Заживо погребенный

— Почему? — голос Люка дрожит. Одно дело — чувствовать, что где-то на "Исполнителе" его отец применяет пытки к предателю, разрывая сознание, ломая личность и вытаскивая воспоминания. Это можно было принять, понять и закрыться, чтобы не чувствовать подплывающую к горлу тошноту, не слышать душераздирающих криков. И можно принять то, что творил отец, когда Люк был в коме, когда истинная ярость Повелителя Тьмы, ничем не сдерживаемая, вырвалась на волю, когда Палач вышел карать виновных. Он слышал это от других, но не видел сам. И сейчас мальчик оказался в самом эпицентре. Его отец, погрузившийся в Силу, не заметил приближающего сияния, он был увлечен целью — найти шпионов Палпатина. Вейдер шел по их следу, как хищник идет на запах крови. Тьма накрыла коридор, отбивая любое желание сопротивляться. Жгуты Силы сжались вокруг шей двух человек, и их жизнь оборвалась.

Шок мальчика был понятен. До встречи с Палпатином Люк и не знал, что для того, чтобы убивать, одаренным не нужен меч.

— Они были шпионами Палпатина, — ответил Вейдер. Сын молчал. — Ты считаешь это неправильным? Люк, пойми, у нас нет права на ошибку. Иначе... — Взгляд на сына, и слова, которые он поклялся никогда не произносить, невольно прозвучали, — ...я потеряю не только тебя. Сын, ты командовал Разбойной эскадрильей. Кто несет ответственность за невыполненные, проваленные задания, за смерти пилотов?

— Командир, — тихо произнес мальчик.

— Если Палпатин узнает хоть что-то, то Дарен, пилоты Черной эскадрильи и офицеры могут умереть. Мы на войне, а здесь нельзя делить на правильное и неправильное.

— Но...

— Люк, если исходить из этого, то я как главнокомандующий должен был казнить тебя как мятежника, а ты как джедай должен был уничтожить меня как ситха. С другой стороны, детоубийство и отцеубийство ужасно. Жизнь определенно сложнее. Помнишь, я говорил тебе, что не стоит бояться Тьмы? Потому что любой страх — это слабость, которая обнажает то, что ты хочешь скрыть, и приближает к Темной стороне. А тот, кого ты считаешь другом, может оказаться врагом.

— Ты о повстанцах? — с тревогой спросил Люк.

— Нет. О Палпатине.

Мальчик вполне мог принимать решения сам, и Вейдер считал, что в жизнь Люка на "Исполнителе" он может вмешиваться только в крайнем случае. Сыну предстояло научиться жить здесь, узнать офицеров, готовых на многое ради своего государства и перестать видеть в них врагов. А научиться жить в новом мире всегда сложнее, чем умереть за идею.

Было удивительно понять, что Вейдер действительно нужен своему сыну, особенно после всего, что он сделал с мальчиком. Ситх научился понимать Люка, в то время как весь опыт Дарена был бесполезен. Вейдер уже мог объяснить свою точку зрения, не пытаясь заставить сына принимать ее, оставляя выбор самому Люку. Он мог показать, как добиваться поставленной цели. Сыну пришлось смириться со способами и методами ситха. Но самым сложным в отношениях с сыном оказалось открываться, потому что мальчику необходимо было знать и понимать своего отца. А Вейдер привык отгораживаться от всех.

* * *

Он наконец оторвался от своих мыслей и посмотрел на Палпатина, который пару лет назад сообщил своему ученику о существовании новой угрозы. А ведь ничто за все это время так и не смогло заставить Вейдера считать своего сына ею: ни принадлежность к мятежному Альянсу, ни обучение у джедаев. Он улыбнулся под маской: а ведь Сидиус должен был считать угрозой Энакина Скайуокера. Но, несмотря на это, предпочел видеть его своим союзником.

Если бы не сын и не его привязанность к Альянсу, смерть Палпатина можно было бы списать на успешное покушение на жизнь Императора со стороны Восстания. Например, отравление высших чинов Империи. Заодно можно было избавиться от некоторых сторонников Сидиуса. Вейдер отлично понимал, что те люди, которых Палпатин возвысил, поднял из низов, будут бояться за свое положение и постараются свергнуть новую власть.

