Ваниель зажмурился и прижал Тайлендела к своей груди, пытаясь защитить его от этого ветра, пытаясь не дать ему покалечить самого себя, потому что тот не переставал биться в судорогах. Ваниель был здорово перепуган: мозг его оцепенел, во рту пересохло, сердце бешено колотилось... Он молил сейчас только об одном — чтобы это поскорее закончилось, чтобы пришла уже помощь! Он не в силах был ни двинуться с места, ни соображать... всё, что он мог, это просто держаться.
— Ленди, я здесь...,— мысленно произнёс он, напрягшись изо всех сил и надеясь, что Тайлендел как-то его "услышит".— Ленди, вернись ко мне...
Тот дёрнулся ещё раз, его спина выгнулась... и вдруг, всё прекратилось. Сияние постепенно померкло, а вместе с ним улёгся и ураган. Земля перестала дрожать... Наступила мёртвая тишина, кромешная тьма накрыла их, а неподвижное тело возлюбленного обмякло у Ваниеля в руках, навалившись на него всем своим весом.
— Ленди? — он потряс Тайлендела за плечи и застонал, не получив никакого ответа. — О, боже...
Тайлендел всё ещё дышал, но дыхание его было странным, каким-то поверхностным, кожа влажной и очень холодной на ощупь, практически ледяной.
Чуть погодя прискакали верхом на своих Компаньонах Сейвиль и пара других Герольдов. Над головами их сияли магические огни, при свете которых Ваниель смог разглядеть, что Тайлендел выглядел совершенно безжизненным, лишённым всяких чувств. Голова у него запрокинулась, глаза закатились под полуопущенные веки. Ваниель в страхе сглотнул, а Сейвиль на полном скаку съехала со спины Келлан, и тяжело приземлившись, спотыкаясь, побежала к ним. Пульсирующие шары магов засветились ярче, и Ваниель с ужасом увидел, что от когда-то густой рощи не осталось ничего, кроме единственного соснового саженца.
— Я-я-я н-н-не знаю, что п-п-произошло, — сказал он, стуча зубами.
Сейвиль, опустившись возле них на колени, приподняла веки Тайлендела, посмотрела в его глаза, потом пощупала пульс. Лицо её было серым и каким-то особенно мрачным в голубом свечении её шара. Двое других Герольдов неторопливо спешились, с бесстрастными лицами оглядели разруху вокруг.
— Вот т-т-только что с ним всё было в-в-в п-порядке, а потом вдруг... Тётя Сейвиль, умоляю, в-в-ведь это н-н-не я с-с-с ним т-такое сделал ... не я же?
— Нет, дружок мой, — рассеянно сказала она. — Джейсен, подойди-ка сюда и засвидетельствуй.
Тот из двоих Герольдов, что был ростом повыше, подошёл, опустился на колено возле Сейвиль, и проделал все те же манипуляции, что и она.
— Обратный шок, — коротко бросил он. — Плохо. Лучшее, что мы можем для него сейчас сделать, это отправить его в постель и посадить рядом кого-то, кому он полностью доверяет.
— Я так и думала, — отвечала Сейвиль, поднимаясь на ноги, потом махнула старшему Герольду подойти и помочь Джейсену поднять бездыханного ученика. — Нет, Ваниель, ты тут ни при чём. — Наконец-то, онаобратила вниманиеи на него. — Ты в курсе, что у тебя сломан нос?
— Да? — отозвался он, всё ещё одурманенный жутким страхом за Тайлендела.
— Да. Постой-ка, не двигайся. Лекарского Дара Джейсена должно хватить на то, чтобы справиться с этим....
Высокий, какой-то бесцветный на вид Герольд, высвободил из-под своей ноши одну руку, ровно для того лишь, чтобы коснуться лица Ваниеля. Странное тянущее ощущение сменилось вспышкой дикой боли, на какое-то время ослепившей Ваниеля, а потом пришло онемение.
Сейвиль мельком глянула на него.
— Сойдёт. Несколько дней будет жутко болеть, но потом всё заживёт быстро. Отмоем твоё лицо от крови попозже. Джейсен, Рольф, доставьте Ленди обратно в мои апартаменты. Лекарям тут делать нечего. Мы сами о нём позаботимся.
