-Что привело тебя в наши земли, Силач? — Довольно вежливо для сатира обратился к нему Мемекр. Он стоял напротив Равильона, окруженный десятком своих телохранителей, здоровенных детин, даже по меркам далеко немаленьких сатиров.

-Одно небольшое дельце, о вождь, одно небольшое дельце... — Задумчиво протянул маршал, а затем вдруг резко выхватил шпагу и вонзил её льдисто-голубое лезвие прямо в грудь ошарашенного Мемекра.

Старый сатир сдавленно захрипел и рухнул на землю. Его телохранители с секунду тупо смотрели на тело своего вождя, а затем с яростным рёвом ринулись на Равильона. Однако над головой последнего внезапно сгустились тучи серого праха и, повинуясь трём стоящим позади него людям, бывшими никем иными, как старшими некромантами, незамедлительно опустились на нападавших, которые тут же истошно завопили и принялись кататься по земле, на глазах превращаясь в кучки безвредной пыли.

Остальные сатиры, увидев столь скорую гибель своих сородичей, тут же атаковали идеально ровные шеренги людских копейщиков. Однако те крепко держали строй, и нестройная волна козлоголовых обитателей Моранта разбилась об их хладнокровие и выдержку.

Громадные оглобли со страшной силой ударяли в тяжёлые прямоугольные на это раз (Серпетрион готовился к войне не только с виррами) окованные железом щиты, но они были крепко сцеплены друг с другом, и посему люди могли использовать всю совокупную силу фаланги для того, чтобы отражать их.

Длинные тяжёлые копья, которые держали сразу по несколько воинов, били в ответ со страшной силой и легко протыкали могучие тела сатиров насквозь. Маги Равильона, которые в последний момент таки успели отойти под прикрытие собственных воинов, тоже подливали масла в огонь, кося нападающих волнами серого праха.

Сам первый маршал, также успевший отступить вместе со всеми, не принимал непосредственного участия в битве, предпочитая оставаться за спинами солдат, и короткими повелительными фразами корректировал их действия.

Так не могло продолжаться слишком долго и, наконец, сатиры дрогнули. Пару раз они едва не прорвали непоколебимый строй фаланги, сумев выдернуть пару щитоносцев из строя, но опытные натасканные бойцы фаланги быстро сумели закрыть прорехи и вытеснить некоторых прорвавшихся одиночек-сатиров из глубины собственного строя, истыкав их своими короткими мечами для ближнего боя, так что на них практически не осталось живого места.

Наконец, бой завершился. Несколько десятков выживших сатиров с позором отступили в леса. Среди них к немалому разочарованию Равильона оказалось и несколько старейшин. Женщины и дети козлоголовых успели сбежать намного раньше. Эомар не стал их преследовать. Нету смысла. Главная цель визита ведь всё равно выполнена. Вождь сатиров вместе с большей частью старейшин были мертвы.

Так что теперь, лишившись более менее сносного управления тупоголовые морантцы станут лёгкой добычей для него и его воинов. Столицу сатиров первый маршал по здравому размышлению приказал предать огню, вполне справедливо рассудив, что потеря Варлина сильно подорвёт боевой дух его противников...

* * *

-... ты сам ничего не понимаешь, я тебе говорю, надо будить Тирикона!

-Тирикон — ходячий кошмар! Вирры уже пробудили своего бога, и чем это для них обернулось?

После подлого убийства Мемекра, бежавшие старейшины разослали гонцов во все деревни сатиров и к ним потянулись воины со всех концов бескрайнего леса сатиров. Местом сбора назначили небольшую деревушку неподалёку от сожжённого Варлина. Там и проходил военный совет, участие в котором приняли представители без малого ста деревень козлоголовых обитателей Моранта.

-Тихо, успокойтесь! — Возвысил голос Арлан, и сатиры удивлённо примолкли, во все глаза уставившись на чужака, посмевшего их перебить. — Так мы ничего не добьёмся!

