molnii

— О боги, — вздохнула Аннабет. — Это место такое...

— Дивное, — закончил Гроувер. — Совершенно дивное.

В кладовке нашлась одежда, как раз пришедшаяся мне впору. Я нахмурился, подумав, что это несколько странно.

Потом выбросил рюкзак Ареса в мусорное ведро. Вряд ли он нам еще понадобится. Когда будем уезжать, я просто куплю новый в магазине отеля.

Я принял душ, испытав подлинное блаженство и смыв с себя недельную грязь. Затем надел свежее белье, съел пакет чипсов, выпил три баночки колы и почувствовал себя так хорошо, как давно уже не чувствовал. В глубине души мне не давала покоя одна небольшая проблема. То ли это приснилось мне, то ли... Надо поговорить с друзьями. Но я был уверен, что это подождет.

Выйдя из спальни, я увидел, что Аннабет и Гроувер тоже приняли душ и переоделись. Гроувер вволю наелся картофельных чипсов, пока Аннабет настраивала Национальный географический канал.

— Столько каналов, — сказал я, — а ты выбрала Национальный географический. Совсем с ума сошла?

— Он интересный.

— Хорошо-то как, — широко зевнул Гроувер. — Мне здесь нравится.

Он не заметил даже, как крылышки, выпроставшись из его туфель, подняли его на фут над полом и мягко опустили обратно.

— И что теперь? — спросила Аннабет. — Спать будем?

Мы с Гроувером, усмехнувшись, переглянулись. Оба достали зеленые пластиковые карточки.

— Пора поиграть, — сказал я.

Не помню, когда я последний раз так веселился. Ведь родился я в относительно бедной семье. Слопать "Королевский бургер" и взять напрокат телевизор — для нас значило жить на широкую ногу. Пятизвездочный отель в Лас-Вегасе? Нет, и думать забудь.

Я спустился по искусственному водопаду, прокатился на сноуборде по искусственному снежному склону и сыграл в фэбээровского снайпера, вооруженного виртуальным лазерным ружьем. Несколько раз я видел Гроувера, переходящего от игры к игре. Ему понравилась "охота наоборот" — там, где олень, выступив из чащи, может пристрелить мужланов-охотников. Я видел, как Аннабет строила собственный город и голографические здания вздымались перед ней на экране дисплея. Я это ни во что не ставлю, но Аннабет нравилось.

Не помню, когда именно до меня впервые дошло: что-то не так.

Возможно, когда я обратил внимание на парня, стоявшего возле меня, пока я разыгрывал из себя снайпера. Думаю, ему исполнилось лет тринадцать, но одет он был чудно. По виду его можно было принять за сына одного из двойников Элвиса. Джинсы колоколом, красная футболка с черным кантом, а волосы завиты и облиты лаком, как у какой-нибудь девицы из Нью-Джерси, отправляющейся на бал бывших выпускников.

Мы оба играли в снайперов, и он сказал:

— Клево, парень. Через две недели игры становятся все интереснее.

Клево?

Позже, когда мы разговорились и я сказал, что все прикольно, он посмотрел на меня, мягко выражаясь, изумленно, как будто впервые услышал такое выражение.

Назвался он Даррином, но, как только я стал задавать ему разные вопросы, он сделал вид, что ему скучно, и снова повернулся к экрану компьютера.

— Эй, Даррин, — окликнул я.

— Чего?

— Какой сейчас год?

— В игре? — нахмурился он.

— Нет, в реальной жизни.

— Тысяча девятьсот семьдесят седьмой, — ответил он после некоторого раздумья.

— Нет, — сказал я, слегка перепугавшись. — На самом деле.

— Эй, парень, — ответил Даррин. — Не порть настроение. Видишь, я играю.

После этого он уже совершенно не обращал на меня внимания.

Я пробовал заговорить с другими людьми, и оказалось, что это не так-то просто. Одни словно приклеились к телеэкранам, другие — к видеоиграм, третьи не могли оторваться от еды — словом, по-разному. Я столкнулся с парнем, который сказал, что сейчас тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Другой объявил, что тысяча девятьсот девяносто третий. Все настаивали, что они здесь не очень долго: несколько дней, самое большее — недель. Они действительно не знали, да их это и не заботило.