— Тётушка, прошу Вас, скажите мне, что это было? — Ваниель вскочил на ноги, крепко вцепившись в руку Тайлендела, которого подхватили двое Герольдов, словно поломанную куклу — по-прежнему бездыханного и не подающего признаков жизни. Ваниель не желал его отпускать, покудане выяснит, что же такое случилось.
Сейвиль ласково разжала его пальцы.
— Если то, что сообщила нам Гала, верно... в тот момент, когда он потерял рассудок, кто-то убивал его близнеца, — сказала она со злой досадой. — Ты же знаешь, как он был привязан к Стейвену.
Ваниель кивнул, и всё лицо его задёргало от боли.
— Он всё чувствовал. Чувствовал смерть, и он знал, что случилось. Он утратил контроль, на какой-то момент потерял рассудок, как во время тех приступов, что у него бывали... только, думается, на сей раз это было гораздо сильнее. Теперь же он просто истощил себя, практически до предела, его тело здорово пострадало от всех тех энергий, которые он через себя пропустил, сознание травмировано гибелью Стейвена. Это обратный шок.
Ваниель не был уверен, что всё из этого понял, однако, он всё же кивнул.
Лицо Сейвиль потемнело от неприкрытой ярости:
— Да будут прокляты эти идиоты с их враждой! Смерть за смертью, а имвсёмало! Ван, наша задача проследить, чтобы мы не потеряли ещё и Тайлендела.
— Потерять его? — голос Ваниеля сорвался, он бросил дикий взгляд вслед Герольдам с их бездыханной ношей. — О, нет... о, боги... Тётя, скажите мне,чтоя должен делать, я просто не могу позволить ему....
— Я тоже не собираюсь дать ему умереть, — перебила она его, подталкивая вслед за Герольдами. — Маскарад отменяется. И к чёрту, что твой папаша может об этом узнать. Я сама разберусь с Витгеном. Ты же останешься здесь, даже если на это мне придётся получить приказ самой Королевы. Ступай за ними, и не отходи от него ни на шаг, что бы ни случилось. — Сейвиль куснула губу, и снова подтолкнула Ваниеля, потому, как он оглянулся на неё с ужасом, который буквально парализовал его. — Ну же... шевелись! Ты нужен ему, дорогуша.... Как никто и никогда прежде. Ты моя единственная надежда на то, что он выберется из всего этого, не утратив рассудка.
Двое Герольдов, которых Сейвиль называла Джейсеном и Рольфом, раздели так и не подающего признаков жизни Тайлендела, и уложили его в постель. Ваниель застыл на пороге. Кулаки его были сжаты, лицо дёргало дикой болью, и бледным он был, наверное, не менее Тайлендела. Когда они, наконец, ушли — предварительно не раз одарив его подозрительными и любопытствующими взглядами — он придвинул стул поближе к кровати Тайлендела, уселся на него, взял безжизненную холодную руку своего любимого и замер в неподвижности.
Он пробыл с ним весь остаток ночи: не в силах спать, не в силах даже чётко соображать. Тайлендел выглядел ужасно: кожа его стала прозрачной и приобрела восковой оттенок, в руке, что держал Ваниель — ни единого напряжения мышц. Единственным признаком того, что он всё-таки жив, было легкое вздымание его грудной клетки, когда он дышал.
Сейвиль пару раз в течение ночи заглянула к ним, но не проронила ни слова. На рассвете явился Мардик и попытался убедить Ваниеля хоть чуть-чуть отдохнуть, но тот лишь упрямо помотал головой. Он не станет, онпросто не в силахсейчас отдыхать, покуда не определится, что с Тайленделом всё будет в порядке.
Едва взошло солнце, Сейвиль ушла на заседание Совета — вероятно, связанное со всей этой междоусобицей. Через пару меток часовой свечки и Мардик с Донни, хоть и с некоторой неохотой, отправились на свои занятия. После того, как Мардику не удалось убедить Ваниеля отдохнуть, Донни попыталась уговорить его хоть немного поесть. Но и от этого он также отказался, подозревая, что она — пусть и из самых благих побуждений — могла подмешать что-нибудь ему в еду, чтобы он заснул.