-Кто ты такой, чтобы перебивать нас, жалкий изгой! — Проревел, набычившись, могучий дубар по имени Дуст.

-Я предупреждал вождя Мемекра о том, что люди пойдут на вас войной, но он не захотел слушать! — Как ни в чём не бывало, продолжил вирра, не обратив внимания на оскорбление. — Теперь враг уже стоит у вашего порога, и для того чтобы справиться с ним, вам понадобятся все силы, какие только возможно! Сатиры проявили великодушие, позволив моему народу поселиться на их землях. Теперь наш черёд. В этой битве мы будем сражаться плечом к плечу с вами до последнего вздоха.

-Да что ты возомнил о себе... — Начал было подниматься Дуст, но под пристальным взглядом одного из старейшин внезапно осёкся и замолчал.

-Помолчи, Дуст! — Не менее могучим голосом прорычал Гавр. Он был старейшиной в Варлине и по положению считался намного выше, нежели простой дубар. — Чужак говорит правильные вещи. Сейчас не время предаваться распрям и склокам. Моё мнение — надо будить Тирикона, без его помощи нам не справиться с армией Силача и его подлого хозяина. Это нужно вынести на голосование. Пусть воины сами решают, как нам поступить...

Через несколько часов большинством голосов было решено побудить древнего полубога, чтобы тот, как и столетия назад, вновь защитил свой народ от беды...

* * *

Это место уже многие столетия не посещала нога разумного. Более того, практически никто из ныне живущих не знал о нём. Никто кроме ныне покойного вождя и некоторых старейшин. Гавр был одним из тех, кто знал. Из глубокой норы окруженной небольшой дубовой рощей, заваленной самым разннобразым мусором в виде камней, сухих веток и поваленных стволов деревьев, тянуло холодом и сыростью.

-Ты уверен, что нам стоит туда спускаться? — Шёпотом, сейчас скорее более похожим на жалкое блеяние пробормотал один из старейшин. — Прошло много лет, и никто не знает, каким он стал.

-От него зависит жизнь нашего народа. — Непреклонно отрубил Гавр. — А ради него я полезу хоть в логово к самому Вечному Вождю Людей ... — С этими словами старейшина решительно тряхнул рогатой головой и одним могучим прыжком исчез внизу.

Нора не была особенно глубокой, и потому Гавр вполне удачно приземлился на ноги. Внутри логово оказалось не особенно большим, а в самом дальнем его углу виднелся чей-то внушительный силуэт, и еле заметное даже в тишине этой своеобразной гробницы мерное дыхание.

-Тирикон! — Наконец, набрался смелости пожилой сатир. — Наш народ нуждается в тебе! Мы просим тебя пробудиться!

Однако в ответ на это не последовало никакой реакции, лишь дыхание древнего создания стало чуть более громким.

-Тирикон! — вновь возвысил голос сатир, но, видя, что его слова не оказывают на прародителя никакого влияния, замирая от священного трепета, подхватил валявшийся неподалёку небольшой булыжник и запустил им в своё божество.

Со стороны силуэта послышалось низкое недовольное ворчание, а затем там, в темноте, что-то медленно заворочалось, пробуждаясь от многовековой спячки. Полубог народа сатиров Тирикон возвращался к жизни...

* * *

-...Вы думаете, сатиры решатся на открытое столкновение? — Вопросительно поднял брови генерал Эльвандес.

-После того как мы уничтожили их столицу, убили их вождя и старейшин? Нисколько в этом не сомневаюсь. — Кивнул головой Равильон. — Сатиры — не вирры и не будут нападать из засад. Чёрт возьми, эти примитивные твари даже не знают стрелкового оружия, предпочитая использовать пращи, но даже в стрельбе из них они мало преуспели... Именно открытое столкновение всё и решит. Как только мы войдём в их леса с большой армией, они не замедлят встретить нас... Но битва будет жестокой. Козлоголовые упрямы и будут защищать свои земли до последнего.