Затем мне пришла в голову мысль: а сколько же здесь нахожусь я? Казалось, что всего пару часов, но так ли это?

Я постарался вспомнить, как мы оказались здесь. Мы ведь ехали в Лос-Анджелес. Там предположительно находится вход в царство мертвых. Моя мать... какое-то пугающее мгновение я не смог вспомнить, как ее зовут. Салли. Салли Джексон. Я должен был найти ее. Я должен был остановить Аида, который хотел подтолкнуть всех к третьей мировой войне.

Когда я подошел, Аннабет по-прежнему строила свой город.

— Пошли, — сказал я. — Надо убираться отсюда.

Никакого ответа.

Я потряс ее за плечо.

— Аннабет?

— Что? — Она с досадой посмотрела на меня.

— Надо уходить.

— Уходить? О чем это ты? Я только что установила башни...

— Это место — ловушка.

Она не отвечала, пока я снова не встряхнул ее.

— Что?

— Послушай. Царство мертвых! Наш поиск!

— Да брось ты, Перси. Всего несколько минут.

— Аннабет, здесь есть люди из семьдесят седьмого года. Мальчишки, которые никогда не старятся. Ты регистрируешься — и остаешься здесь навсегда.

— Ну и что? — спросила она. — Разве это не лучшее место в мире?

Я схватил ее за запястье и оторвал от игры.

— Эй! — крикнула Аннабет и ударила меня.

Никто даже не взглянул в нашу сторону. Все были слишком заняты.

Я заставил Аннабет взглянуть мне прямо в глаза.

— Пауки. Большие мохнатые пауки, — сказал я.

По всему ее телу пробежала дрожь. Взгляд прояснился.

— О боги, — выдохнула Аннабет, — и давно мы уже...

— Не знаю, но надо найти Гроувера.

Мы пошли искать и нашли его за прежней игрой "Виртуальный олень-охотник".

— Гроувер! — воскликнули мы в один голос.

— Умри, человек! — объявил он. — Умри, загрязняющее все вокруг омерзительное существо!

— Гроувер!

Он наставил на меня пластиковое ружье и стал щелкать спусковым крючком, словно я и вправду был еще одной картинкой с экрана.

Я посмотрел на Аннабет, мы вместе схватили Гроувера под руки и оттащили от автомата. На его туфлях появились крылышки и стали тянуть ноги сатира в противоположном направлении.

— Нет! Я только что вышел на новый уровень! Нет! — во весь голос кричал Гроувер.

— Ну, теперь вы готовы получить ваши платиновые карты? — К нам спешил коридорный "Лотоса".

— Мы уезжаем, — ответил я.

— Стыд и позор, — сказал он, и у меня появилось чувство, что он говорит это искренне, и если мы уедем, то разобьем его сердце. — Мы только что подключили новый зал, где есть все игры для обладателей платиновых карт.

Он протянул нам карточки, и мне захотелось их взять. Я понимал, что если возьму одну, то уже никогда никуда не уеду. Я останусь здесь, навеки счастливый, вечно играющий в какую-нибудь игру, и скоро забуду про маму, поиск и даже, может быть, забуду свое собственное имя. И всегда буду играть в виртуальную перестрелку с "клевым" парнем-диско, которого зовут Даррин.

Гроувер потянулся за карточкой, но Аннабет отвела его руку и сказала:

— Нет, спасибо.

Мы пошли к дверям, и, по мере того как мы к ним приближались, запахи еды и звуки игр все более манили нас. Я подумал о нашем номере наверху. Мы могли бы остаться хотя бы на ночь, хоть раз выспались бы в настоящей постели...

Затем мы опрометью бросились прочь из казино "Лотос" и выбежали на тротуар. Полдень напоминал тот полдень, когда мы вошли туда, но что-то было не так. Погода совершенно изменилась. Разыгралась буря, над пустыней стояло горячее марево.

Рюкзак Ареса снова висел у меня на плече, что казалось странным, поскольку я не сомневался, что выбросил его в мусорное ведро, но сейчас мне было не до этого.