— Ленди, они ушли, — сказал он, услыхав, как открылась и закрылась дверь.
Он говорил только, чтобы в комнате был слышен ещё хоть какой-нибудь звук, кроме дыхания Тайлендела.
— Здесь только ты и я. Ленди, ты должен вернуться... прошу тебя. Ты нужен мне, Ленди, — он засмеялся, будучи на грани истерики. — Ну, подумай сам, ты же отлично знаешь, как я отстал по Истории, разве Мардик поможет мне?
Ему подумалось... что, быть может,... он, и впрямь, увидал эту слабую вспышку в ответ. Сердце его пропустило удар, и он продолжил говорить. Он уговаривал его, читал отрывки из любимых стихов Тайлендела — всё, лишь бы тот очнулся от своего ненормального забытья. Он говорил, пока не пересохло во рту и в горле, и голос его не осип. Он вышел, чтобы только глотнуть воды, возвратился и вновь завёл свой монолог. Где-то к полудню он совсем утратил нить своих рассуждений. Как в тумане, он видел, что к ним, вроде, кто-то заходил, чтобы их проведать, но ему было плевать есть тут кто или нет, главное — не прерывать потока слов. И так было, пока не перевалило за полдень, а тогда — он был почти в этом уверен — в состоянии Тайленделачто-то сталоменяться. И к лучшему. Он не знал, поспособствовало ли тому, что он всё время разговаривал с ним, но выяснять этого он и не собирался. Он просто сидел там, держал Тайлендела за руку, и говорил всё, что приходило на ум, как бы дурацки это ни звучало.
Наступил закат, превратив на какое-то время реку за окном в пламенный клинок. Потом свет померк, в комнате стало темно, но он по-прежнему отказывался уходить. Сейвиль заглянула к ним, чтобы зажечь свечи, и прошептала ему что-то... видимо, что он всё делает, как надо, он точно не знал. Ему было всё равно: весь его мир сейчас свелся вот к этому мертвенно бледному лицу на подушке, да едва теплящейся ладони в его руке. Веки его отяжелели, всё тело ныло, голос превратился в шелест, который он и сам уже не мог разобрать. Наконец, он склонил голову и прилёг на руки, собираясь лишь капельку отдохнуть...
Очнулся он от того, что кто-то робко гладил его по голове. Он подскочил, оторвав голову от одеяла, лицо тут же начало адски дёргать от боли.
Тайлендел смотрел на него измученными, в тёмных синих кругах глазами. Глазами, полными такого страдания и боли утраты, что Ваниель чуть не разревелся.
— Я слышал тебя, — очень тихо проговорил Тайлендел. — Я тебя слышал, просто у меня не было сил отвечать тебе. Ван... Стейвен...
Лицо его исказилось, и Ваниель соскользнул со стула, припал к нему на кровать, обхватил руками и обнял так крепко, как только мог, удерживая его за плечи и пытаясь своим присутствием хоть как-то облегчить его страдание. Тело Тайлендела содрогнулось от рыданий, и он приник к Ваниелю, как к единственному утешению, оставшемуся у него на всём белом свете. И Ваниель расплакался вместе с ним.
В итоге, так они и уснули. По-настоящему, а не тем шоковым забытьём, в котором пребывал до этого Тайлендел... Ваниель так и не раздевался, полусидя на стуле, и наполовину распластавшись на краю кровати, Тайлендел — вцепившись в него, как убитое горем дитя.
* * *
— Ешь, — приказал Ваниель, ставя поднос на укрытые одеялом колени Тайлендела.
Тайлендел с отвращением покачал головой:
— Не могу, — прохрипел он сдавленным голосом.
— То есть "не хочу"? — почти таким же хриплым голосом возразил ему Ваниель, стараясь не обращать внимания, как больно от каждого произнесенного слова. — Ты уже целый день без еды. Сейвиль говорит, если не съешь хоть что-нибудь, снова впадешь в этот свой шок. А я не для того тут сидел с тобой всё это время, чтобы ты снова потерял сознание. Ну-каживо ешь, чёрт тебя подери!