-Тогда, быть может, имеет смысл привлечь оставшихся вирр для этой кампании? Они могут оказать нам неоценимую услугу в качестве стрелков и разведчиков.

-Так мы и поступим. — Хищно улыбнулся первый маршал — И для них будет лучше согласиться помогать нам добровольно...

Надо сказать, что слова Равильона были как нельзя более справедливы. После того как было уничтожено их божество, оставшиеся вирры разделились на два лагеря. Первые, как уже говорилось, отправились искать убежище у сатиров, ну а вторые (меньшая часть) во главе с ныне покойным Теллоном предпочли присоединиться к людям.

Эомар не препятствовал, но приказал взять в заложники всех их женщин и детей, держа и в столице, чтобы у вирр-ренегатов не возникло мысли предать его. Видимо, некоторые злодеи предпочитают действовать по определённым (и, кстати говоря, весьма эффективным) шаблонам, даже если они и из разных миров...

* * *

Стратегия Равильона была не лишена логики, но в одном он крупно просчитался. Стремясь спасти от бессмысленной гибели своих солдат, он приказал потратить несколько недель для обучения новобранцев азам военного искусства, поскольку очень многие ветераны сложили свои головы в предыдущих сражениях.

Не учёл же он того, что сатиры не просто будут готовы для отражения внешней угрозы своим владениям, но и сами рискнут сунуться на земли Кессаля. Задержавшись с военной кампанией Эомар предоставил морантцам достаточное количество времени для того, чтобы собрать внушительную армию и двинуться в наступление.

Так что на момент описываемых событий весь юг Кессаля был охвачено войной и без малого тридцать тысяч здоровенных сатиров разгуливало по его землям, сея анархию и хаос. К тому же к козлоголовым морантцам присоединилось и около пятисот выживших воинов вирр, что ещё более усугубляло положение.

Земли и без того разоренные ныне покойным божеством "летающих лисиц" пришли в полный упадок. Начался голод. Потянулись многочисленные беженцы из разорённых областей.

Жители Кессаля начали роптать. Даже в столице ощущалась тяжёлая аура озлобленности и недовольства. И немудрено. Мало было войны с виррами, которая практически полностью обескровила кессальскую армию, так теперь ещё и сатиры, с которыми у кессальцев никогда сроду не было никаких серьёзных стычек, в одночасье превратились в смертельных врагов.

Пока ещё никто не осмеливался роптать в открытую, ибо статус Равильона тут был практически священен, но так не могло продолжаться слишком долго, так что первому маршалу славного Кортура пришлось в срочном порядке сворачивать учения и идти наперерез захватчикам, надеясь разбить их основные силы в едином генеральном сражении...

* * *

И вот, наконец, свершилось. Две внушительные армии стояли друг напротив друга. Равильону удалось скорректировать маршрут своих войск таким образом, что они встретились неподалёку от реки Керра, которая частично перекрывала сатирам отступление назад, в свои земли.

Эомар понимал, что только полная и безоговорочная победа сумеет вернуть ему утраченное доверие жителей Кессаля. Ибо в противном случае их терпение может лопнуть окончательно, и тогда уже они могут решиться на открытое восстание, чем полностью перечеркнут все планы его господина.

Первый маршал опять невольно поймал себя на мысли, что планы его Владыки не доставляют ему никакой особой радости. Более того, он даже не испытывал ни малейшего страха от того, что Великий Серпетрион может прочесть его мысли. Эомар ещё сам не понимал до конца, почему его начали посещать подобные откровения, но уже отчётливо осознавал, что в убийствах женщин и детей, в тотальном геноциде народа вирр нет ничего хорошего и вообще, если судить здраво, то...

-Ваше Высокопревосходительство, они атакуют! — Каковы будут приказания? — Выпалил адъютант Гийом, озабоченно вглядываясь в отстранённое лицо Эомара.