Подбежав к ближайшему газетному киоску, я первым делом прочел год. Слава богам, год был тот же, когда мы вошли в казино. Затем я обратил внимание на дату: двадцатое июня.

Мы провели в казино "Лотос" пять дней!

До летнего солнцестояния оставался всего один день. Один день, чтобы закончить наш поиск.

Глава семнадцатая

Мы присматриваем водяные кровати

Это была идея Аннабет.

Она затолкала нас на заднее сиденье такси в Вегасе — так, словно у нас были деньги, — и сказала шоферу:

— В Лос-Анджелес, пожалуйста.

Шофер пожевал сигару и смерил нас взглядом.

— Это триста миль. За такое расстояние вам придется заплатить вперед.

— Кредитные карточки казино возьмете? — спросила Аннабет.

— Смотря какие, — пожал плечами водитель. — Надо бы проверить.

Аннабет протянула ему зеленую карту казино "Лотос".

Шофер поглядел на нее скептически.

— Проверьте, — попросила его Аннабет.

Шофер так и сделал.

Счетчик стал пощелкивать. Фары зажглись. Наконец рядом со знаком доллара появился символ бесконечности.

Шофер выронил изо рта сигару. Он посмотрел на нас широко раскрытыми глазами.

— Но куда в Лос-Анджелес... уф, ваше высочество?

— На пристань Санта-Моники. — Аннабет уселась несколько прямее. Точно говорю, "ваше высочество" ей понравилось. — Отвезите нас побыстрее, а сдачу оставьте себе.

Может, ей и не стоило этого говорить.

Через всю пустыню Мохаве мы промчались со скоростью не меньше девяноста пяти миль в час.

* * *

В дороге у нас была уйма времени, чтобы выговориться. Я рассказал Аннабет и Гроуверу о своем последнем сне, но чем больше я пытался припомнить детали, тем расплывчатее они становились. Похоже, казино "Лотос" произвело-таки в моей голове короткое замыкание. Я не мог вспомнить, как звучал голос невидимого слуги, хотя не сомневался, что знаю его. Слуга называл чудовище в яме не просто "мой повелитель"... но каким-то особым именем или титулом...

— Молчаливый? — предположила Аннабет. — Богач? Оба прозвища принадлежат Аиду.

— Может быть... — ответил я, хотя оба имени прозвучали как-то не так.

— Тронный зал напоминает зал Аида, — сказал Гроувер. — Так его обычно описывают.

— Нет, что-то не складывается. — Я покачал головой. — Тронный зал не был основной частью сна. А этот голос из ямы... не знаю. Похоже, он не принадлежал богу.

Глаза Аннабет расширились.

— Что? — спросил я.

— Да нет... ничего. Я просто... Нет, это должен быть Аид. Возможно, он отправил своего вора, этого невидимку, чтобы тот добыл жезл Зевса, и что-то пошло не так...

— Например?

— Я... я не знаю. — Аннабет отвела взгляд. — Но если он украл символ власти Зевса с Олимпа и боги преследуют его, многое могло пойти не так. Поэтому вору пришлось спрятать жезл, или он его каким-то образом потерял. Так или иначе, ему не удалось передать его Аиду. Именно про это говорил голос в твоем сне. Парень прокололся. Это объясняет, что именно искали фур... дальние родственники, когда напали на нас в автобусе. Может быть, они решили, что нам удалось отыскать жезл?

Я не мог понять, что происходит с Аннабет. Она побледнела.

— Но если бы я уже нашел жезл, то зачем мне лезть в царство мертвых?

— Чтобы пригрозить Аиду, — предположил Гроувер. — Подкупить его или шантажировать, чтобы он вернул твою маму.

— Для козла у тебя нехорошие мысли, — ухмыльнулся я.

— Спасибо.

— Но существо из ямы сказало, что дожидается двух предметов, — вспомнил я. — Если один из них — жезл, то что же другое?

Гроувер, явно озадаченный, покачал головой.

Аннабет смотрела на меня так, словно знала, о чем я сейчас спрошу, и молча умоляла не делать этого.

— У тебя есть хоть какие-либо соображения, кто мог быть в яме? То есть если это был не Аид, то?..