Ваниель сложил на груди руки и воззрился на Тайлендела.
Тот, слегка приподнявшись на подушках, которыми его обложили, чтобы он мог сидеть, попытался убрать поднос в сторонку. Но к несчастью, он был настолько слаб, что не смог даже поднять его, и лишь отодвинул от себя на расстояние, не больше ладони. Ваниель упрямо придвинул поднос обратно.
На прекрасный суп Тайлендел кинул такой взгляд, словно то была миска свинского пойла, но всё же нехотя взялся за ложку. Первую ложку супа он проглотил с таким видом, словно через минуту всё вылезет из него обратно, когда же ничего подобного не случилось, он робко отважился на вторую, потом и на третью.
Ваниель аккуратно присел на краешек его кровати, стараясь не задеть оказавшийся между ними поднос. С тех пор, как Тайлендел очнулся, он как-то неуловимо изменился... стал как будто более замкнут, и в то же время, все чувства его были, словно, обострены. Это ощущалось в каждом слове, которое они сказали друг другу. Ваниелю показалось, что он знает, что это, но он хотел убедиться точно.
— Ты знаешь, они боятся, что я съеду с катушек, — как бы между прочим, пробормотал Тайлендел, наполовину опустошив миску.
— Знаю, — так же сухо отвечал Ваниель, чувствуя, что тайна вот-вот готова прорваться наружу. — Потому и посадили меня сюда. Но ты же не съедешь?
Тайлендел оторвался от своей еды и взглянул на него. И в глубине его глаз Ваниель снова увидел этот непонятный и мрачный, неизвестного свойства огонь.
— Пусть думают, что хотят. Ваниель, ты мне должен помочь.
— Тебе вовсе не нужно об этом просить, — со всей ответственностью заявил Ваниель. — Говори, что нужно, я сделаю для тебя всё.
— Отомстить, — этот странный огонь в глубине его глаз вспыхнул снова, но тут же опять превратился в едва заметный, тайно тлеющий уголёк.
Ваниель кивнул. Именно этого он и ожидал. И если Тайлендел так желает отмщения...
— Говори. Я сделаю, коли это в моих силах.
Тайлендел откинулся на подушки, голова слегка запрокинулась, глаза закрылись, лицо облегчённо расслабилось.
— О, боги... Ван... я уж думал...
— Ну-ка ешь! — прикрикнул на него Ваниель. — Я уже говорил тебе раньше, что я-то всё, как раз, понимаю, даже если Сейвиль и нет. Единственный вопрос, который имеетсяу меня лично, это как, по-твоему, двое подростков, двое недоучек смогут отомстить людям, живущим отсюда в паре недель конским галопом? Полагаю, у тебя имеется ответ на этот вопрос?
Тайлендел открыл глаза и кивнул, однако ложка по-прежнему оставалась лежать в миске с супом, где он её забыл.... Ваниель же сейчас был сосредоточен на более насущной задаче — поскорее поставить его на ноги. О всяких планах он станет волноваться только тогда, когда Тайлендел будет в достаточной форме, чтобы воплотить их в жизнь, не раньше.
— Проклятье, Ленди, еслине будешьесть, яне станутебе помогать!
Тайлендел виновато взялся за ложку и вновь склонился над своей едой, чтобы скорее покончить с этим.
Ваниель стянул у него кружку, чтобы отхлебнуть немного вина. Лицо чувствовало себя ужасно, в точности, как смотрелось со стороны. Глянув в зеркало, он поскорее отвернулся. Да, на данный момент кругу его почитателей не над чем было бы воздыхать. Он будто надел чёрную с голубым маску-домино с картонным носом. Да ещё оно так зверски болело! Боги, как же больно! Единственное, почему ему вообще удалось накануне уснуть, когда он утешал Тайлендела, так это потому, что он совершенно, простоабсолютновыдохся.
— Это я тебя так? — тихо спросил Тайлендел, который выскреб из миски остатки супа и, наконец-то,взглянул по-настоящемуна его лицо.
Ваниель кивнул, не видя смысла отрицать это.
— Не то, чтобы это был прям ты, — сказал он, забрав поднос и перегнувшись через Тайлендела, поставил его на стол.