-Плотнее держать строй. — Усмехнулся Равильон. — Удар будет страшным...

Так оно и вышло. Неровные ряды козлоголовых воителей Моранта сшиблись с людским ополчением, которое Равильон поставил впереди фаланги, чтобы хоть как-то ослабить сатиров перед основным столкновением, с ужасающей силой.

Сатиры с ходу врезались в его ряды и стоптали их, практически не понеся потерь. В воздух то и дело взлетали тела несчастных ополченцев, подброшенные вверх могучим ударом чьей-нибудь дубины.

Теперь вся надежда была только на фалангу, где стояли наиболее опытные ветераны, прошедшие уже не через одну битву. А сатиры, опьянённые успехом, похоже, не собирались останавливать свой гибельный разбег и уже готовились вступить в ближний бой с основными силами кессальцев.

Правда, прежде чем дошло до рукопашной, люди успели дать по сатирам пару залпов из арбалетов, в ответ в них полетели камни, выпущенные из пращей, а иногда и просто брошенные голой рукой, ибо сила морантцев существенно превосходила человеческую. И с той и с другой стороны начали падать первые убитые, пронзённые болтами, либо с проломленными камнями головой. Причём со стороны сатиров потерь было существенно больше.

В воздухе тоже была своя маленькая баталия. Это крылатые вирры сшиблись грудь в грудь на лету осыпая друг друга отравленными иглами и протыкая короткими копьями. Со стороны сатиров летающих лисиц было больше. К тому же они, увидев перед собой по сути предателей собственного рода, сражались с особой яростью, так что немудрено, что вскоре перевес оказался на их стороне.

Пол тысячи "правильных" вирр сумели таки рассеять три сотни "неправильных" и обратить их в бегство. Покончив с ренегатами-сородичами, летуны не замедлили прийти на помощь сатирам, однако мало в этом преуспели, ибо запас отравленных игл был уже исчерпан, а с короткими копьецами сражаться против могучей тяжёлой людской пехоты было для них не слишком-то сподручно.

А битва всё продолжалась. Сатиры были охвачены праведным и до сих пор ещё неостывшим гневом от подлого убийства их старейшин, а люди защищали свои земли от чужаков и потому тоже стояли насмерть. Сшибка армий сопровождалась жутким лязгом и грохотом. Прорыв сатиров был настолько сокрушительным, что даже длинные копья и сплошная стена щитов, не смогли помещать морантцам проломить строй противника.

Немалую толику успеха принесло сатирам и неведомое существо, отдаленно похожее на самих морантцев, но с ярко-голубым мехом и выше на голову. В лапах это создание сжимало цельный ровный ствол громадного древа полностью очищенный от ветвей и листвы (по сути, полноценную оглоблю) которой одним ударом сшибала сразу по несколько человек. Стрелы не могли пробить толстую шкуру создания, а его раны, нанесённые копьём или мечом, затягивались прямо на глазах.

Осознав, что его фаланга вот-вот рухнет, Равильон отдал приказ некромантам, стоящим, как и он сам, позади строя, наконец-то вступить в дело. На этот раз служители Смерти не стали использовать серый прах, опасаясь попасть по своим же воинам, ибо на месте фаланги образовалась уже настоящая куча мала, в которой было мало понятно, где свои, а где чужие. Вместо этого над их головами сгустилось призрачное зеленоватое мерцание, и мертвецы с той и с другой стороны принялись неспешно подниматься на ноги...

Сатиры вовремя заметили опасность, и часть из них повернулась навстречу новому противнику, так как большинство трупов лежали позади основного сражения, но живых мертвецов не так-то легко остановить обычными дубинами, к тому же многие зомби при жизни были сатирами, а недалёким морантцам было не так то легко перестроить своё мировосприятие и начать принимать их за полноценных врагов. Так что не мудрено, что чаша весов стала клониться на сторону людей.