"Все, кто имеет власть, боятся ее потерять", — сказал канцлер когда-то Энакину Скайуокеру. Он сам сказал своему сыну, что систему легче изменить, чем разрушить. А его Мастер научил ученика хорошо выбирать сторонников. И если Вейдер проиграет, то Палпатина ожидает сюрприз в виде флота под командованием Трауна, а также отсутствия некоторых своих сторонников.

Вейдера давно мучил вопрос: а что приготовил для него Мастер? Точнее, как Мастер решит представить смерть ученика и главнокомандующего? Предательство? Вейдер сомневался. Это бы несколько подпортило образ Правителя: такая преданность и исполнительность. И внезапный удар в спину — должны же быть причины. Нет, его Мастер не запятнает память об ученике после смерти, а использует ее, как использует все и всегда. Люк бы сказал, что это цинично, но такова жизнь — все кого-то используют и всеми манипулируют.

Даже Вейдер, сохранивший свои принципы в этом месте, полном хищников, научился этому. Приспособься или умри — главный закон Корусанта. И он стал хищником. Он принимал участие в политических играх, которые так любил его Мастер, который изредка проявлял неблагосклонность к ученику. Ожидая, как кинутся доносчики и чиновники, почуявшие кровь, чтобы добить добычу. Любимая уловка Палпатина — притвориться слабым, чтобы потом уничтожить недооценившего его врага.

Мастер вновь выступал с речью. До захода солнца есть еще достаточно времени, чтобы вспомнить уроки Мастера. Вот только Вейдера беспокоил один вопрос: усвоил ли Люк что-нибудь из преподанного отцом?

Но мучило и другое: Крит так и не смог найти Лею. Но Вейдер был уверен, что девчонка жива и сейчас на Корусанте — именно поэтому Люка тянуло на эту планету. Что будет, если они не смогут найти ее до финальной битвы?

А сейчас он будет и дальше стоять рядом со своим Мастером — рядом с сосредоточием Темной Силы, черной дырой, стягивающей энергию, желающий и жаждущей все подчинять и подавлять, уничтожая любое проявление инакомыслия. А сын еще когда-то его считал воплощением зла! Впрочем, Тьма действительно бывает разной.

========== Глава 31 ==========

Голова болела. Хотелось прижать руки ко лбу, но они оказались скованы. По телу пробежала неприятная дрожь, сердце бешено колотилось.

— Продолжим беседу, рыжая.

Она открыла глаза, чтобы увидеть, как Кайл Наберрие, сидящий напротив, улыбается ей, прикованной к стулу. Император предупреждал Мару, что не стоит недооценивать мальчишку.

— Ты ученик Вейдера! — прошипела она.

— Нет, ты ошибаешься, — он помотал головой.

— Император убьет тебя! — прорычала Джейд. Но сказанное его явно не пугало. Она не понимала, чего тот хочет. — Да если Палпатин отдаст приказ, Вейдер сам тебя убьет, чтобы спасти собственную шкуру, — выпалила она.

— Ты так считаешь? — спросил Наберрие немного насмешливо.

— Он убил собственного сына, чтобы не портить себе репутацию, — уверенно сказала Джейд. При этих словах ее тюремщик дернулся. — И ты почему-то считаешь, что он пощадит тебя? Глупый мальчишка! Он...

— Что ты вообще знаешь о семье? — Мара не поняла подобных обвинений. — Забавно, что ты считаешь его хуже себя, Джейд.

Она опять не понимала, к чему он клонит. Ее внимание занимал лишь световой меч на поясе мальчишки. В комнате стало прохладно.

— И почему же? — спросила она, чувствуя, как судьба отбивает удары.

— Тебе было три, когда тебя забрали из дома приемных родителей. И через десять лет ты вернулась, подложив в дом взрывчатку — это твое понимание семейных отношений?

— Что?!

Она была ошарашена. Кайл на секунду прикрыл глаза, а потом вновь посмотрел на нее:

— Уровень 23, Чайная улица, 9, — напомнил он ей.