— Перси, давай не будем об этом... Потому что если это не Аид... Нет. Это должен быть Аид.

За окном мелькала ровная, без всякой растительности земля. Мы проехали мимо указателя, сообщавшего: "Граница штата Калифорния — 12 миль".

У меня появилось чувство, что для разгадки мне не хватает какой-то одной простой, но решающей детали. Она смахивала на самое обычное слово, которое мне полагалось бы знать, но оно было лишено всякого смысла, потому что одна или две буквы предательски ускользали. Чем больше я думал о своем поиске, тем больше крепла во мне уверенность, что столкновение с Аидом не даст мне нужного ответа. Происходило что-то еще — куда более опасное.

Проблема сводилась к следующему: мы мчались по направлению к царству мертвых со скоростью девяносто пять миль в час, уверенные, что жезл был похищен Аидом. Если мы попадем в подземный мир и выясним, что ошибались, то времени исправить ошибку уже не будет. Линия солнцестояния минует, и начнется война.

— Ответ — в царстве мертвых, — заверила меня Аннабет. — Вспомни, Перси, ты видел души умерших. Это единственно возможное место. Мы поступаем правильно.

Она старалась поднять наш моральный дух, предлагая различные хитроумные стратегии проникновения в царство мертвых, но я не мог на этом сосредоточиться. Слишком много факторов оставалось неизвестным. Это было все равно что зубрить материал к тесту, не зная предмета. И уж поверьте мне: я проделывал это не раз.

Такси неслось на запад. Каждый порыв ветра в Долине смерти напоминал мне о душах умерших. Каждый раз, когда тормоза автомобиля шипели, это вызывало у меня в памяти змеиный голос Ехидны.

* * *

Уже к вечеру такси высадило нас на пляже в Санта-Монике. Он выглядел точно так же, как выглядят в кино все пляжи Лос-Анджелеса, только пахло тут хуже. Дорожки с аттракционами огибали пристань, пальмы обрамляли тротуары, бездомные спали в дюнах, и мускулистые серферы дожидались идеальной волны.

Мы с Гроувером и Аннабет подошли к границе прибоя.

— Что теперь? — спросила Аннабет.

В лучах садящегося солнца гладь Тихого океана переливалась, как расплавленное золото. Я подумал о том, как давно я стоял на пляже в Монтауке, на другом конце страны, глядя на другое море.

Неужели есть бог, которому подвластно все это? Мой учитель природоведения любил говорить, что две трети земной поверхности покрыты водой. Неужели я могу быть сыном кого-то столь могущественного?

Я зашел в воду.

— Перси! — окликнула меня Аннабет. — Что ты делаешь?

Я продолжал заходить все глубже, пока вода не достигла мне пояса, груди.

— Ты знаешь, какая здесь грязная вода? — крикнула мне вдогонку Аннабет. — В ней содержатся все виды токсических...

В этот момент моя голова скрылась под водой.

Сначала я задержал дыхание, стараясь не глотнуть воды. Наконец я не выдержал. Сделал глубокий вдох. Вполне естественно, я мог нормально дышать.

Я спускался по мелководью. Вряд ли мне удавалось разглядеть что-либо сквозь подводную полумглу, но каким-то образом я мог определять, где и что. Я ощутил покатости дна, представил себе колонии морских ежей, испещрившие наносные песчаные острова, и увидел переплетающиеся струи теплых и холодных течений.

Вдруг я почувствовал, как что-то шершавое коснулось моей ноги. Посмотрев вниз, я едва не вылетел из воды, как баллистическая ракета. Мимо меня скользнула пятифутовая акула-мако.

Но она не нападала. Акула тыкалась в меня носом. Терлась о ногу, как собака. Опасливо, ощупью я дотронулся до ее спинного плавника. Он чуть заметно шевельнулся, словно приглашая меня ухватиться покрепче. Я вцепился в плавник обеими руками, и он потянул меня за собой. Вместе со мной акула стала опускаться куда-то вниз, в темноту. Она доставила меня непосредственно к границе океана, где песчаные банки обрывались, уходя в бездонную глубину. Это было все равно как стоять на краю Большого Каньона в полночь, почти ничего не видя, но зная, что пропасть рядом.