по сторонам, Плэгас поспешил к дверям, выходившим во внутренний двор, где его ждал отполированный до блеска элегантный звездолет, сконструированный Райтом Синаром по проекту Руджесса Нома. Отдаленно напоминающий курьерские корабли, бывшие в ходу в эпоху древней Империи ситов, «лазутчик» выглядел так, словно явился сюда прямиком из прошлого. Чуть меньше тридцати метров в длину и по форме похожий на дротик, он имел круглую командную рубку и два коротких крыла, на которых будто не хватало оперения, с закругленными пластинами радиатора на конце, которые, находясь в сложенном состоянии, бережно охватывали рубку. Но уникальным корабль делало его маскирующие устройство на кристаллах стигия, которое занимало почти все пространство внутри длинного клиновидного носа. Когда Плэгас вошел в кабину, 11-4Д поднялся с единственного пилотского кресла и занял одно из мест у кормовой переборки. — Системы запущены, магистр. Усевшись в кресло, Плэгас застегнул ремень безопасности и обхватил ладонью рычаг; корабль взвился над стенами старой крепости и, невидимый для любых возможных локаторов, рванул в непроглядное небо Тайника. Первые лазерные лучи, выпущенные вражеской флотилией, уже вонзались в землю вокруг крепости, поджигая гриловые леса. Многие исчезнувшие виды, специально клонированные для Охотничьей луны, ждет повторное вымирание, невольно подумал Плэгас. Второй лазерный залп ударил в башню, где он проводил долгие часы в самосозерцании, обрушив ее во внутренний двор. Воздух вокруг «лазутчика» раскалялся, а буйные атмосферные вихри беспрестанно колотили по корпусу. Вдалеке по правому борту Плэгас уловил отблеск солнечного света на обшивке одного из кораблей, мчавшихся к поверхности. Наземные турболазеры ответили нападавшим встречным огнем; казалось, войной охвачены сами небеса. На краю обозримого пространства расцветали вспышки взрывов, когда защитные экраны попавших под удар звездолетов перегружались и давали сбой. Но другие корабли прорывались сквозь огненный заслон; их орудия выжигали в лесу целые просеки и откалывали от утеса огромные каменные глыбы. Земля содрогалась от ударов, а в небо поднимались столбы дыма. Одно, затем и другое наземное орудие замолчали, охваченные огнем взрыва, который снес целую стену крепости. Плэгас неотступно следил за дисплеями, пока «лазутчик» набирал высоту и скорость, прорываясь сквозь дым и облака. — Координаты точки встречи уже введены в навигационный компьютер, — сообщил ему 11-4Д с заднего сидения. — Нужная частота связи также настроена. Плэгас повернулся к навикомпьютеру, не обращая внимания на толчки, продолжавшие сотрясать корабль. Он опустил руку на клавиатуру устройства, и в этот момент небеса словно родили гигантский шар слепящего света. Наступило мгновение абсолютной тишины, а затем потоки адского пламени каскадом низверглись на останки форта, и концентрические круги энергии разошлись во все стороны, сровняв с землей все, что находилось в радиусе двадцати километров. «Лазутчик» закружился, словно лист на ветру, и на секунду все его электронные системы отказали. Плэгас застыл в яростном изумлении. Каким-то образом Веруна и его сторонники — Гардулла, «Черное солнце» и «Бандо Гора» — разжились запрещенным ядерным оружием. Никто из солнечных гвардейцев не мог пережить взрыв; впрочем, они этого и не заслуживали. Ядерное оружие было редкостью, и эчани, должно быть, просто позабыли проверить нескольких поставщиков с черного рынка, которые имели к нему доступ. Столб клубящегося огня и дыма карабкался к небесам и раздувался вширь грибообразным облаком. На месте гриловых лесов остались одни лишь почерневшие пустоши, а форт превратился в груды шлака и золы. Глубоко потрясенный, Плэгас осознал, что не испытывал столь сильных эмоций уже много десятилетий — с тех пор, как он сказал последнее «прости» Майгито и был отдан на попечение Дарту Тенебрусу. Вернувшись на прежний курс, «лазутчик» рванул прочь от царившего внизу светопреставления. В вышине замерцали звезды, и верткий корабль внезапно вырвался из гравитационных тисков луны и оказался во власти еще более мощного притяжения ее планеты-родителя. Едва «лазутчик» скрылся за темной стороной планеты, как панель связи настойчиво зазвенела. — Магистр Дамаск, мы не можем найти ваш корабль на сканерах, но полагаем, вы где-то здесь. Плэгас отключил маскировочное устройство и повернулся к панели: — «Звездная драгоценность», говорит Дамаск. Теперь вы должны видеть меня на сканерах. — Подтверждаем, магистр Дамаск. Можете проследовать в ангар номер четыре. Прямо по курсу висела вычурная космическая яхта колоссальных размеров. Корабль, по форме напоминающий наконечник стрелы, нес тяжелое вооружение и был достаточно большим, чтобы вместить полдюжины истребителей. Пока Плэгас направлял «лазутчик» в створ ангара, динамики на панели связи сотрясал раскатистый смех. — Надеюсь однажды убедить вас поделиться секретом вашего корабля-невидимки, магистр Дамаск. — Я признателен вам за пунктуальность, Джабба Десилиджик Тиуре. Как и за те сведения, которые позволили мне избежать гибели в этом пекле. — Таким образом, наше партнерство станет крепким, как камень, магистр. Куда нам взять курс? — На Корускант, — сказал Плэгас. — Но прежде чем мы достигнем места назначения, я хотел бы попросить вас о еще одной услуге. — Просто назовите ее, и мы исполним. — Установите для меня канал связи с Набу. Нужно известить короля Веруну о том, какую беду он навлек на себя и своих сообщников. Джабба вновь загоготал: — С превеликим удовольствием. Глава 27