Но Мара и так помнила тот маленький, уютный домик. Он часто являлся ей во снах.

— Или Он не сказал тебе?

"Мастер!" — Она потянулась к Императору, но ей не ответили. Джейд собрала всю свою Силу, пытаясь понять, что случилось. Но почему-то у нее возник совсем другой вопрос.

— Кто ты?

Мара почувствовала, как сжимается Сила. Он давил на нее.

— Ты не узнаешь меня, Мара, не так ли? — Кайл вздохнул, отлично понимая, что сейчас уже может быть искренним. Она была удивлена подобным вопросом. — Могу подсказать: я твоя невыполненная цель, так сказать, неудавшаяся жертва.

Жертва мило улыбалась незадачливому охотнику, пока тот перебирал у себя в памяти имена.

— Я Люк Скайуокер.

Мара задохнулась от изумления. Так все это было обманом, хитрой уловкой! Под карими линзами прятались голубые глаза, золотистые волосы покрыты краской, и черты лица изменены. Даже голос другой, искаженный.

— И, к слову, Мара, мой отец не убивал меня. Меня пытался убить Император, на его глазах, отлично понимая, чей я сын. Его Величество порой требует удивительную преданность, не так ли? — Юноша вздохнул. — А ты говорила, что Вейдер меня использует. Тому ли ты предана, Мара? Император знал, что я сын его ученика еще тогда, когда отправил тебя на Татуин, чтобы убрать меня. Ведь именно ОН сказал тебе, что отец убил меня?

Мара пыталась понять, что происходит. Ее Мастер лгал ей. Но это невозможно! А юноша, стоящий напротив, считал Вейдера своим отцом.

Ее лихорадило.

— Он сказал так Лее Органе... — слова невольно сорвались с губ. Мара не смотрела ему в глаза. Сейчас она не видела ничего, все было как в тумане. Когда-то ее Мастер сказал, что он никогда не врет Маре. Но он и не лгал ей — просто не говорил всей правды.

Потрясенной, похоже, была не только Джейд. Но юноша справился со своими эмоциями, и тогда Мара добавила:

— Лея хочет отомстить, убить Вейдера, — что-то заставило ее это сказать, будто слова могли купить ей жизнь.

Он вздрогнул. А Мара только сейчас поняла, что Лея, желавшая отомстить за брата, убьет человека, спасшего его. Впрочем...

— Она не сможет, — сказал Скайуокер. Ему не нужно было знать о подготовке Леи, он отлично знал силы Вейдера.

Люк коснулся меча на поясе. Мара знала, что все должно было закончиться именно так. Другого выхода не было, как не было и возможности спастись. А умолять о пощаде было не в ее характере. Джейд закрыла глаза в ожидании удара. Девушка надеялась, что это произойдет быстро. Она сама всегда это делала быстро.

* * *

Она была растеряна, и он отлично это понимал, потому что из-за его слов рухнул ее мир. Он коснулся меча. Люк хорошо помнил, как это больно — узнать правду, как мучительно осознавать, что тебе лгали всю твою жизнь. Он знал, какой заманчивой в эти секунды кажется смерть: такой простой и легкой.

И он не смог нанести удар — в этом не было смысла. Девушка рассказала о Лее. Мара была врагом, но неизвестно, кем будет потом. А сейчас у него просто нет времени разбираться со всем этим. Сестра... Все его мысли были только о ней и об отце.

Люк вызвал штурмовиков из 501-го и велел отвести ее в камеру, перед этим накачав транквилизаторами. Он знал, откуда Джейд не сможет сбежать: он на своем опыте убедился, что это невозможно.

Лея жива... Его сестра там, на Корусанте. Но Люк не может сообщить об этом отцу, поскольку Вейдер сейчас рядом с Императором.

Люк не помнил, как очутился у себя в каюте. Он бросил взгляд на окно, где виднелся Корусант. Он чувствовал всепоглощающую Тьму Императора. Впервые он ощущал присутствие Палпатина, не прикрытый щитами отца. Скайуокер помнил, как его обуял ужас, как только они приземлились на борт второй Звезды Смерти, но животный страх испарился рядом с отцом. Тогда он ничего не понял, считая это внезапным джедайским спокойствием, а сейчас осознал, что его просто закрыли от ментального удара.

Сердце дрогнуло. Перед ним предстали карие глаза, полные ненависти. Желание отомстить и убить. Его сестра не поверит ситху. Она не захочет верить, она не будет слушать.

И Люк понял самое страшное. Ни он, ни отец не чувствуют Лею. А значит, в пылу битвы Вейдер может убить собственную дочь.

Он знал только один единственный способ предотвратить это. Самому явиться на Корусант. Явиться туда, как Люк Скайуокер. Его связь с сестрой разорвана, но, возможно, есть шанс ее восстановить. Он чувствовал это.

В Силе что-то изменилось. Люк напрягся. Из-за спины он услышал знакомый голос:

— Люк, ты не должен лететь на Корусант.

Скайуокер обернулся. За его спиной стоял призрак Бена Кеноби. Почему-то Люк не был удивлен встретить его здесь. Скорее даже ждал этой встречи.

— Почему? — задал он вопрос, который так раздражал Йоду.

— Если ты этого не сделаешь, ситхи будут уничтожены, — спокойно ответил Кеноби.

Бен не сказал, что один из ситхов является отцом Люка. А понимал ли рыцарь, что вообще что значит это слово?

— А как же Лея? — Люк изо всех сил пытался сдержать гнев.

— Ею придется пожертвовать ради общего блага, — ровным тоном произнес джедай.

Хотел ли Люк быть таким же? Так холодно и без эмоций говорить о смерти близких?

Он помотал головой.

— И это вы называете Светом? — спросил Скайуокер, глядя в глаза джедаю. Он хотел сказать "добром", но не мог — слишком уж пафосно и высокопарно звучит это слово в данном контексте.

— Вейдер настраивает тебя против нас, — говорит Кеноби. Люк был ничуть не удивлен этой фразой. Конечно, в глазах Кеноби его отец настраивал его против них даже тогда, когда советовал сыну прочесть Кодекс джедаев. Вейдер был ситхом, а значит, для джедаев априори носителем зла.

— Он то же самое может сказать о вас, — сказал сын ситха. — Вы лгали мне.

— Я говорил, что Дарт Вейдер убил твоего отца. С определенной точки зрения это правда.

— Имена ничего не значат. Он всегда был моим отцом. И это истина, сотканная не только из слов, но и из поступков, действий и чувств. А с одной из точек зрения, джедаи действительно пытались совершить государственный переворот.

— Люк, Вейдер хочет обратить тебя на Темную сторону... — юноша даже хотел улыбнуться — настолько ожидаемыми были эти слова.

— Забавно слышать это от человека, который научил меня ненавидеть. Оби-Ван, вам был нужен ученик, и вы добились этого обманом. — Люк прислушался к Силе. — Вы знали, что с моими родными должно было что-то случиться, но ничего не предприняли. Они выполнили свое предназначение. Я был вам нужен, не обремененный привязанностями.

— Люк, ты должен был...

— Должен — такое красивое слово. Должен в данном случае значит делать так, как вы хотите. Оби-Ван, вы отняли у меня отца...

— Люк, пойми: Вейдер — зло!

Мальчик опустил взгляд.

— Зло не умеет любить. Зло не умеет заботиться, Оби-Ван. И эта ваша очередная ложь про бесчувственную машину... — Скайуокер поднял взгляд. — Вы ведь знали, что мой отец не сможет убить собственного ребенка, поэтому оставили мне его фамилию? И, тем не менее, вы считаете его чудовищем.

— Ты не знаешь всего, Люк. Вейдер едва не убил твою мать! — крикнул Кеноби.

— Напротив, я знаю все, что произошло на Мустафаре.

Кеноби удивленно посмотрел на него.

— Отец когда-то сказал мне, что при мысленной связи нельзя ничего скрыть. Он хотел спрятать от меня это воспоминание, но ему не удалось. Он хотел защитить меня от своей боли. Он был зол на маму, думая, что она привела вас, чтобы убить его. Но он никогда не причинил бы ей зла. Как вы могли, Кеноби, использовать беременную женщину?!